скачать книгу бесплатно
Марина, отличавшаяся повышенной сообразительностью, немедленно задала своему стажеру правильный вопрос:
– Ты что, мучил соседскую кошку?
– Да ну, я разве похож на садиста?
– А чего она орала?
– Я ее мыл. Она прыгнула на стеллаж и облилась гуашью.
– И почему она прыгнула именно на гуашь? – с недоумением спросила Марина.
– С кошками всегда так, – встрял дед Сидор, который успел сбегать домой за пивом и теперь время от времени прикладывался к бутылочке. – Они же дуры, каких свет не видывал. Если где можно набедокурить, так и сделают.
Марина оттеснила большого знатока кошек в сторону и открыла дверь своей квартиры. Тут же на лестничную площадку выскочила обезумевшая от горя Шустер и ринулась вперед нее, голося:
– Розамунда! Девочка моя! Где ты?!
Источник головной боли Льва Валентиновича вышел на зов и коротко мякнул. Марина протянула руку и включила в коридоре свет. Все ахнули. Местами мокрая, местами подсушенная кошка была похожа на драную козу. Вдобавок к этому она оказалась веселого клубничного цвета.
– Моя родная мама, – тихо сказала Марина.
– Я случайно вымыл ее оттеночным шампунем, – виновато пояснил Лев Валентинович. – Шампунь наложился на гуашь, и получилось вот что.
Охваченная ужасом хозяйка Розамунды воздела руки к небу и простонала:
– Господи! Ветеринара! Срочно!
Буквально в ту же секунду позади них раздался веселый голос:
– Кто вызывал ветеринара?
Маргарита Витальевна перестала голосить, посмотрела сначала на парня в куртке с трафаретной надписью «Ветпомощь», потом на свои молитвенно сложенные руки, затем снова вверх и с недоверием в голосе пробормотала:
– Спасибо, господи!
Когда наконец все успокоилось, на опустевшей лестничной площадке остался один дед Сидор.
– Волшебство, – приговаривал он, отпивая из бутылки. – Новый год летом. Как это у нее так получилось?
Он сильно зажмурился, потом топнул ногой и приказал:
– Ветеринара!
Ничего не произошло. Он снова отхлебнул и снова потребовал:
– Ветеринара!
– Мама, мама! – закричали дети, толпившиеся за дверью. – Там дедушка кричит и требует ветеринара.
– Еще бы, – проворчала мама, загоняя дедушку домой. – Если каждый день напиваешься как свинья, человеческий врач тебе уже не поможет.
* * *
Лев Валентинович как заведенный ходил из кухни в комнату и обратно. Марину выворачивало в ванной наизнанку.
– Это от нервов, – со знанием дела заявил стажер, когда она наконец вышла на свет божий. – О, ну и вид у тебя. В общем, так и должно быть. Когда тебя хватают на улице жуткие типы и везут в неизвестном направлении…
– Никуда они меня не везли, – ответила Марина.
– Как это?
– Они хотели со мной парой слов перекинуться. Вот что… – Она плюхнулась на диван и сжала руками виски. – Я сейчас все расскажу. – Ей захотелось выговориться, хоть каким-то образом снять стресс. – Вообще-то следует передать тебя в другой отдел…
– Я что – ничего не стоящая вещь?! – возмутился Лев Валентинович. – И меня можно передать кому-то, как какой-нибудь дырокол? И разве это не я бросился на выручку, когда тебя схватили?
Вспомнив, как он стоял посреди двора с бадминтонной ракеткой в руке, Марина вздохнула:
– Ладно, ладно. Я тебе очень благодарна, правда. Но я стала опасной, как граната с выдернутой чекой. У меня на хвосте висит шайка убийц. Настоящих. Тот тип, который сидел за рулем машины, он… Думаю, это он убил моего друга.
– Он так и сказал?
– Нет, он употреблял местоимение «мы». Я же говорю – шайка.
Марина пересказала стажеру разговор, который состоялся у нее с бандитами, ничего не скрывая. Лев Валентинович некоторое время задумчиво выпячивал нижнюю губу, потом хмыкнул и вслух удивился:
– Как это твоя сестра так прокололась? Нашла у кого книжки воровать.
– Я уверена: произошло какое-то недоразумение. Эти типы обещали, что разрешат Тане поговорить со мной по телефону. Судя по всему, она уже пыталась мне позвонить. И пока я торчала на той растреклятой уфологической конференции…
– На той благословенной конференции, которая обеспечила тебе алиби, – поправил ее Лева.
– Ну да, – уныло согласилась Марина. – В общем, картина такая. В тот день Иван приехал сюда, в мою квартиру, чтобы забрать… – Она внимательным взглядом окинула обстановку и уверенно закончила фразу: – А, теперь я вижу… чтобы забрать пепельницу.
– Прости, – с видом аристократа, запачкавшего костюм навозом, заметил Лев Валентинович, – но у меня складывается впечатление, что твой друг был мелочным человеком.
– Да ну, ерунда. Иван просто искал предлог помириться. Не так уж он и любил все эти вещи. Хотя… Пепельницу действительно любил, врать не стану. Итак, отсюда он позвонил своей сестре и сообщил ей, что придумал верный способ со мной помириться. Последнее, так сказать, средство. Понятия не имею, что за ерунда пришла ему в голову, потому что лично я с ним мириться не собиралась ни под каким соусом. И пока он здесь прохлаждался, пришла, как я понимаю, почтальонша с посылкой.
– Может, это был почтальон?
– Нет, – покачала головой Марина. – У нас почтальонша. Иван расписался…
– А как это ему отдали твою посылку? – удивился Лева. – Это ж, можно сказать, должностное преступление. Вот пусть теперь почтальонша и разбирается с бандитами сама. Если бы посылка попала в твои руки, все могло бы обернуться иначе. Ты сразу отдала бы ее бандитам, чтобы они от тебя отстали.
– Не думаю, – вздохнула Марина. – Там была только одна часть книги. Вторая где-то болтается. А мне велено собрать их вместе. А что касается почтальонши, тут все просто. Зовут ее Машей Кузиной, и учились мы с ней в одном классе. С ней и с Иваном.
– Это вы со школы, что ли, с ним хороводились? – не поверил стажер. И, прикинув цифры в уме, переспросил: – Одиннадцать лет?!
Его собственный самый длинный роман длился четыре месяца и до сих пор будоражил нервную систему.
– Да ну, – отмахнулась Марина. – В школе мы с Иваном вообще ни мур-мур. Вот, недавно встретились, попили кофейку, сходили вместе на концерт, так и понеслось… Машка, конечно, знала, что у нас серьезные отношения. Иван жил у меня почти год, она сюда сто раз всякие заказные письма приносила. Охота была ей церемониться и моей личной подписи дожидаться, понимаешь?
– Я бы на твоем месте подал на нее в суд, – важно заявил стажер. – А ты кому-нибудь расскажешь о бандитах? Зое Петровне, например?
– Да ты что! – взвилась Марина. – Конечно, не расскажу. И тебе придется язык прищемить зубами, потому что бандиты ясно выразились, что, если я проболтаюсь, мою сестру убьют.
– Не убьют, им же книжка нужна!
– Тогда изуродуют. Или покалечат. У отморозков знаешь какая жуткая фантазия? Нет, Лева, ты, пожалуйста, отнесись ко всему серьезно. Маме тоже не рассказывай.
Лицо Льва Валентиновича занялось возмущенным румянцем. Однако со своими чувствами он все же совладал и, криво ухмыльнувшись, ответил:
– Клянусь. Ни маме, ни даже бабушке. Это будет наша с тобой тайна.
«Детский сад на мою голову, – подумала Марина с тоской. – С другой стороны, парень неглупый, довольно порядочный и к тому же отчаянный. Может быть, действительно поможет. Предложит что-то дельное. Опять же не одной мне нести этот груз. Когда есть с кем бедой поделиться, уже легче».
Интересно все же, как Таня вляпалась в историю с бандитами? Украла у них книжку. Нет, тут что-то не то. Разве такая серьезная и во всех отношениях положительная девушка могла взять чужое?
Марина попыталась восстановить в памяти облик Тани Зотовой. Сестра приезжала к ней трижды, всегда заранее спрашивала разрешения остановиться у нее. Вела себя изумительно и вообще произвела на Марину впечатление самое приятное. Серьезная, коротко стриженная брюнетка с отличной фигурой и умным лицом. Оставшись сиротой в детстве, Таня воспитывалась у тетки, которая умерла, когда ей было лет шестнадцать. С тех пор сама пробивала себе в жизни дорогу. Поступила в университет, заканчивала аспирантуру. Как такая девушка могла столкнуться с бандитами?
«Вероятно, дядя Арсений знает о ней гораздо больше, чем я», – сообразила Марина. Сейчас сведения о сестре ей бы очень пригодились. Нужно поехать к дяде и попытаться вытянуть из него всю подноготную той родственной ветви, к которой принадлежала Таня. Мало ли как там дело обернется. Вдруг какие-то факты из биографии сестры помогут ей отыскать книгу? Или, позвонив, Таня будет намекать на некие обстоятельства, о которых Марина вовсе не знает?
Интересно, что это за книга такая? Ценная, дорогая – это ясно, раз за ней охотится шайка убийц… Н-да, ничего себе ситуация. Марина изо всех сил старалась взять себя в руки и рассматривать бандитский «заказ» как очередное редакционное задание. Журналистское расследование. Не думать о плохом. О том, что жизнь Тани висит на волоске.
Отправив стажера домой, Марина решила немедленно ехать к дяде, хотя еще не отошла после пережитого шока. Это только в кино героини после встречи с опасностью переодевают платье, подкрашивают губы и снова кидаются в гущу событий. Реальность оказалась ужасной. Марина совершенно раскисла и чувствовала себя как букашка, которую взболтали в стакане с кубиками льда, а потом выплеснули на землю. Ей необходимо прийти в себя.
А в сущности, где еще лучше всего это осуществить, как не в окружении родственников? В доме у дяди Арсения и тети Иры постоянно толпился народ. Если в тебе текла хоть капля крови Старостиных, ты мог не беспокоиться о куске хлеба и крыше над головой. Несколько раз дяде присылали из глубинки непонятных детей с неразборчивыми записками, которых он пестовал как своих собственных, планируя их жизнь на долгие годы вперед и закладывая для этой жизни фундамент. А уж о стариках и старушках, оставшихся в одиночестве, и говорить не приходилось. По дому постоянно бродили божьи одуванчики, посасывая карамельки и рассовывая фантики в антикварные вазы.
Дядя любил старинные вещи и даже рискнул повесить в гостиной картину старого голландского художника, которая стоила баснословных денег. Это был портрет молодого человека в роскошном парчовом костюме. Портрет был чудный, но Марина опасалась, что в следующий раз, появившись у дяди, увидит, что юноше фломастером пририсовали усы.
«Вещи – это тлен, Мариночка, – сказал как-то дядя Арсений, когда она попыталась заступиться за бархатное бабушкино платье, которым чьи-то мелкие отпрыски вытирали с пола разлитый компот. – Не следует на них циклиться. Вещи нужны, чтобы жить комфортно или услаждать взор, но они не могут стать самоцелью. Крепкое родовое гнездо, которое неподвластно бурям и шквальному ветру, – вот что главное в этой жизни. Барахло превратится в пыль, а люди останутся, прорастут в следующие века и расцветут по всей земле».
С такой сокрушительно жизнелюбивой философией не могла бороться даже его жена, которую дядя Арсений нежно любил и потакал всем ее капризам. Хотя надо отдать должное Ирине Владимировне, капризов у нее было раз, два – и обчелся. Да и некогда особенно капризничать женщине, отвечающей за целый дом, по которому разгуливают выводки Старостиных.
Съезжая с Кольцевой дороги к поселку, в котором находился дом дяди, Марина гадала, кого она встретит там сегодня. Только бы не младенцев! Их она боялась как огня. Стоило ей посетить семейное сборище, где в наличии имелись младенцы, как она немедленно оказывалась в роли няньки. «Приучайся, – говорили мамаши, которые были счастливы сбыть с рук свои сокровища хотя бы на пару часов. – Рано или поздно тебе придется с этим столкнуться». Марина искренне считала, что в таком изматывающем деле, как выращивание детей, тренировки только вредят.
На этот раз по двору бегали не дети, а две крупные дворняжки радостного вида с закрученными бубликом хвостами. Марине даже показалось, что она видит на их мордах улыбки. Еще бы! Если они принадлежат кому-нибудь из членов клана Старостиных, их наверняка нашпиговали едой, как домашние колбаски салом. Сытые собаки проявили к Марине дружелюбное внимание и полезли целоваться. Одна поцарапала ей коленку грязными когтями, а вторая обслюнявила глаз. Тушь мгновенно растеклась, и сразу полились слезы.
Дверь ей открыла незнакомая тетка с пирожком в руке. Второй пирожок, судя по всему, лежал у нее за щекой, потому что говорить она не могла и только мычала что-то нечленораздельное. Опытная Марина быстро поздоровалась и просто обошла ее по периметру, проникнув в холл. Из кухни доносились умопомрачительные запахи и громкие голоса, среди которых доминировал голос хозяйки.
– А, Мариночка! – радостно воскликнула Ирина Владимировна, увидев гостью.
Если бы дело происходило в любом другом доме, можно было бы сказать – незваную, но здесь всякого пришельца встречали пирогами. На руках у хозяйки дома висели куски сахарного песочного теста, которое раскатывали, разделывали на печенье и выпекали три совершенно одинаковые женщины неопределенного возраста – маленькие, полненькие и розовощекие. На всех трех были белые платья и красные фартуки. Марине женщины показались похожими на домашних эльфов, взявшихся устраивать вечеринку.
– Познакомься, милая, это наши родственницы из Вилстафьевки – Тася, Луша и Клаша.
Кто из них – кто, определить было совершенно невозможно, и Марина спросила:
– Вы тройняшки?
Тася, Луша и Клаша захихикали, и Ирина Владимировна «перевела»:
– Нет, дорогая, они даже не родные сестры, а двоюродные. Просто в Вилстафьевке все похожи друг на друга.
«Содом и Гоморра у них там, что ли, в этой деревне?» – изумленно подумала Марина. Потом поцеловала тетку в душистую коричную щеку и спросила:
– А где дядя?
– У него сейчас миссия, – заговорщическим шепотом сообщила Ирина Владимировна.
Это означало, что приехал «новичок», требующий заботы и внимания. Дядя всегда оказывал страждущим «первую помощь», выслушивая истории, которые то и дело случались с потомками Старостиных.
– Но, думаю, он скоро закончит, – добавила тетка с некоторой неуверенностью. – Понимаешь, там такое дело…
Она не успела досказать, потому что запищал таймер и все четыре кухарки бросились к духовке. Марина решила сама идти на разведку. Утащив с блюда пирожок, она отправилась на веранду, рассчитывая хотя бы показаться дяде на глаза. Пирожок оказался с яйцами и капустой, и Марина испытала неземное блаженство, когда начинка попала на язык. Черт, как она, оказывается, проголодалась! Бутерброды Льва Валентиновича давно уже разложились на атомы, и желудок был пуст, как воздушный шарик.
Дядя действительно обнаружился на веранде среди белоснежных занавесок и срезанных ирисов, он стоял возле открытого окна с сигаретой в руке и выглядел озабоченным. Это был довольно свежий еще мужчина с густыми волосами, зачесанными назад. Толику благородства привносили в его облик красивый нос с горбинкой и «раздвоенный» подбородок.
Рядом с ним стояла высокая плечистая женщина в длинном платье, которое можно было бы назвать вдовьим, если бы не зеленые оборочки на рукавах и воротнике. Рукава плотно облегали мясистые руки, которые больше подошли бы боцману.
– Мариночка! – просиял дядя, заметив племянницу. – Как я рад, что ты приехала именно сегодня! Ирочка сегодня в ударе, будет потрясающий ужин.
– Боюсь, я не смогу остаться на ужин, – пробормотала Марина.
– Не выдумывай! За стол садимся через полчаса. Ты дольше будешь по пробкам толкаться. Кстати, познакомься, – посерьезнел Арсений Андреевич, – это Валерия, внучатая племянница Клавдии Сергеевны. Помнишь Клавдию Сергеевну?
– Как не помнить… – пробормотала Марина, невольно отступая на пару шагов.
Клавдия Сергеевна, незабвенная ей память, на одном из дней рождения плясала на столе и снесла люстру, которая перепугала до полусмерти полсотни родственников, а Марине рассекла бровь. До сих пор оставался шрам, и она невольно потрогала его подушечкой указательного пальца. Черт ее знает, эту внучатую племянницу… Вдруг она тоже отличается повышенной веселостью?
Пожав Валерии руку, Марина подумала, что эта тетка больше всего похожа на переодетого мужчину. У нее были густые брови, подбородок словно отлитый из свинца и следы от усов. Слава богу, в отличие от Ларисы Капусты эта дама все-таки как-то боролась с растительностью на лице. Кроме того, она оказалась на диво тактичной.
– Не буду вам мешать, – заявила она. – Пойду подкрашу губки перед ужином.
– У нее такая история, Маришка, не поверишь! – заговорщическим тоном произнес Арсений Андреевич. – Сейчас расскажу. Уверен, что тебе как журналисту будет это очень интересно. Журналисты – неравнодушные люди, верно?
– Нет, дядя Арсений! – взмолилась Марина. – Только не сегодня. Я тебя хотела расспросить о Тане Зотовой. Ну, о той, которая училась в Томском университете, помнишь?
– Да ведь ты сама поддерживаешь с ней отношения, – удивился дядя.
– Вот именно, – горячо заговорила Марина. – Отношения поддерживаю, но почти ничего про нее не знаю. Какая у нее была семья, как Таня осиротела… Меня интересует все, все, все.
– Ну… – Арсений Андреевич пощипал подбородок. – Мне нужно записи просмотреть, так, навскидку я вряд ли вспомню ее биографию в деталях. Ладно, давай присядем, я выкурю еще одну сигаретку, пока твоя тетя меня не застукала…
– Ей все равно кто-нибудь расскажет, – пожала плечами Марина. – В вашем доме полно людей, нацеленных делать добро. А заставить бросить тебя курить – первейший долг каждого православного христианина.
Не успела она договорить, как зазвонил ее мобильный телефон. Она извинилась и выхватила его из сумочки. Прежде чем поднести трубку к уху, посмотрела на экранчик – номер московский, но незнакомый.
– Алло, – осторожно ответила она, опасаясь услышать писклявый мужской голос, который скажет ей что-нибудь ужасное. – Я слушаю.
