скачать книгу бесплатно
– Да не он, а мы должны это сделать, – почти закричал Николаев, – детский сад какой-то! У тебя есть все его данные и даже фотография имеется, так что иди и занимайся делом, а не рассказывай мне сказки про то, что кто-то должен за тебя делать твою работу.
– Есть, – коротко ответил Женя и вышел из кабинета.
Сегодняшний прокол при задержании преступника и нелицеприятный разговор с начальником негативно сказались на неуемном и пылком характере Кудрина и вогнали его в ступор. Он зашел в свой кабинет и, не обращая внимания на коллег, молча сел за стол. Посмотрев в окно, Женя увидел, как падали желтые листья, и ассоциативно вспомнил о платочке такого же цвета, который был на шее у Нины в кафе, и от этого ему стало совсем грустно.
«Как жалко, что дальше общение с ней не продолжилось, – думал он, – но я же не виноват, что целый день носился с этим происшествием. Что делать, когда девушка отказывается общаться? Понятно, – продолжал рассуждать Женя, – что я не учел элементарной истины: любая девушка в силу своего растущего организма противоречива в действиях и словах. Вот в начале беседы она не обратила на меня никакого внимания, делая вид, что ей некогда разговаривать. Но потом проявила интерес как к сотруднику уголовного розыска и с удовольствием стала общаться. И еще, – подумал он, – может быть, не надо было оправдываться, а просто сказать, мол, виноват, и все. Объяснить свое отсутствие можно было позже, когда страсти улягутся. А лучше было бы заранее придумать маленькую хитрость и еще в кафе предупредить Нину о том, что у меня психологическая неуверенность в общении с девушками, связанная с тем, что год назад, без объяснения причин, меня бросила моя подруга и ушла к другому. Может быть, жалость с ее стороны оказалась бы сильнее всей этой женской психологии, и все было бы в порядке. Надо бы позвонить ей через некоторое время!»
– Ты что такой подавленный? – Ерихин с трудом оторвался от своих бумаг.
Кудрин нехотя поведал ему о нелепом разрыве с девушкой и нелицеприятном разговоре с начальником.
– Да брось, Женька, – махнул рукой Лев Алексеевич, – сочувствую, конечно, а что касается остального, ты что же думал, что Николаев тебя хвалить будет за твой же прокол? Он все правильно сказал, а ты думай и не торопись с оценкой поведения начальства. Сегодня он тебя пожурил за твою же промашку, а завтра похвалит. Так всегда бывает, когда люди по-настоящему радеют за работу, а ошибки совершают все; кто не работает, тот их не совершает. А вообще, ты, Женя, молодец, убедительно доказал невиновность Олега Трошина и еще извинился перед ним, это дорогого стоит. А главное, что ты выстроил правильную версию и не поддался разговорам Андреева, вычислил настоящих преступников и нашел крестик, снятый с убитого. Я убежден, что ты найдешь и доставишь в отделение милиции этого Харю. Дорогой мой Женька, – продолжал Ерихин, похлопывая Кудрина по плечу, – опыт приходит со временем, а сегодняшний твой прокол считай неудачным эпизодом в твоей личной копилке сыщика.
– Спасибо за поддержку, Лев Алексеевич, я все понял.
– Вот и хорошо, – сказал Ерихин и вышел из кабинета.
Было уже поздно, и через полчаса Женя отнес подготовленные документы по розыску подозреваемого дежурному офицеру и снова пошел в свой кабинет. Он стал потихоньку собирать бумаги, чтобы положить их в сейф, но вдруг дверь кабинета с шумом открылась, и на пороге появился его коллега – Саша Блинов.
– Женя, можешь меня поздравить, только что завершил дело по краже обуви из промтоварного магазина, – громко сказал он, – представляешь, наводчицей оказалась уборщица этого магазина.
– Поздравляю, – с грустью в голосе ответил Кудрин, – а у меня по убийству на Нагатинской улице полный мрак и никаких перспектив.
– Да ладно, все образуется, – ответил Блинов, – у меня по этому поводу есть предложение, отличающееся своей новизной.
– Это какое такое предложение? – спросил с улыбкой Кудрин.
– Понимаешь, – ответил Саша, – мой дед попросил меня купить ему бутылку портвейна. Я ее купил, а потом закрутился и забыл ему отдать, так вот она, бедная, до сих пор лежит в моем столе. Предлагаю ее открыть и выпить, ведь это наш любимый «Агдам».
– Не возражаю, – коротко ответил Кудрин, – все равно скоро домой.
Блинов открыл ящик своего стола, достал бутылку портвейна, два граненых стакана и две малюсенькие шоколадки. Заученными движениями он быстро протер стаканы чистым листом бумаги и поставил их на стол, а потом вынул из другого ящика маленький штопор и лихо вынул пробку. Саша быстро разлил портвейн по стаканам и громко произнес:
– За все хорошее!
Потом они чокнулись и выпили, закусив шоколадками. Женя сразу почувствовал, как живительная влага разливается по его уставшему организму, и стало гораздо легче и веселее.
– Классный все же мужской напиток «Агдам», – проговорил Блинов, закусывая кусочком шоколадки.
– А я видел в продаже женский вариант этого портвейна, – сказал Женя, – он называется «Ах дам».
Блинов рассмеялся и попросил еще что-нибудь смешное рассказать.
– Значит, так, – как обычно начал Женя, – учитель математики с большого бодуна с трудом заползает в класс и говорит: «Дети, записывайте условие задачи. Вчера два учителя выпили на двоих бутылку водки, затем бутылку коньяка и залакировали это парой бутылок пива». И замолчал. «А в чем вопрос?» – спрашивают дети. «А вопрос в том, на хрена они потом пошли за портвейном…»
Саша снова громко рассмеялся и предложил допить оставшийся портвейн, но Женя отказался, и Блинов не моргнув глазом допил его из горлышка и, громко крякнув, сказал:
– Ну, теперь можно и домой идти.
Поблагодарив коллегу за поднятое настроение, Кудрин бодрым шагом пошел в сторону трамвайной остановки.
На следующий день с самого утра в кабинете зазвонил телефон. Женя поднял трубку и услышал голос Романа Сомова, который сообщил, что два часа назад у гаражей рядом с рынком было обнаружено тело Харитонова с ножевым ранением в сердце.
– Как так? – удивленно воскликнул Кудрин и вскочил со стула.
– Я там был в составе оперативной группы и только что вернулся на работу, – продолжал Сомов, – явных следов обнаружено не было, а ударили его или финкой, или заточкой. Врач пояснил, что удар был точным, и смерть потерпевшего наступила мгновенно.
– Ну хоть что-нибудь удалось установить? – допытывался Женя.
– Пока это вся информация, – сказал Сомов и положил трубку.
– Все! Последняя ниточка оборвалась, – с горечью произнес Кудрин и плюхнулся на свой стул.
– Ты чего грустишь, молодой человек? – с улыбкой спросил вошедший в кабинет Ерихин. – Или день не задался?
– Перед тобой, Лев Алексеевич, сидит неудачник и растяпа, – тихо проговорил Кудрин.
– Да что случилось? – с тревогой в голосе переспросил Ерихин.
Женя подробно рассказал ему о своем расследовании и происшедших событиях сегодняшнего дня.
Лев Алексеевич подошел к нему, по-отечески обнял за плечи и сказал:
– Не переживай, парень, я же вижу, что ты стараешься и пытаешься досконально проверять свои версии, однако переживать неудачу не стоит. Это ведь не говорит о твоей беспомощности и нереализованности в полном объеме каждой из них, а наоборот – такую ситуацию надо воспринимать как стимул к дальнейшим активным действиям. По себе знаю, что иногда переживание кризиса в расследовании есть начальное звено к появлению новой, отличной от других, версии. Вот ты сказал, что чувствуешь себя неудачником, – продолжал Ерихин, – выкинь эти слова к черту и впихни в свою голову единственную фразу: «Я – крутой сыщик, и у меня все получится». И еще, настоящие неудачники те, кто останавливается от первых неудач на тернистом пути расследования преступления. Им проще, чтобы преступление «зависло», а там трава не расти. А ты стараешься дальше идти, и что очень похвально – анализировать свои действия, что в определенной мере позволит избежать неудач в будущем. Используй метод «мозгового штурма» и попробуй написать на бумаге идеи, которые тебе пришли в голову, пусть самые фантастические.
– А что, – проговорил Кудрин и пожал плечами, – Трошина, судя по всему, убил Харяа того неужели марсианин замочил?
– Ну, у этого марсианина должны быть фамилия, имя и отчество, – сказал Ерихин, – а у тебя все сладится, главное – не опускать руки и продолжать двигаться дальше.
Поблагодарив Льва Алексеевича за утреннюю поддержку, Женя в приподнятом настроении пошел к Николаеву.
Павел Иванович молча выслушал доклад Кудрина, помолчал и, вздохнув, сказал:
– Жаль, что не успели даже допросить Харитонова, видимо, кому-то очень не хотелось, чтобы мы его «раскололи».
– Я думаю, что после того, как он сбежал от нас, то пошел к своим дружкам, чтобы рассказать о нашей «дружеской» встрече, – проговорил Женя.
– И этим самым, возможно подписал себе приговор, – заметил начальник. – Ну, что же, поезжай к Сомову, – продолжил он, – почитай документы, а вдруг что-то новое появится в расследовании убийства Харитонова.
– Уже еду, Павел Иванович, – ответил Кудрин и быстро вышел в коридор.
Приехав через час к Сомову, он застал того в кабинете, пишущего за письменным столом какие-то бумаги.
Поздоровавшись, Женя спросил:
– Что-нибудь удалось новое установить?
– Да есть один интересный момент, – загадочно улыбнулся Сомов, – вчера вечером в одном из гаражей рядом с местом происшествия возле своей машины возился некий гражданин Розов. Когда мы сегодня приехали к этим гаражам, он также продолжал заниматься ремонтом своей машины. Он и поведал, что вчера около семи часов вечера ему показалось, что кто-то вскрикнул, и он инстинктивно посмотрел в приоткрытые ворота гаража. Через этот достаточно большой проем он увидел проходящего коренастого мужчину и даже успел заметить его круглое лицо со шрамом на левой щеке, который проходил от виска до подбородка.
– А почему именно на левой щеке, как он определил? – интерес у Жени нарастал.
– А потому, что тот неизвестный шел с правой стороны от Розова, и именно левую часть тела тот смог увидеть, – ответил Сомов.
– Сейчас наш эксперт-криминалист вместе с Розовым составляют фоторобот того мужика, а ты пока почитай протокол осмотра места происшествия.
Через полчаса в кабинет зашел дежурный по РОВД и передал Сомову лист бумаги, на котором красовался фоторобот человека. На его круглом лице отчетливо виднелись выступающая челюсть и шрам, проходящий по щеке от виска до подбородка.
– Это копия, возьми себе, – сказал Сомов.
Поблагодарив коллегу за оказанное содействие, Кудрин вышел из кабинета и отправился на свою работу.
Подходя к отделению милиции, Женя увидел, что в курилке стояли его коллеги и в сизом дыму травили анекдоты.
– У нас мужики научились из навоза самогон гнать, да одно плохо – коровы не поспевают, – смеясь, рассказывал Саша Блинов.
Все гыгыкнули, а Витя Колосов подхватил эту веселую волну и выдал:
– Я у своего деда в деревне был и попробовал его крепкий самогон, «косорыловка» натуральная. Вечером выпил, а утром как заново родился!
– В каком смысле? – недоуменно спросил Блинов.
– Ну, в капусте меня нашли, – ответил Колосов.
Все шумно обсуждали промах Блинова.
«Косорыловка, – напрягал память Женя, – ну где же я слышал это слово?» – Мельком поздоровавшись с коллегами и не обращая внимания на их просьбы рассказать новенький анекдот, быстро открыл дверь и вошел в здание отделения милиции.
В кабинете за своим столом сидел Ерихин, все его внимание было приковано к каким-то бумагам.
– Лев Алексеевич, хотел бы задать вопрос, тебе ничего не говорит слово «косорыловка»?
– Ну, так в народе называют плохой самогон, – ответил Ерихин.
– А фамилия Косорылов нигде не встречалась? – повторил вопрос Женя.
Ерихин на минуту задумался, почесал затылок, прищурил глаз и, чеканя каждое слово, проговорил:
– Если мне память не изменяет, то в прошлом году в Сокольниках была ограблена квартира известной артистки Громовой, помимо всяких других драгоценностей, было похищено очень дорогое бриллиантовое колье. Да, тогда вся Москва шумела об этом, а дело было на контроле у нашего начальника управления. Так вот, – продолжал он, – при задержании грабителей один был убит при попытке к бегству, а другого арестовали и в итоге посадили. И у него, кстати, была фамилия Косорылов.
– Вспомнил! – воскликнул Женя. – Конечно же, это тот самый Косорылов. Мы тогда еще смеялись, что заметку в газете «На боевом посту» об этом происшествии написал корреспондент Кривошеев. А удалось тогда изъять драгоценности у грабителей? – поинтересовался Кудрин.
– Какие-то удалось, а вот колье так и не нашли. А почему ты задал этот вопрос? – обратился Лев Алексеевич к Кудрину.
– Да вот в деле об убийстве гражданина Трошина, которое я сейчас расследую, фигурирует его умершая жена с девичьей фамилией Косорылова. Согласись, что это очень редкая фамилия, а вдруг та женщина была связана родственными узами с заключенным Косорыловым?
– Ну ты и фантазер, – усмехнулся Ерихин, – а хотя, чем черт не шутит. Нужно тебе съездить в Сокольнический РОВД и попросить у местных оперативных работников материалы по тому делу; наверняка там найдешь справочные данные о всех родственных связях этого Косорылова.
Кудрин был доволен – дело приобретало интересный оборот. Он отправился к Николаеву, чтобы изложить разговор с Ерихиным и показать фоторобот неизвестного мужчины, переданный ему Сомовым.
– А что, прав Лев Алексеевич, – ответил начальник, – я позвоню в Сокольнический РОВД и попрошу, чтобы тебе оказали содействие в предоставлении материалов по краже из дома артистки. Завтра с утра посети своих коллег из Сокольников, а потом, если понадобится, и в колонию нужно будет съездить для встречи с осужденным Косорыловым и работниками оперативной части.
– Моя интуиция подсказывает, что существует какая-то связь между этим осужденным и второй женой Трошина, – задумчиво проговорил Кудрин, выходя из кабинета начальника.
– Будем надеяться на лучшее, – сказал ему вдогонку Николаев.
Женя в хорошем расположении духа шагал по вечернему городу в сторону дома и размышлял о том, что в жизни бывают две полосы: белая и черная. Еще вчера была черная, когда было все так непонятно, запутано, и он даже чувствовал себя неудачником, а сегодня – белая, все вдруг становится на свои места, и жизнь начинает налаживаться. Это придавало ему уверенности в правоте выбранной версии, которая подкрепляла внутреннюю убежденность в успешном завершении дела.
На следующий день с самого утра Женя отправился в Сокольнический райотдел к майору милиции Баранову, которому еще со вчерашнего вечера позвонил Павел Иванович. Тот встретил Кудрина приветливо и отвел в соседний кабинет к своему оперативнику Сергею Алдохину, которому и представил приехавшего.
– Помоги нашему гостю из Красногвардейского райотдела найти дело оперативной проверки на Косорылова, который проходил по краже из квартиры артистки Громовой, – сказал Баранов и вышел из кабинета.
Кудрин коротко рассказал Алдохину о цели своего приезда, и тот, оставив Женю в одиночестве, пошел искать документы. Через полчаса Сергей вернулся и передал Кудрину пухлую папку с надписью «ДОП».
Женя стал внимательно читать материалы дела, пока его взгляд не остановился на рапорте участкового инспектора Шилова, в котором черным по белому было написано, что у Григория Тимофеевича Косорылова имеется родная сестра – Трошина Нина Тимофеевна, проживающая в доме мужа на Нагатинской улице.
– Есть! – воскликнул Женя. – Интуиция сработала.
– Что такое? – не понял Алдохин.
– Нашел, что искал, – задорно воскликнул Кудрин, – осужденный Косорылов являлся родным братом Трошиной Нины Тимофеевны, ее мужа убили несколько дней назад. К сожалению, она сама умерла год назад.
– Вот видишь, кто ищет, тот всегда найдет, – с улыбкой произнес Алдохин.
– Сергей, расскажи подробнее о той краже из квартиры артистки, – попросил Женя.
– Давай расскажу. Очень хорошо помню то происшествие, я ведь сам участвовал в его расследовании, – проговорил Алдохин, – эта знаменитая певица Альбина Громова часто выступает с концертами по стране и, как правило, надевает какие-нибудь драгоценности. Так принято в этой богемной среде. Так вот, она иногда надевала перед концертом бриллиантовое колье и однажды, вернувшись с очередных гастролей, увидела, что в ее квартире кто-то был чужой и обобрал ее подчистую. Но самое главное, что отсутствовало то самое колье с бриллиантами. Как она писала в объяснении, оно досталось ей от бабушки, которая в свое время была певицей Большого театра и гастролировала по Европе еще до революции. Во Франции один из ее почитателей и подарил ей это колье.
– Наверное очень дорогое? – первое, что пришло в голову Жене.
– Не то слово, – ответил Сергей, – по заявлению артистки, оно стоит около миллиона долларов.
Он вынул из сейфа очередную папку и, порывшись в ней, достал объяснение Громовой и ее фотографию с колье на шее и передал Кудрину.
Женя читал объяснение артистки, как интересный роман, где она рассказывала о гастролях бабушки в Париже в 1916 году и встречах со знаменитым мастером Альфредом Маню, работавшим в ювелирном доме «Бушерон». Также в объяснении она подробно описала само колье и что оно находилось в сафьяновом красном мешочке.
– Послушай, Сергей, – сказал Кудрин, отвлекшись от чтения объяснения, – ты наверняка уже разобрался в этих драгоценностях, в чем разница между колье и ожерельем?
– Колье, в отличие от ожерелья, обладает центральным элементом, в нашем случае – это крупный бриллиант, – ответил Алдохин.
– А что, его так и не нашли?
– В том-то и дело, что не нашли. Золотые кольца и броши изъяли у преступников, а колье и след простыл.
– И не смогли их «расколоть»? – допытывался Женя.
– Одного застрелили при попытке к бегству в момент задержания, а Косорылов и на следствии, и в суде говорил о том, что колье взял погибший подельник и куда дел, ему неизвестно, как-то так, – вздохнул Алдохин.
– Я думаю, что каждая такая драгоценность привлекает преступников, как магнит, как своего рода капкан, ловушка сатаны, – продолжал Сергей. – Судя по объяснению артистки, со слов ее бабушки, этот бриллиант был привезен в Париж из Китая в 1900 году и попал на огранку в ювелирную мастерскую «Бушерон», после чего был подарен ей тем самым мастером.
