скачать книгу бесплатно
Играл за детскую команду «Сатурна» – клуб в то время фейерил в первой лиге и имел все шансы на вышку, а мы, малолетки, тянулись за старшими изо всех сил.
До сих пор помню день своей последней тренировки – ветреный и холодный. С самого утра было пасмурно, над городом клубились тучи, синоптики грозили дождями и грозами. Но когда мы вышли на поле, внезапно показалось солнце, золотое и яркое.
Помню запах травы, волнами поднимающийся от газона. Материально клуб был неплохо обеспечен, и газон постелили натуральный – никакой тебе синтетики, всё чётко. А форму мне выдали немного больше, чем нужно – на вырост, что ли, не знаю. И ветер надувал футболку, как парус, когда я стремглав нёсся вперёд, разгоняя атаку.
Мы играли двухсторонку: одиннадцать на одиннадцать со вторым составом. Каждый хотел в основу, и битва, конечно, была нешуточная. Все просто из штанов выпрыгивали, пытаясь проявить себя перед тренером.
И я забил.
В принципе, мог отдать пас, даже логичнее было бы. Параллельным курсом бежал наш форвард Пыря – имени уже не скажу, а вот погоняло запомнилось, – и опекал его только один защитник. Я мог подать ему на ход, он легко оторвался бы и выходил тогда один в один. Но у нас с Пырей были контры, и я ударил сам. И попал. С тридцати метров, в девятку. Фантастика, если честно. Заставь меня тогда ещё десять раз так ударить – ни разу не попал бы. А тут в девятку.
Ну, и все там давай кричать, смеяться, поздравлять меня. Хоть и тренировка, а всё-таки. Из раздевалки как раз взрослая команда начала выходить – так даже они похлопали. Все, кроме Пыри, поздравили, в общем. И я был так горд. Счастлив буквально. Ясно же было, что теперь я в основе закрепился. А следующий матч нам с московскими играть предстояло, и там даже ожидалась какая-никакая публика.
Словом, это был отличный гол в самый удачный момент. Михалыч, тренер наш, подошёл, по плечу меня похлопал. «Молодец, – говорит, – только в следующий раз пас отдай. На команду играем, а не на себя».
И вот когда мы с тренировки той шли, кто-то предложил не расходиться сразу, а сначала в парк зайти. Там аттракцион новый открылся, «Молот», и никто из нас ещё не катался на нём. А хотелось же вверх тормашками полетать, в детстве это кажется отличной идеей. И мы пошли.
Вечерело, солнце снова скрылось за тучами. Ветер поднялся опять.
Когда мы подошли к «Молоту», оказалось, что он уже закрыт. Да и народа в парке мало было – последние мамаши толкали коляски к выходу, парочки ещё не подтянулись. И мы уже было совсем собрались убраться оттуда, как вдруг это и началось.
Как-то резко стемнело, словно внезапно наступила ночь. Ветер стих, сыростью какой-то потянуло, влагой. Пыря первым закричал: «Гляньте, гляньте!» А на что «гляньте», не ясно. Я голову задрал – а там она, штука эта. Как тогда говорили: «Энэло», непознанный летающий объект. Что-то такое тёмное, приплюснутое, огромное, как дом. И огни красные по бокам.
Это я сейчас так рассказываю, чтобы ты понимал, что я чувствовал. Ты-то, конечно, знаешь теперь всё: никакое не энэло, а шаттл. Не приплюснутое, а оправданное с точки зрения аэродинамики. Но я был мальчишкой, футболистом. И никаких этих чёртовых гостей раньше не видел.
Мы замерли все, рты пораскрывали. В ступор какой-то впали, смотрим, глазами хлопаем. А шаттл этот приземлился – ровненько так, бесшумно. Сел прямо перед нами и стоит, огнями помаргивает. Что это за световой сигнал был, до сих пор не знаю. Они как-то по кругу шли – исчезали и появлялись последовательно. А мы смотрели. Потом кто-то, может Пыря, а может и я сам закричал: «Бежим!» И рванули оттуда все.
Я бы тоже рванул, но только ноги у меня к земле приросли. Стою, как вкопанный, шаг сделать не могу. Как во сне иногда бывает. Замер, словно муха в янтаре, трепыхаюсь, дёргаюсь, а всё зря. Потом смотрю – огни погасли, и вроде как дверь на боку этой штуки появилась. Прямоугольник световыми линиями очертился, а потом в сторону сдвинулся. И за дверью этой – туман и что-то в нём шевелится.
Дальше не помню, провал. Потемнело в глазах, очнулся возле дома, в палисаднике. Лежу на травке, мёрзну, а про себя думаю – приснилось или нет? Оказалось, нет, вечером уж все телеканалы трещали о Прибытии. Иноземные гости, ура, ура, дождались. Гости… вот вам и гости. То ли они меня до дома тогда довезли, то ли я сам в беспамятстве дошёл, точно не знаю. А только лежал я там, пока отец меня не нашёл и домой на руках не отнёс. И с того дня уж не выходил из дома лет семь.
* * *
Алекс немного помолчал, потом вежливо откашлялся.
– Хм. Так, понятно, да… Я читал, у вас начались приступы агорафобии? Это сразу после контакта или…
– Сразу. Утром я просто не смог выйти на улицу.
Я замолчал, мысленно прокручивая в памяти те дни. Какие там этапы принятия: отрицание, гнев, торг? Классика.
Сначала ни я, ни родители не поняли, что происходит. Думали, это просто шок после пережитого, пройдёт. Но дома я чувствовал себя довольно сносно, не сказать, что прям какой-то шок. А стоило приблизиться к двери – сразу начинались панические атаки. Ну, так это потом доктора объясняли, «панические атаки». Горло перехватывало, руки тряслись, а голова просто взрывалась от боли.
Световые пятна перед глазами, напряжение в плечах и шее… И страх, лютый страх. Казалось – вот сейчас выйду туда, и упаду, не удержусь на ногах. А небо сверху придавит, ляжет тяжёлой плитой и расплющит кости.
Приходили врачи: психиатры, психологи. Прописывали таблетки. Мануальщики, экстрасенсы, да кого только не было! Отец еще попробовал меня на машине вывезти закутанного в одеяло, а потом в безлюдном месте распаковать. Так чуть коньки не отбросил, дышать не мог. Ни единого вздоха не сделал, пока он меня обратно в машину не запихнул. В машине – оно ещё так-сяк, тяжело, но дышать хоть можно. А на улице…
В общем, с футболом мне тогда пришлось завязать.
– Ясно.
Я вздрогнул и с удивлением посмотрел на него.
Что ему ясно? Кажется, последние несколько минут я молчал.
Или это реплика к «не смог выйти на улицу»? Точно. Выдержал паузу, теперь намекает, что ждёт продолжения. Ну, хоть не начал качать головой и цокать языком с сочувствующей рожей.
Я показал ему большой палец – молодец, есть-таки определённый профессионализм.
– Вы были рады? – Он неверно истолковал жест. – Но разве…
– Не был я рад. Я. у меня жизнь сломалась. В тот день, понимаешь? Я рождён был для футбола. С трёх лет с мячом не расставался, соседи шутили, что и родился с ним, видимо. На поле… на поле я был живым. По крайней мере, более живым, чем где бы то ни было. Ни в школе, ни в родительской квартире, ни с друзьями никогда не было такого чувства – острого, яркого. Чувства… ну как тебе сказать? Драйва. Школа что? Так, ожидание. Самая жизнь – она всегда на поле.
Из-за перегородки за моей спиной донёсся слабый стук.
Алекс вздрогнул и бросил взгляд на перегородку. Потом снова уставился на меня.
– Это же министр? То есть, заместитель министра… Джордан Ларго, верно? Он там?
Я хмыкнул.
– Ну, других заложников у меня нет. Пытается привлечь внимание, засранец.
– С ним… точно всё в порядке?
– В полном.
Он помолчал, хмуря брови. Неуверенно кивнул.
– Что ж, у меня нет оснований вам не доверять. Вернёмся к нашей беседе. Итак, вы говорили, что в футболе и этих вот тренировках была вся ваша жизнь?
Стиснув зубы, я снова посмотрел ему в глаза.
– Верно. Но иные всё отняли. Да, это они. Они, не отрицай. Никому в точности не известно, почему у человека, с детства здорового, может проявиться эта болезнь. Но катализатор – всегда какое-то событие, эпизод. Моим событием стала плоская летающая дрянь, свалившаяся мне на голову в тот вечер. И вот, пока другие с восторгом обсуждали Прибытие, пока все каналы кричали о невероятной дружбе и новой эре… я просто сидел дома. Перед компом в своей крошечной комнатке с видом на мусорные баки. Сидел и сходил с ума. Скачивал какие-то кошмарные ужастики с монстрами и литрами крови, лазал на запрещённые сайты. Играл в симуляторы и FIFA – была тогда такая игрушка…
– Она и сейчас есть!
Конечно. И наверное, сейчас гораздо круче. Но всё же это не то, хоть сейчас, хоть тогда. Играл вот и думал – не то. Не то!
А по ночам снилось поле. Пружинил под ногами натуральный травяной газон, пахло ветром; орал, надрываясь, Михалыч. И сетка на воротах трепыхалась, как птица, когда мокрый от дождя мяч со свистом влетал в её объятия.
* * *
Школу я закончил, занимаясь на дому, без особых трудностей. Начал читать, хотя раньше мне это не особо нравилось, смотрел научные и околонаучные видео. Прокачал, короче, интеллект.
Но потом подвис.
Можно было поступать и учиться дальше, онлайн, но мир к тому времени изменился. Многие профессии, вызывавшие у меня интерес, уже исчезли. А взамен появились новые. Много новых – даже более предпочтительных для такого калеки, как я, но все они были теперь так или иначе связаны с новыми технологиями. Их технологиями. А их я ненавидел.
Пару лет провёл в бессистемном сёрфинге по сетям, перебиваясь подработками на опросах и рекламных акциях. Может, и дальше бы так жил, но внезапно умер отец. А вскоре слегла мать, и дальняя родня забрала её с собой в колонию на Марсе.
Да, это как раз было время первых колонизаций – тридцать второй год или… точно не скажу, середина тридцатых. Технологии иных уже вовсю использовались.
Те, что они отдали сначала. Поступательное обучение, так они говорят?
Сначала двигатели для Солнечной системы, потом межгалактические.
Сначала чипы под кожу, потом в мозг.
Сначала вылечим рак, потом СПИД. Поступательно.
Так вот, лечить рак они тогда ещё якобы не могли, а построить для нас колонию на Марсе – пожалуйста. Уже можно. Отвозили желающих на своих кораблях, помогали им там.
И вот эта родня, двоюродный дядя с женой – полетели поселенцами. А мать забрали, ей вроде как с ними удобнее – я-то, бездельник и псих, как я о ней позабочусь?
И я остался один. Старый наш дом-муравейник уже начинал разваливаться, а денег на новую квартиру не было. Опросы и реклама к тому времени почти не приносили прибыли. Выйти на улицу я по-прежнему не мог.
Нужно было что-то решать, но я не хотел. Сидел и играл целыми днями в новые игры.
И вот тогда-то среди этих игр и всплыл первый симулятор.
«Первый пилот», так он и назывался.
Одеваешь очки, перчатки и – ты внутри маленького шаттла. Перед тобой панель управления, над ней табло, на которое выводится нужное тебе изображение. Можно сделать прозрачным, будет иллюминатор. Я в первую же минуту сделал. И обалдел – такие натуральные звёзды. Словно в детстве в деревне и даже ярче. А управлять оказалось легко, там всё дело было в правильной постановке корпуса – кладёшь корпус вправо или влево, словно готовишься пробить по воротам, и шаттл поворачивает. По сути ты как бы сам становишься этим шаттлом, сливаешься с ним. И только переключаешь скорости и режимы на панели.
Что ж, честно скажу, подсел я. В первый раз целый день так пролетал – сначала по орбите гонял, потом спустился в атмосферу Земли. Летал над облаками, под облаками, над лесом. Открыл боковые иллюминаторы, смотрел. Вдыхал. Казалось, даже запах чувствовал, честно.
А вскоре объявили, что симулятор этот – не совсем игра. А это они так готовили нас к пилотированию. Поступательно, ага.
Когда открылся курс обучения, я одним из первых записался. Даже не посмотрел, что это ведь их, иных этих курс. Чувствовал – моё.
Поначалу обучение легко давалось, когда из дома на симуляторе пробовали. А вот когда настоящий шаттл подогнали, я чуть было не взвис по-крупному. Как же, выходить, ехать куда-то, потом там среди людей толкаться… но оказалось, всё просто. Указал в письме, что агорафоб, и они без вопросов пригнали эту штуковину к самому моему окну. Переходишь из одного помещения в другое – только и всего. Вот как ты сейчас из своего шаттла в мой, по стыковочному шлюзу.
А внутри всё было как в симуляторе. И летать оказалось легко.
И круто. Я пролетел над городом, где родился и провёл детство. Над парком, где встретил иных в первый раз. Потом над стадионом. Не поверил своим глазам, он всё ещё был на месте, только реконструировали его, конечно. Камеры новые везде понаставили, сиденья переделали – чтобы и иным, с их странными телами, и нам удобно было.
И газон новый постелили, по всем супер-технологиям.
В тот момент там как раз тренировалась юношеская команда. Я пролетел над ними, и чуть не заплакал.
Работа оказалась не пыльная. Когда первую категорию получил, возил граждан на экскурсии между городами. А потом стал между колониями курсировать, перевозить грузы. У меня тогда был «Flyer-7», так-то скоростной, конечно, но очень уж непослушный. Приятно было подчинять его, типа – кто тут босс, детка, а? А? То-то же.
В колониях поселенцы часто просили меня выйти, пообедать с ними. И мать на Марсе очень ждала в гости. Но я по-прежнему не мог. Внутри кабины отлично себя чувствовал, как у бабушки на печке, а вот любая попытка выбраться наружу – и всё, приехали. Боли, спазмы, страх.
Интересно, что иные были совсем не против моих особенностей. Агорафоб? Ну и ладно, это же вам не мешает. Окей, мистер Полоз, окей. Работайте. И я себя чувствовал… нет, не таким же, как все. Круче всех. Когда до Юпитера в первый раз долетел, то – словно с тридцати метров по воротам попал, как тогда.
Помню, как увидел его в иллюминаторе над приборной панелью. Карамельно-светящийся, странный. Полосатый, как мяч или, скорее, как конфета, разрисованная жжёным сахаром. Такие тёмно-коричневые полосы на белом. А вокруг него – чернота, бездна. И я тогда подумал – а может, и не для футбола я был рождён? Что футбол, игра просто. Может, я был рождён для космоса? Для того, чтобы покинуть старушку Землю и отправиться в бескрайние просторы, полные звёзд, планет, цивилизаций и чёрт ещё знает каких тайн?
И снова ощутил тогда счастье. Ну, почти счастье. Почти…
Но скоро всё кончилось.
* * *
– Разве? – Он медленно встал и посмотрел на меня сверху вниз. – Всё кончилось? Мне казалось, после этого-то всё как раз и началось.
– Эй, эй, сядь на место! – я снова направил шутер ему в лицо.
– Не волнуйтесь. Мне просто нужен этот ракурс, хочу, чтобы зрители увидели вас таким: печальным, сломленным… Опустите оружие. Впрочем, не опускайте – так даже лучше.
– Ракурс? – я прицелился ему в лоб. – А если я тебе мозги вышибу, красиво будет смотреться? А? Как думаешь? Огненная вспышка, а потом – бу-ум!
Он улыбнулся.
– Ну, мы ведь этого не узнаем, мистер Полоз. Нам уже будет всё равно, красиво или нет. А какой смысл создавать красоту, если сам её не увидишь?
Я пригляделся – ни следа волнения, как будто не этот парень боялся зайти ко мне всего час назад. Не прост, точно не прост. И теперь я понял, кого он мне напомнил: моего отца. Да, вылитый отец тридцать лет назад. Только папа не носил позёрские куртки и щетину на подбородке – он был инженером, а не блогером.
Из-за перегородки снова послышался стук.
Бам-бам-бам – теперь он барабанил изо всех сил. Вот засранец, я же надел на него наручники! Чем это он, ногами?
– Мистер Ларго! – Алекс резко засуетился, привстал для чего-то на цыпочки, глядя мне за спину. – Мистер Ларго, я представитель СМИ! Что с вами? Ответьте!
– Зря стараешься, я заклеил ему рот.
Ларго на мгновение притих, потом снова застучал в стену.
– Рот? Зачем?
– Выступал много, – я пожал плечами и недвусмысленно повёл шутером. – Давай, парень, садись на место. Не строй из себя героя. У него всё окей, у этого Джордана, я просто привязал его там и заклеил говорилку. Уж больно нагло он себя вёл: грозился тут, оскорблял. Страшил президентской карой. У них там какие-то связи с презиком, ты знал? Он мне тут…
– Послушайте! – перебил меня Алекс, выставив перед собой открытую ладонь. – Я вот всё хочу спросить. Предположим, ваши требования исполнят. Вы, конечно, понимаете, что это в буквальном смысле исключено, слишком глобальная задача. Депортировать всех гостей на их корабли… отключить все системы, работающие на основании новых технологий… вывести флот гостей из Солнечной системы… – говоря это, он сознательно делал патетические паузы, подчёркивая нелепость требований, – но предположим. И вот, представьте, вам докладывают, что всё исполнено. Каким образом вы собираетесь проконтролировать это? Отсюда, из шаттла на орбите?
– Меня должны убедить, – я демонстративно усмехнулся. – Пусть меня убедят, что всё выполнили. За выводом флота можно наблюдать онлайн, а насчёт всего остального – пусть найдут способ! Это ведь им нужно, не мне.
– Боже, – он покачал головой. – Не вам? Вы что же, не хотите жить?
– Пока эти чёртовы твари сидят на Земле – нет!
– Печально. Печально слышать, правда. Один из первых пилотов, блестящий навигатор, талантливый человек. Не желает жить. Да, они отняли у вас мечту детства, но у кого они вообще сбываются, эти детские мечты? Взамен вы получили космос! – Он посмотрел на меня с таким выражением, словно реально силился понять, в чём моя проблема. – И ведь вы сами сказали, что были готовы работать на них… Почему потом ваше мнение о гостях изменилось?
Я покачал головой.
– Оно не менялось. Я всегда их ненавидел, всегда. Но пока летал, отложил на время свою месть. От-ло-жил, знаешь такое слово? А потом эти твари снова отняли у меня смысл.
* * *
