скачать книгу бесплатно
Каркушин взял джинсы в руки, задумался.
9
– В Москве не оказалось. В Киеве тоже, – проворчал советник, сканируя Локатором казармы пограничников.
– Зато я узнал, что Илья Муромец доехал-таки до Киева. Его мощи сейчас лежат в нижних пещерах Лавры. По последним данным на его место приехал этот… Черно… Черномыр…дин… Черномор что ли?
– Чего-то путаешь. Черное море здесь. – проворчал советник. – На побережье Черного моря, видишь ли, забросило. Проискали б, не сообрази вовремя заземлиться. Боюсь прихватить ещё кого, – задумался советник, разглядывая через Локатор казармы. – Сейчас не забыл заземлиться?
– Не забыл, – мотнул головой ассистент, посмотрел вниз, на землю, и рассмеялся.
– Опять масло течет, – проворчала машина сконфуженным голосом.
Часовой на КПП с недоумением поднял взгляд вверх, вытер очередную каплю машинного масла со своей щеки.
– Будем вводить данные вручную. Так надежнее, – заключил советник. – Сначала дождемся темноты.
Когда солдаты уснули, советник и ассистент осторожно подкрались к казарме, бесшумно скользнули за дверь и на цыпочках пошли по коридору. Вдоль стен стояли шеренги сапог, обвязанные портянками, в стороне дремал дневальный.
Ассистента насторожили пустые глазницы сапог, стал нюхать, принюхиваться.
– Там никого нет, – прошептал советник, – Простая передача запаха без тел. Для нас сейчас они все видимы. Это нас они не могут видеть. Слышать иногда могут. Если они нас услышат, решат, что полтергейст или галлюцинация. Если они, конечно, не психи. Стой здесь, пойду на разведку.
Советник тихо скрылся за дверью, нашёл кровать Каркушина и вздрогнул. Кровать была пуста. Только что Локатор показывал, что Каркушин спит именно на этой кровати и вдруг – пуста. На всякий случай советник стал осматривать другие кровати. Осмотр не принёс ничего, вернулся к пустой кровати. Тут дверь солдатской спальни осторожно открылась, и показался прапорщик Майстренко, на лице прапорщика написано, он собирается сделать пакость.
Советник не заметил появления прапорщика, продолжил осмотр кровати Каркушина. Заглянул под одеяло, под подушку, пощупал матрац. Прапорщик присел, лицо его вытянулось, глаза округлились. Наконец, прапорщик схватился за голову и замычал.
Советник бросился к двери, распахнул дверь и, схватив ассистента, крикнул:
– Бежим отсюда, на всякий случай.
Ассистент уже успел примерить солдатский сапог, натягивал второй, пытался понять, в чём их удобство.
После летания в воздухе одеяла с подушкой, скрипа кровати в отсутствии человека, самостоятельно распахнувшейся двери, и убегающих по коридору казармы пустых сапог, прапорщик Майстренко окончательно потерял дар речи.
На следующее утро прапорщик Майстренко стоял посреди казармы и наливал солдатам самогон. У окна с биноклем расположился солдат на шухере. Другой солдат «отбивал» деревянными досочками кровать Каркушина, наводил на ней стрелки.
– Пока там смотрят кино, мы с вами договоримся и всё решим, – бормотал прапорщик. – «Комсомол» в одних сапогах, то есть одни сапоги без «комсомола», в общем, «комсомол» исчез вместе с сапогами.
– Сапоги мои, – сообщил один из солдат.
– Значит, и сапоги ещё с собой чужие прихватил. В общем, вы ничего не видели, ничего не слышали. Я ему ничего в пищу не сыпал. Надо же, как бром в больших дозах действует!.. А сапоги я тебе новые выдам. Яловые!
– Ну, если яловые…
Солдаты как один поддакивали и подставляли стаканы. И чем чаще поддакивали, тем чаще подставляли стаканы.
– Может, обойдется? – вздохнул, наконец, прапорщик и перекрестился, в глазах его засветилась надежда. – Вот и закусочка с огорода, без… этого самого… химикатов. Не стесняйтесь. Точно говорю, никакой химии. Когда ещё так придется…
– Родственники шум поднимут. Тогда что? – сочувствовали подкупленные едой солдаты.
– Родственники? Да вы берите, берите. Кушайте. Для дезинфекции.
– Не признаваться же, что пропал?
– Он не пропал. Он убёг. Может, ещё объявится… где-нибудь…
– В таком виде? То есть… Ууу…
– Да, товарищ прапорщик, если узнают, светит вам… по последнее число…
Прапорщик побледнел и снова потерял дар речи.
– А, может, лучше признаться, что пропал без вести смертью храбрых? а там хоть трава не расти.
– Комсомольская конференция отменяется!
– Ура!
– Ура!!! – разнеслось по всему залу.
На экране Чапаев-Бабочкин с войском шёл в атаку. Мелькнули две спаренные точки в правом верхнем углу экрана, мелькнули ещё раз, словно кто-то пытался пробиться из другого времени или мира, и экран погас. Киномеханик бросился заряжать следующую часть.
Киноустановка стояла посреди зала солдатской столовой и была одна. Потому после окончания каждой части повисала пауза, будто затишье перед очередной атакой.
В углу солдаты чистили картошку.
– Атака опять на том же месте захлебнулась.
– Который раз уже смотрим?
– Раз восемь или девять.
– Эх, нам бы сюда Анку.
– Мы что его упустили? – осторожно поинтересовался ассистент. – Его что, там не было?.. Может, стоит связаться с Канцелярией, попросить поддержки?
– Ты что?! – вспыхнул советник. – Сами справимся. И чего я испугался этого болвана?.. Ты даже не предупредил о его появлении! Ассистент называется.
– Вы же сказали – ждать?
– А сапоги тогда тут причем?.. «Подкрепление»… Где тут что нажимается? Необходимо стереть всё, что связано здесь с присутствием Каркушина. Чтобы духу его здесь не было!
– Кого не было? Комсомола? – переспросил ассистент.
– Что?
– Его тут ещё называют «комсомол».
– Ну, и «комсомол» стереть, на всякий случай.
– Вот эта программа. Её надо активировать.
– Так действуй!..
В воздухе раздался мощный взрыв. Заискрили провода. В импровизированном кинозале с треском затормозила плёнка, замедляя движения своих героев. Остановившись, плёнка на экране стала плавиться, образовывая рваную коричневую дыру. Через дыру пробился яркий свет. Кажется, пробилось еще что-то: не то репортаж с места съёмок фильма «Чапаев», не то Ленин на броневике, не то голос Ельцина с танка.
Часовой на КПП испуганно присел. Так и просидел, застывши, пока рядом не спикировал сапог. Вслед за первым сапогом шлёпнулся второй. По проводам между столбов пробежала искра, всё стихло.
Не успел часовой опомниться, сапоги уже прятал в авоську маленький толстенький старичок, бывший начальник политотдела. Встретившись взглядом с солдатиком, старичок как бы извиняясь, пробормотал:
– Доживете до моих годков, узнаете, как чажело жить на одну пенсию. На-ка, внучек, скушай лучше конфетку, – и бывший полковник протянул часовому конфетку-леденец.
Прапорщик Майстренко замер посреди казармы, рядом с солдатами, держащими в руках стаканы с самогоном. Те тоже оцепенели, лишь вращали глазами. Глаза прапорщика принимали всё более осмысленный вид и одновременно лезли из орбит. Сознание оценивало обстановку и, наконец, заработало на полную катушку.
– О… Е-мое!!! – прорычал, наконец, прапорщик и затих, обнаружив в своей руке такой же стакан с самогоном.
И тут где-то в облаках раздался смех ассистента.
Глава третья
1
Наше сознание выборочно. Очень выборочно. До идиотизма. Более всего оно запоминает то, что им же и рождено. Или присвоено. Или пережито.
Вечерело. К общежитию, расположенном рядом с Лысой горой, пробирался Каркушин. В одежде от призывников. По пути Кирилл нарвал букет васильков. Он любит эти цветы.
Кирилл не был способен оценивать последствия своих поступков, тем более, не был способен с помощью их добиваться для себя выгоды. Он просто всегда шёл к намеченной цели, шёл, когда уже не мог не идти. Сейчас цель – его будущая жена… в прошлом, во времени, куда он попал. Необычная и неожиданная ситуация. Кирилл догадывался о преимуществах ситуации и был готов прожить эту часть жизни ещё раз и по полной.
Перед входом в общежитие несколько ведьмочек в сопровождении студентов-иностранцев. С вахтершей шёл ожесточенный спор.
– Председатель студкома явился! – обрадовались появлению Каркушина иностранцы. – Мы думали, ты на каникулах. Видели, с чемоданом домой поехал, к родителям.
– Нет… просто… проводил экспертизу в армии, – пошутил Кирилл.
Студенты-иностранцы, кажется, приняли шутку всерьез.
– Она говорит, только председатель студкома имеет право дать разрешение на проживание наших родственников ночью, – указав на вахтершу, сообщил один из иностранцев. – Кирилл подпиши.
– Ну, тут она преувеличивает, чтобы не пускать, раз меня нет, – улыбнулся Кирилл. – Давайте заявления! Подпишу.
– Как говорят русские, шакалов бояться – в степь не ходить! – обрадовался студент из Монголии и первым протянул заявление.
– Кирилл, вы что? – ужаснулась вахтерша. – Знаете, что вам потом в ректорате будет?
– Ничего не будет. Скольким людям из-за таких вот дурацких подписей поломали судьбы?..
– Кирилл, что с вами?.. – глотала воздух вахтерша. – Вы должны были уехать на каникулы.
– Пусть живут!.. Перестройка!.. Ведь перестройка же?! – уточнил у вахтёрши Кирилл.
– Да, – растерянно согласилась та.
– Ну вот, – обрадовался Кирилл. – А из-за тебя мне все-таки влетит, – добавил он в сторону студента из Чили. – Даю разрешение на ночь, а она проживет у тебя целый месяц!
– Месяц? Не может быть!
– Мне лучше знать… Пусть живет!..
Поставив подписи, Кирилл устремился наверх, сначала в лифт, потом большими прыжками преодолев несколько пролетов лестницы, на нужный этаж, постучал в дверь. На счастье Кирилла Аня была в комнате одна.
– Аня… Анечка… Анюточка!!!
– Ой!.. Ты опять в новой одежде? – удивилась Аня. – В отпуск? Отпустили?.. Это что, дырка на колене? Давай зашью.
– Не надо. Потом. Это… последний писк моды!
– Дырка? Очень странный писк.
– Просто надо немного привыкнуть. Всё новое сначала поражает, даже возмущает. Потом привыкаешь, всё становится на свои места и превращается в обыденность.
В дверь постучали. Появилась голова студента из Чили.
– Кирилл, я знал, что ты здесь. Спасибо! Это от меня! – и чилиец протянул бутылку коньяка.
– Взяток не беру! – твердо заявил Кирилл. – Но коньяк кстати. Пригодится. Спасибо.
– Знаешь, Анум с первого курса в дурку попал, – добавил чилиец. – Африканцы ж к русской водке непривычны. Рассказывал, когда мы в гости к нему в дурку ходили, дураки там к нему пристают. Подходят, лапают руками, ржут, думают это он от русской водки почернел. Ну, я пойду. К своей. Ждет.
– Иди, – согласился Кирилл и закрыл дверь на замок.
– Что ты делаешь? Открой сейчас же! – возмутилась Аня.
– Хочешь, чтоб меня снова арестовали… за взятку?
– Что-то ты быстро стал мудрым, – и сменив гнев на милость: С тобой даже становится интересно.
– Подожди, будет ещё интереснее. Возьми, это тебе, – Кирилл протянул букет васильков.
– Слушай, ты мне никогда цветы не дарил!
– Глупый, наверное, был. И ты повода не давала.
– А сейчас разве дала?
– Сейчас я его сам нашел!
– Ты хоть понимаешь, что значит, когда честная девушка начинает принимать подарки?
