Тайна старого перстня

Светлана Куксина

Тайна старого перстня

Тайна старого перстня. Как её разгадать?!

Просто. Надо действовать по наитию.

Кто-то там, на небесах, иногда приходит нам на помощь, если не видит в наших действиях злого умысла, а видит лишь наше горячее желание, старание и упорство в достижении цели. Нам дают подсказки, которыми надо суметь воспользоваться, и тогда всё сложится просто прекрасно.

Начинается эта история, о которой никто из действующих лиц так не думал: что начинается и что история. Просто события, закрутившиеся десятки лет назад, получили вдруг второе рождение, внезапно ускорились и привели к неожиданному результату. Вернее, результатам… Счастливым.

Дианка посмотрела на чашку с чаем, которую поставила перед ней мать, поджала губы, перевела взгляд на родительницу и, сильно нажимая на каждое слово, капризно произнесла:

– Хочу собаку!

Нет, она не была капризной, но все остальные способы завести собаку были испробованы и результатов не дали. А завести собаку ей хотелось так сильно, что она решила использовать всё, что можно, лишь бы добиться своего. И вот сегодня она пробовала капризничать.

– Ага! Щассс, – привычно отбилась мать, потому что такие разговоры дочь заводила регулярно, лишь интонация менялась, суть оставалась прежней, – только разбег возьму!

Дианка оттолкнула чашку так, что чай плеснул через край:

– Хочу собаку! Собаку хочу! – повысила она голос, в котором явно прорезались плаксиво-истеричные нотки. – Почему мне нельзя?! Всегда нельзя! То маленькая была, теперь выросла, и всё равно нельзя!!!

– Ритка! – раздался голос бабушки, Светланы Константиновны. – Уступи, наконец, ребёнку. У неё праздник, школу закончила! Найди ей щенка.

– Я сама найду! – выкрикнула Дианка в азарте спора; интонация её изменилась: теперь в ней появилась надежда. – Не надо мне ничего искать! Сама справлюсь!

– Ага! – буркнула мать, присаживаясь к столу. – Уступи тут, уступи там, а потом и совсем на шею сядет. Школу закончила, а дальше?! Учиться поедет, а собаку куда?! Нам только собаки не хватает для полного счастья. В доме и так не продохнуть от народа…

– Мы тебе мешаем? – прошелестела со своего места прабабка Прасковья Андреевна, недавно отметившая свой восемьдесят девятый день рождения. Она уже допила свой чай и аккуратно, совершенно бесшумно вернула чашку на блюдце. Худенькая, с прямой, как стрела, осанкой, она говорила тихо и мало, но почему-то к её мнению прислушивались все. Сейчас же она спросила как-то так, что всем сразу стало стыдно. Вот ведь и не виноваты ни в чём, а умолкли и растерялись, как провинившиеся школьники.

– Никто никому не мешает, – сердито заметила Дианка, бросив быстрый взгляд на притихшую мать. – Мы даже не мешаем моей мамочке переезжать с места на место бесконечное число раз, таскаемся за ней, как привязанные. Я со счёту сбилась, сколько школ сменила за годы учёбы. И заметьте: всё равно училась хорошо!

– А как ты хотела?! – удивленно подняв бровь, произнесла Светлана Константиновна. – Мы ведь – семья. Да и прабабка твоя удружила: выскочила замуж за цыгана, вот и кочуем… по зову крови.

Женщины переглянулись, в их глазах промелькнули улыбки.

Дианка хихикнула. Прабабушка в своё время рассказала ей, как из дома убежала, потому что родители и слышать не хотели о том, чтобы их зятем стал цыган. Так и сказала: эх, махнула рукой, юбки задрала и махом…

Тогда Дианка долго смеялась, живо представив, как бабушка несётся через поле, собрав сбоку юбку в кулак, чтобы не мешала при беге, а другой рукой держит сумку с вещами, забросив её за плечо.

Я тогда, говорила бабуля, юбки любила носить длинные и широкие, чтоб колыхались при ходьбе вокруг тонкой талии. Красиво волнами спадали…

Сейчас они жили вчетвером: самая младшая – Дианка, только что окончившая школу и беззаботно смотревшая в будущее; её мать – Маргарита Владимировна, симпатичная женщина сорока двух лет, погрязшая в заботах о семье и ни в какое другое будущее уже не верившая; Светлана Константиновна – мать Маргариты, разменявшая уже давно седьмой десяток, ей было шестьдесят семь, но она всё ещё стремилась работать; и Прасковья Андреевна – патриарх семьи.

Мужчины в их семье почему-то не задерживались: все погибали в результате каких-либо несчастных случаев.

Костя-цыган погиб через три года после женитьбы, но прабабка больше так и не вышла замуж, так и осталась одна с ребёнком на руках. Улыбаться только стала редко и скупо. Несгибаемый характер и сильная воля помогли ей выстоять, хотя жизнь её легкой не назовёшь: дочь Светлану поднимала одна.

Дианка любила свою прабабушку как-то особенно, более трепетно, что ли?!

И вот сейчас, во время утреннего чаепития, когда они все вместе собрались в своей уютной кухоньке, именно Прасковья Андреевна твёрдо заявила:

– Хочешь собаку?! Заводи! Только воспитывай правильно. Потрудиться тебе придётся много. Это ты знай! Собака – это друг. А зачем тебе друг – дурак?

Дианка радостно вскочила, подбежала к прабабке, обхватила её за шею и звонко чмокнула в щёку – раз, другой, третий:

– Да, конечно, бабулечка, воспитаю! А как же?!

Все промолчали. Возражать на этот раз никто не стал: молча допили чай и молча разошлись.

Дианка лучилась счастьем, глотала чай, не замечая его вкуса, и уже строила планы в голове, как именно она будет воспитывать свою собаку. Свою собственную долгожданную и такую желанную собаченцию!!!

Её распирало желание поделиться радостью с ещё кем-нибудь, и Дианка помчалась к подружке. Имея лёгкий характер, она быстро находила себе подруг на каждом новом месте жительства. Неунывающая, весёлая и решительная девчонка всегда была окружена друзьями и врагами: одних её манера общения притягивала как магнитом, других – отталкивала с такой же скоростью и силой.

Дианка принимала жизнь такой, какая она есть; только мечты о собаке выбивались из этого правила.

Её фанатичное стремление завести щенка впервые увенчалось успехом, и сейчас Дианка бежала к подруге Лариске, чтобы похвастаться этим.

– Ларис! – заорала она с порога, едва подруга, живущая в соседней квартире, открыла дверь. Одноэтажный дом из четырёх квартир был вытянут в длину, словно гигантская сосиска. – Мне разрешили взять щенка!

Лариска дёрнула плечами, фыркнула презрительно:

– Вот счастье! Ещё и за щенком убирать! Заходи давай! Чего встала на пороге?

Дианка влетела в квартиру и завертелась на месте, закручивая себя в тугую спираль, так распирали её эмоции.

Лариска закрыла дверь и направилась в кухню:

– Предки укатили к бабке в гости, так что я тут одна. Отдыхаю.

– Чего тебе отдыхать?! – совсем развеселилась Дианка, плюхаясь на стул. – За тобой маман до сих пор как за грудной ухаживает!

– Ладно. Тебе что за дело? А вот у меня дело! Я сегодня на вечеринку приглашена. С тобой вместе, между прочим. Собиралась к тебе идти, чтобы сказать, а тут ты и сама нарисовалась. Так что вот – говорю… К Алику друг какой-то приехал, вот он и собирает наш класс на прощальную гастроль, так сказать.

– Всех, что ли?! – удивилась Дианка, никогда не испытывавшая никакой симпатии ни к самому Алику, ни к его компании. Они вообще держались особняком, эти детки богатых родителей. – Меня-то с чего?! Я в круг его приближённых никогда не входила.

– А я знаю? Да и какая нам разница? Блажь на него такая нашла.

– Я не любительница исполнять чужую блажь, – Дианка независимо прищурилась, – или ты на кого-то запала?

– Да скукота заедает, – скривилась Лариска, садясь на другой стул. – Надоело тут всё. Тухлый наш посёлок совсем. А тут кто-то новенький приехал… Может, это шанс?

– Ой, дурында! Какой шанс?! Вот учиться поедем…

– Да ну её, эту учёбу! В школе надоела. Да и что мне светит?! Пэтэушка? С моим –то аттестатом…

– А нечего было балду гонять столько лет!

– Короче! Идём вдвоём! Или ты мне уже не подруга?

Лариска прищурилась, поджала губы, чтобы сразу было видно, что она обижена и расстроена, и Дианка сдалась. Она не любила никого обижать и расстраивать.

– Ладно, – покладисто сказала она. Ну, сходит разок. С неё не убудет, а Лариске радость. – Во сколько?

– К семи вечера…

– Да уж ясно, что не утра, – настроение Дианки резко ухудшилось, но отказываться от своих слов она не собиралась. Относилась к тому типу людей, которые придерживаются принципа: сказал – сделай.

Лариска расцвела:

– Сильно не наряжайся. Чего попроще надень: джинсы, например, с футболкой своей сиреневой. Тебе идет.

Дианка усмехнулась:

– Ага. Тебя затмевать не буду. Никого ловить не собираюсь. А тебе – счастливой охоты!

Она встала и пошла к выходу.

– Ну ты чего? Обиделась? – заканючила вслед Лариска.

– Всё нормально, – обернулась к ней Диана. – Вечером увидимся.

Диана не могла слышать, как Лариска тихо произнесла ей вслед: «Выдра!», и столько ненависти собралось в этом одном – единственном слове, что девушка упала бы замертво, достигни оно её ушей; яд прошил бы её насквозь, прямо через ушные перепонки, и отравил бы весь организм.

Зная, что Диана не откликнется на его зов, Алик велел Лариске привести к нему Дианку во что бы то ни стало, а самой Лариске высокомерно заявил, что она тоже может прийти, потому что Дианка одна не явится, даже если её будут тащить. Вот такое ей приглашение.

Лариска скрипнула зубами, оскорблено раздула ноздри, но ослушаться не посмела: она втайне благоговела перед Аликом. Её родители зарабатывали копейки, тогда как семья Алика, по местным меркам, просто купалась в деньгах. И Лариска мечтала о том, чтобы удачно выйти замуж, тратить деньги мужа и больше ничем не заниматься.

Однажды она озвучила свою мечту Диане и та долго хохотала, называя подружку глупой лентяйкой. С той поры только Диана считала, что у неё есть подружка. Впрочем, Лариска никогда не умела дружить: она смотрела на отношения с людьми только с точки зрения собственной выгоды. Нет выгоды – зачем такие знакомства?!

Дружба с Дианой была выгодна, пока они учились в школе в одном классе. А иначе – у кого списывать? Никто ж не даст за просто так. Одна дурочка Дианка – бессребреница по жизни, простофиля. Так почему не попользоваться?!

И теперь вот Алику зачем-то понадобилась именно Дианка… Ничего. Она, Лариска, своего не упустит. Ещё посмотрим кто кого! А то нашли принцессу!

А Дианка села на лавочку у любимого куста белой сирени, росшего неподалеку от их двери, и задумалась: «Ну зачем я согласилась? Зачем?! Что мне там делать?! Лариска, если честно, мне настоящей подругой никогда не была. Чего я бросилась её выручать? Что им на самом деле от меня нужно? Не пойду, значит, не узнаю. Вот и выходит, что надо идти. Ну почему именно сегодня, когда мне разрешили взять собаку?! Всё настроение испортили… А и черт с ними!»

Дианка решительно встала и вошла в дом. Когда сирень буйно цвела огромными белыми шапками, сидеть под ней было одно удовольствие. Буйство цветов и запаха доводило Дианку до лёгкого приятного головокружения. Сейчас сирень была покрыта одними листьями с легким налётом пыли, потому что давно не было дождя, и вид её уже не так радовал девушку.

А за два дня до этого совсем в другом городе беседовали отец с сыном.

– И всё-таки мне не нравится твоя идея, – отец смотрел в окно, не желая смущать сына, но и не собираясь потакать его бредовой идее. – Думаю, напрасная затея. Ведь столько лет прошло. Сам подумай.

– Пап, ну смотри, – сын легко вскочил с дивана, на котором сидел, и нервно заходил по комнате, – как всё совпало: ты этот столик антикварный купил как раз тогда, когда у меня каникулы в институте начались; я только к осени потайной ящичек обнаружил…

– Да какой там ящичек?! Щель просто.

– Ну и пусть! Но открытка ведь интересная, согласись? Я целый год по архивам шнырял, чтобы об этих людях разузнать хоть что-нибудь, газеты поднимал… Это же просто подарок, что внизу подпись имелась и название города. Имя-то редкое! Надо же: твой любящий муж Владлен! Сейчас так уже и не пишет никто.

– Легко деньги тратить, когда их много, – проворчал отец, оборачиваясь.

Сын подошёл к нему почти вплотную:

– Но ты же не обеднел от этих трат, правда? Тем более, что я тратил свои карманные деньги… Мои сверстники по ночным клубам ездят, а я – по архивам. Ты недоволен?

Отец жалко улыбнулся и потрепал сына по коротко остриженной голове:

– Всем я доволен. Не обращай внимания. Просто не хочу один оставаться, вот и бухчу.

– Я тоже не люблю быть один, – признался сын. Даже такая слабая улыбка редко появлялась на лице отца после гибели матери и бабушки. Сын тоже скривился. Он и рад бы был подбодрить отца, но знал, что это даст обратный результат и отец расстроится ещё больше. Так случалось всегда, когда он вспоминал мать и жену.

Они посмотрели друг другу в глаза. Каким-то непостижимым образом они всегда понимали, что в памяти всплыла та давняя трагедия, когда их мать и бабушка поехали на такси в новый, только что открывшийся магазин женской одежды и попали в смертельное ДТП.

Отец первым взял себя в руки. Он похлопал сына по плечу:

– Ничего, сынок, прорвёмся. Раз интересно тебе, то и поезжай. Так, на разведку. Лишнего не говори. Будь осторожен. Присмотрись к людям. Есть в мире такие вещи, которые и со временем не становятся менее опасными. Кто его знает, что там за история?

– Не волнуйся, отец. Я буду осторожен.

И они ненадолго замолчали. Так и стояли рядом, ощущая прилив спокойствия и умиротворения от того, что были вместе; и тяжёлые мысли потихоньку улетучивались, сдаваясь перед их единением.

– Внуча! – крикнула бабушка из кухни (кухонька была крохотной, но содержалась в идеальном порядке), услышав стук входной двери. – Это ты пришла?!

– Я, бабуль! – откликнулась Дианка, быстренько разулась и влетела в кухню. – Ты, что, чай пьёшь? Я тоже хочу! А где остальные?

Светлана Константиновна усмехнулась:

– Стол не снеси с разбегу. Ошпаришь меня. Остальные разошлись, а я вот вернулась, да и засиделась. У матери твоей срочная работа, а у меня перерыв в делах, так что я отдыхаю, пока она трудится.

– Не ошпарю, – к Дианке вернулось хорошее настроение – как и всегда, когда она возвращалась домой, – а работать тебе уже хватит, у тебя пенсия, живи и радуйся, – она подвинула стул и села напротив бабушки.

Заварочный чайник стоял на столе, и пряники в вазочке, и варенье вишневое, самое любимое, и лимончик нарезанный красовался на блюдечке, и хлебница была полна, а рядом стояла маслёнка, которая тоже не пустовала… У Дианки потекли слюнки.

– Не торопись, не отберут; а работать мне пока не надоело, – усмехнулась бабушка, и Дианка улыбнулась в ответ. Она уже налила себе чаю, схватила кусок батона, щедро намазала маслом и вареньем и откусила огромный кусок. – Может, поешь нормально?

Дианка отрицательно помотала головой, рот, набитый батоном, выдавал вместо слов мешанину из звуков, которая расшифровывалась как « я потом поем, сейчас не хочу».

– Вижу, как ты не хочешь, – Светлана Константиновна тем не менее всё поняла правильно, встала, подошла к холодильнику, распахнула дверцу и задумчиво посмотрела на полки. Потом взяла блюдо со своими фирменными котлетами и поставила его перед внучкой.

– Ешь! – приказала она. – Тебе фигуру беречь незачем, она у тебя и так хороша.

Дианка схватила котлету.

Интересно, – подумала она, – с чего я вдруг так оголодала? Неприятности, что ли, заедаю? Получается, что эта вечеринка, совсем мне не нужная, – это неприятность? Или Лариска, как вампир, все силы из меня высосала?

Тут она усмехнулась, но думать не перестала; мысли роились в голове, словно назойливые мухи, и не прогонялись. Появилась даже трусливая мыслишка: а, может, не ходить?! Впрочем, Дианка её сразу прогнала. Нет уж! Она слово сдержит, сходит. Не понравится – уйдёт сразу. Вот и всё.

Светлана Константиновна с интересом наблюдала за мимикой внучки, у которой все сомнения были написаны на лице и менялись со скоростью калейдоскопа.

Дианка наконец вынырнула из своих мыслей и обратила внимание на бабушку. Та ласково ей улыбнулась.

– Бабуль! – выпалила Диана вдруг. – А могу я взять собаку прямо сегодня? Вот прямо сейчас?!

– Можешь когда угодно её брать, разрешили ведь, – спокойно ответила Светлана Константиновна. – Только где ты найдешь её так быстро? Выбрать собаку нелегко, ведь так просто ошибиться. А как потом исправлять? Не выбрасывать же питомца на улицу?

– Ты что, бабуль?! – возмутилась Дианка. – Выбросить! Скажешь тоже! Это ж тебе не тряпка, уже не нужная, а живое существо, которое тебе поверило!

– Ладно, ладно! Не горячись! Говори по делу.

Дианка присмирела:

– Щенка я нашла ещё неделю назад. И даже ехать недалеко. Всех уже раскупили. А один остался. Девочка. Овчарка-альбинос, поэтому её и не взяли, отдают очень дёшево. Она меня ждёт.

Светлана Константиновна не на шутку забеспокоилась, всполошилась, как наседка при приближении ястреба:

– Овчарка?! Почему именно овчарка?! Девочка моя, это тебе не болонка! Это служебная собака, злобная, охранная. Справишься ли ты с её обучением?

– Бабушка, – с укоризной заметила Дианка, – зачем мне болонка? Это игрушка, а не собака. И я в курсе, что собак дрессируют. Кучу книг прочитала об этом, форумы собаководов посещаю уже больше года. Я справлюсь. И мечтала я всегда об овчарке.

– И никакая другая собака мне не нужна, – обиженно закончила она.

– Хорошо, хорошо… Поступай как знаешь… Деньги нужны? – Светлана Константиновна вопросительно посмотрела на внучку.

Дианка радостно отрапортовала:

– Не-а! Я накопила. Говорю ж, что почти совсем даром отдают. Они, знаешь, какие дорогие, щенки эти, а тут – повезло просто!

– А привезёшь ты её как?

– На автобусе. А как ещё?! Какой у меня выбор?! – пожала плечами Дианка. – Правда, назад его ждать придётся часа три. Хоть и близко, но расписание неудобное.

– Сколько километров?

– Тридцать семь.

– Так, – Светлана Константиновна решительно встала с места, – жди меня, я за смартфоном схожу.

Дианка согласно кивнула, хотя и не поняла, зачем ей бабушкин смартфон, когда у неё свой есть – вот он лежит, рядышком с ней…

Она дожевала котлету, а тут и Светлана Константиновна вернулась, на ходу нажимая кнопку вызова.

– Слушаю, – отозвалась трубка мужским голосом, и Дианка навострила уши.

– Ванечка, дорогой, добрый день! – проворковала Светлана Константиновна, Дианка отчётливо хмыкнула-хрюкнула, так ей стало смешно. Она узнала голос мужчины. Ванечка! Надо же?! Это ж тёти Марусин муж – лысый, толстый, одышливый дядька с вечно красным лицом!

Светлана Константиновна укоризненно зыркнула в сторону внучки и погрозила ей пальцем. Дианка дурашливо зажала рот ладонью.

– Как там Манечка?! Живы – здоровы? Чем заняты?

Трубка что-то прогудела, но Дианка не разобрала ни слова.

– Это хорошо, что вы совсем свободны, – перешла на деловой тон Светлана Константиновна. – Нам тут съездить нужно недалеко и буквально на минутку. Не смог бы свозить? Как твоя машина? В порядке?… Разумеется, я оплачу… И не спорь со старшими… Когда?… – она посмотрела на Дианку и кивком головы адресовала ей вопрос.

– Сейчас! – вскочила Дианка.

– Сейчас, – повторила за ней Светлана Константиновна и рассмеялась. – Ага… настроение хорошее… Ну когда ещё человек смеётся?! … Поделюсь… обязательно… не жалко… Хорошо. Минут через пятнадцать. Поняла. Ждём. Пусть и Маруся прокатится с нами… Веселее будет.

– Ну вот, – сказала бабушка, кладя телефон и обращаясь к внучке, – собирайся стрекоза, дядя Ваня тебя отвезёт.

– А ты поедешь? – поинтересовалась Дианка уже на бегу по дороге в свою комнату.

Светлана Константиновна пожала плечами:

– Могу. С Марусей поболтаем, если вместе приедут.

Собрались они за рекордные пять минут, так что машину пришлось ещё немного подождать. Они вышли на улицу и сели на лавочку у сирени. Место это нравилось им обеим, особенно, когда сирень цвела и благоухала.

Квартира их была крайняя, угловая; дом стоял на пригорочке, и вид буквально от их крыльца открывался изумительный. Подъезд к дому был с другой стороны, а от них по склону вилась тропинка, обрамленная редкими кустами сирени, разросшейся на воле, как ей хотелось. Весь поселок уходил вправо, а прямо и влево открывался прекрасный вид на речку, неширокую, но извилистую.

– Видишь, бабуль, как здорово, – произнесла Дианка, до сих пор пребывавшая в эйфории от того, как легко разрешился вопрос с собакой и доставкой её до дома. – Какой простор! Есть где погулять с собакой!

– Ну, кто про что, а вшивый про баню! – рассмеялась Светлана Константиновна.

Дианка успела подумать: обижаться ей на такое странное замечание или нет, но тут подъехал дядя Ваня на своей старенькой, видавшей виды, но любовно ухоженной машине, и Дианка тут же забыла о своих раздумьях. Она ехала за собакой!

Всю дорогу женщины болтали о ерунде: теплицы, поливы, жара, сухо…, а Дианка нетерпеливо ёрзала на переднем сидении. Сорок минут дороги показались ей вечностью.

Мужчина, уже в годах, но моложавый, подтянутый и вполне ухоженный, задумчиво покачивался в кресле и лениво размышлял о том, что давно уже можно было остановиться, но – вот уродился же он такой упёртый – не может. Да и чем ему ещё заниматься?! Материально он не нуждается, вроде всё хорошо; семьи вот только так и не получилось, и одиночество тяготит, так и не привык к нему – долгому своему одиночеству; хоть прошлое поворошить, что ли … Раньше всё недосуг было до конца дело довести, занят, занят и занят… так и жизнь пролетела… Теперь вот и мама ушла в мир иной… так хоть в память о ней завершить это давнее расследование… Пусть она там, на небесах, порадуется… ей ведь так хотелось знать…

Да. Надо решаться. Не тянуть же до зимы? Летом всё же комфортнее, хотя его вездеходу всё равно… Но то – машина, а он сам любит, когда тепло на улице, если уж приходится из дома куда-нибудь далеко выбираться. Закрыл квартиру – и вперёд! Ни собаки у него, ни кошки, ни даже кактуса на окне… Некому по нему и заплакать, ежели что…

Геннадий Владленович вдруг представил себе плачущий кактус на собственном окошке и расхохотался: лезет же в голову всякая ересь!.. Не так он ещё и стар, чтобы не найти ту, которая заплачет по нему в случае чего. Или он – по ней. Тут уж как получится.

И пусть кактусы отдыхают!

Дианка пулей вылетела из машины и нажала на кнопку звонка, темным пятном выступающую на воротах. Все остальные остались сидеть в машине, по-прежнему оживлённо разговаривая.

Гулко хлопнула дверь, из дома кто-то вышел, но высокий забор и такой же высоты ворота не давали возможность что-либо разглядеть, и Дианка, боясь, что этот кто-то уйдёт и она останется без собаки, вытянула шею, подпрыгнула раз, другой, но ничего не увидела и громко закричала:

– Это я! Я! Я вам звонила насчет щенка! Я за ним приехала!

– Да не ори ж ты так, – раздался совсем рядом добродушный женский голос с лёгким оттенком насмешливости. – Никуда твой щенок не делся. Ждёт тебя.

Дианка облегченно выдохнула.

Звякнула щеколда, сбоку от ворот открылась небольшая калитка и в проёме появилась худощавая женская фигура:

– Заходи, – скомандовала хозяйка и прикрыла калитку за вошедшей Дианой. – Стой тут. А то мало ли собака бросится. Каждому свой детёныш дорог. Я щенка сюда принесу.

Увидев толстого белого щенка на руках вышедшей из дома женщины, Дианка онемела. Он и на фото ей понравился, но тут… Эта девочка –альбинос, по мнению Дианы, с лёгкостью бы выиграла любой конкурс красоты среди щенков, так она была хороша. Нет, она была бесподобно, неправдоподобно хороша!

– Красавица! – выдохнула Дианка и протянула руки к щенку.

– Р-р-р- бух… – отреагировал щенок на её движение и повёл глазом в её сторону, до сих пор он смотрел на хозяйку.

– Ой, какая сторожиха! – восхитилась Дианка, осторожно взяла щенка и прижала к себе. Он оказался тёплым, мягким и очень тяжёлым.

– Охранница, а ведь ей ещё и двух месяцев нет, – поправила её хозяйка. – У неё родители – рабочие. Мать, правда, сейчас в доме живёт, а отец до сих пор служит.

Дианка не стала ничего уточнять. Она уже знала, что овчарки есть выставочные, где дорого ценится экстерьер, а есть рабочие, где требуется лёгкость в обучении командам и определённые навыки, уже заложенные на генетическом уровне.

Немецкие овчарки ей не слишком нравились: их скошенный зад вызывал чувство жалости к бедным животным. За что изуродовали собак?

Она предпочитала восточноевропейских, от рабочих родителей, от тех, которые работали, а не красовались на подиуме, поэтому так и выбрала. Экстерьер – хорошо, но врождённый ум – куда лучше. Дианка всегда предпочитала умных, хоть людей, хоть животных; с ними интереснее. Хотя красота – тоже дело хорошее. Как приложение к уму. Этот щенок прекрасно сочетал в себе и то, и другое, судя по умному взгляду. Она решила, что ей достался лучший экземпляр по всем статьям, другого такого в мире просто быть не может, и задохнулась от счастья.