Фантастика и пр. Vol. 1 (he sunt parabolas)

Тем временем его товарищи выходили из—за кустов и деревьев. Они были неплохо вооружены, у нескольких в руках было даже импульсное оружие. Их было не меньше дюжины угрюмых, заросших неопрятной щетиной мужчин. В этот момент они больше всего напоминали лесных духов из детских сказок.

– Кто такой? – без обиняков спросил Матвеева самый внушительный из них.

– Человек. Матвеев.

– Да! – Кенга попытался вскочить, но его снова прижали к земле. – Мы вам не враги! Мы такие же бродяги! И спасаемся от егерей!

– Мы не бродяги! – вдруг с неожиданной горячностью выкрикнул молодой человек с рыжеватой жидкой растительностью на рябом лице.

– Виноват! – гадливо хихикнул Кенга. – Наверно, мы на самом деле попали в разбойничье логово.

– Кенга! – оборвал его Матвеев.

Бородач посмотрел на Кенга, хмыкнул и снова принялся разглядывать Матвеева.

– Я могу укоротить язык твоему приятелю, – нехорошо улыбнулся он.

– Сударь, простите его. Он не ведает, что говорить можно, а что нельзя. Как дитя малое. Посмотрите на него – с рождения обижен природой.

– Не нравитесь вы мне, ребята, – не слушая его, подытожил разбойник. – «Ангелов» на хвосте тащите. Ты думаешь, это они мины поставили?

– Я, вообще, стараюсь лишний раз не думать и не задавать вопросов, – пробормотал Матвеев. – Отпустите нас, и мы выйдем навстречу егерям. Мы вас не знаем, вы нас не знаете. И видеть мы никого не видели…

– Что будем делать, братья? – здоровяк обратился к своим товарищам.

– Пусть Савин с ними разбирается! – загудели те. – Не отдавать же их «ангелам»!

– Хорошо, будь по—вашему, – кивнул здоровяк.

Он не успел закончить, а Кенга уже вскочил с земли и прошелся колесом среди ватаги.

– Ох, и погуляю я с вами, братцы! – завопил он на весь лес.

– Вот так и живем, музыкант! – не без гордости произнес здоровяк, когда они вышли на опушку леса, и стали видны владения клана.

– Неплохо устроились, – кивнул Матвеев, оглядывая окрестности.

Перед ними открылся вид полуразрушенной воинской части. Видимо, здесь обитало не меньше сотни человек и почти все были вооружены. Невозможно было объяснить этот произвол другими обстоятельствами. Издали Матвеев даже заметил военный геликоптер с навесным лучевым оружием.

Кенга стоял рядом с ним без своеобычных ужимок. И вдруг сорвался с места и стремительно побежал по направлению к казармам. Провожатые, не ожидавшие от пленника такой прыти, только рты открыли от неожиданности. А Кенга уже исполнял кульбиты среди казарм и кричал на весь лес:

– Господа, вечером состоится грандиозное представление! Цирк без коней! Невероятные аттракционы! Только один раз! Только для вас! Встретимся вечером, господа!!!

– Да, ребята, с вами не соскучишься, – здоровяк поскреб щеку.

Внезапно среди казарм пронеслось какое—то волнение. Все внимание собравшихся с Кенга переключилось на невзрачного человека в потертой кожаной курточке и допотопных солнцезащитных очках. Этот человек неторопливо подошел к Кенга и принялся молча разглядывать его.

– А вот и отец наш! – возрыдал тот дурным голосом. – И судья наш, и царь наш!

Матвеев только зубами скрипнул от бессильной злобы.

Человек в кожаной курточке снял очки. Ничего хорошего его взгляд чужакам не сулил. Он некоторое время разглядывал зарастающий травой бетон под ногами. Спустя минуту поднял голову и над казармами полетел неожиданно мощный и чистый голос, от которого Матвеев вздрогнул и ошалело посмотрел на здоровяка.

– Грэм, кто эти люди?!

Здоровяк одернул камуфляжную куртку, сбил приставшие к штанинам хвоинки и неторопливо прошел к толпе. Люди неохотно расступались перед ним.

– Это Савин! – восторженно толкнул Матвеева рыжий.

– Кто эти люди?! – зычно переспросил Грэма Савин.

– Артисты. Третьего дня в городе на площади выступали. «Ангелы» за ними гнались. Не могли мы оставить их в беде.

– «Ангелы» гнались, – вслед за ним повторил Савин. – И ты привел их сюда…

– Все в порядке. Я головой за них отвечаю.

– Не нужна мне твоя голова. Мне порядок нужен! А лишние рты нам всем не нужны… Что ты можешь, артист? – спросил он Матвеева. – Ты можешь стрелять, драться, можешь убить?

– Нет, – испуганно ответил Матвеев. – Но я могу поднять боевой дух…

– Можешь поднять боевой дух, – повторил Савин. – Нам нужна ярость и бешенство диких зверей. А не боевой дух. Чтобы эти твари, ожиревшие в своих городах, корчились от ужаса, заслышав имя нашего братства! Заслышав имя любого братства!

– Да!!! – загудели бродяги.

– Это наш лес, музыкант! И чужакам здесь не место! – Савин усмехнулся.

– Ничего себе! – каркнул Кенга. – Да вы – настоящая банда!

Савин нацепил очки и погрозил ему пальцем:

– И никакого цирка, бродяга. Ты меня хорошо понял?

Кенга подскочил к Матвееву и радостно зашептал ему на ухо:

– Матвеев, нам с тобой повезло, мы попали в настоящую передрягу!

Цирк вечером он все же устроил.

За остаток дня Кенга успел познакомиться почти со всеми обитателями казарм.

Нельзя сказать, что они занимались только разбоями. Какая—то часть работала на свинарнике, женщины собирали в лесу орехи, грибы и ягоды. А несколько человек, весьма экзотической наружности день за днем просиживали возле входа в бомбоубежище и мастерили оружие.

– Это бывшие ученые, – объяснил им Грэм. – До Восстания они были весьма состоятельными и уважаемыми людьми. Благодаря ним «ангелы» добраться до нас не могут. Над лагерем установлен силовой щит. И у нас есть такое оружие, которого даже у армии Союза нет. Подожди немного, музыкант, мы еще возьмем свое!

– Да, вы живете весьма неплохо, – кивнул Матвеев. – Но позволит ли Савин остаться нам?

– Время покажет. Не каждый приходится ко двору. Даже Кольский прошлой зимой вынужден был уйти.

– Он жил здесь? – Матвеев удивленно посмотрел на него.

– Да, он великий человек. Без Кольского не было бы Савина, но об этом мы поговорим потом. А Савину я за вас замолвлю словечко.

– Спасибо, Грэм.

– Пока не за что, – усмехнулся тот. – Пройдите к той казарме, старшим в ней Фирсов. Скажете, чтобы определил вам место для жилья и пайку. Завтра вас Савин к себе вызовет, отвечайте на все вопросы без утайки. Только не лгите. Ложь рано или поздно всплывет, а он за это наказывает жестоко.

– Грэм, вечером еще встретимся! – Кенга подбежал к нему и схватил за руку. – Я жду тебя на представлении!

– Хорошо, – усмехнулся тот, высвободив руку из его цепких пальцев.

В казарме было чисто и уютно. В дальнем конце перед видеостеной сидело несколько человек. Еще с полдюжины сидело на подоконнике напротив входной двери. Они с любопытством смотрели на чужаков и негромко переговаривались.

– Ребята, – обратился к ним Матвеев. – Нам бы Фирсова найти.

– Во втором кубрике он. А вы из чьих будете?

– Свои, – незамедлительно ответил Кенга. – Так сказать, в порядке культурного обмена. Вы нам свинину, мы вам – культуру!

– Кенга, прекрати, – цыкнул на него Матвеев и пояснил собеседникам: – Он пошутил, это у него шутки такие.

– Ну—ну, – как по команде кивнули те. – Артисты, значит?

Матвеев взял Кенга за руку и силой поволок вглубь казармы.

– Кенга, угомонись. Ты понимаешь, что это за люди?! Не нужно шутить с ними.

– Ты боишься всех, – Кенга резко остановился и без ужимок посмотрел в глаза Матвееву. – Ты боишься егерей, боишься бродяг, даже меня боишься. Но больше всего ты боишься самого себя, потому и бежишь на край света.

– Поговорим об этом после. Не до того пока. Устроимся здесь, добудем еды, а после поговорим, – он постучал в дверь кубрика Фирсова.

– Открыто! – отозвался тот.

Матвеев нерешительно потоптался, откашлялся и открыл дверь.

– Нас Грэм к вам направил, – объяснил он тучному человеку с обширной лысиной. – Мы только сегодня прибыли в лагерь.

– Вам нужна еда и крыша над головой, – кивнул Фирсов. – Знакомая история. Кем вы были до Восстания?

– Я был музыкантом. А мой товарищ ничего не помнит.

– Не помнит или заставил себя все забыть? – уточнил Фирсов. – Я бы тоже с удовольствием забыл о прошлом… Когда—то я был следователем прокуратуры. Но к власти пришли те, за кем я в свое время охотился. Не правда ли, это тоже знакомая история? Мы все пожинаем плоды своих трудов.

– Да, наверно, – кивнул Матвеев. – Так тоже бывает. Нам бы поесть и поспать. Найдется для нас местечко? – с надеждой в голосе спросил он.

– Конечно. Все, кто сейчас находится, были в такой же ситуации. Я понимаю, со стороны мы напоминаем банду – скопище отщепенцев, но на самом деле мы вполне цивилизованное общество. Вы сами могли убедиться в этом. Все мы прошли по краю бездны. И каждый выживший придумал свой мир и свои законы.

Кенга вдруг фыркнул и метнулся к дверям казармы. Сидевшие напротив дверей ошеломленно смотрели, как он стремительно выскочил на крыльцо и буквально растворился в воздухе.

– Очень напоминает генетическую мутацию, – задумчиво произнес Фирсов. – Кто он?

– Не знаю, – покачал головой Матвеев. – Встретились случайно, с тех пор и странствуем вместе.

– Ну, хорошо, – кивнул Фирсов. – На все вопросы вы ответите позже и не мне. Идем, я покажу кубрик.

Когда Фирсов ушел, Матвеев сел на топчан и вздохнул с облегчением. Осень уже подходила к концу, и он рад был благоприятному повороту судьбы. Можно уже не волноваться о наступающей зиме. Несколько месяцев стужи он проведет в этом лагере.

За окном раздавались детские голоса. Когда Матвеев закрывал глаза, ему начинало казаться, что он вернулся в прошлое, в те времена когда у него был дом и любимая женщина.

– Инга…– прошептал Матвеев. – С кем ты сейчас? Где ты сейчас?

Как бы он хотел украдкой взглянуть на нее. Должно быть она выглядит сейчас как солидная дама, вышла замуж за военного. Ей всегда нравились волевые и решительные люди. И до сих пор непонятно, почему она нянчилась с ним столько лет?

Матвеев подошел к окну. На лужайке между казармами играли дети. Играли в те же игры, в какие играют в городах их сверстники после уроков. Матвеев вынул из рюкзака скрипку, взял в руки смычок и невесомо коснулся струн.

4. Мерцающий шар (Зона Невменяемости)

Пустыня уходила в бесконечное пространство, она терялась в миражах. Ее тяжкий сон выплескивался наружу, превращаясь в отблески чужих миров. В ее песчаных дюнах можно было найти все что угодно, словно эта пустыня впитала весь мусор человеческих миров. Но та же самая пустыня дарила волшебное зрелище, когда на горизонте угасал закат, а Магда, перевалившись на другой бок, наливалась темным, священным пурпуром. И когда становилось совсем темно, пустыня начинала мерцать отблесками незнакомых миров.

Бутар сел наполовину откопанный агрегат и закурил. У подножия дюны лежал темный, сырой мир. Там тоже была ночь, тревожная, с опустившимися на землю клочковатыми облаками. И где—то там вдалеке сиял за кронами деревьев яркий, синеватый свет. Низкие тучи медленно клубились в этом фантастическом свечении. Но все же чувствовалось, что этот мир был милостив к человеку. Было в нем что—то домашнее, обжитое, как старые тапочки. Временами Бутару казалось, что на его лицо ложатся теплые дождевые капли. И Бутар неожиданно представил, как очень скоро эта пустыня превратится в Поле Надежды, в плодородный и щедрый мир, описанный в Хрониках самим Гоцем. И ветер Надежды никогда не покинет его пределы.

– Пока есть Поле Надежды, – прошептал Бутар. – И вспаханная земля дает урожай…

В этот миг на Южном склоне полыхнуло. Небо над пустыней на мгновение окрасилось в позолоту.

– Четвертая! – радостно выдохнул Бутар и крикнул в полный голос: – Четвертая! Гоц, ты слышишь меня?!

И был вздох третий…

Спустя два дня Бутар пришел в основной лагерь. Пришел за солью, но стал свидетелем того, как Ракитин Сук снял блокировку с пятой детали.

Он поводил над блестящим желтым шестиугольником большими темными руками. За ним наблюдали, затаив дыхание.

– Только бы он не сделал ошибку! – пробормотал Бутар.

– Он никогда не делает ошибок, – так же негромко отозвался Вольлебе, земляк Бутара.

– В отличие от тебя, – процедил Бутар.

Вольлебе открыл было рот, но на них зашикали со всех сторон. Над толпой снова повисла напряженная тишина.

Ракитин Сук нашептывал священные формулы, заклиная силы, таившиеся в пятой детали. Придет время, когда все они несвязанные между собой соединятся в одно целое для возрождения вселенной.

Глаза наблюдавших за ним людей помертвели на краткий миг.

– Она моя!!!

Ракитин Сук взметнул над головой пятую деталь.

Собравшиеся восторженно закричали и рванулись в неистовом порыве, пытаясь прикоснуться к ней.

5. Астра (Сторона Звездного Дракона)

Лернье проснулся рано, в джунглях только начали гомонить птицы, предчувствуя скорый рассвет. Был самый темный час. В небе висел хвост Звездного Дракона, от него струился к земле тусклый свет. Лернье сел, растер онемевшее лицо и закашлялся от свежего, пронзительного бриза, ударившего со стороны океана. Игнатия возле потухшего костра не было. Лернье закурил.

Начинался рассвет. В джунглях дружно закричали обезьяны, приветствуя восходящее солнце. Лернье вспомнил, как в свое время Андре говорил о зачатках примитивной культуры у местных приматов.

– Люди дичают, а обезьяны набираются ума, – усмехнулся он.

Лернье нашарил возле себя фляжку и с удовольствием приложился к шершавому горлышку. После, неторопливо выкурил сигарету, равнодушно наблюдая за фантастическими по своей красоте играми света.

Игнатия он нашел на берегу. Мальчишка сидел, по—туземному скрестив ноги, обратившись лицом в сторону океана. Невдалеке от берега шли косяком крупные морские животные, их огромные лоснящиеся тела вспарывали волну. Стая была хорошо видна с берега – темная полоса в темной воде.

– Красиво, – Игнатий оглянулся на Лернье. – Все люди должны жить так. Если я смогу вернуться в свой мир, я постараюсь воссоздать этот рай.

Лернье промолчал. Он мог сказать, что дорога в ад вымощена благими намерениями. Но говорить это Игнатию было бесполезно, мальчишка был фанатиком своей идеи.

– Ты и представить не можешь, – тем временем говорил тот, – как живут люди, в какой нужде, в каком безумии.

– Могу, парень. Все это я уже видел и знаю. Жизнь может быть отвратительной, невыносимой. Но поверь мне на слово, в этом мире нет никакой другой силы, кроме человека, способной изменить что—то к лучшему. По крайней мере, я такой силы не знаю. Глупо и даже чревато выдумывать что—то новое, потому что ничего лучше, разумней, добрей уже не будет. И запомни еще вот что: мы должны уважать и беречь данный нам Богом мир… А сейчас пора собираться в путь. Мастер Сапи не любит, когда на прием к нему опаздывают.

Дорога серпантином вилась по склону горы. Горные склоны были покрыты густым лесом. Вскоре свежее дыхание океана сменилось удушливым маревом, поднимавшимся от заболоченных низин. Попав в это сумеречное царство, путники невольно ускорили шаг.

– В этих местах обитает племя темнокожих охотников за человеческими трофеями. Так что не все так гладко в твоем раю, – усмехнулся Лернье. – Каннибалы охотятся за рыбаками и крестьянами в долинах рек. Горожане пытались выжечь джунгли. Но после очередного пала лес становится гуще.

– Местные жители чем—нибудь болеют? – Игнатий перепрыгнул через лужу с темной водой.

– Нет… Их поражает только слабоумие. Иногда. Но в диком мире не сразу отличишь слабоумного от наивного рыбака.

– Это удивительный мир, – улыбнулся Игнатий и повторил: – Удивительный…

– Не суди по обложке. Осмотрись. Все не так просто. Всегда все не так.

Дорога круто забирала вверх. По обе ее стороны появились луга и пастбища. Вдалеке мелькали соломенные крыши хижин. Игнатий оглянулся назад. Перед ним развернулась панорама с бескрайним океаном с одной стороны и такой же бескрайней равниной с другой. Он улыбнулся и вдохнул полной грудью. Величественная равнина, иссеченная речными дельтами, напоминала мозаику, лежавшую под иссиня—черными небесами. И призраком кувыркался в них Звездный Дракон.

Город Мастеров Сапи встретил их ремесленными предместьями. Высокие цеха служили городской стеной. Из открытых окон доносилось шипение и дробный перестук молоточков. Под большими навесами ткали полотно и ковры. Но чем ближе они подходили к центру города и дворцу Мастеров Сапи, тем чаще встречались им люди в желтых одеждах. Они шли, перебирая четки, прикрыв глаза, тщательно ухоженные, с гладко выбритыми головами, блестевшими на солнце.

При встрече с ними Лернье неизменно отворачивался в сторону, взгляд его выражал брезгливость.

– В чем дело, Жак? – спросил его спутник.

– Друг мой, ты вначале пути. Тебе будут рассказывать о Мастерах Сапи. Помни, исполнители его воли именно эти люди. И очень часто они дополняют его распоряжения собственным произволом. Однажды они едва не потеряли власть. Чтобы этого не произошло снова, обрекли на верную гибель десятки тысяч ни в чем не повинных людей. В моем мире такую одежду носят святые, в этом мире под той же одеждой скрывается зло… Я уверен, трагедия прошлого очень скоро повторится.

– Это твои догадки. Как по мне, ты просто недолюбливаешь этот мир.

– Думай, как хочешь, друг мой. Но не заблуждайся насчет этих людей… А вот это и есть дворец Мастеров Сапи! Насладись этим поистине редким зрелищем, друг мой!

– Но ведь это космический аппарат. Верно?

– Очень древний космический аппарат, – кивнул Лернье. – Мои вероломные коллеги даже полагали, что это и есть квант—модуль, который земляне пока что изготовить не в состоянии.

– Мастера Сапи – раса из другого мира?

– Да. Туземцы украсили их космический корабль пластинами из драгоценных металлов. Кстати, это сооружение практически невозможно уничтожить. Это вид поля.

– Поля? – Игнатий вспомнил рассказы Бутара о Поле Надежды – одной из легенд Мерцающего шара.

– Да, неизвестный нам вид поля… Однако, в данном случае имеет значение только тот факт, что Андре каким—то образом удалось провести полное сканирование объекта. И с этой бесценной информацией он переметнулся на сторону Конфедерации Зеленого стяга. Неприятная история… И непонятная активизация наших врагов.

Их прием Мастером Сапи Но—Ха был устроен более чем торжественно.

Челядь выстроилась вдоль стен. Хор тянул гимн, благословляющий власть династии Мастеров. Андре поднесли позолоченный ярлык, открывающий перед ним все двери в этой стране.

– Прошу вас, господа! – человек в желтом открыл перед гостями высокую дверь, и Лернье с Игнатием оказались в приемной.

Убранство кабинета выдавало в правителе аскета. Простая мебель из черного дерева. Стены украшены панелями из той же древесины. Возле каждой из них стоял низкий столик и по четыре скамьи. Возле широкого окна сидел человек в желтом. По его отсутствующему взгляду Игнатий догадался, что он находится в трансе.

– Неужели…– только и успел сказать он, но Лернье остановил его движением руки.

Внезапно балконная дверь приоткрылась, и по кабинету пробежал порыв ветра. Человек в желтом, не открывая глаз, произнес отсутствующим голосом:

– Мастер Сапи Но—Ха ждет вас на балконе.

Не обращая на него внимания, Лернье стремительно прошел к низкому пюпитру, на котором лежал огромный рукописный фолиант.

– Прежде, чем ты познакомишься с Мастером, – быстро сказал он, – тебе нужно приготовиться к тому, что он может явиться перед нами в любом обличии. Невозможно угадать, – Жак перевернул несколько страниц, – как будет выглядеть Мастер. Я видел его в образе рептилии и пожилым человеком с характерными чертами туземцев. Запомни, Сапи Но—Ха не путаник—волшебник из страны Оз. Сейчас ты убедишься в этом.

Он закрыл книгу и вышел на балкон.

– Здравствуйте, Мастер, – услышал его приглушенный голос Игнатий.

Когда он вышел на балкон, Мастер и Лернье молча смотрели вдаль. Сапи Но—Ха оказался немолодым человеком, одетым в простую серую одежду.

– Вы должны отдавать себе отчет, – неожиданно сказал Лернье и жутковато улыбнулся.

Игнатию показалось странным, что Лернье разговаривает с правителем в таком тоне.

В ответ Мастер вновь промолчал.

– Это неубедительно! – снова с полуслова произнес Лернье. – Довольно странно слышать подобное…

Мастер молчал. И вдруг Игнатий понял, что происходит. И почувствовал, как внутри него черным шаром набухает страх.

Мастер посмотрел на него. Игнатий увидел его безжизненные глаза и дряблую, сероватую кожу лица, длинный, почти безгубый рот и неправильной формы подбородок. Лернье не обманул его – Мастер Но—Ха не был человеком.

И в тот же миг в голове Игнатия закружился мягкий обволакивающий голос:

– Да, это он. Я знал, что он появится…

«Я вас не понимаю», – подумал Игнатий.

– Говори вслух, – сердито сказал Лернье.

– Да, – прошелестел голос Мастера. – Говори вслух. Так будет удобней для всех.

«О чем это я?»– растеряно подумал Игнатий и сказал вслух:

– Здравствуйте, это очень большая честь – познакомиться с Вами.

Лернье коротко рассмеялся и пробормотал:

– Дипломат… Друг мой, – напористо сказал он, – честь встретиться с Мастером Сапи Но—Ха выпадает не всякому подданному, не говоря уже об иноземцах. Так что говори исключительно по существу.

Игнатий с удивлением посмотрел на него, что—то с Жаком происходило неладное.

– Простите меня, – Игнатий поклонился Мастеру. – В вашем мире я оказался по воле случая.

– Я знаю, – прошелестел голос Великого Мастера. – А вас я благодарю, Лернье.

– Не стоит. Если бы меня не выкинули из драккара, ничего этого не случилось… Мастер, я умоляю вас трезво оценить все возможные последствия своего решения. Вселенная не погибнет. Периодически сворачивается та или иная локация. Этому есть научное обоснование. Но в данном случае я, вообще, не вижу причин для паники.

– Лернье, вы слишком молоды и обладаете крохотной крупицей моих познаний. Я отпущу этих людей. Дам им свободу.

– Они погибнут, и это вы тоже понимаете очень хорошо! – Лернье вплотную подошел к Мастеру. – Скажите прямо, вы решили избавиться от здоровых сил общества. А все россказни про скорый апокалипсис – всего лишь уловка для отвода глаз!

Мастер что—то ответил на незнакомом Игнатию языке. Лицо у Лернье стало хищным.

– Вовремя мы перебили ваших лазутчиков на Земле! – сказал он.

– Лернье, это были не лазутчики, а дипломатическая миссия. Вам не удастся вывести меня из равновесия. Хотя это обычная практика землян, – Мастер начал метаморфозу. – И берегите своего друга, господин Жак. За него вы отвечаете головой, – он не разжал губ, но Игнатий мог поклясться, что Мастер жутковато улыбнулся.

На их глазах уродливое существо, мгновение назад бывшее подобием человека, превратилось в крылатого ящера с огромными красноватыми глазами и раздвоенным драконьим хвостом. Монстр легко оттолкнулся и стремительно взмыл в высокое небо.

– Мне нужно отдохнуть от людей, – прошелестел голос Мастера. – Прощайте!

Игнатий облокотился на перила балкона и посмотрел на чудесный город Мастеров Сапи, на далекий океан и поселения на берегу уже совсем другими глазами.

– Это конец. Поздно что—то менять. Одного только не могу понять. Такое мудрое создание, как Мастер уверен, что вселенная очень скоро и в одночасье погибнет. Но ведь это невозможно. Хотя я не чувствую, чтобы он лгал или прикрывал этим вымыслом желание уничтожить ростки сопротивления, – Лернье покачал головой. – Все это очень странно. Вся раса мастеров связана друг с другом. Они постоянно обмениваются информацией и в курсе происходящего в каждой галактике, в каждом мире, где укоренился их народ.

Они шли по узкой улочке на окраине города.

– Честно говоря, Жак, сейчас меня больше всего занимает другой вопрос. Какая роль отведена мне?

– Давай, поговорим об этом немного позже.

– Хорошо, поговорим позже. Ты все время говоришь о Мастере как о множестве. Как это понимать?

– Мастер Сапи – совокупность микроскопических живых существ, обладающих коллективным разумом. Твари неопределенной природы и поистине фантастических способностей. Полторы тысячи лет назад наш мир столкнулся с экспансией этих бестий. Что бы сейчас не говорил Мастер, это не было дипломатической миссией. Мы победили. А этот мир битву когда—то проиграл… Мы здесь застряли надолго, друг мой. И вряд ли выпутаемся из этой передряги.

– Но я то тут каким боком?!

– Ты – часть древнего предсказания: ибо в конце времен явится человек из мира Ветра Надежды. Этот человек – ты…

– Бред какой—то… Ветер Надежды – это просто красивая мечта людей о лучшей доле.

Лернье невесело улыбнулся:

– В этом мире Ветер Надежды – не отголосок чьей—то мечты. Ты будешь дышать им… Очень скоро ты будешь жить этой мечтой.