Воины Арктара

Позади него шел Алекс, держа за задние лапы двух кроликов с изрядно обгоревшей шкурой. Оба его выстрела лишь вспугнули животных, но огненные стрелы Кельт-Адаса не знали промаха. Маг лишь пожал плечами, когда Алекс подобрал подбитую им дичь, и показал их, воротя нос от запаха паленой шерсти.

– Я целился в голову, – объяснил маг, – Но с такого расстояния даже мне трудно поразить столь малую мишень…

– Кельт-Адас, – позвал мага Агрон, – Пещера все еще пуста?

– Уже нет… – ответил тот, и по его непроницаемому лицу скользнула тень улыбки, – Ее хозяин вернулся домой.

– Кто он?

– Пусть это будет сюрпризом…

– Не люблю сюрпризы, – проворчал Агрон, но спорить не стал. Если огненный маг не волнуется по поводу их будущего соседа, то с чего же волноваться о такой мелочи ему, простому орку? Однако Алекс, похоже, не разделял его мнения.

– То есть ты знаешь, кто нас там ждет, но не скажешь нам? – спросил он.

– Пусть это будет сюрпризом, – улыбнувшись, повторил маг.

– В таком случае, я остаюсь здесь! – Алекс остановился, демонстративно сложив руки на груди, – Я хочу знать с кем, или с чем мне предстоит столкнуться.

Кельт-Адас даже не замедлил шага, Агрон же на секунду остановился и, бросив на Алекса короткий взгляд, веско обронил:

– Доверься ему, и делай так, как он говорит.

– Почему? – воскликнул Алекс, но, тем не менее, вновь зашагал следом, – Почему я должен ему доверять? Мы знаем его меньше суток!

– А меня ты знаешь чуть больше. И что? – возразил Агрон, – Я не доверяю никому, и Кельт-Адасу в том числе… Просто если ты оказался в бурном потоке, то нет смысла пытаться плыть против течения – все равно не удастся. Ты можешь попытаться грести к берегу, а можешь просто довериться течению, если тебе все равно нужно двигаться в том направлении, куда оно тебя несет. В этом случае тебе остается лишь молить Арктара о том, чтобы на твоем пути не оказалось подводных камней или водопадов.

– Хорошо сказано, Агрон, – усмехнулся маг, – Я и не думал, что среди орков могут оказаться философы, не уступающие жрецам огненных храмов.

– Ты плохо нас знаешь.

– А может быть ты объяснишь мне, какое отношение это все имеет ко мне? – зло спросил Алекс, – Течения, водопады и твоя философия?

– Я – твой бурный поток, – ответил за Агрона Кельт-Адас, – И ты можешь плыть по течению, а можешь уйти в сторону. В древних книгах, оставшихся от твоего народа, я читал выражение, которое когда-то давно было в ходу у людей. "Попала нога в колесо – пищи, да бежи!" Так что пищать ты можешь сколько угодно, но не сейчас. Потому что через несколько минут мы войдем в пещеру, и я не хочу, чтобы ее хозяин слышал этот писк.

Алекс умолк, кажется только сейчас увидев перед собой вход в пещеру, от которого его отделяло уже не более полусотни метров. Агрон же не просто видел, но и ощущал ее, с каждым шагом все явственнее чувствуя исходящую из пещеры магию… смертельную магию.

– Ты уверен, что ее обитатель – жив? – спросил он у мага, – Ну, в смысле, что он – не нежить?

– Уверен, – ответил огневик, выступая вперед с явным намерением войти в пещеру первым.

Вход в нее был идеален. Как для того, чтобы войти в пещеру, не пригибаясь и не шоркнув боками по выступающим камням, так и для того, чтобы держать в ней оборону от любого, кто попытается прорваться внутрь. Агрону не хотелось думать о том, что произойдет, если обитатель пещеры окажется не совсем дружелюбно настроенным… будь он вооружен хотя бы луком и стрелами, или метательными топорами – они умрут прежде, чем успеют разглядеть в темноте каменного провала, кто именно пустил в них смертоносный металл.

– Мы пришли с миром, – провозгласил Кельт-Адас, без малейшего колебания шагая в темный провал, и Агрону, как и следовавшему за ним Алексу, не оставалось ничего другого, кроме как последовать за ним.

Пещера оказалась темной и извилистой, что еще больше убеждало в правдивости слов Кельт-Адаса о том, что своим жильем ее избрало существо, наделенное разумом. Взять ее приступом, или выкурить отсюда ее обитателя было бы просто невозможно. Агрон шел вслед за магом, освещавшим путь небольшим алым огоньком на верхушке своего посоха, стараясь ни на секунду не потерять его из виду, и спустя пару минут узкий каменный коридор превратился в большой грот, освещаемый тлеющим в его центре костром.

Агрон выступил из-за спины мага, пытаясь рассмотреть того, кто сидел возле костра, поджав под себя ноги, и секунду спустя, когда его глаза окончательно привыкли к тусклому свету костра, отбрасывающему причудливые тени, он вздрогнул, всмотревшись в лицо хозяина пещеры. Алекс же, не только не видевший "в живую", но никогда и не слышавший о некромантах, не смог сдержать испуганного возгласа, и выхватил пистолет.

– А кто-то говорил, что вы пришли с миром… – хрипло произнес некромант, – А я то, старый дурак, вам поверил…

Повелитель нежити был худ, представляя собой не более чем скелет, обтянутый кожей. Его нос ввалился внутрь, зияя на бледном лице черным провалом. Белые глаза, казавшиеся лишенными зрачков, смотрели на гостей исподлобья, и этот взгляд гостеприимным было бы очень сложно. Второй же глаз представлял собой засохшую кровавую кашу, стекавшую по щеке, да так и вросшую в тонкую, бледную кожу.

Ствол пистолета Алекса смотрел некроманту точно в лоб, но его это, кажется, ничуть не смущало.

– Алекс, опусти свою игрушку, – негромко произнес Кельт-Адас, но голос его, многократно усиленный сводами пещеры, прозвучал подобно звуку набата.

– Но ведь он же…

– Что "он же"? – передразнил его некромант, вставая. Ростом он лишь немного уступал Агрону, но при этом был худ как щепка, и казалось, что стоит ему выйти на свежий воздух, как ветер подхват его, и играючи понесет через орочьи степи.

– Что "он же"? – повторил он, вытянувшись в полный рост, и на целую голову возвышаясь над Алексом и Кельт-Адасом, – Он же страшен? Или, быть может, он же похож на ходячий труп? Или ты хотел сказать, он же некромант, и его нужно убить? Ну, попробуй, человек, используй свою игрушку, и увидишь, что произойдет. Добрая сотня эльфов осыпала меня стрелами со своих деревьев, пока я, не разбирая дороги, несся через их лес, но при этом я до сих пор жив, и не собираюсь умирать.

– Он некромант, Алекс, – тем же громогласным шепотом произнес Кельт-Адас, – Но от этого не становится чудовищем… Он зло, но не служит злу.

Нехотя Алекс опустил пистолет, но не торопился убрать его окончательно.

– Так-то лучше, – удовлетворенно заметил некромант, – Вижу, что мой старый огненный знакомец не солгал, сказав, что вы пришли с миром. Присаживайтесь к моему костру, странники. Отдохните и согрейтесь перед дальней дорогой. Вижу, путь вам предстоит неблизкий…

– Ты, как всегда, в курсе всех событий, Далманир, – последовав приглашению некроманта, заметил огневик, – Прошу вас, друзья мои, располагайтесь и ничего не бойтесь. Далманир, конечно, переборщил, назвав меня своим другом, но уж врагами-то мы точно не являемся… В этих каменных стенах никто и ничто не причинит нам вреда. А если попробует…

Между вытянутыми ладонями мага проскочила голубая молния, и его глаза, на миг, сверкнули огнем.

– Твои трюки стары как мир, Кельт-Адас, – беззубый рот Далманира растянулся в подобии улыбки, – Поверь, я тоже могу за себя постоять…

Языки пламени костра на секунду погасли, будто бы втянувшись в разом потускневшие угли, и пещера погрузилась во тьму. Тьму настолько густую, что она казалась осязаемой, холодной и липкой. Эта темнота прилипала к одежде и коже, сковывала движения, и навевала сон, суливший жуткие кошмары, от которых не будет спасения.

Миг, и наваждение исчезло. Костер вновь сверкал языками пламени, отгоняя тьму прочь к стенам пещеры… Только сейчас Агрон заметил, что некромант не отбрасывает тени… Нет, его фигура не была прозрачной для отблесков огня, и они не проходили сквозь него, отражаясь от стен. За его спиной была тьма, но тьма бесформенная, не повторяющая контуры его тела. Тьма, жившая собственной жизнью, будто гигантское чернильное пятно, прилипшее к каменной стене.

– Клан Огня считает, что сила, подчиняющаяся ему – величайшая сила в землях Арктара, – произнес некромант, наблюдая, как Агрон и Алекс осторожно опускаются на импровизированные циновки из травы, лежавшие неподалеку от костра, – Увы, огневики ошибаются. Огонь – сила, могучая сила, с этим я не могу не согласиться. Но огонь предназначен для того, чтобы убивать, а значит он сеет смерть, и служит Смерти. А смерть подчиняется мне!

Бесформенная тень Далманира на мгновение встрепенулась, будто спящий, услышавший свое имя.

– Не стесняйтесь, господа, – сказал некромант, обращаясь к Агрону и Алексу, – Я вижу, у вас в руках то, что могло бы стать едой? Милости прошу к костру, изжарьте этих существ, и угостите старого повелителя нежити. Как вы могли заметить, не смотря на мой жутковатый вид, я жив, в отличие от всех тех, кто подчиняется мне, а значит могу испытывать голод.

Поймав вопросительный знак Алекса, Агрон кивнул. Мол, лучше делать так, как говорит этот маг.

– Во что же я вляпался… – пробормотал Алекс, вставая…

– В бурный поток, – ответил Агрон, – И, похоже, он становится все мощнее и стремительнее с каждым днем.

Агрон лежал на подстилке из травы, ощущая тепло тлеющего костра на своей шкуре. Сон, отчего-то, никак не желал приходить к нему, и дело было вовсе не в природном чутье на опасность, которому орки доверяли едва ли не больше, чем своим глазам и ушам. Нет, сейчас Агрон не ощущал опасности… он чувствовал магию, наполняющую эту пещеру, и, хоть и не понимал ее природы, но знал, что магия эта сильнее всего, с чем ему когда-либо приходилось сталкиваться.

"Бурный поток" – сказал он Алексу, и, пожалуй, эти слова и были причиной, мешавшей ему заснуть. Чувство раздвижения границ мира давали на него, мешая сосредоточиться, или наоборот, расслабиться. Этого чувства он не испытывал с раннего детства, и не думал, что орки вообще подвластны ему.

В младенчестве мир ограничивался размером колыбели. В детстве – несколькими метрами вокруг стоянки клана. А затем, когда во время перемещения клана на новую стоянку, Агрон впервые не ехал на запряженной кодоями повозке, а шел в авангарде орков, любуясь бескрайними просторами степи, пришло осознание того, насколько огромен мир. Тогда это чувство расширения границ, чувство своей ничтожности в сравнении с громадным миром, посетило его в первый, и, как ему казалось, в последний раз. Он осознал, что был песчинкой в потоке времени, и примирился с этой мыслью.

Но сейчас, когда неподалеку от него сидели и неспешно вели беседу два великих мага Земель Арктара, Агрон в полной мере осознавал свою ничтожность, и мощь того бурного потока, что увлекал его сейчас по течению судьбы.

Чем была его боевая магия, в сравнении с мощью огня, и несокрушимостью Смерти? Пустым звуком.

Кем был он для этих двух магов, истинных хозяев мира? Мелкой букашкой…

От таких мыслей хотелось сжаться в комок, а еще лучше – оказаться сейчас в своем клане. Признать власть Гимрода, и жить привычной, неторопливой жизнью орка. Охотиться, кочевать с места на место, любить женщин своего клана, и биться не на жизнь, а на смерть с орками из других кланов, позарившихся на женщин Саморов.

С чего он вообще возомнил, что Свитки Знаний окажутся в его руках? С чего он решил, что пройдет хотя бы половину предначертанного ему пути? Хотя бы четверть… Хотя бы десятую часть… Разве может его боевой топор тягаться с магией Далманира или Кельт-Адаса? Никогда…

Сон отказывался забрать его в свои владения, а потому Агрону оставалось лишь лежать на полу пещеры, будучи предоставленным собственным невеселым мыслям, слушать дыхание спящего Алекса, да беседу магов, кажется, не нуждавшихся в сне.

– Сколько лет мы не встречались? – спросил Далманир, – Двадцать? Двадцать пять?

– Что-то около того, – ответил огневик, – Ты совсем не изменился с тех пор.

– Ты же знаешь, бессмертные не стареют. А ты немного постарел, Кельт-Адас… Ты ведь понимаешь, что однажды настанет день, когда ты будешь подвластен мне?

– Понимаю, – ответил маг, и Агрону показалось, что в его голосе проскользнули нотки грусти, – Простые смертные часто спрашивали меня, не обременительно ли это, жить по несколько сотен лет. Я всегда отвечал им, чтобы они не желали себе такой доли, и уж тем более не молили Арктара о бессмертии. Что нет ничего тяжелее, чем видеть, как стареют и умирают твои близкие, как изменяется на твоих глазах мир, а ты остаешься практически неизменным. Наше тело стареет медленно за счет того, что мы подпитываем свои жизненные силы огнем, но старение души не может замедлить ничто. Я прожил треть отпущенных мне лет, но в душе я – глубокий старик… И не смотря на это мне страшно подумать о том, что однажды Смерть накроет меня своим плащом. Я слишком много не увидел, и слишком многого не узнал.

– И не узнаешь… – усмехнулся некромант, – Я уже давно сбился со счета своим годам. Я был стар еще тогда, когда людской народ отправился в свой поход через Туманные горы. Они звали меня с собой! Они говорили, "Что же ты, Далманир, так и собираешься всю свою бесконечную жизнь просидеть на одном месте? Пойдем с нами, окунемся в неведомое! Познаем ту часть мира, которую никто не видел даже во снах!" Я отказался… Скажи, Кельт-Адас, будь у тебя такая возможность, ты бы ушел с ними? С людьми, тогда еще – великими и могучими магами, с которыми не могли тягаться ни огневики, ни даже некроманты?

– Ушел бы… – ответил тот, – Мне это далось бы с трудом, но я ушел бы, чтобы увидеть новое. Быть может, чтобы найти ответы на свои вопросы… И пусть сейчас, через две тысячи лет, глядя на этого юношу, Алекса, можно понять, что люди не нашли за горами ничего, во имя чего стоило бы оставлять Заповедные Земли – тогда предугадать этого не мог никто.

– Ты не смог бы уйти, Кельт-Адас. Ты слишком крепко увяз в традициях и кодексах своего клана. И пусть сейчас ты и пошел против воли огня – твоя душа по-прежнему в храме, а не здесь. Я же смог бы, но не захотел. И знаешь, почему? Потому, что задолго до исхода людей я понял, что знания безграничны, и чем больше я узнаю, чем совершеннее владею магией и знаниями, тем лучше вижу, как многого еще не познал, и не познаю никогда. Поэтому я выбрал жизнь отшельника. Поэтому меня боятся все живые, а вся нежить презирает меня как предателя и отступника. Я хочу лишь тишины, покоя, и тепла огня… Я не просил у Арктара дарованного мне бессмертия, но никогда мой язык не повернется и для того, чтобы попросить смерти.

Я знаю, зачем ты привел своих друзей в мою обитель. Знаю, о чем ты хотел попросить меня… Говори же, не тяни.

– Пойдем с нами, Далманир! Вдвоем нам с тобой не будет равных! Мы сметем со своего пути любую опасность, и даже храм Огня вынужден будет отдать нам то, что огневики хранили две тысячи лет. Свиток Будущего… Мы обретем знания, о которых и не мечтали, мы найдем ответы на вопросы, которые даже и не помышляли себе задать. А потом, когда в твоих руках побывает и Свиток Силы, уже никто из твоих собратьев не посмеет обвинить тебя в предательстве. Владея силой четвертого Свитка ты отстоишь свое право на покой и уединение!

– Заманчиво! – улыбнулся некромант, и в его жуткой улыбке, видной Агрону сквозь полуопущенные веки, ему привиделся оскал самой смерти, – Мы, представители двух самых могущественных магических орденов в Землях Арктара, могли бы стать лучшими из лучших, обладателями мощи, которой нет равных во всем мире! Да, с тобой могли бы свернуть горы, могли бы направить Заповедные Земли по праведному пути, а могли бы обратить их в руины и пепелища. На все была бы воля наша…

– Ты сгущаешь краски, – недовольно буркнул Кельт-Адас, – Я ни словом не обмолвился о власти над миром, или о пылающих городах. Я говорил лишь…

– Знаю, – перебил его некромант, – Знаю, о чем ты говорил, но знаю и то, о чем ты подумал. Сила и власть портили и не таких, как мы с тобой – я знаю тому десятки и сотни примеров. Но ни у кого еще, кроме, быть может, самого Арктара, не было ТАКОЙ силы, а значит и такой власти.

Поверь старому некроманту, мой огненный друг, не стоит мечтать о бессмертии, в этом я убедился на собственном опыте. Смерть страшна, но и в ее отсутствии нет ничего хорошего. Также никогда не проси и силы, больше той, что ты наделен от рождения. Выше головы не прыгнешь, Кельт-Адас, если не умеешь летать, а прирастив к спине крылья – разобьешь голову о камни над нею.

Свое право на покой я, возникни такая надобность, отстою и без Свитка Силы в руках. Если бы ты знал, сколько живых, и немертвых пытались нарушить его за прошедшие тысячелетия! И что? Я все еще жив, а их прах давно разметал ветер, или поглотила земля. И, чтоб ты знал, друг мой, среди них были и служители Огня.

Кельт-Адас вздрогнул, и вскочил на ноги. Кончики его пальцев засветились алым огнем, а глаза вспыхнули голубыми молниями.

– Ты угрожаешь мне, некромант?

– Что ты, – Далманир расплылся в самой добродушной улыбке, на которую был способен, – Разве могу я угрожать своему старому другу? Никогда! Я лишь хотел сказать тебе, что о себе я позабочусь сам, как заботился последние несколько тысяч лет. Есть вопросы, на которые не стоит искать ответов… Большинство вопросов, что мучают тебя – как раз из их числа.

Медленно, не сводя глаз с собеседника, огневик опустился на циновку, но глаза его по-прежнему светились недобрым голубым светом.

– И учти еще одно, – продолжил Далманир, – Ты еще слишком молод, друг мой, а по молодости своей не знаешь некоторых законов, по которым живет мир. А я знаю, и открою тебе один секрет, которого ты, похоже, не знаешь.

– И какой же? – с вызовом спросил Кельт-Адас.

– Ты считаешь, что тебе на роду написано обладать Свитками Знаний, не так ли? И что эти двое, человек и орк – лишь твои проводники к ним?

– Я бы не был столь категоричен, но… Вдвоем им не добраться до Свитков. Как они сумеют проникнуть в храм Огня за Свитком Будущего? И если Третий Свиток охраняется магами Огня, то кто стережет остальные три? Без меня у них нет шансов!

– А без них нет шансов у тебя. Они – не проводники, они – избранники судьбы. Они – главные герои этой вехи истории, а ты – лишь случайный попутчик, повстречавшийся им на пути. Судьба избрала их для этой миссии, и ни ты, ни даже я, повелевающий Смертью, не в силах повлиять на ее выбор.

От этих слов некроманта с Агрона слетели последние остатки дремы. Не в силах больше притворяться спящим, он открыл глаза, и сел.

– О, да ты, я вижу, не спишь! – воскликнул некромант, – И давно ты слушаешь наш разговор?

Лгать двум могущественным магам, почему-то, не хотелось совершенно, и Агрон ответил:

– С самого начала.

Взгляд Кельт-Адаса, в котором светились голубые отблески, остановился на нем, будто бы пытаясь проникнуть в душу, но Агрон стойко вынес его, не опустив глаз.

– Что б ты знал… – медленно, как будто слова давались ему с трудом, произнес огневик, – Я никогда не считал тебя и Алекса просто проводниками. И уж тем более я не намеревался присвоить Свитки себе. Они принадлежали бы нам троим! Четверым, если бы любезный Далманир согласился пойти с нами.

– Я и не сомневался в этом, огненный, – кивнув, ответил Агрон, – Как и любой другой, ты преследуешь собственные цели, но в твоей душе живет благородство. Я вижу это…

– Хорошо сказано, – сказал Далманир, – Вижу, орк, в тебе течет голубая кровь.

– Я сын вождя клана Саморов, и еще недавно сам был вождем, пока… пока времена не поменялись. Но это в прошлом. Сейчас я, как ты сказал, избранник судьбы, пусть никогда и не просивший об этой роли. Позволь задать тебе один вопрос, Далманир?

– Спрашивай… Не могу обещать, что отвечу тебе, но я готов выслушать любой твой вопрос.

– Далманир… – Агрон запнулся, подбирая слова, – Ты, ведь, некромант… Ты владеешь магией Смерти, и вся нежить должна подчиняться тебе. Ты… Я вижу, как сказал Кельт-Адас, ты – зло, но не служишь Злу.

– Я не служу никому! – тьма за спиной некроманта шевельнулась, заставив шевельнуться и волосы на затылке Агрона.

– Но, может быть, ты знаешь о планах Зла? В своих снах я, и Алекс, видим одно и тоже. Что-то темное, набирающее сил там, за Туманными горами… Не знаешь ли ты, что это? Что пробудило ото сна те силы, что сделали меня избранником судьбы? Силы, что свели вместе нас, четверых, ведь если верить тебе, то ничто в Землях Арктара не происходит случайно.

– Да, это так… Ничто не происходит случайно. Все, так или иначе, связано между собой. Если на одном краю мира пробуждается великое Зло – на другом обязательно пробудится Добро. Если ты лишился власти над своим кланом, то это только потому, что судьба приберегла тебя для чего-то другого. Большего или меньшего – мне неведомо, и может быть тебе очень даже не понравится твое новое предназначение. В те годы, когда люди жили здесь, в ходу у них была поговорка: "Все, что ни делается – все к лучшему". В этом люди ошибались… Все, что ни делается – все не зря, вот как должны звучать эти слова.

Но это все лирика, а тебе нужны факты, не так ли? Фактов у меня нет. Территория за Туманными горами лишена магии, а значит закрыта для моего взора. Я могу видеть глазами любой нежити, как Кельт-Адас может видеть глазами огня, но либо по ту сторону гор нежити не существует, либо все, что происходит там, отделено от нас каким-то мощным барьером, против которого наши с ним магические способности бессильны.

– Иными словами, даже не знаешь, существует ли та сила, которую мы с Алексом видим во снах?

– Да… она может существовать, и тогда вы – часть великой силы, рожденной в Землях Арктара, избранники и посланцы судьбы. А может и не существовать, и тогда вы – нелепое недоразумение. Человек и орк, каким-то непостижимым образом увидевшие одинаковые сны, и возомнившие их не снами, но пророческими видениями. Но знаешь что, Агрон… Моя магия здесь бессильна, но помимо нее у меня есть и еще кое-что. Интуиция, выработанная за тысячелетия жизни отшельника, и она подсказывает мне, что твои сны – не просто сны…

Агрон молчал, осмысливая сказанное. С одной стороны ему хотелось верить, что сказанное некромантом – правда. Что интуиция не подводит великого мага, и тогда его поход действительно жизненно важен для Заповедных Земель. Но с другой стороны… С другой стороны ему хотелось, чтобы некромант, прорезав толщу гор своим магическим взглядом, сказал бы, что на той стороне царит покой и умиротворение, и что в его душе всего лишь поселилась смута, порождающая жуткие и такие реальные сны. Тогда не было бы ни похода, ни опасностей… Ничего! Исчезло бы это ощущение ревущего потока, увлекающего его вдаль. Потока, из которого не выбраться, как ни старайся.

– Ложись спать, Агрон, – молвил Кельт-Адас, – Завтра будет тяжелый день…

– И послезавтра он будет не легче… – ответил он, укладываясь на циновку.

До этого дня Агрону никогда не приходилось спать в пещере. Он привык просыпаться с первыми лучами солнца, но здесь, под горой, солнечные лучи не могли коснуться его век, чтобы сообщить о начале нового дня. И, тем не менее, когда проснувшись он вышел на воздух, то обнаружил, что солнце как раз поднимается над горизонтом. Его внутренние часы работали с такой же четкостью, как и механизм, заставлявший солнце вставать утром, и заходить вечером…

Размявшись, и вдоволь налюбовавшись рассветом, таким привычным и, в то же время, таким притягательным и волшебным, Агрон вернулся в пещеру.

Алекс еще спал, маги же, видимо и не помышляли об отдыхе. Сидя у костра они играли в какую-то, одним им понятную игру, рисуя схемы из точек и линий прямо в воздухе. Точки Кельт-Адаса светились алым, а точки Далманира казались маленькими капельками черной пустоты, висящими над землей.

– Пора в путь, – не отвлекаясь от игры сказал огневик. – Буди Алекса…

На скорую руку перекусив остатками вчерашнего ужина, путники двинулись в путь, провожаемые взглядом некроманта. Агрон отчетливо чувствовал его взгляд у себя между лопаток, но продолжал идти вперед, подавляя желание оглянуться.

На этот раз впереди шел Кельт-Адас, уверенно держащий направление.

– Этой ночью мы обстоятельно побеседовали с Далманиром, – ответил он, когда Алекс поинтересовался, знает ли он дорогу, или ведет их, основываясь на каких-то своих догадках, – И он указал мне путь к тропе. Этой дорогой, когда-то, из Заповедных Земель уходил твой народ, и насколько я знаю, это единственный путь через горы.

– Кроме того, которым сюда прошел я, – уточнил Алекс.

– И который не ведет к Свитку Прошлого, – сказал маг, после чего Алекс недовольно замолчал, и пошел дальше молча, больше не спрашивая ни о чем.

Агрон, никогда не бывший слишком уж словоохотливым, тоже шагал молча, лишь время от времени, по неистребимой орочьей привычке, оглядываясь по сторонам в поисках того, что можно было бы съесть, или наоборот, того, что могли бы съесть его самого. Мысли, роившиеся в его голове прошлой ночью, попрятались куда-то по норам подсознания, и не мешали размеренной ходьбе, пусть и слишком медленной по меркам орка…