Из последних сил

– Постой!

Он тоже поднялся и протянул к ней раскрытую ладонь, на которой лежала пятирублевая монетка.

– Дунь! Если не дунуть – чуда не произойдет!

Виола легонько дунула на монету, радуясь, что происходящее снова стало напоминать что-то шуточное и приятное.

Ладонь свернулась в кулак и метнулась куда-то за голову Виолы, исчезнув из ее поля зрения буквально на секунду, а затем показалась перед ее глазами снова.

– Возьми мою руку в свои!

Витина рука была теплой, в отличие от ее ладошек. Она почувствовала, как кулак разжался между ее ладоней, и раскрыла их. Конечно же, пятака не было, иначе какой бы это был фокус.

– Покажи вторую руку! – потребовала она.

– Пожалуйста!

Витя протянул ей обе ладони, покрутил так и сяк, демонстрируя, что в руках у него ничего нет, а потом вдруг молниеносно потянулся к ее уху, коснувшись его кончиками пальцев, и тут же вернул руку обратно, сжимая тремя пальцами монетку.

– Здорово! – улыбнулась Виола. – Как ты это делаешь?

– Немного уличной магии…

Монетка взвилась в воздух, подброшенная ловкими пальцами и упала на асфальт позади Виолы. Она даже слышала звон! Но секунду спустя Витя снова взял пятак из воздуха возле ее левого уха.

– Да ты – классный фокусник!

– Самый лучший! – гордо заявил он.

– Рада была с тобой познакомиться, правда! Захочешь присоединиться к празднованию – мы будем тебе рады. Я тебя с друзьями познакомлю!

– Погоди еще секунду…

В голове Виолы зазвенел тревожный звоночек. Все-таки что-то не так. Он выглядит нормальным, но что-то не так. Все эти фокусы, приглашение поехать с ним…. Парни так себя не ведут. Если хочешь понравиться девушке, но видишь, что она не расположена к общению – просишь у нее номер телефона, чтобы продолжить диалог в другое время и в другом месте. И если бы он сейчас попросил телефон – она бы дала. Честно, дала бы свой номер, не перепутав "случайно" последние четыре цифры. Витя понравился ей, она не против была бы встретиться с ним через недельку в кафе, когда он будет… не таким! Когда пройдет его грусть, липкая, как паутина в утреннем бору! Но сейчас она хотела уйти, потому что чувствовала: что-то не так. Уходить было пора еще пять минут назад, когда он только заговорил о том, что приглашает ее на Алтай! Сделать вид, что ее зовут и с криком "Ребята, подождите меня!" – броситься к своим, уже на бегу бросив ему: "Я еще вернусь!"

– Хорошо, но только секунду, – против воли ответила она.

– Я не обижу. Не причиню тебе вреда, правда! Поедем со мной. Пожалуйста…

– Не могу.

– Можешь. Просто не хочешь.

– Пусть не хочу. Не важно. Пока!

– Я умру через два дня.

Виола, уже сделавшая первый шаг к фонтану, снова остановилась.

– У меня два дня. Я хочу провести их рядом с хорошим человеком.

– Неужели у тебя больше никого нет?

– У меня вообще никого нет. Совсем! А ты подала мне идею, как эти два дня провести. Будет хорошо, поверь мне. Я все для этого сделаю! Поехали?

– Прости, но нет. Может тебе лучше в больницу поехать? Может все не так плохо? Если хочешь – пойдем, я тебя с ребятами познакомлю! Проведешь этот день с нами, а может и завтрашний тоже.

Витя поморщился, как человек, попробовавший на зуб горькую таблетку.

– Тогда смотри! – сказал он, делая шаг к Виоле и протягивая вперед руку.

Монетка парила в паре сантиметров от его ладони! Просто лежала на воздухе и все тут.

– Новый фокус?

– Возьми ее!

– И что будет?

– Просто возьми!

Она прикоснулась к пятачку двумя пальцами и легонько потянула на себя. Безрезультатно, сдвинуть ее с места было невозможно. Витя убрал руку и Виола от удивления забыла сделать вдох. Монетка висела в воздухе, и как она ни старалась – она не могла даже заставить ее пошевелиться.

– Как ты это делаешь? – шепотом спросила она.

– Убери руку.

Она отпустила монету и уставилась на висящий в воздухе пятачок пораженным взглядом. Монета сгибалась пополам! Она медленно сворачивалась, словно бумажная… Вот только она не была бумажной! Она держала ее в руках, чувствовала холод и твердость металла!

– Как ты это делаешь?

Согнутая пополам монета нырнула в карман витиных брюк. Сама! Без чьей-либо помощи.

– Обернись!

Она обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть как фонтан сходит с ума. Струи, до того бившие вверх, теперь мощными потоками лились на людей, изменив направление, как меняет его вода из крана, если почти полностью заткнуть его пальцем. Площадь вокруг фонтана пришла в движение: кто-то уворачивался от водяных струй, кто-то – пытался запихнуть под них кого-то другого! Вокруг царили смех и веселье, но у Виолы, вдруг, похолодело в груди. Теперь никто не смотрел на нее и Витю! Никто! Даже ее друзья.

И в этот момент что-то едва различимое, тонкое как паутина, мелькнуло у нее перед глазами и замерло на уровне шеи.

– Не шевелись! – скомандовал Витя. Именно скомандовал. В его голосе больше не было грусти и задумчивости. Он принял какое-то решение и сейчас воплощал его в жизнь.

– Медленно повернись ко мне и пойдем.

– Я не хочу… – сдавленно прошептала она, наклоняя голову, чтобы разглядеть серебристую нить, замершую возле ее шеи. Она поняла, что это, на полсекунды раньше, чем Витя произнес это вслух.

– У тебя вокруг шеи – струна. Не бойся, она не касается тебя, я ее держу. И не коснется, если ты не будешь делать резких движений. Если побежишь или дернешься – я могу не успеть подстроиться под твои движения и она перережет тебе горло. Или и вовсе отрежет голову. Поверь, это возможно, она достаточно тонкая, мне уже случалось делать подобное. Пойдем! Медленно, осторожно, не торопясь!

– Куда?

– Вон туда, к парковке у киоска. Ты – впереди, я – за тобой.

– Я не хочу!

Сердце Виолы билось у самого горла. Чуть ниже того места, куда в любой момент могла впиться струна! Она крепко зажмурила глаза, надеясь, что откроет их в своей постели, ведь все происходящее не могло быть ничем, кроме кошмарного сна. Но нет, яркие лучи солнца проникали даже сквозь веки, а чуть в стороне по-прежнему раздавались веселые крики парней и девушек, не понимающих, от чего фонтан вдруг начал бить в стороны, а не вверх, но в праздничном возбуждении и не искали причин этого факта. Они просто принимали это как должное, и никто не смотрел в сторону очень сильно побледневшей девушки, стоявшей в десяти метрах от всеобщего веселья. Да даже если бы кто-то и бросил на нее взгляд – что бы он увидел? С какого расстояния можно разглядеть обернувшуюся вокруг шеи струну?

– Попытаешься крикнуть или позвать на помощь – я убью их всех. Обещаю! Уйдем тихо – не пострадает никто. Особенно ты. Я же уже обещал, что не обижу.

– А что тогда ты делаешь сейчас? – спросила она.

– Пойдем! – сказал он вместо ответа.

Первый шаг дался ей тяжелее всего. Она не видела струны, замершей где-то под подбородком, поэтому не знала, на каком расстоянии от ее кожи она находится. Но первый шаг, каким бы крошечным он ни был, был явно больше этого расстояния, а она все еще была жива. Руки против воли тянулись к горлу, хотелось прижать их к шее, хоть как-то защитить ее, но не смотря на безумный страх, мозг Виолы продолжал работать. Она видела, как сгибалась монетка и догадывалась, какой силой нужно обладать, чтобы согнуть этот маленький кружок металла. Она не знала, как ее похититель манипулирует предметами, но понимала: струна отсечет ей пальцы, а затем перережет горло. Легко и непринужденно!

Она шла, спиной чувствуя витин взгляд. Шла, удаляясь от последних призрачных шансов на спасение, в то же время понимая, что тем самым спасает своих друзей. Стоит кому-то из них вмешаться – и струна обовьется вокруг его горла! И если сама Виола представляет для своего похитителя какую-то ценность (ведь не убил же он ее, а собирается взять с собой), то щадить того, кто попытается ему помешать у него нет никаких причин. Человеку, способному усилием мысли гнуть монеты и изменять направление десятков струй воды в фонтане для того, чтобы убивать, не нужна струна.

– Видишь черный "Range Rover"?

– Вижу.

– К нему, пожалуйста. И сделай лицо попроще. Улыбайся! А то на тебя люди смотрят. Мне бы не хотелось устраивать здесь месиво.

Теперь они вклинились в поток людей, идущих вдоль Красного Проспекта. До машины оставалось пройти еще метров двадцать, и Виола заставила себя улыбнуться. Страх действительно слишком явно читался на ее лице, и как бы ни равнодушны были спешащие по своим делам люди – красивая девушка в шортах и лифчике привлекает внимание, особенно мужское внимание. А если при этом на лице этой девушке читается явный ужас – это внимание может быть излишним. И смертельным…

Внедорожник пиликнул сигнализацией, щелкнули разблокировавшиеся замки дверей.

– Садись! На переднее сиденье. И без глупостей, пожалуйста.

– Я уже поняла! – зло ответила Виола. Страх не прошел, происходящее пугало ее до дрожи в коленках, но вместе со страхом сознание начала заполнять и злость. Злость на своего похитителя, злость на саму себя, так глупо вляпавшуюся черт знает во что.

– Вот и молодец!

Он обошел машину, сел на место водителя и захлопнул дверцу. Одно нажатие на какую-то кнопку возле руля и замки снова щелкнули, на этот раз – переходя в положение "закрыто". Мотор джипа заворчал, и машина тронулась с места, плавно выруливая с парковки.

Виолу била дрожь, а Витя, как назло, был спокоен, как будто для него в порядке вещей было похищать девушек прямо из центра города на глазах сотен людей. А ей очень хотелось, чтобы он нервничал. Чтобы волновался, чтобы делал ошибки. Например, сейчас идеальным вариантом было бы попасть в аварию. Да так, чтобы сама она осталась цела, а ее похититель хотя бы на время потерял сознание. С этой мыслью Виола потянулась к ремню безопасности.

Джип влился в поток машин и не спеша катился в сторону Речного вокзала. А значит и к Большевистской, к выезду из города… К трассе на Алтай!

– Струну я убрал, – заговорил Витя, – так что не беспокойся. Можешь двигаться свободно. Но не советую пытаться меня как-то… вывести из строя. Весовые категории разные, сама понимаешь. Да и я за рулем, машина может вильнуть не туда. В общем, ты – девушка умная, последствия сможешь додумать.

– Что ты собираешься со мной сделать?

Она старалась держаться, старалась выглядеть сильной, но страх был сильнее, а потому последние слова фразы потонули во всхлипе, а перед глазами повисла пелена слез. Непривычная пелена… Так с ходу Виола не могла вспомнить, когда плакала в последний раз, а потому не могла побороть начинающуюся истерику. Просто не имела опыта борьбы с ней!

– Как я и говорил, я собираюсь провести с тобой два дня на Алтае.

– А потом?

– А потом – я умру, а ты поедешь домой. Если захочешь – вызовешь полицию и расскажешь, что тебя похитили и увезли силой. Не захочешь – просто закажешь такси прямо до дома.

– На какие шиши? – она пыталась сказать это с издевкой, но демонстрировать сарказм сквозь слезы и всхлипы было слишком сложно.

– На заднем сиденье – пакет. Загляни туда.

– Не хочу!

– Как хочешь, – пожал плечами Витя.

На несколько секунд в салоне автомобиля установилась тишина, нарушаемая лишь гулом мотора, да частыми всхлипами девушки, а затем откуда-то из глубин бардачка раздалась трель телефонного звонка. Даже не мелодия, просто звонок…

Витя достал телефон и, насколько Виола могла судить, взглянул на него довольно озадаченно. Кажется, он даже немного колебался, прежде чем принять звонок.

– Слушаю.

Всхлипы Виолы затихали – она смогла наконец-то взять себя в руки. Как ни банально это звучало, но слезами горю не поможешь, а ей сейчас нужно быть максимально внимательной и наблюдательной. Слушать, вникать, внимать, запоминать любую информацию, которая поможет ей спастись от этого сумасшедшего, обладающего к тому же невероятными способностями.

– Нет! – сказал тем временем Витя в трубку. Сказал резко и внятно. Слов его собеседника Виола не слышала, но пауза была достаточно долгой – должно быть, Вите что-то говорили, в чем-то его убеждали.

– Еще раз говорю, нет. Не в деньгах дело, Шрам. Я даже не хочу знать, что это за заказ. Я вообще еду отдыхать! Да, просто отдыхать! Нет! Все! И не ищи меня, это может плохо кончиться. Для тебя и для твоих ребят. Все! Прощай.

Он нажал "отбой" и, открыв окно, просто выбросил телефон на дорогу.

Виола не нашла ничего лучше, чем спросить:

– Кто это был?

– Не важно.

– А зачем было телефон выбрасывать? Он все-таки денег стоит…

– Плевать. Я не хочу больше ни с кем говорить.

– Так, может, ты и меня высадишь на ближайшей остановке и поедешь дальше наслаждаться тишиной и одиночеством? – на этот раз саркастический тон удался хорошо. Настолько хорошо, что Витя рассмеялся.

– А ты молодец. Не только красавица, но и умница. Нет, твоя компания мне по душе, в отличие от этих людей. О! Кстати, у тебя самой-то телефон с собой есть?

Виола развела руками.

– Не врешь? Мне бы не хотелось начинать нашу поездку с ощупывания твоих карманов. Не будем врать друг другу?

– Сам подумай: я же обливалась. Я же вся мокрая была. Телефон я дома оставила…

– Ну мало ли, может у тебя особо навороченный и водонепроницаемый?

– Так обыщи меня! – с вызовом сказала Виола.

– Не стоит. Я тебе верю. К тому же, ты же видела, что я могу, и не захочешь подвергать опасности людей, даже если они для тебя – совершенно посторонние, верно? Тем более, что я обещал, что не причиню тебе вреда и ты сможешь уйти в понедельник к вечеру куда пожелаешь.

– Верно! – зло ответила она. – А кстати, что ты можешь? Я видела, как ты гнул монетку, как управлял водой в фонтане, и это был не фокус! Что это было?

Витя довольно улыбнулся. В этой улыбке чувствовалось что-то вроде злорадной гордости футболиста, только что перебросившего мяч от своих ворот к воротам соперника и при этом еще и забившего гол.

– Давай уже, колись! Сам же говорил: "Не будем врать друг другу"!

– А я и не вру. Я просто молчу.

– Отлично! Значит, и я молчать буду. Ты меня зачем украл? Кажется, чтоб я скрасила тебе эти выходные, которые ты считаешь последними в своей жизни? Вот и прекрасно. Буду ехать молча, раз тебе больше по душе тишина.

– Ладно, ладно… На самом деле никакой тайны от тебя тут нет, это я больше по привычке. Ты и так все видела. Я – телекинетик. Очень сильный телекинетик.

– То есть ты можешь двигать предметы усилием мысли?

– Я бы немного уточнил, что это скорее не усилие мысли, а напряжение воли, но смысл понятия "телекинез" ты понимаешь верно.

– Ты – что-то вроде Магнето из "Людей икс"?

– В отличие от него у меня нет ограничений по материалам. Я могу двигать хоть металл, хоть органику. Я могу заставить двигаться любой предмет, если я его вижу.

– Даже воду?

– Могу и воду. Хотя с ней сложно. Она текучая, на нее слишком много сил уходит.

Виола вспомнила свою неудачную попытку его облить. Вспомнила, как при полном безветрии поток воды словно снесло порывом ветра.

– Но с фонтаном ты справился, – констатировала факт Виола, – хотя воды там было много.

– Нет, в фонтане я просто изменил форму труб.

– То есть ты – уехал, а фонтан – так и хлещет в разные стороны?

– Да! Здорово, правда? – Витя улыбнулся. Широко, ярко, весело. Как маленький ребенок, который абсолютно искренне считал, что винегрет, раскиданный по кухне – это красиво, и поэтому позвал маму, показать ей, какую красоту он сотворил. Ведь это ж здорово, когда фонтан в центре города на день Ивана Купала сходит с ума и струи начинают бить во все стороны! Смешно! Красиво!

И самое странное, что уголки губ Виолы тоже тронула улыбка. Пока еще слабая, едва заметная, но все же улыбка. Завтра в одном из департаментов мэрии чиновники будут обсуждать, какую сумму выделить на ремонт испорченного вандалами фонтана. Завтра проходящие через Первомайский сквер люди будут материться, обходя сумасшедший фонтан по широкой дуге, чтобы не быть облитыми. Хотя нет, завтра фонтан просто отключат. А сегодня десятки людей, включая и ее друзей, будут бегать через метущие асфальт струи. И они будут счастливы!

А она в это время будет ехать в большом черном джипе, кожаное сиденье которого холодит голую спину. От этой мысли виолина улыбка погасла, едва только появившись.

– Много вас, таких? – спросила она. – Или это – правительственная тайна?

– Может и тайна. Может и правительственная. Я просто не знаю. Других телекинетиков я не только не встречал, я о них и не слышал.

Виола задумалась, вдруг вспомнив, что весь этот разговор она затеяла ради того, чтобы побольше узнать о своем похитителе и использовать эту информацию, чтобы сбежать.

– А насколько большими предметами ты можешь… ну, ты понимаешь… Насколько тяжелый предмет ты можешь поднять в воздух? Например, человека?

– Легко!

– Только на мне не показывай, ладно?

– Я и не собирался. Это может быть больно, а я уже пообещал, что не причиню тебе вреда.

– А, например, автомобиль?

– Легко! Вон, смотри…

Они как раз проезжали мимо черного седана "Lexus" с непростыми номерами. Его хозяин, видимо, не смог найти поблизости парковку, а может просто не пожелал тратить на это свое драгоценное время, и въехал на тротуар сразу же за автобусной остановкой. Виола еще не успела прокрутить все это в голове – она успела только проследить направление, указанное Витей, и увидеть этот самый "Lexus", когда какая-то сила подбросила его в воздух, задержала на секунду на высоте около трех метров, а затем повернула его вверх тормашками и швырнула об асфальт с такой силой, что Виоле показалось что дрожь земли она почувствовала даже в машине. Во все стороны брызнуло стекло, кто-то испуганно взвизгнул на остановке, заскрипел и заскрежетал сминаемый металл, а секунду спустя витин джип уже пронесся мимо искореженного авто, немного вильнув влево, но тут же выправившись.

– Зачем??? – воскликнула Виола, придя в себя.

Витя пожал плечами.

– Ты ведь хотела увидеть, на что я способен? Да и мне спокойнее – теперь ты знаешь, что я могу сделать, и творить глупостей не станешь.

– Но машина…

– А нечего было на тротуаре парковаться.

Витя улыбался, наслаждаясь ситуацией. В первый момент это напугало Виолу. Человек, способный усилием мысли подбросить в воздух автомобиль – это страшно уже само по себе, а уж если он получает удовольствие от разрушений… Но посмотрев на него внимательнее, она поняла… Он радовался не тому, что разбил вдребезги чей-то дорогой автомобиль. Он радовался тому, что может делать то, что захочет. Как человек, парализованный долгие годы, будет радоваться уже тому, что может просто идти по улице!

– Ты никогда так не делал, да? – спросила она.

– Не швырялся машинами? Почему же? Доводилось… По работе!

– Я имею в виду, не использовал свои способности просто так, для развлечения?

Витя задумался на секунду.

– Да, угадала. Никогда не делал. Все и всегда я делал с оглядкой. Заставлял себя даже форточку закрывать руками, а не телекинезом – мало ли, вдруг соседи задумаются: почему это у меня форточка сама собой регулярно захлопывается? И если это сквозняк, то как он еще и ручку оконную поворачивает?

– А сейчас что изменилось?

– А сейчас мне все равно, я же сказал, мне жить два дня осталось. Месяц назад я бы не рискнул даже заговорить с тобой, не то, что взять тебя в охапку и увезти черти-куда. А теперь – хоть весь мир пусть знает, кто я, и что я могу. Никто меня больше не посмеет принудить делать то, чего я не хочу.

– То есть тебя принуждать – нельзя, а случайную встреченную на улице девушку – можно?

– Ты же не ждешь, что после этих слов я остановлюсь, высажу тебя, извинюсь за беспокойство и поеду дальше уже без тебя?

– Да нет, в общем-то, не жду.

– Ну, тогда все в порядке. Значит ты – девушка не глупая. А то я уж испугался.

– Вот не мог ты месяц назад меня повстречать? До того, как ты вбил себе в голову, что ты скоро умрешь? Прошел бы мимо, улыбнулся бы мне, и я бы подумала: какой хороший молодой человек! Прошел мимо, улыбнулся, в жизнь мою лезть не стал, убить меня не угрожал… побольше бы таких!

– Язвишь? Молодец! Хорошо язвишь. Это лучше, чем плакать. Не могу смотреть на женские слезы…

– А чего ж ты меня тогда не высадил, когда я расплакалась? – пробурчала Виола, но взглянув на своего похитителя, прикусила язык. На его лице на секунду мелькнуло выражение страшной грусти, и вызвана эта грусть, скорее всего, была воспоминанием о женских слезах.

Виола умолкла. Как ни странно, дело было не в страхе перед своим похитителем, способным раздавить ее словно муху, а в жалости к нему. Он явно пережил что-то такое, о чем не хотел вспоминать. Отсюда и этот навязчивый бред о скорой смерти, ведь ничем кроме бреда это быть не могло. Больным он не выглядел, да и нет такой болезни, при которой больной точно знает дату своей смерти. Если бы речь шла о ком-то другом – можно было бы предположить, что он просто перешел кому-то дорогу и его угрожают убить, назвав даже дату казни. Но как убить человека, который вырвет из твоих рук пистолет раньше, чем ты успеешь прицелиться? Нет, ерунда все это…

Кто знает, какие изменения должны были произойти в мозгу человека, способного на телекинез? И кто знает, какой отпечаток это наложило на его психику?

Еще несколько минут они ехали молча. Джип выбрался из городской толкотни центра и теперь уверенно пер по Бердскому шоссе. Кожаное сиденье было комфортным и удобным – Виола уже успела подрегулировать его под себя, быстро разобравшись, какая из кнопок за какое изменение положения кресла отвечает, вот только оно было холодным. Сидеть в машине практически голой было не привычно, не комфортно и как-то не правильно.

– Витя, – позвала она, и тут же осеклась, поняв, что впервые назвала его по имени. Это что же получается, он успел стать для нее не просто безликим и безымянным похитителем, а живым человеком с именем? Стоило лишь раз пожалеть его, подумать о том, что выпало на его долю…

– А?

– Ты меня так и повезешь на Алтай в таком виде?

– Да, действительно… Лето же, там комаров наверное прорва. Тебя загрызут…

– Вот-вот! Мне бы в сухое переодеться. И вообще, просто переодеться! Раз уж ты пригласил даму в путешествие, не дав ей времени на сборы – может, ты купишь ей пару футболок и шорт? Ах да, еще я бы не отказалась от какой-нибудь обуви. Ты же меня в машину погрузил "как есть", босую.

Витя задумался. Визит в магазин его явно не прельщал, но не признать правоту Виолы он не мог.

– Ладно, сейчас заедем в Бердск – заскочим в какой-нибудь магазин. Но чтоб без фокусов, договорились? Если ты надеешься скрыться от меня в толпе…

– Да не надеюсь я! Я просто хочу одеться нормально!

– Если ты надеешься скрыться от меня в толпе – имей в виду, я никого жалеть не буду. И тебя в том числе. Не хочу тебе угрожать, но не предупредить не могу. Обойдемся без струны на шее, но…

– Но при попытке бегства ты меня порвешь пополам и безо всякой струны?

– Примерно так.

– Хорошо, я тебя поняла. Обещаю не шалить, не привлекать внимания и вообще вести себя так, как будто я – твоя девушка. Хочешь – на шею тебе буду вешаться после каждой покупки?

– Это уже лишнее.

– Я просто предложила. Кстати, я бы и перекусить не отказалась. А то у меня часов с 10 утра ничего во рту не было.

– Хорошо, заедем и в ресторан. Уговорила. Условия те же. Я всегда рядом с тобой, а ты – не пытаешься сбежать.

– Хоть в туалет-то ты со мной не пойдешь?

Витя задумался, кажется, всерьез анализируя эту возможность.

– Если ты пообещаешь, что не будешь прятаться от меня по кабинкам, а если в туалете окажется окно – не попытаешься сбежать. Потому что если ты сделаешь это – я буду очень зол. А когда я зол – вокруг начинают твориться крайне неприятные вещи. Может случайно обрушиться крыша ресторана, а если он находится на первом этаже жилого дома, то может рухнуть и весь этот дом. Мы же с тобой не хотим случайных жертв, верно?

– Я-то точно не хочу. А ты? А то мне начинает казаться, что ты специально ищешь повод убить побольше народу.

Витя вздохнул.

– На моем счету много мертвых. Увеличивать этот счет я не хочу. Но я хочу, чтобы ты поняла: я готов это сделать в любой момент, если возникнет необходимость.

Виола кивнула. Она поняла и она верила, что этот человек без размышления обрушит жилой дом и станет метать бетонные плиты в проезжающие мимо автомобили, если его разозлить. Она поверила в это еще в сквере, и поэтому пошла с ним, позволила усадить себя в его машину. Потому что попытайся она сбежать – погибли бы многие, и первой в списке жертв была бы она сама.

– Я тебе обещаю вести себя тихо и спокойно. Доволен?

– Вполне доволен.

– Тогда – вези меня в магазин. Я надеюсь, ты займешь мне денег на покупку одежды? А то у меня с собой ни копейки…