скачать книгу бесплатно
– Но, ваше преосвященство, мы ничего не поняли, – в замешательстве произнёс он. – Разве речь шла о нас? Да, наши стремления и помыслы совпадают, мы давно желали – как там сказано? – очистить воды от скверны. Но…
– Не поняли? – прогремел епископ и встал. – Это не просто текст, сочинённый каким-нибудь язычником! Это мудрость исчезнувших народов Востока, которые могли силой духа проницать грядущее! Мне в руки попало древнее пророчество, и оно сбудется, клянусь телом Христовым!
Его преосвященство простёр руку в сторону окна, и сидящие в зале невольно посмотрели на солнечный свет, пробивавшийся сквозь цветные витражи.
– Тихая долина – могучий Рейн, дарующий жизнь! А сильные – мы, собравшиеся здесь! Власть над городом – это сказано о вас, бургомистр фон Флахсланден! Звон монет более всего знаком Маттиасу Эберлеру. Дивными травами заведует профессор медицины Вернер Вёльффлин, а печать закона пребывает в руках профессора права Петера фон Андлау. Острым мечом владеет капитан Шлегель, а я благословляю епископским посохом. Все мы едины в желаниях осчастливить народ и страну! И никто, кроме нас, не осмелится подчинить Короля Змей!
Епископ базельский удовлетворённо сел.
– Я только хотел уточнить, – произнёс после короткой паузы профессор фон Андлау, – кто же упомянутый мёртвый мастер?
– Об этом вы узнаете, когда подпишете Договор, – усмехнулся фон Веннинген.
– Только без меня, будьте любезны, – послышался решительный голос Андреаса Окса.
Его преосвященство с изумлением поднял брови. Купец встал и поправил шёлковый кушак.
– Хочу обратить ваше внимание на то, что я к предсказанию не имею никакого отношения, – продолжил Окс, топорща чёрную бороду. – Разве там говорится… м-м-м… скажем, так: храбростью странника, мудрость добывшего… Нет, лучше так: доблестью храброго сердца купца… Простите, я не силён в античном стихосложении, зато понимаю, что предназначение я выполнил. Вы получили василиска и щедро оплатили мои скромные услуги. Но сейчас мне не терпится уйти, ибо я всего-навсего не хочу губить свою душу.
Андреас направился к выходу. Гуго Шлегель качнулся вперёд, но его остановил епископ. У дверей Окс задержался:
– Я понял одно. Абделятиф Эль-Фузи предупреждал, что василиска могут использовать лишь честные люди. Ибо сказано, что зловонное чудовище будет стеречь чистоту, если принудят его к этому те, кто сам чист духом и помыслами. Тогда и воды избавятся от скверны, и настанет благополучие. Вы много говорили о судьбах народа и города, но мне хорошо известны ваши подлинные желания. Послушайте, Эберлер! Я отлично знаю, что ваша цель – кресло советника в ратуше. А вы, капитан Шлегель! Разве не мечтаете вы о наследном титуле с гербом и собственном замке? Наши дражайшие профессора готовы перегрызть друг другу глотки за место канцлера университета, да и господин фон Флахсланден не собирается всю жизнь сидеть в бургомистрах, ему подавай целое графство! Но выше всех замахнулись вы, ваше преосвященство. Мечтаете въехать в Рим под шум толпы, машущей пальмовыми ветками? Неужто полагаете, что адская тварь поможет вам занять трон наместника божия на земле? Вы думаете, что зовёте Короля, а на самом деле он зовёт вас. И вы не сможете вечно прятаться от его взгляда…
Никто не проронил ни слова, когда Андреас Окс покинул зал заседаний. С минуту длилось молчание. Тишину нарушил епископ фон Веннинген.
– Бедный добрый Андреас Окс! – печально произнёс он. – Сколько ему открылось, но главное так и осталось тайной. Он даже не подозревает, что все блага, чины, звания, слава и богатство ничтожны по сравнению с подлинной ценностью… Хотите знать, что может быть важнее денег, титулов, славы и власти?
– Да! – в один голос ответили сановники.
Его преосвященство поднял посох. Солнечный луч, пробившийся сквозь оконный витраж, упал на завиток, и старик радостно, словно влюблённый юнец, улыбнулся посланцу тепла и света.
– Бессмертие! – объявил епископ базельский Йоханн фон Веннинген и, довольный произведённым эффектом, весело глянул на онемевших от изумления собеседников.
Глава пятая,
Когда солнце тонет за горизонтом и зажигаются фонари, когда дневной свет сменяется мудростью вечерних сумерек, когда рабочий день роняет инструменты и протирает уставшие глаза, то поневоле убеждаешься в истинности изречения, гласящего: во мгле скрывается истина. Если ты потерялся в сиянии дня, чувства прячутся по углам, не давая разуму соединить их в мозаику, отображающую картину мира. Дождись захода солнца, выйди из дома и окунись во тьму, скрывающую лица и помыслы. Отдайся гипнозу вечерних огней, пусть качает тебя колыбель извечной ночи. Тогда музыка, доносящаяся из баров и ресторанов, соединится с гудками машин, а звон трамваев вольётся в гомон толпы, и осознание правильности собственного пути укрепит твою душу.
Нечто подобное испытывала Магдалена, идя домой с незнакомым молодым человеком. Украдкой поглядывая на спутника, Магда размышляла, почему, собственно, ей пришла в голову такая прихоть? Неужели юноша настолько ей симпатичен?
Комиссар Штефан Райнерт пребывал в абсолютной уверенности, что одной лишь симпатией не обошлось. И в жизни, и на фотографиях этот человек выглядел на редкость привлекательно. Но теперь свидетельства его обаяния сохранились лишь в архивах полицейского управления…
Высокий сероглазый блондин с чеканным, почти античным профилем. Возраст – двадцать пять лет. Выбрит гладко. Фигура стройная. Широченная улыбка, вспыхивающая по поводу и без, наводит на мысль о лёгкости движений не только телесных, но и душевных. Но интереснее всего руки – изящные, с изумительно подвижными пальцами. Он много курит, при этом пускает колечки необычным способом – углом рта. Возможно, из-за курения его баритон звучит слегка надтреснуто, как потёртая виниловая пластинка. Но во всём остальном – на редкость приятный молодой человек.
– Могу я задать один вопрос? – обратилась Магда к провожатому, когда тот с детским выражением лица уставился на парочку флиртующих голубей.
– Да-да, конечно, – парень встрепенулся и перевёл взгляд на девушку.
– До сегодняшнего дня, – с серьёзным видом заговорила Магдалена, – в моей жизни ещё ни разу не бывало, чтобы я шла домой с незнакомым мужчиной. Не соблаговолит ли таинственный спаситель назвать своё имя, дабы бедная девушка могла прославлять храбреца, вовремя разбудившего её в музее?
«Таинственный спаситель» расхохотался, распугав голубей, которые как раз собирались приступить к делу.
– Винсент, – представился он, на ходу протягивая узкую руку. – Меня зовут Винсент Фишер. А теперь прекрасная незнакомка тоже должна представиться, чтобы музейный спаситель знал, чьё имя будет толкать его на геройские поступки.
– Магдалена Ланц. Можно просто Магда.
Винсент приподнял брови:
– Интересное имя. В наши дни чаще встречаются Лауры да Юлии… Как твоим родителям пришло такое в голову? Я бы их спросил…
– Некого спрашивать, – помрачнела Магда. – У меня никого нет.
– Поразительное совпадение, – пробормотал Винсент. – Извини…
– Пустяки. Я их не знала и знать не хочу.
– Однако…
– Ты, вероятно, вообразил чёрт-те что. Всё просто. Я была младенцем, когда меня подбросили в детский приют, положив в пелёнки сто франков. Вот как высоко оценили моё существование биологические родители. Их не нашли, хотя полиция с ног сбилась. Сам понимаешь, таких маму с папой я в гробу видала. А имя и фамилию получила в приюте. Нянечка оказалась истовой католичкой, а на дворе начало августа, канун дня Марии Магдалены…
– И как же тебя зовут друзья? – полюбопытствовал Винсент. – Леной или Магдой?
– Магдой. А тебя?
– Винсом. Но я буду называть тебя Мэг.
Настала очередь Магды удивлённо морщить лоб:
– Почему? Я не против, просто звучит странно. Как-то по-американски…
– А я долго жил в Чикаго, хоть по рождению – коренной базелец. Привык по-штатовски… Так что, Мэг? Пойдёт?
Магдалена весело прищурилась на рекламный плакат «Макдоналдса».
– Знак свыше, – объявила она. – Принимаю второе крещение. Пусть будет по-американски – Мэг.
– Отлично! – обрадовался Винсент. – Уинс энд Мэг! Круто!
– Май нейм из Мэг, – с серьёзным видом подхватила девушка, подражая интонациям Джеймса Бонда. – Биг Мэг.
– Биг Мэг, – со вкусом повторил Винсент Фишер и добавил, интимно понизив голос: – Айм лавин ит.
Магда весело рассмеялась. Как странно, подумала она, этого человека я знаю лишь несколько минут, а общаться с ним легко, будто всю жизнь дружили. Она незаметно покосилась на профиль Винса (да, теперь уже Винса!), подсвеченный огоньком зажигалки. Прикурив, парень выпустил дым сразу из двух уголков рта, сделавшись похожим на фарфорового китайского дракончика. Он и внешне весьма недурён, прилетела игривая мысль, кожа гладкая, нос ровный, а губы…
Вдруг перед глазами девушки всплыла предупреждающая надпись: стоп! Сработал условный рефлекс. Если появлялся кто-то или случалось нечто, нарушающее привычный ход событий, Магдалена воображала дорожный знак, перед которым следует остановиться и подумать. Как правило, размышления приводили к исчезновению нежелательной личности, либо обнаруживалась окольная тропка. Цветы налево, бабочки направо, и путать их не следует. Со временем дорожный знак стал возникать всё реже. Но сейчас белые буквы на красном фоне вспыхнули так ярко, что она даже прикрыла глаза. Удивительно: видение дорожного знака в этот раз не сопровождалось внутренним беспокойством. Магда рассердилась.
– Пошёл ты! – произнесла она вслух.
Винс остановился и с ужимками капитана Попая перекатил сигарету из одного угла рта в другой.
– Пардон, мадемуазель, – с достоинством заявил он. – Вы, кажется, изволили меня послать?
– Ой, – смутилась Магдалена. – Я нечаянно. Я не тебя имела в виду.
Фишер внимательно огляделся. Никого не обнаружив, он заложил руки за спину и начал многозначительно покачиваться с носков на пятки. Магда прыснула.
– Винс, не обижайся, – попросила она. – Это я собственным мыслям, ты тут ни при чём.
– Ах вот как? Тогда, во искупление греха, о Магдалена, возьми меня под руку и продолжим путь. Ты где живёшь?
– В университетском общежитии. Вообще-то, не живу, а доживаю. Собираюсь переезжать на квартиру.
– Учишься?
– Ага. На философско-историческом. А ты?
– Я в прошлом году закончил факультет социологии чикагского университета.
– Ничего себе! – изумилась Магдалена. – Каким ветром тебя туда занесло?
– Длинная история, – ответил Винсент, немного помолчав. – Так или иначе, я рад, что вернулся. Чикаго – потрясающий город, но Базель, это… Базель.
Винсент снова улыбнулся завораживающей улыбкой. И тут Магде вспомнились его странные слова:
– Винс, что ты имел в виду, когда сказал «поразительное совпадение»?
Фишер невесело усмехнулся.
– Мы с тобой товарищи по несчастью. Я ведь тоже сирота. Только у меня была семья: отец, мать и две сестрёнки-близняшки. Мама умерла, когда родила их. А папа и девочки… Погибли. Мне только исполнилось тринадцать…
– Автокатастрофа? – тихо спросила Магда.
– Нет, – ответил Винсент, помедлив. – Другое. Прости, сейчас мне не хочется об этом говорить.
– Понимаю. Тогда расскажи о Чикаго. Как ты туда попал?
– Если копнуть глубже, то из-за своего несчастья. Когда я остался один, меня усыновил друг нашей семьи – протестантский священник из Риена. Старик был вдов, одинок и состоятелен. Не знаю, откуда у него взялись деньги. Он что-то упоминал о наследстве… Впрочем, я не вникал в подробности. Я окончил школу на отлично и стал раздумывать о высшем образовании. Выяснилось, что мой новый отец знаком с одним известным человеком родом из Чикаго…
Они шли рука об руку и не замечали ничего вокруг. Напрасно лезли в ноздри дразнящие ароматы булочных и кафе – они их не слышали. Они не видели пёстрых афишных тумб с именами знаменитостей. Они вообще ничего не видели, кроме самих себя. Поэтому не обратили внимания на бородатого, оборванного человека, следовавшего по пятам. В нечистых руках бродяга сжимал фотоаппарат, на плече болталась треугольная сумка.
* * *
– Добро пожаловать, прекрасная синьора! – поклонился Бенито, бесцеремонно ощупывая женщину взглядом. – У меня такое чувство, что мы где-то встречались. Вам не доводилось бывать в Неаполе?
– Оставь, Бенито, – поморщился Рюттингер. – Вряд ли синьору заинтересует такой нахал, как ты.
– Ну почему же, – благосклонно заявила дама, протянув итальянцу руку. Тот приник к ней с чувственным чмоканьем. – Лука, голубчик, если бы ты знал, как трудно женщине моего возраста найти юного поклонника…
Не отрываясь от изящной ручки, Бенито удивлённо поднял глаза на гостью. Та победно улыбалась.
– Ты кто? – раздался противный детский голос, и в ногу итальянскому мачо вцепилось лопоухое существо мужского пола. – Хочешь, в глаз дам?
– Нико, не приставай к человеку и не порть мне вечер, – ласково сказала женщина. – Гиперактивненький ты мой!
– Гипер-пипер, супер-пупер! – завопил мальчишка, отклещился от ноги Бенито и накинулся на Луку: – Дядя Рютти! Проститутти!
– Нико, я тебе подарок принёс, – беспомощно объявил Лука.
– Ур-р-ра! Потому что я хороший, да? Где он?
Мальчишка уставился на «дядю Рютти», хищно оскалив зубы.
– В моей комнате, на столе… Только больше ничего не трогай, ладно? – крикнул он вслед пацану, улепётывавшему по коридору общежития.
– Это… ваш сын? – ошарашенно обратился Бенито к гостье, не спешившей отнимать поданную руку.
– Да, – вздохнула та. – Бедняжка растёт без отца, и ему так не хватает настоящего мужского воспитания…
Последние три слова она произнесла томным грудным голосом. Бенито окончательно растерялся.
– Меня зовут Юлия Вальтер, – гостья продемонстрировала в улыбке все шестьдесят четыре зуба. – А кто вы, очаровательный юноша?
– Бе… Бенито. Бенито Маринелли, – представился неудачливый донжуан и крепко встряхнул исцелованную руку.
– Воистину, дети – цветы жизни на могилах родителей, – заявила Юлия и, высвободив ладонь, поправила волосы. – Особенно когда под могильным камнем лежат надежды на личное счастье. Лука, друг мой, а где наш милейший Йонас?
– На кухне, готовит суши. Ты ведь любишь суши?
– Обожаю! – в нос протянула Юлия и взяла кавалеров под руки. – Проводите же меня на кухню, мальчики!
– В атаку, на кухню! – выкрикнул Рюттингер, подмигнул Бенито, у которого с лица не сходило выражение «уф, пронесло», и они зашагали вперёд.
Потом комиссар Райнерт неоднократно возвращался к цифровым фотографиям. Он увеличивал их, располагал в разном порядке, рассматривал лица, позы, обстановку… И раздражённо закрывал файлы. Снимки не давали ни единого ответа на бесчисленные вопросы…
Смазливый итальянец производит двойственное впечатление. С одной стороны, он соответствует представлениям о пылком южанине, не пропускающем ни одну юбку. Набриолиненные волосы в сочетании с накачанными бицепсами наводят на мысль, как этот парень обожает себя, любимого. Движения хищные, взгляд пронзителен. Одним словом, казанова, затесавшийся в студенческую среду. Но иногда он словно забывает о роли бабника и прожигателя жизни. Тогда мы видим совершенно иного человека, нервного, испуганного. Невольно возникает мысль, что неаполитанец носит маску, должную прикрывать его подлинную личность…
Непрерывно улыбающаяся Юлия Вальтер очень хороша. Ладная, с пышной фигурой, она притягивает мужчин, что весьма ценит. Белокурые локоны уложены в замысловатую причёску, голубые глаза блестят, а пухлые щёчки придают сходство с маленькой девочкой, но сеточки в уголках глаз свидетельствуют, что даме далеко за тридцать. Впрочем, опытный рот и округлые формы заставляют ухажёров забыть о такой мелочи, как возраст. Одета шикарно – платье со смелым вырезом, туфли на высоких каблуках и кокетливая шляпка. Пожалуй, лишь резкий голос и наличие сверхэнергичного ребёнка способны отпугнуть мужчину, клюнувшего на пышную грудь фрау Вальтер.
Нико – избалованный мальчишка, которому досталось слишком много материнской любви и очень мало тяжёлой отцовской руки. Для своих девяти лет он на редкость начитан и «насмотрен», но нахален до безобразия. Самолюбование Юлии вкупе с безграничным материнским чувством превратили Нико в неуправляемый снаряд. Лицо мальчика носит вечно восторженное выражение, сменяющееся капризным, стоит осадить не в меру нахального пацана. Тогда голубые, как у матери, глаза наливаются слезами, губы оттопыриваются, и ужасное дитя готово закатить истерику. Любому мальчишке за такое поведение надрали бы уши. Лишь присутствие аппетитной мамаши спасает «вождя краснокожих» от заслуженной трёпки.
– Йонас, дорогой! – Юлия торжественно расцеловалась с Лаутенбахом, державшим измазанные руки на весу, словно хирург перед операцией.
– Привет, Юлия, привет! – ответил Йонас. – Какие новости на косметическом фронте?
– Ах, милый, – вздохнула фрау Вальтер, присев на край стола. – Если современные дамы и дальше так будут обращаться с ногтями, то от них не только любовники, но и мужья убегут. В моём салоне можно сделать маникюр с чистейшими биопродуктами, а они мажутся ширпотребовским лаком. Фи!
– Синьора, вы испортите одежду, – вмешался Бенито, поглядывая на платье, туго натянувшееся на бёдрах Юлии. – Наш милый Йонас перепачкал стол рыбой.
– Ой! – соскочила на пол Юлия. – Бенито, голубчик, гляньте, у меня там всё в порядке?
