Полная версия:
Когда жизнь истинствует… Культура благотворения Великой княгини Елисаветы Феодоровны
К личным страданиям Елизаветы прибавились еще напряженные отношения с членами Тюрингенского двора, запретившими ей пользоваться теми средствами, на которые она имела право. Беспредельная щедрость, помощь бедным и крайняя религиозность давно вызывали подозрения двора. Считая Елизавету психически больной, родственники мужа вынудили ее с тремя детьми покинуть Вартбург. Их изгнали из Вартбурга, а народ провожал ее слезами сострадания; ее лишили наследства, а народ даровал ей свою веру; она угасала под бременем трудов, а народ при жизни прославил ее как святую и увидел в ней новый духовный свет.
О Елизавете проявили заботу родные по линии матери из Андехсов – ее тетя Метхильда, аббатиса из бенедектинского монастыря, и дядя Экберт, епископ из Бамберга, который приютил племянницу в епископском замке Поттенштейн и заботился о ней наилучшим образом, стремясь вновь выдать ее замуж. Но все предложения такого рода она решительно отклонила. Свой будущий путь она видела или в монастыре, или в судьбе человека, просящего милостыню.
Зима 1227–1228 гг. была для нее временем высочайшего внутреннего напряжения. Документы сообщают, между прочим, о видении Христа, которое имела Елизавета во время поста 1228 г. Весной этого года в Бамберге у своего дяди Экберта встретила Елизавета останки мужа, прибывшие из Отранто. В этот момент она молилась и говорила: «Господи, я благодарю Тебя за то, что Ты в своем милосердии утешил меня столь желанными для меня останками моего мужа… если бы я могла вернуть его, я бы не променяла его на целый свет, пусть даже я вместе с ним пошла бы просить милостыню… Пусть все будет по Твоей воле»[41].
Людвиг был погребен в фамильном склепе ландграфов Тюрингенских. Епископ Экберт заранее уговорил рыцарей, которые сопровождали останки Людвига в Тюрингию, выступить за права Елизаветы. Вопросы о ее состоянии были улажены, ей передали доходы Марбурга, необходимые для жизни и для возможности основания еще одного госпиталя.
С этого момента главную роль в жизни Елизаветы играет ее духовник Конрад, которого высоко ценили Людвиг и Елизавета за то, что он жил строго по Евангелию, отклоняя все почетные места и оставаясь в полной бедности. Конрад был непоколебимо строг не только по отношению к самому себе: он требовал полного подчинения и от Елизаветы.
В страстную пятницу 1228 г., когда с алтарей убирали все украшения в память об униженном Спасителе, в францисканской капелле Эйзенаха в присутствии Конрада и его братии Елизавета, положив руки на алтарь, освобожденный от покровов, поклялась отречься от всего мирского. Если в 1226 г. она обещала отцу-исповеднику Конраду, в случае смерти мужа, послушание и целомудрие, то теперь она вступила на путь полного самоотречения и следования Христу.
Двух старших детей, Германа и Софию, Елизавета отправила в Эйзенах, где они воспитывались под наблюдением деверей-ландграфов – Генриха и Конрада. Младшую, Гертруду, как только девочка смогла обходиться без материнского молока, в возрасте полутора лет отправила на воспитание в богадельню при монастыре возле Ветцлара.
Биограф Елизаветы Дитрих из Апольды сообщает о том, что и в эти годы полного самоотречения святая испытывала много клеветы, ее даже подозревали в недостойной связи с исповедником Конрадом. Когда один из рыцарей обратил на это ее внимание, Елизавета ответила: «Благословен мой Господин и Бог, который и это мне послал. Я пренебрегла знатностью своего рода ради Его любви и стала служанкой; я пренебрегла богатством и честью всего мира и сделалась бедной; я уничтожила красоту моей молодости и стала некрасивой, но я полагала, что сохранила красоту моей женской чести. Я благодарна Господу, что и это я могу Ему пожертвовать…»[42].
Обыденное сознание с трудом постигает смысл этих слов, ибо подобная любовь к Господу находит отражение в любви ко всем людям, в стремлении служить всем. Не случайно самой дорогой мыслью Елизаветы была следующая: «Мы должны делать людей счастливыми везде, где только можем». Смиренно приняла Елизавета гневный глас Конрада, а сама по отношению к людям была выражением кроткого милующего лика Христа. Она действовала именно так, потому что в каждом человеке видела искру Божью. Кроме того, Елизавета всегда помнила о грехах ее семей из Андехсов, Венгрии и Тюрингии. Искуплением за эти грехи, как она полагала, должна стать ее жизнь. Она стремилась исправить негативное прошлое семей, к которым принадлежала, своей праведностью и самоотверженностью.
И в те далекие, и в ближние к нам века вокруг имен св. Елизаветы и монаха Конрада возникало множество легенд, произвольных, злых комментариев. Их большая часть посвящена чрезмерной жестокости духовника по отношению к св. Елизавете. Свои раздумья на этот счет Б. Пастернак начинает таким образом: «У будущей святой, канонизированной спустя три года после смерти, духовником был духовный тиран, то есть человек без воображенья…»[43]. И далее следуют выводы, которые и с фактической точки зрения, и с оценочной расходятся с целым рядом документов.
Прежде всего следует заметить, что легенда о превращении хлеба в розы, на которую ссылается Б. Пастернак, была сложена народом не в XIII, а в XIX в. Но и тогда отношения персонажей легенды по-разному трактовались разными авторами. Легенда и тогда, по разным причинам, становилась объектом спекуляций. Предельную категоричность суждений отдельных авторов следовало бы сопоставить с отношением к монаху Конраду самих Людвига и Елизаветы. Вольное распоряжение с этим фрагментом наследия напоминает безапелляционность выводов об отношениях Великого князя Сергия и Великой княгини Елисаветы. Говоря о жестокости Великого князя, эти авторы забывали, что Великая княгиня называла своего супруга настоящим ангелом и всю жизнь молилась о его душе.
Но нельзя не отметить, что Марбург произвел на Б. Пастернака неизгладимое впечатление. Он был потрясен мощью и местоположением городского ансамбля.
«Я стоял, заломя голову и задыхаясь. Надо мной высился головокружительный откос, на котором тремя ярусами стояли каменные макеты университета, ратуши и восьмисотлетнего замка. С десятого шага я перестал понимать, где нахожусь… Царила полуденная тишина. Она сносилась с тишиной простершейся внизу равнины… Верхняя пересылалась с нижней томительными веяниями сирени»[44].
Пастернак стремился в Марбург, давно зная, что здесь покоится великая подвижница Средневековья. Ее житие передавалось из уст в уста; оно было опубликовано в каждом учебнике; с ним знакомили здесь даже детей самого младшего возраста. Б. Пастернак понимал, что Елизавета Тюрингенская – это великая святая, о которой можно было бы с уверенностью сказать: «и даже не будет похожей». И все же похожая родилась, и тоже в Германии, через несколько веков, но процвела как святая в России, гордясь тем, что Елизавета Тюрингенская была ее родственницей. Комплекс марбургского госпиталя, где теперь протекала жизнь Елизаветы, состоял по крайней мере из 6 зданий: само здание госпиталя, жилой дом Елизаветы, госпитальная капелла, жилое здание для духовника Конрада. Одно или несколько зданий для госпитальных сестер и братьев и здание для хозяйственных нужд. Вся территория госпиталя была обнесена стеной. Алтарь капеллы освящен в честь св. Франциска, который был канонизирован 16 июля 1228 г.
Галерея Елизаветы в Вартбурге. Шесть медальонов Морица фон Швинда показывают Елизавету в ее милосердных деяниях. Названия медальонов слева направо: «Кормление голодного», «Предоставление приюта бездомному», «Одевание обнаженного», «Уход за больным», «Утешение узника», «Погребение умершего»
Деятельность Елизаветы в качестве госпитальной сестры Марбурга началась с церемонии облачения. На торжественном акте она сняла платье, соответствующее ее статусу графини, и надела вместо него серое платье. Это переодевание имело символическое значение: Елизавета оставила мир и начала жить интенсивной духовной жизнью. Она ухаживала за больными, мыла миски, тарелки и горшки. Кроме того, в деревнях возле Марбурга она регулярно совершала миссию милосердия, раздавая нуждающимся хлеб и другие продукты. Для монастыря Альтенберг возле Ветцлара, где росла ее дочь, Елизавета пряла шерсть. В эти годы Елизаветой много было сделано для укрепления материального благосостояния госпиталя.
Однако всего лишь три с половиной года было отпущено Елизавете для завершения ее земного пути. Тяжелая самоотверженная работа быстро подорвала силы Елизаветы. 16 ноября 1231 г. она почувствовала близость своей кончины. Она долго говорила со своими сподвижницами о тайнах веры, о воскресении Господа, о Марфе и Марии, о воскресении Лазаря. Около полуночи она попросила всех о тишине и скончалась рано утром, 17 ноября 1231 г. 24 лет от роду. Похоронили Елизавету Тюрингенскую в капелле госпиталя. С этого момента началось невероятное почитание той, которую больные и бедные называли второй матерью. В 1235 г. в день Св. Троицы состоялась канонизация св. Елизаветы. Через год после канонизации ее останки были торжественно подняты в присутствии многих епископов, князей и даже императора, который положил к ее останкам драгоценную корону. Св. Елизавета была погребена в Вартбурге, рядом с мужем.
Тайна жизни и деятельности этой великой женщины – в набожности, глубине и проникновенности ее христианской веры. У одних ее образ и путь вызывал досаду, неприятие, а для других становился путеводной звездой.
Житие св. Елизаветы Тюрингенской – это та часть общечеловеческого культурного наследия, которое обретет свое место в будущем. Это житие становится средством связи лучшего, что есть в культуре различных народов, это тот случай, когда христианство, органично вошедшее в душу человека, начинает благотворно действовать на множество других людей через данную личность. В памяти людей она осталась как человек с бескорыстным, младенческим восприятием мира, часто действовавший вопреки сложившимся нормам и правилам, никогда не принимавший во внимание жесткий расчет, как человек обладавший огромной верой в таинственную божественную силу.
Две великие подвижницы, Великая княгиня Елисавета Феодоровна и св. Елизавета Тюрингенская, разведенные во времени и пространстве, удивительно близки по характеру своего отношения к людям, особенно в периоды народных бедствий. Достаточно вспомнить о множестве созданных Великой княгиней госпиталей в годы Русско-японской и Первой мировой войны, об организации множества мастерских, работавших на нужды фронта; об огромной помощи пострадавшим от голода, наводнений, пожаров.
Но если бытие Елизаветы Тюрингенской протекало в далекие от нас века, то жизнь и подвиг Великой княгини Елисаветы Феодоровны – яркий пример жертвенного служения, подлинного исповедания евангельского идеала в наш трагичный XX в., когда ненависть, ожесточение, безверие переполняли чашу земного бытия. Елисавета Феодоровна в полную меру увидела, как дети, возрастая в жестоких условиях, учились ненавидеть. Ей же хотелось другого – видеть, как дети учатся любить. И она делала все возможное для этого, ибо без любви у человечества нет будущего.
Принцесса Алиса в Осборне. Фотография. Середина XIX в.
Великие уроки, преподанные нам св. Елизаветой Тюрингенской и преподобномученицей Великой княгиней Елисаветой Феодоровной, с одной стороны, должны восприниматься чистым сердцем и безо всяких рассуждений как беззаветное следование пути Христа. С другой стороны, они могут быть осмыслены, обсуждены, изучены как удивительные феномены своего времени для понимания сути событий наших дней, для раскрытия значимости социального служения как верного пути к миру и согласию.
Венчание принцессы Алисы и принца Луи Гессенского. 1862 г.
Как бы ни было велико воспитывающее влияние на юную Эллу образов ее необыкновенных предшественниц, богатых традиций Гессен-Дармштадтского рода, следует специально отметить такую важнейшую составляющую этого процесса, как ее родительский дом.
1.3. В родительском доме принцессы Гессенской и Рейнской
В доме меня научили всему.
Елисавета«Забытая дочь королевы Виктории» – так озаглавил свою книгу историк Жерар Ноэль, в течение ряда лет бывший редактором «Католик Геральд» и посвятивший свою работу Великой герцогине Рейнской и Гессенской Алисе, одной из самых замечательных фигур английской королевской семьи – матери последней Императрицы России царственной мученицы Александры Федоровны и преподобномученицы Великой княгини Елисаветы Феодоровны Романовых.
Поскольку Алиса умерла очень рано, в сознании англичан она стала как бы «отсутствующим звеном», что не позволяло многим восстановить картину развития королевской семьи Британии во всей полноте. Но в ее короткой жизни на самом деле так много значительных явлений, что с подобным утверждением невозможно согласиться. Алиса, подчеркнем это еще раз, была матерью последней русской императрицы и Великой княгини, а также бабушкой лорда Маунтбаттена, которого считают «величайшим англичанином современности». Она была сестрой, спасшей жизнь любимого брата; дочерью, которая стояла между вдовствующей королевой и монархией в опасности; женщиной, которая сохраняла жизнь мужчин и давала надежду женщинам; и, наконец, матерью, оставившей неизгладимый след в памяти своих детей.
Принцесса Алиса, дочь английской королевы Виктории и принца Альберта Саксен-Кобургского (консорта – «принца-супруга»), родилась в 1843 г.
По воспоминаниям людей, знавших юную Алису, она обладала прекрасной внешностью: черты лица были изящны, движения плавные, гибкие, полные достоинства. При всей природной непринужденности, с которой она встречала каждого, Алиса никогда не забывала, что она дочь королевы, принцесса, а позднее великая герцогиня. Она хорошо знала, что вовремя оказанная любезность может отворить уста даже самого робкого человека. Алиса прекрасно понимала, как держаться в стороне от всего неподобающего, а поэтому могла пресечь дерзость одним взглядом.
Ее речь была живой, она легко переходила от одного предмета к другому и всегда говорила о явлениях, достойных того, чтобы о них рассуждали. Даже о мелочах она говорила в особой, полной значимости манере[45]. В 1861 г. в Осборне состоялось венчание принцессы и великого герцога Гессенского Людвига. Обосновавшись в Дармштадте, принцесса Алиса нашла свое подлинное земное призвание, посвятив всю жизнь благотворительности, служению людям и обществу.
Вся жизнь Алисы и ее детей была озарена прекрасным образом рано умершего отца, принца Альберта. Человек высокой нравственности, образованности, деликатности, он при жизни и после смерти был центром семьи.
Он стал одним из основных духовных источников, которые с детства питали душу его внучки Эллы. Именно в глубоком детстве можно открыть важнейшие грани в постижении истоков святой жизни Великой княгини Елисаветы Феодоровны.
16 января 1840 г., открыв заседание парламента, королева Англии Виктория объявила о своем желании сочетаться браком с двоюродным братом Альбертом, принцем Саксен-Кобург-Готским. Она выразила надежду, что это бракосочетание упрочит ее личное счастье, согласуясь в то же время с интересами страны[46].
Королева и принц Альберт были почти ровесниками. Принц Альберт родился в августе 1819 г. около Кобурга, одной из резиденций своего отца. Семейства Альберта и Виктории давно мечтали о браке между принцем и принцессой, но они благоразумно решили, что Виктория точно не будет знать об их планах, если она сама не выразит симпатии к принцу. После двух встреч с Альбертом королева в письме к своему дяде, королю Бельгии Леопольду, с восторгом сообщает о впечатлении, которое произвел на нее принц: «…красота Альберта поразительна, он мил, естественен… вообще он очаровывает меня»[47].
Принц Альберт действительно обладал многими достоинствами. В Боннском университете, других учебных заведениях он получил глубокое разностороннее образование. Он изучил философию, историю, политэкономию, классические языки, естественные науки, химию, ботанику, музыку, изучил так основательно, будто готовился стать профессором этих предметов. Кроме того, Альберт изучал историю конституционных учреждений, чтобы компетентно участвовать в принятии политических решений. Он любил сельское хозяйство, интересовался успехами машинного производства. Одним словом, как писал Мак-Карти, «это был в одно и то же время и трубадур, и философ, и деловой человек»[48].
Принц Альберт, наряду с глубокой включенностью в общественную и культурную жизнь, чувствовал притягательность спокойного, домашнего бытия. Он любил проводить счастливые вечера, занимаясь искусством и поэзией; отдыхать в тиши природы, наслаждаться пением птиц. Многие часы он проводил один, играя на органе. Вместе с тем он любил серьезно рассуждать на политические и научные темы. Он говорил, что неосновательные доводы в спорах раздражают его как фальшивые музыкальные звуки.
С детства принц Альберт отличался чувством долга. Как сообщали современники, юность его была совершенно свободна от «грехов молодости». Став супругом королевы Виктории, а позднее принцем-консортом, он стремился выполнять все, к чему обязывало его новое положение. С редкой самоотверженностью отказывался он от дорогих привычек, если они не соответствовали его положению. Натура Альберта была воплощением нежности и любви. Виктория называла Альберта ангелом, считала себя самым счастливым человеком.
Народ Англии встретил Альберта с огромной радостью. Но не все партии оказали ему подобный прием. Поскольку кабинет министров, сообщая о венчании королевы, не оговорил специально вопрос о вероисповедании Альберта, начали распространяться слухи о его католическом вероисповедании, что, согласно конституции, предполагало бы немедленное смещение Виктории с престола. Члены кабинета не объявляли о типе христианской веры Альберта, потому что, как они полагали, все знали о протестантской ориентации Кобургской фамилии, начиная с Реформации.
Альберт сумел занять нейтральную позицию по отношению к различным политическим партиям. Он понял, что его обязанности должны ограничиваться ролью неофициального советника королевы. Кроме того, он добровольно взял на себя нечто вроде обязанностей министра искусств и просвещения. Он покровительствовал проектам развития образования, совершенствования искусств и промышленной техники. Он постоянно занимался улучшением материальной и нравственной жизни народа. Альберт был покровителем почти всех благотворительных, просветительских учреждений и больниц.
Несмотря на свои природные способности и желание учиться, принц Альберт никогда не мог вполне понять духа политической системы Англии, что служило причиной некоторой холодности, с которой англичане относились к принцу. Своими манерами он не походил на англичан, что вызывало их недоверие. Альберт не относился к тому кругу людей, которые блистали в салонных разговорах. Да он и не считал нужным развивать в себе способность свободно говорить о пустяках. Лучше всего его оценили беднейшие люди, о которых он постоянно проявлял заботу. Еще в Бонне он издал для бедных томик своих стихов, украсив книгу своими иллюстрациями.
Одной из реформ, которую хотел провести принц-консорт, было запрещение дуэлей в войсках. Он стремился уничтожить этот варварский обычай и учредить суды чести, которые заменили бы кровавую расправу, но завершить эту реформу смогла лишь королева Виктория в более поздний период[49].
Брак королевы и принца Альберта был образцом морали. Между супругами не было скандалов, недостойного поведения. Моральное, культурное значение принца Альберта англичане в полной мере поняли только после его смерти, последовавшей, когда ему было 42 года. Для королевы это был невероятной силы удар. Виктория носила траур всю последующую жизнь. Каждый день в течение всех этих лет перестилалась постель принца, приносили в его комнату таз чистой воды. Королева в память о любимом муже воздвигла памятники во всех больших и малых городах Англии. В его честь создавались музеи, школы, больницы. В Лондоне были построены Альбертмемориал и Альбертхолл.
Таким образом, мы видим, что в воспитании Елисаветы Феодоровны, проходившем под значительным влиянием бабушки – королевы Виктории (особенно после смерти матери Эллы), одной из постоянных доминант было обращение к образу принца-консорта, к образу идеальной семьи. Достойным подтверждением сказанному является масса упоминаний самой Елисаветы Феодоровны об атмосфере в королевской семье. Формирование особого строя жизни и мышления Елисаветы Феодоровны, обусловленных высоким примером, породили ту изначальную искренность, правдивость, последовательность, которые поражали всех людей, встречавшихся ей в жизни. Все лучшие пожелания близким в семье королевы соотносили с обращением к умершему отцу.
Великая герцогиня Гессенская и Рейнская Алиса – мать Великой княгини Елисаветы Феодоровны. Рисунок. Середина XIX в.
Чтобы ощутить это отношение, достаточно обратить внимание на ряд писем Алисы к матери, королеве Виктории. Так, 9 января 1864 г., когда маленькой Элле исполнилось чуть более двух месяцев, Алиса пишет королеве: «У меня перехватило дух, когда я сегодня утром получила телеграмму от Берти (принца Уэльского. – И.К.), где сообщается о том, что у него родился сын. О, пусть будет папино благословение на малыше, пусть он будет таким же, как милый папа, и пусть будет утешением для тебя и своих молодых родителей. Твой первый английский внук»[50].
Королева Виктория глубоко переживала смерть мужа, принца Альберта, но радовалась, что рождение внучки, первой дочери Алисы – Виктории прошло в Винздоре нормально. Виктория очень похожа на Алису, пишет королева, у нее удлиненный нос и прекрасные длинные пальцы, как у Алисы: «Алиса сама покой и тишина»[51].
Алиса, обладая в Гессене свободой в воспитании детей, уделяла им гораздо больше внимания, чем ее мать, следовавшая правилам придворного этикета. Две важнейших заботы Алисы состояли в любовном пестовании тела детей и в работе над их сознанием с точки зрения религии и веры.
Жизнь семьи Великого герцога в Дармштадте протекала в небольшом доме на Вильгельминенштрассе. По сравнению с теми домами Англии, где Алиса жила прежде, этот дом вызывал депрессию. Но привлекательным было наличие прекрасного большого сада, который тянулся до Гейдельбергерштрассе.
В этом небольшом доме 1 ноября 1864 г. родилась вторая дочь Алисы – Элла, будущая Великая княгиня Елисавета Феодоровна. Ожидали сына, но некоторое разочарование родителей из-за рождения второй дочери прошло через мгновение.
Однако ни радость материнства, ни катание на коньках в окрестностях Кранихштайна, ни поездка в Карлсруэ не дают Алисе полного отдохновения. Она постоянно переживает их семейное горе, особенно волнуют ее безмерные страдания королевы-матери, которая сейчас так далеко от Алисы. «Если бы милый папа был рядом с тобой, – пишет она королеве, – как легко было бы у меня на сердце. Со временем, когда мы все выполним долг, – тогда, если Богу будет угодно, мы воссоединимся, чтобы никогда больше не расставаться»[52].
В то лето, которое следовало за рождением Эллы, принцесса Алиса была в очень хорошей форме. Она писала матери в июне 1865 г.: «…я никогда не чувствовала себя такой здоровой, я никогда не была так крепка и свежа, как сейчас! Когда дядя Эрнст увидел меня, он сказал, что я выгляжу подобно юной девушке»[53].
Через два года семья Великого герцога переселилась в новый дворец, и крестины третьей дочери, Ирен, происходили уже там.
Элла. Фотография. 1870 г.
Первый «официальный» портрет пятилетней Эллы
В сознании Алисы и в трудные и в радостные дни вновь и вновь возникал образ умершего отца, мысль об «этой благородной душе, которая вечно пребывает с нами». Его образ становился для Алисы все ближе и ближе.
«Воспоминания о тех многих вещах, которые папа мне говорил, – пишет Алиса матери, – это настоящая опора во всех моих поступках, особенно в последнее время. Разлука кажется такой короткой. Я ясно вижу и слышу, как он говорил. Ах, мои дети его никогда не видели… Через тебя, милая мама, от тебя должны они узнать о нем, чтобы быть достойными своего происхождения»[54].
Любуясь подрастающими младенцами, Алиса сообщает некие детали внешности и темперамента Эллы в первый год ее жизни: «Элла уже некоторое время говорит "папа" и "мама" и называет себя сама, ползает везде, очень энергичная и веселая, прямая противоположность Виктории, которая так бледна, белокура и теперь худая, а у Эллы глаза темно-голубые и волосы роскошного каштанового цвета, так что про этих двух крошек никогда не скажешь, что они сестры. Они очень милы друг с другом, им нравится быть вместе, они приносят нам много радости. Ни за что не променяла бы их на мальчиков! Это такие милые сестрички, и они могут стать хорошими подругами»[55].