скачать книгу бесплатно
Поймав ещё несколько рыбин общим весом килограммов восемнадцать, мы погребли к бакену и, забрав ранее припрятанную добычу, направились к берегу.
– А вот это уже серьёзно, – сказала Роза Глебовна, когда я пришёл с полным рюкзаком лещей, судаков и сазанов. Примерно треть своей части добычи я оставил родителям, а две трети преподнёс тётушке. – Только, милый мой, рыбалкой ведь нельзя злоупотреблять. Потому как рано или поздно вы с ней залетите. И за вас родителям придётся расплачиваться.
После случая с рыбинспекторами, когда нам удалось обвести их вокруг пальца, Василий Камашов стал относиться ко мне с ещё большей уважительностью. И при выезде на рыбную ловлю непременно спрашивал у меня, где лучше всего поставить лодку.
На что я скромно отвечал примерно следующее:
– Кому, как не тебе, знать, куда! Ты же у нас самый опытный рыбак.
– Ладно, Макс, не прибедняйся. Говори.
– Мне кажется, опять будет клевать по ту сторону фарватера. Только не где мы в прошлый раз вставали, а вон там, напротив затонувшего баркаса.
Корма этого баркаса виднелась на отмели возле противоположного берега, заросшего тростником.
Без всяких разговоров Камаш гнал лодку к указанному месту, и нам снова везло.
Я же как свои пять пальцев видел несметные косяки судаков, сазанов и бёршей, позёмкой проплывавшие над самым дном Ольмы. И заранее знал, в какую сторону лучше забросить удочку.
Со временем Гриша с Антошкой тоже поверили в моё предвидение и неизменно ждали, когда я скажу, на какой курс ложиться, чтобы выйти к очередному скоплению рыбы.
И в большинстве случаев я знал куда. Но иногда нарочно указывал пустое место. В те дни, когда семейства моих друзей и так были обеспечены уловами под завязку. Нет, не с целью умерить рыбацкий азарт. Просто мне хотелось, чтобы все считали меня не ясновидящим, а всего лишь удачливым рыбаком. Которому, однако, не каждый раз везёт.
Напутствие директора Чукалинской школы не забылось, и я по возможности скрывал свои необычные внутренние качества.
Однако порой в голове у меня словно что-то замыкало и способности предвидения и другие экстрасенсорные восприятия окружающего мира исчезали сами собой. И тогда на вопрос, где лучше заякорить лодку для рыбалки, я честно отвечал, что не знаю.
– Как это? – недоумевали солодочники. – Всегда знал, а сегодня не знаешь!
– Сегодня мой мозг отдыхает, – говорил я. И приводил запомнившееся выражение из какой-то книжки: – Если у тебя есть фонтан – заткни его, дай отдохнуть и фонтану. Мой же «фонтан» заткнулся по собственному желанию, не спрашивая моего согласия.
– Опять о своём «фонтане»! – говорили мне в ответ. – Надоел ты уже с ним. Придумай что-нибудь новенькое.
Глава восьмая. Кладоискательство
Все городские пацаны из простых, с которыми я в ту пору приятельствовал, отчаянно нуждались в деньгах. Наверное, не меньше, чем их вечно безденежные родители. И не только потому, что кругом было множество соблазнов в виде разных магазинных вкусностей и соблазнительных штучек вроде игровых приставок к телевизору и других наворотов, но и для удовлетворения самых насущных потребностей.
На покупку, к примеру, приличных штанов или обуви. Чтобы не стыдно было выйти на улицу. Большинство родителей насчёт обнов были чрезвычайно скупы и обряжали своих чад в новьё или достаточно крепкое бэушное только при крайней необходимости, когда те совсем уж в дранье оказывались. А некоторые из ребят так в изношенной до крайности одежде и хаживали.
Мои друзья промышляли тем, что солили, вялили и продавали речную рыбу, преимущественно мелкую и средних размеров: плотву, ершей, окуней, густеру, чехонь, подлещиков. Где-нибудь на улице возле продмагов. Случалось, торговали и сигаретами – большей частью штучно, редко когда у них брали целыми пачками. Или картошкой, купленной на рынке мелким оптом – одним мешком – и предлагаемой затем прохожим килограммовой розницей.
Антон Файзулин кроме рыбы приторговывал овощами и цветами со своего огорода. Для этого мать – отца у него не было, погиб в заводской аварии – выделила ему целую грядку в огороде, на которой он выращивал редиску, помидоры и цветы – астры и лилии.
Мне тоже деньги были нужны позарез. Но к добыванию бабла, как именовали дензнаки мои товарищи, у меня были другие, совершенно отличные пути.
Во-первых, я чуть ли не ежедневно выполнял обязанности посыльного в заезжем доме. Приветствовал гостей, провожал в номер после регистрации, посвящал в особенности работы нашего «караван-сарая», в том числе ресторанного зала, принимал и передавал поступающую корреспонденцию.
Эта служба занимала у меня не больше двух-трёх часов в дневное время суток. Чаще в отсутствие тёти Розы. Если же она находилась на своём рабочем месте, то обычно сама и регистрировала новоприбывших и сопровождала их до номера.
Кроме этого я выполнял другие её поручения. За что тётушка примерно раз в неделю награждала меня купюрами разного достоинства – в зависимости от объёма выполненной работы.
Но не это стало главным источником моих доходов.
Как-то раз один из постояльцев, некто Виссарион Герасимович Тризубцев, обратился к владелице гостиницы с заявлением, что у него пропала банковская карточка, на балансе которой была значительная сумма денег, предназначенная для текущих расходов на весь период его пребывания в Ольмаполе. И высказал предположение, что пропажа – дело рук обслуживающего персонала.
– Вот мальчик, что меня сопровождал, – сказал он, заикаясь от волнения и ещё больше приподнимая и без того приподнятые брови. – Не мог ли он? Или горничная, убиравшая номер. Мне рекомендовали вашу гостиницу как самую лучшую, а оказалось, что тут не всё чисто.
Дальше Тризубцев упомянул милицию, к которой он вынужден будет обратиться.
Роза Глебовна выслушала его и, дождавшись, когда он выплеснет своё возмущение, спокойно сказала, что весь персонал заезжего дома отличается безукоризненной честностью и что она за всех ручается. Тем не менее она вызвала меня и мою матушку, выполнявшую обязанности горничной; кроме нескольких других комнат за ней был закреплён и номер, в котором проживал Тризубцев.
– Вот, Люба, – сказала тётя Роза, – наш гость не может найти свою банковскую карту. Не видела ли ты её где-нибудь? Это такой красивый пластиковый прямоугольничек.
В те времена эти штуковинки были большой редкостью.
– А везде ли Виссарион Герасимович посмотрел свою карту? – неожиданно для всех вмешался я в разговор. – Заглянули ли вы под передний коврик своего автомобиля? – вопрос уже непосредственно виновнику переполоха.
Замечу к месту, что «Бентли» гостя стоял у всех на виду, во дворе гостиницы, на охраняемой территории, недоступной для посторонних.
Постоялец на несколько секунд замер с открытым ртом, затем изумлённо вскинул брови и довольно-таки растерянно пробормотал:
– А ведь я в самом деле доставал там карточку, хотел переложить её из одного кармашка бумажника в другой. Но переложил ли?! Давайте посмотрим.
Прекратив обсуждение неприятной ситуации, мы все четверо спустились во двор. Тризубцев открыл дверцу своего автомобиля и приподнял правый передний коврик; под ним и оказался злополучный пластиковый прямоугольник, действительно красиво оформленный, цветной такой, яркий на сером фоне пола.
Все с облегчением вздохнули, а владелец карты пожал мне руку и на радостях вручил две довольно крупные купюры.
– Спасибо, молодой человек! – сказал он, повлажнев глазами. – А то у меня сердце от переживаний покалывать стало. Прошу прощения за недостойные подозрения.
Матушка одарила меня нежным счастливым взглядом, Роза Глебовна погладила по голове, и я, спросив у неё разрешение, отправился на встречу со своими друзьями.
Как говорится, легко пришло – легко ушло. На денежки, полученные от постояльца, мы купили самого лучшего мороженого – четыре брикета, каждому по одному, четыре же батончика дорогого заграничного шоколада и выпили по стакану вкуснейшего клюквенного морса.
Затем побывали в развлекательном центре для подростков под названием «На краю Ойкумены», где прошли маршруты приключений повышенной сложности.
Ещё до наступления вечера от моих купюр не осталось и мелочи.
– Деньги-то, что тебе постоялец вручил, ты мне отдай, – сказала матушка, когда незадолго до наступления ночи я вернулся в гостиницу. – У меня они сохранней будут.
– Так нет их уже, – ответил я, испытывая нарастающее чувство вины.
– А где они?
– Мы их истратили.
– На что?
– На «Ойкумену».
– С Гришей и Васей истратили? И с этим, как его, Файзулой?
– С ними.
– Ясно. Промотали, стало быть, прокутили. Хорош сынок, нечего больше сказать! Ты хотел к школе новый костюм заполучить. Так вот, нет тебе ничего! В старом походишь.
Старый – это тот, который на мне ещё в Чукалине был. Со штанами, протёртыми на коленках почти до дыр. И пиджачок, залатанный с одного боку. Я в селе-то стеснялся в нём на людях, а здесь город! В такой одёжке не то что в школе, на улице показаться нельзя. Надо мной не только ученики, все прохожие смеяться будут. Лучше вообще не учиться, чем в этих обносках ходить.
До школы ещё больше месяца оставалось. Ладно, с одеждой как-нибудь образуется, подумал я. Авось мать к тому времени смягчится. Ещё лучше – самому на новьё заработать.
Кто хочет – тот добьётся, кто ищет – тот всегда найдёт. Так получилось и со мной.
Нашёлся и для меня источник заработка, да ещё какой! Хотя и не сразу.
Долго я думал о способе обретения надёжного источника денежного дохода и всё никак не мог придумать.
Взяться за соление и сушку рыбы, чтобы продавать возле магазинов, как мальчишки, с которыми я водился? Нет, это было не по мне. Не мог я толком предлагать людям товар, стыдно мне было рядиться и называть цену.
Следующим импульсом, выведшим меня на путь истинный, стал разговор двух мужиков, случайно услышанный на автобусной остановке иногородних маршрутов.
– Вон, видишь, тоже в село намылилась, – сказал один из них, кивая на женщину с мольбертом в руках, стоявшую немного в стороне и тоже дожидавшуюся автобуса. – Она работает с кистью и красками. Сейчас приедет к какому-нибудь богатею, намазюкает его портрет и сразу получит кругленькую сумму. А мы только топором, пилой да лопатой горазды наяривать. У нас с тобой самый примитивнейший труд. И низко оплачиваемый. Нет, надо чем-то другим заняться!
– И чем? – спросил его спутник.
– Тут подумать надо. Вот скажи, на что у людей никогда не исчезающий спрос?
– На продукты питания.
– Вот именно, – подтвердил первый мужчина, – на жратву! А теперь слушай.
– Слушаю.
– Есть такая поговорка: когда свободна была Русь, три копейки стоил гусь. Ты был когда-нибудь в Михайловке, что за лесом?
– Нет, не доводилось.
– Ладно, неважно. Так вот, в Михайловке меньше десяти домов осталось. Половина из них – пустые. Там, в этой деревне, моя бабушка Зоя Андреевна живёт. И ещё несколько стариков.
– Живут, и что?
– А то, что возле самой Михайловки озеро Тараш есть. Небольшое, с километр в длину и метров триста в ширину. Зоя Андреевна давно уж мне говорила разведением гусей заняться на этом озере. Им же, гусям, что требуется? Водоём в основном да трава подножная. А вокруг Тараша – луга одни, раздолье для пастьбы. Бабушка моя всю жизнь эту птицу держала, в случае чего посоветует, как с ними обращаться. Да и я кое-что в этом деле разумею, доводилось этих водоплавающих обихаживать.
Подошёл автобус, мужики уехали, и конца разговора я не услышал. Но одно крепко засело в голову: надо браться за дело, которое востребовано и которое лучше всего знаешь! И желательно за такое, какое не каждому доступно и потому наиболее для тебя доходное.
А что я знал лучше всего?!
Вспомнилось, как мне удалось помочь отцу найти необходимую денежную сумму на покупку солярки. И случай с крестиком, оброненным матушкой в предбаннике. Как она нашла его после моей подсказки. И коробка «Монпансье» с золотыми украшениями. Наконец, последний случай с постояльцем таверны Тризубцевым и его банковской картой.
Вот на чём попытать бы счастья – на поиске потерянных или спрятанных и забытых дорогих вещицах. В разных потайных местах. Сто, двести лет назад спрятанных, словом, в стародавние времена. Да без разницы когда. Главное, чтобы эти вещицы были бесхозными. Только где и как эти клады искать?
Сопровождаемый мыслями о рукотворных богатствах, таившихся в схронах и просто в недрах земли, я отправился на пляж Мелкие пески. Любимое место летнего отдыха горожан.
День выдался жаркий, народу на пляже – ногой негде было ступить.
Окинув взглядом пологий берег, облепленный загорелыми телами, я облюбовал местечко с краю от людского муравейника, на некотором расстоянии от него. Песок здесь начинал прорастать мать-и-мачехой и другой приречной травой, но эта дискомфортность с лихвой компенсировалась отсутствием тесноты и человеческого гвалта.
Недолгий размеренный заплыв поперёк едва заметного течения, и я повернул к берегу.
Уже на выходе из воды, немного впереди и справа от меня, на дне реки что-то необычно рубиново сверкнуло. И исчезло. Шаг назад, и взгляд уловил то же самое точечное сверкание, словно влажная ягода костяники отразила солнечный свет.
Под ложечкой ёкнуло, на мгновение стянуло горло.
Я наклонился, опустил руку в воду, осторожно провёл по слегка уклонистому дну и… нашарил что-то неширокое, округлое, с небольшим выступом, на две трети затянутое темноватым илом.
Осторожные покачивающие движения – находка легко подалась, и на ладони оказался массивный золотой перстень с рубиновым камешком. Я окунул его раз, другой, илистый налёт смылся, и камешек вспыхнул на солнце ярким привораживающим огоньком. Мягко, переливчато воссияло гладенькое полированное золото.
Зажав находку в кулаке, я обвёл взглядом отдыхающих.
Пляж шумел, исходил ребячьими криками и музыкой, и никому не было дела до меня.
В тот же день я обошёл несколько ювелирных отделов в универмагах и ознакомился с ценами на кольца, украшенные драгоценными камнями – рубинами, сапфирами и прочими.
Узнав, что надо, я отправился в магазин «Золотое руно», принадлежавший приятелю тёти Розы ювелиру Соломону Давидовичу Эльдигеру.
Просторный зал, витрины, полки, остеклённые прилавки с золотыми и серебряными изделиями. Ничего особенного, примерно то же самое, что и в других подобных торговых заведениях. Две молодые продавщицы за прилавком, предлагавшие одинокому покупателю на выбор несколько украшений, кажется, ожерелья с белыми камушками. В противоположной стороне зала, тоже за прилавком, бородатый мужчина в очках, что-то чиркавший карандашиком в записной книжке; уверенный такой, дородный, важный. С первого взгляда было понятно, что он здесь главный.
– Мне нужен владелец магазина, – сказал я, приблизившись к нему.
– Ну я владелец.
– Соломон Давидович?
– Он самый.
– Здравствуйте!
– И вам здравствовать!
– Я по делу.
– По делу?! По какому же?
– А вот…
Я поднял правую руку, на среднем пальце которой волшебно посверкивал найденный перстень.
– Откуда он у вас, юноша? – спросил Соломон Давидович с несколько безразличным видом. Однако в его глазах на долю секунды появился интерес, и это не ускользнуло от меня.
– Да вот, на Мелких песках…