скачать книгу бесплатно
Йим пожал плечами.
– Это популярная теория. Красный император славился беспощадностью, предательство вполне в его духе. Правда в том, что я не знаю, отчего умерла Теарца. Может, ее и убили. Известно лишь, что она умерла, спирская традиция монарха-воина прервалась, а остров присоединился к империи вплоть до Второй опиумной войны. Экономически Спир не представлял особой ценности в качестве колонии. Остров не экспортировал почти ничего нужного империи, за исключением воинов. Существуют свидетельства того, что спирцы даже не были знакомы с сельским хозяйством. До того как Красный император принес им цивилизацию, спирцы были примитивным народом, практиковавшим дикие, варварские ритуалы. Они не могли ничего предложить ни в области культуры, ни в области технологий, одним словом, на века отстали от всего мира. Но как воины спирцы ценились на вес золота.
Рин подняла руку:
– А спирцы и впрямь огненные шаманы?
По классу разлетелись приглушенные смешки, и Рин тут же пожалела о своем вопросе.
– В Тикани до сих пор верят в шаманов? – поразился Йим.
Щеки у Рин пылали. Она все детство слышала рассказы о Спире. Все в Тикани восхищались яростными воинами империи и их предполагаемыми сверхъестественными способностями. Рин понимала, что не стоит верить этим россказням, но ей все равно было любопытно.
Но она спросила, не подумав. Конечно, очаровавшие ее в Тикани мифы выглядели отсталыми и провинциальными в столице.
– Нет, я в смысле… Я не… – промямлила Рин. – Я об этом читала, мне просто интересно…
– Не обращайте на нее внимания, – сказал Нэчжа. – В Тикани до сих пор считают, что мы проиграли Опиумные войны.
Снова раздались смешки. Нэчжа самодовольно откинулся на стуле.
– Но ведь у спирцев и впрямь есть необычные способности, да? – быстро пришел на помощь Рин Катай. – Иначе зачем бы Спир понадобился Мугену?
– Потому что это удобная цель, – ответил Нэчжа. – Точно между островами Федерации и провинцией Змея. Почему бы и нет?
– Это бессмысленно, – покачал головой Катай. – Насколько я понимаю, Спир не имеет никакого стратегического значения. Он даже для военно-морской базы непригоден, Федерации удобнее было бы переплыть через узкий пролив в Хурдалейн. Спир мог заинтересовать мугенцев, только если способен их напугать.
– Спирцы внушают страх, – сказал Нэчжа. – Примитивные наркоманы. Кто ж не захочет от них избавиться?
Рин даже не верилось, что Нэчжа может так бесцеремонно описывать кошмарную резню, и была поражена, когда Йим кивнул в ответ.
– Спирцы были варварами, поглощенными лишь войной, – сказал он. – Они готовили детей сражаться, как только те начинали ходить. Веками они опустошали прибрежные никанские поселения, потому что у них не было собственного сельского хозяйства. И кстати, слухи о шаманизме, вероятно, имеют отношение к их религии. Историки полагают, что в своих странных ритуалах спирцы посвящали себя богу, Багряному Фениксу. Но это всего лишь ритуал. Не боевые способности.
– Но широко известны особые отношения спирцев с огнем, – заметил Катай. – Я читал военные рапорты. Многие генералы, и никанские и мугенские, считали, что спирцы умеют управлять огнем силой мысли.
– Легенды, – отмахнулся Йим. – Способность управлять огнем – это уловка, которую спирцы использовали, чтобы запугать врагов. Вероятно, основано это на том, что во время ночных набегов они использовали горящее оружие. Но сегодня большая часть ученых считает, что боевое мастерство спирцев происходит от суровых условий их жизни и воспитания.
– И почему же тогда наша армия не способна им подражать? – спросила Рин. – Если спирские воины были такими сильными, почему мы просто не могли скопировать их тактику? Почему пришлось их порабощать?
– Спирцы были нашими данниками. Не рабами, – нетерпеливо оборвал ее Йим. – И мы можем воссоздать их систему тренировок, но повторяю, они использовали варварские методы. Цзюнь считает, что вам вполне достаточно и обычных тренировок. Вряд ли вы захотите испытать на себе спирскую систему.
– А как же Алтан? – напирал Катай. – Он вырос не на Спире и тренировался в Синегарде…
– Ты видел, чтобы Алтан зажигал огонь силой мысли?
– Нет, конечно, но…
– Неужели одного взгляда на него хватило, чтобы ты перестал ясно мыслить? Скажу предельно четко – нет никаких шаманов. И спирцев больше нет. Алтан – такой же человек, как и все вы. Он не владеет магией и не обладает сверхъестественными способностями. Он хорошо дерется, потому что тренировался с тех пор, как начал ходить. Алтан – последний отпрыск погибшего народа. Если спирцы и молились своим богам, те их не спасли.
Но увлечение Алтаном так и не прошло. После состязаний кадетов первокурсники удвоили усилия на занятиях у Цзюня. Им хотелось стать такими же грациозными и смертоносными бойцами, как Алтан. Но Цзюнь оставался все таким же дотошным. Он отказался учить их яркой технике, которую они видели на ринге, пока все не овладеют основами.
– Если вы сейчас попробуете исполнить Тигриные когти Тоби, то и кролика не прикончите, – усмехнулся он. – Только собственные пальцы переломаете. Только через несколько месяцев вы научитесь концентрировать ци в такой степени, которая требуется для этой техники.
Но наконец-то он устал муштровать их в строю. Теперь курс уже неплохо овладел палками – по крайней мере, студенты почти не наносили друг другу увечий. К концу дня Цзюнь выстроил их рядами и велел тренироваться попарно.
– Аккуратно, – подчеркнул он. – В два раза медленнее. Я не потерплю дурацких ранений. Отрабатывайте удары, которые мы прошли.
Рин оказалась в паре с Нэчжой. А как же иначе! Он ехидно улыбнулся.
У нее тут же промелькнула мысль, что вряд ли они сумеют закончить тренировку без увечий.
– На счет «три», – объявил Цзюнь. – Раз, два…
Нэчжа бросился вперед.
Удар был такой силы, что оглушил ее. Рин едва успела поднять палку над головой, чтобы отразить удар, который выбил бы из нее дух, и, когда палки схлестнулись, ее руки задрожали.
Однако Нэчжа продолжал наступать, полностью проигнорировав указания Цзюня. Он бешено размахивал палкой, но при этом и хорошо прицеливался. Рин неуклюже отбивалась, она неуверенно обращалась с палкой – ничего похожего на вращающееся облако в руках Нэчжи. Рин с трудом удерживала палку, дважды та чуть не выпала из рук. Нэчжа наносил куда больше ударов, чем Рин могла отразить. Первые два, в локоть и бедро, были очень болезненными. Потом удары посыпались в таком количестве, что Рин их больше не чувствовала.
Она ошибалась насчет Нэчжи. Раньше он выделывался, но и в самом деле был настоящим мастером. Во время их прошлой драки он слишком зазнавался. Она поставила ему фингал по чистой случайности.
Но теперь он уже не был так самонадеян.
С тошнотворным треском палка врезалась в ее коленную чашечку. У Рин чуть глаза не вылезли из орбит. Она рухнула на землю.
Не особо выбирая технику, Нэчжа колотил Рин уже на земле, каждый удар сильнее предыдущего.
– Вот в чем разница между нами, – сказал Нэчжа. – Я тренировался всю жизнь. Ты не можешь просто влезть сюда и поставить меня в дурацкое положение. Поняла? Ты никто.
«Он меня убьет. На самом деле убьет».
Хватит с нее палки. Она не сумеет обороняться, если не знает, как пользоваться этим оружием. Рин отбросила палку, подпрыгнула и схватила Нэчжу за пояс. Тот выронил палку и покачнулся. Рин запрыгнула на него. Он врезал ей по лицу, Рин влепила ему по носу. Они колошматили друг друга, сплетясь в узел.
И тут кто-то дернул ее за воротник и поднял в воздух. Продемонстрировав недюжинную силу, Цзюнь разнял их, подержал немного над землей и отшвырнул прочь.
– Я неясно объяснил насчет ударов? – проревел он.
– Это она начала, – быстро сказал Нэчжа. Он перекатился, сел и указал на Рин. – Она выбросила…
– Я сам видел, – рявкнул Цзюнь. – А видел я, как вы катаетесь по земле, будто придурки. Если бы мне нравилось учить животных, я был бы в рядах цыке. Мне следует об этом доложить?
Нэчжа потупил взгляд.
– Нет, наставник.
– Положи оружие и покинь занятия. Ты отстранен на неделю.
– Да, наставник.
Нэчжа поднялся, бросил палку в мешок для оружия и вышел.
Цзюнь повернулся к Рин. Ее лицо было в крови – кровь текла из носа и со лба. Рин неловко вытерла подбородок, стараясь не встречаться взглядом с Цзюнем.
Он навис над Рин.
– Ты. Вставай.
Она с трудом поднялась. Колено возмущенно завопило.
– И сотри с лица это жалкое выражение. От меня ты сочувствия не получишь.
Она и не ожидала сочувствия. Но и того, что произойдет дальше, тоже не ожидала.
– Это самое жалкое зрелище, которое устраивал студент после того, как я покинул ополчение, – сказал Цзюнь. – Ты совершенно не овладела основами. Двигаешься как паралитик. Что я только что наблюдал? Ты что, проспала весь месяц?
«Он двигался слишком быстро. Я не успевала. Я не училась много лет, как он». Но хотя эти слова и пришли ей в голову, звучали они слишком жалкими оправданиями, каковыми и были. Рин открыла рот и закрыла – она была слишком оглушена, чтобы говорить.
– Ненавижу студентов вроде тебя, – безжалостно продолжил Цзюнь. Перестук палок давно затих. Их слушал весь класс. – Ты пролезла в Синегард из своей деревушки, считая, что теперь тобой будут гордиться мамочка и папочка. Может, ты и была самой умной в деревне. Может, даже сдала экзамен лучше, чем надеялся учитель. Но знаешь что? Чтобы овладеть боевыми искусствами, недостаточно запомнить несколько классических трактатов. Каждый год сюда приходит кто-нибудь вроде тебя, какой-нибудь сельский недотепа, который считает, что достоин моего времени и внимания, лишь сдав экзамен. Заруби себе на носу, южанка. Экзамен ничего не доказывает. Дисциплина и умения – вот что имеет значение в этой школе. Тот парень, – Цзюнь ткнул пальцем в ту сторону, куда удалился Нэчжа, – может, и свинья, но из него выйдет командир. А ты – просто крестьянское отродье.
Теперь на нее уставился весь класс. В глазах Катая читалось сочувствие. Даже Венка выглядела пораженной.
У Рин звенело в ушах, слова Цзюня расплывались. Она казалась себе такой ничтожной. Как будто вот-вот рассыпется в пыль. Только не плачь. В глазах свербило от напора сдерживаемых слез. Только не плачь.
– Я не терплю в своем классе возмутителей спокойствия, – сказал Цзюнь. – К сожалению, не в моей власти тебя исключить, но я запрещаю тебе посещать тренировки. Ты не притронешься к мешку с оружием. Не будешь посещать зал в свободное время. Ноги твоей не будет там, где я провожу занятия. И ты не будешь просить старшекурсников тебя научить. Я не хочу, чтобы ты доставляла мне неприятности. А теперь убирайся с моих глаз.
Глава 5
Рин проковыляла к двери. В ее голове снова и снова отдавались эхом слова Цзюня. Мысли затуманились, подкосились ноги и потемнело в глазах. Она осела на землю по каменной стене и прижала колени к груди, а в ушах бешено стучала кровь.
Потом напряжение в груди прорвалось наружу, и Рин впервые после первого знакомства с академией заплакала, закрыв лицо руками, чтобы никто не услышал.
Она плакала от боли. Плакала от стыда. Но самое главное – потому что два долгих года подготовки к кэцзюй ничего не значили. Она на несколько лет отстала от однокурсников в Синегарде. У нее не было опыта в боевых искусствах, тем более никаких унаследованных техник, даже такой дурацкой, как у Нэчжи. Она не тренировалась с детства, как Венка. Не была такой же гениальной, не обладала такой же памятью, как Катай.
Но что еще хуже, она не имела никакой возможности нагнать остальных. Без занятий Цзюня, какими бы изматывающими они ни были, у Рин не было шанса пройти Испытания. Ни один наставник не примет кадета, который не умеет драться. Синегард – это военная академия. Если Рин не сумеет постоять за себя на поле боя, то какой от нее толк?
Наказание Цзюня было равносильно исключению. С ней покончено. Точка. Через год она вернется в Тикани.
Но ведь Нэчжа начал первым.
Чем больше Рин об этом размышляла, тем быстрее отчаяние превращалось в ярость. Нэчжа пытался ее убить. Она оборонялась. Почему ее выкинули из класса, а Нэчжа отделался легким испугом?
Ответ слишком очевиден. Нэчжа из благородной синегардской семьи, сын наместника, а она – деревенская девчонка без кола без двора. Исключение Нэчжи может вызвать неприятности и политически сомнительно. Он – человек важный. Она – нет.
Нет… С ней не имеют права так поступать. Пусть они и считают, что ее можно выкинуть как мусор, но она не будет просто ждать с поджатым хвостом. Она уже стала кем-то. И не станет снова никем.
Дверь тренировочного двора открылась, и курс вышел. Все спешили мимо, делая вид, что ее не замечают. Задержался лишь Катай.
– Цзюнь отойдет, – сказал он.
Рин молча взяла протянутую руку. Вытерла лицо рукавом и хлюпнула носом.
– Я правда так думаю, – сказал Катай и положил руку ей на плечо. – Нэчжу он отстранил только на неделю.
Рин сбросила его руку, дернув плечом и яростно вытирая глаза.
– Это потому, что Нэчжа родился в рубашке. Нэчже сойдет это с рук, потому что его отец половину академии держит за яйца. Нэчжа из Синегарда, и потому он особенный, и его место здесь.
– Да брось, здесь и твое место, ведь ты сдала кэцзюй…
– Кэцзюй ничего не значит, – язвительно произнесла Рин. – Это просто уловка, чтобы необразованные крестьяне знали свое место. Даже если ты и сдашь кэцзюй, все равно найдется способ тебя исключить. Кэцзюй затуманивает зрение низшим классам. Заставляет мечтать. Это не лестница наверх, это способ держать людей вроде меня там, где они родились. Кэцзюй – это наркотик.
– Это неправда, Рин.
– Нет, правда! – Она врезала кулаком по стене. – Но от меня так просто не избавиться. Я не позволю. Не позволю.
Она внезапно покачнулась. В глазах потемнело, но потом зрение прояснилось.
– Великая черепаха! – сказал Катай. – Ты как себя чувствуешь?
Рин развернулась к нему.
– О чем это ты?
– Ты вся взмокла.
Взмокла? Ничего подобного.
– Со мной все в порядке, – сказала она.
Голос звучал слишком громко, звенел в ушах. Она что, кричит?
– Успокойся, Рин.
– Я спокойна! Совершенно спокойна!
Даже и близко не так. Ей хотелось что-нибудь ударить. На кого-нибудь наорать. Ярость накатывала на нее жаркой волной.
А потом живот пронзила боль, как будто Рин пырнули ножом. Она резко вдохнула и схватилась за пояс. Кишки словно терзали зазубренным камнем.
Катай схватил ее за плечи.
– Рин? Рин?
Ее затошнило. Может, удары Нэчжи повредили что-то внутри?
Потрясающе. Тебя унизили и покалечили. То ли еще будет, когда они увидят, как ты хромаешь в класс. Нэчжа будет в восторге.
Она оттолкнула Катая.
