УТРО ПРИХОДИТ ВСЕГДА. РОМАН О РЮМКАХ И ЮБКАХ

Через мгновение входная дверь открылась и передо мной, сияя пьяной улыбкой, возник голубоглазый блондин Варлам.

– Наконец-то, бородач приехал!

– Варлам! День добрый, блядское убожище!

– Проходи, можешь не разуваться… Шучу, скидывай свои тапки, иначе полы мыть будешь!

– Сударь, вы так любезны, ни одна царская особа не удостаивалась такого приёма, как я!

– Кончай пиздеть, проходи на кухню, говно!

Обменявшись любезностями, мы последовали на кухню, где Виталик – друг детства Варлама, затем – однокурсник, уже разлил всем виски. Ну, понеслась! Самое приятное – никогда не знаешь, чем заканчиваются подобные застолья. От сладостного предвкушения в голове зазвучала Токката и фуга ре-минор для органа Баха.

– Присаживайтесь, гости дорогие! Угощайтесь, хлеб-соль – всё для вас! «Хлеб-соль» – неаккуратно нарезанные огурцы и помидоры, несколько кусочков колбасы, сыра, четыре запечённые куриные голени и пачка вишнёвого сока. Я бы сказал, достаточно богато.

– Ну, рассказывай, Варламыч, как и что! Чем промышляем, за чей счёт банкет и почём нынче килограмм сахара!!?

– Эх, Бородач! Ты как всегда! Да что рассказывать, Алекс, всё потихоньку-помаленьку, на хлеб с маслицем хватает, да вот побороться за них приходится… Встрял я немного…

– Неужто поцарапался, а на зелёнку не наскрёб ещё?

– Да не, то в прошлом месяце было, – Варлам подхватил мою шутку, – только вот дело не в зелёнке, а в зелени…

– Серьёзное что-то?

– Как сказать… С работы, если разберутся, точно попрут. Помнишь заказ мой в Ростове? Так вот… Нехило я развернулся… Если коротко – подрядчика я там своего нашёл, неофициально. Дельный парень, работал уже с ним. Так вот, я в обход их конторы хотел заплатить ему наличкой, из своих… Хотел и сделал. Думал, свои отдам, естественно, не столько, сколько наша контора бы его конторе заплатила, только Серёга лишь процент бы имел, небольшой, остальное – конторе. А он смекнул, что от меня лично «налом» больше получит, да и согласился… Всё красиво выходило. Сначала. Все в плюсе, работа выполнена – гуляй, Вася! А тут на тебе – звонит Андрей, начальник мой, да и говорит: «Варлам, молодец, мол, проект в порядке, но есть момент – по „безналу“ на их счёт придётся переводить, денег не жди, договаривайся, что чуть позже „бабло“ получите, верха зажали наличку, типа нет её, со счета на счет перекинем, но не сразу». Тут и осел – это значит, реквизиты Серёгиной конторы подавай, а контора его и слыхом не слыхивала, что кому-то какую-то работу выполняла… В общем, и Серёга попал, и я попал. Деньги розданы, я своей «зарплаты» жду, уже и отчёты готовы по накладным… Суть такова – если наличкой наши не согласятся отдавать, как и было договорено, то я и того, что Серёге отдал лишусь, и работы лишусь… Клоака.

– Дааа, махинатор! Мало разбираюсь в ваших делах, но, чувствую, действительно в попку ты угодил… Признаться, не знаю, что и советовать, Варлам…

– Да что ты мне посоветуешь!? Сам виноват. На каждую хитрую жопу свой болт всегда имеется… Ты лучше расскажи, твои как дела?

– Мои дела… По сравнению с тобой – шикарно живу! А проблемы на работе – так, знаешь, задница, но в шёлковой оборочке! Разберусь, и говорить не хочется…

Я глянул на настенные часы, вспомнив, что к пяти часам меня ждут. Но часы оказались в точности, как и мои – единственное действие, которое они выполняли – то это ВИСЕЛИ. Наручные часы, всё же, шли, и стрелки их успели доскакать до цифры «Три». В принципе, я уже должен был собираться на встречу с Оксаной, обдумывая в голове гениальную идею выхода из моей хреновенькой ситуации.

– Короче, не трогаем работу, без этого тошно, давай лучше дела душевные обсудим! Как у тебя с идеальной женщиной обстоит вопрос?

– Варлам, Варлам! Ты же знаешь, времена меняются, люди – нет. Она ревнует, бесится, а я… Я ничего не чувствую, брат. Всё чуда жду какого-то, надеюсь, может, проснётся во мне что-то. Почти каждый день вижу её на работе, улыбчивая, красивая… Не пойму, чего мне не хватает. Всё бы отдал, чтобы чувства к ней снова появились. Лучше неё не сыскать. Молчу уже про внешность – красотка! Добрая, всё понимает, характер золотой – ни слова поперек не скажет. Любит меня. Чего ищу – непонятно.

Наши ёмкости в очередной раз наполняются горячительным, минуты так же продолжают ход.

– Как конь скаковой – всё бегу, бегу, пыль пускаю, шум-гам-и снова финиш без победы. И я люблю её, конечно, но… Не то всё. Радости от нахождения вместе нет, понимаешь? Нет, не понимаешь. Я и сам ни черта не понимаю. Бывает, сижу дома – скукота, хоть стул грызи. Думаю: «Вот сидела бы она рядом, ничего не говорила б даже, просто сидела – и на душе спокойней стало!» И чуть что случись – к ней, всегда выслушает, теплее становится. Или перебухаешь, прошарахаешься где-то, чувствуешь себя дерьмом, всё вокруг-тьма кромешная, и мысли к ней возвращаются, её бы рядом и – спокойствие. Только… Начинаем больше положенного вместе находиться – и всё, будто второй Я просыпается. Злить начинает, бесить, ощущение – глаза б мои её не видели. А ведь не так это. Пусть видят. И отпустить не могу – боюсь, и с ней не получается. Как пёс на сене. А ей жить нужно, детей рожать.

– Алекс, каждый сам свою судьбу выбирает. Она такую жизнь выбрала и мучается. Кто виноват, не маленькая же, сама всё понимает!

– Конечно, понимает, но… Иногда кажется – может, ждёт, пока нагуляюсь, поумнею…

– Да уж, поумнеешь! Ты же распиздяй, Алекс, вряд ли когда одумаешься – вот такой ты по жизни. Всё мечтаешь… Сколько твои отношения все длились, помнишь? Просто прими уже, как должное, и не парься. Неуютно тебе в отношениях, снова искать начинаешь чего-то. Может, это и есть твой удел?

– Да хрен его знает. Вот как последний литр кислорода вдохну, закончится история, тогда и станет ясно.

– Или просто не твоё, бородач.

– Или просто не моё. Как знать. В общем, лучший выход – жить, как живу. От того, что мысли всякие в голове перемалываю лучше не станет, нервы только лишние трачу.

– Только ещё один момент – чего ты ждёшь от девушки? Карнавала каждый день? Фейерверков и праздника? Не бывает так. Ну, год хиханьки да хаханьки, а потом у всех так – проблемы, притирки, бытовуха, в конце концов! Какая б ни была – со всеми результат один. Так лучше среди них свою выбрать и уживаться. Трудно порой, но есть ли смысл искать новое? Всё новое когда-то приестся. Так и будешь на упаковки клевать, год разворачивать, а содержимое выкидывать? Любовь и влюблённость – разные вещи. Любви время нужно, а ты, не дождавшись, снова в поиски. Казанова, твою ж за ногу!

– Ну а что же, себя насиловать? Вот чувствую – не могу! Моё время – да хрен с ним, а она? Вот представь только – вернусь я к ней, весь такой нарядный, наобещаю, напою про безграничные чувства, а через месяц волком взвою, снова сумки соберу. Каково ей будет? Один раз проехался по ней безразличием, второй-то зачем? Больнее ей сделать? Нет, нельзя так, лучше я потом всю жизнь жалеть буду, чем сейчас снова мозг ей колупать. Хорошая она слишком для такого мудака, как я. Время пройдёт – влюбится в кого-нибудь, и будет ей счастье. А со мной мученье одно – хочу-не хочу, буду-не буду!

– И то верно! – Варлам насадил на вилку огурец, – здесь, куда не ссы – всё против ветра.

– Не везёт мне, Варлам. Я даже из спичечного коробка всегда горелую спичку достаю.

Варлам загадочно улыбнулся и хрустнул огурцом.

– А ты с другой стороны открывай, чтоб головки было видно!

Мудрец! Что мне нужно сейчас открыть – так это список контактов и позвонить Оксане.

– Варлам, сделай тише!

«Trueтень» в динамиках варламского телефона угомонился, и моё ухо наполнилось звуком гудка вызова. На том конце «провода» гудки затихли, и вместо них я услышал знакомое «Аллотаксиздравствуйте!» Я продиктовал два адреса: один издательства – Оксана должна была быть там, второй – адрес Варлама. Пусть гору везут к Магомеду. Простая часть моей задумки была выполнена. Осталось заставить поверить Оксану, что наш разговор может быть вполне продуктивным не только за столиком в «Хард Роке».

– Алле, Оксана, день добрый ещё раз!

– Алекс, через пять минут я выезжаю, к пяти успею, жди на месте.

– Именно об этом и хотел поговорить. Оксан, у меня возникли небольшие сложности…

– Да что это такое! Алекс! Что опять случилось? И не надейся, меня твои сложности не интересуют, скоро поговорим!

– Дай договорить! Сложности с местом. Сейчас за тобой такси заедет, я тебе скину номер машины. До «Хард Рока» не доберусь.

– Ты меня похитить и убить решил? Куда ещё, нахрен, ехать?

– Не переживай, замечательное место, милое общение гарантирую.

– Как же ты меня одолел! Хорошо, жду смс.

– Оксаночка, не переживай, всё хорошо!

– Да пошёл ты! – она дала отбой, а я про себя улыбнулся. Даже врать не пришлось.

– Что-то случилось? – Виталик в очередной раз орудовал бутылкой.

– Нет, наоборот, всё отлично! Ребята, не против, если нас посетит особь женского пола?

– О чём ты говоришь! – Виталик забыл налить Варламу и схватил свой стакан, готовясь чокнуться.

– Виталя! Спокойствие, только спокойствие. Сюда приедет моя работа. Надеюсь, обойдётся без инцидентов. Варламу налей!

Он послушно склонил горлышко бутылки над снифтером Варлама. Было очень заметно, что Виталик загорелся – женской компании ему явно недоставало. Снова закартавил Trueтень.

Чтобы не ударить в грязь лицом перед девушкой, Виталик порылся в холодильнике и откопал в нём два апельсина и яблоко. Обошёлся с ними гораздо аккуратней, нежели чем с огурцами и помидорами. На тарелке фрукты выглядели даже празднично. Варлам протёр со стола, убрал куриные кости и помыл использованную посуду. Женское влияние. Если бы на Земле не стало женщин, мы перестали бы заботиться о многих вещах – не выпускали б навороченных автомобилей, не строили шикарных вилл, дизайнеры одежды… Кто это, кстати – дизайнеры одежды? Мы, мужчины, не стесняясь, ходили бы по улицам, преспокойно почёсывая яйца. Всё закономерно, люди – звери, животные, животными и остались, несмотря на миллионы лет эволюции. Если раньше, во времена каменных топоров, мужчине для продолжения своего рода со здоровой самкой требовалась мускульная сила, чтобы он имел возможность прокормить семью, то сейчас, по сути, ничего не изменилось, только вместо топоров и мышц – деньги, и, чем их больше у мужчины, тем он сильнее, значит, достойнее лучшей самки. Нет самок – к херам крутая тачка и дорогой парфюм?

– Ну всё, Виталь, заканчивай уже приготовления. Она по делу приедет.

– И что? Да и вообще – это ты всё должен прибрать, к тебе же мчатся! – Виталик дико загоготал, будто сказанные им слова можно было расценить, как шутку.

– Ладно, не важно, пойдёмте лучше покурим.

Мы рассовали ноги по тапочкам и вывалились из квартиры на лестничную площадку. Отворили почти настежь окно и дружно закурили. Все трое застыли в созерцании детской площадки напротив. Маленькие бесенята притягивали взгляды своими действиями – кто-то отчаянно лопаткой лупил по постройкам своего дружка, отчего тот ревел громче пожарной машины, кто-то, ускользая от объятий родителя и, заливаясь неистовым хохотом, ещё совсем робко, бегал по площадке, а кого-то постигла участь одинокого наблюдателя за всеобщим весельем. Покинутый нами навсегда мир детства.

– Представь, Варлам, лет через двадцать эта мелочь будет рожать такую же мелочь, водить машины, нести домой зарплату. Вот так же, как и мы, курить на лестнице, возможно даже, на этой самой, а мы будем ругать их за окурки на полу!

– Ну и будем. Нам положено!

– А они тебя на хрен будут посылать, и как зовут не спросят!

– Конечно, я им… Побоятся!

– Тебя, что ли, побоятся? Да ты для них уже старпёр брюзжащий будешь… Побоятся!!!

– Вообще, да – не побоятся. Они грамотные сейчас все. Чуть что, сразу – полиция, родители. Не такие какие-то они. Мы по-другому жили. Драки, «стрелки». И попробуй пожалуйся дома – завтра же на улице назначат стукачом, уважение потеряешь – а это страшнее всего, когда тебя не уважают. Поэтому и за поступки свои отвечали, а не по полициям бегали.

– Чувствуешь, Варлам? Посыпать ещё рано, а душок-то песочка дряхлого попёр! «Мы по-другому жили»! Вот оно – отцы и дети! Не помнишь, как нам за «Раммштайн» чуть ли не батюшку из церкви вызывали? Не ебанулся ли их сынок случаем? Как только начинаешь осуждать пиздюков – всё, считай ты уже «дядя Варлам». Только воспоминания «как мы с пацанами…» и остались. А сейчас…

Не успел я договорить, как у подъезда остановилось такси и из него вышла Оксана, нервно озираясь по сторонам.

Вот и всё, нахуй. Пан или пропал. Я быстро спустился к выходу, рассчитался с водителем и, тупо улыбаясь, уставился на гостью.

– Ну, и хули смотришь на меня? Ты куда завёз меня, тупица?

– Оксан, не ругайся! Давай войдём сначала, здесь друг мой живёт, там всё и разрешим! Что ты вот так сразу!?

Оксана, казалось, оторопела от такой наглости. Она с минуту в упор сверлила меня взглядом, после чего пугающе спокойно произнесла:

– Нет, ты вот, действительно, дебил, или мне в психушку пора? Реально, как понимать весь этот цирк? То есть я, надеясь на серьёзный разговор, ехала сюда, сама обдумывала, как нам поступить, а сейчас должна подняться к какому-то бухому, как и ты, другу? Хуй знает к кому, хуй знает где, и, как я уже поняла, хуй знает зачем?

– Не совсем так, ты утрируешь, Оксан. Мы на Выхино, у моего друга, собираемся решить наш вопрос!

Я подошёл к двери, отворил её и жестом пригласил Оксану войти. Та, продолжая осматривать меня, к удивлению, проследовала в подъезд.

– Четвёртый этаж.

– Да хоть десятый. Я в туалет хочу.

– У нас есть туалет!

– Да что ты!? А я думала, вы в окно гадите!

Из-за приоткрытой двери квартиры доносились голоса моих товарищей и какая-то музыкальная попсятина. Я уже сам утвердился в нелепости ситуации. Со стороны это выглядело, как будто трое подвыпивших парней пригласили на «хату» шалаву.

– Вот туалет! – я включил свет в сортире и рукой указал на унитаз.

– Ты охранять меня собрался?

– Ну да, располагайся!

Я проследовал на кухню, где очень быстро размешал виски с яблочным соком для Оксаны. Конечно, в новом, чистом бокальчике. Фрукты оказались, однако, кстати. Ребята сидели и мирно общались, будто и нет меня. Они лишь взглядами вопрошали: «Ну как? Всё хорошо?» Когда же на кухне появилась Оксана, разговоры стихли.

– Присаживайтесь, пожалуйста! – Виталик светился от счастья.

– Твою ж мать! Что я здесь делаю? – гостья со вздохом опустилась на предложенный ей табурет. Она двумя глотками запрокинула в себя виски с соком, и мне показалось, что происходящее уже не беспокоило Оксану.

– Ну, выкладывай свои мысли Алекс. Зря я сюда пёрлась что ли.

– Оксан, если честно, думаю, стоит всё оставить как есть. Ну, погутарит народ, позлорадствует, да и успокоится!

– Это всё?

– Всё. На большее меня не хватило.

Ещё одна порция алкоголя проникла во чрево моей собеседницы. По всему видно, она не дура прибухнуть

– Знаешь, почему я сейчас такая спокойная? Потому что, Алекс, я ехала на встречу с тобой с одной целью – послать тебя на хуй. Весь день в голове вертелось – а какого, спрашивается, хера я должна решать твои вопросы? Или мне своих проблем не хватает? В общем так – я с себя полностью снимаю ответственность, говорю Валентинычу, что мы всё решили, а дальше ты сам ему объясняешь, ЧТО мы решили! Я думала, ты голову сломал себе уже, придумывая ходы-выходы, а, оказалось, ты просто синячишь! Увидела – и моё желание выписать тебе проездной на три буквы ещё больше возросло!

Отличное завершение разговора. А я переживал. Мы отсрочили мою казнь. Пусть так. Я уже достаточно выпил, чтобы такие мысли казались мне единственно верными.

– Я понял тебя. Целиком и полностью поддерживаю.

– Нет, Алекс, не понял. Думаешь, я поверю, что ты всё исполнишь? Неет! Я завтра иду к генеральному, и говорю, что Валентиныч готов с вами встретиться и всё обсудить, что у Валентиныча всё готово! А предварительно звоню самому Валентинычу, и сообщаю: «Мы с Алексом вчера посидели, покумекали и… В общем, Алекс к вам едет, хорошие новости везёт»! А если хороших новостей не будет – два не менее хороших человека поссорятся, а виной всему будет бородатый дядя Алекс! А ведь Алекс не хочет такого развития событий? Поэтому к завтрашнему дню он нарисует чёткий план действий, не так ли?

– Так ли, Оксаночка! Завтра всё будет в лучшем виде!

На самом деле я представления не имел, в каком таком лучшем виде это произойдёт. Я очень надеялся, что Оксана приедет и сама во всём разберётся – она очень неглупая девочка и имеет опыт лечения различных геморроев. Только «Оксаночка» сидела и подбухивала похлеще нашего и лечить мой геморрой не собиралась. Но завтрашний день виделся мне где-то в дымке эры динозавров, поэтому на данный момент можно расслабиться.

Оксана поступала очень опрометчиво, позволяя мне опрокидывать в себя ровно столько, сколько наливалось. Оставив мою деятельность на завтра, она обрекла ситуацию на неразрешённость. Чем дальше продвигалось наше застолье, тем чётче я это осознавал. Да и сама она, надо сказать не отставала от меня – алкоголь напрочь отключил ей мозг. Если бы я знал эту её особенность раньше, многих конфликтов удалось бы избежать.

За окном уже стемнело. Шум автомобилей затих, а на смену их жужжанию пришло жужжание наших голосов. Кухня наполнилась сигаретным дымом – выходить на площадку покурить никому в голову теперь не приходило. О том, что с нами сидела девушка, Виталик, видимо, позабыл – он громко и грубо матерился, бросал кожуру от апельсинов прямиком на стол, называл Оксану по-простецки Аксёном, на что она сама не реагировала негативно – в общем нашу компанию разбавил «свой парень». Через каждые полчаса мы переносили вызов такси для Оксаны, а позже и вовсе перестали думать о том, что кому-то куда-то нужно ехать. Время приближалось к двум часам, когда всем наскучили разговоры об университетах, бабах, мужиках и той прочей дребедени, которая неизменно сопутствует любой попойке. Виталя вспомнил, что Варлам играет на гитаре, поэтому мы передислоцировались в одну из комнат, где висела гитара, подаренная Варламу на день его рождения мной и Навагесом – нашим общим армянским другом.

– Варлам! Братуха! Давай это… По ностальгии вдарим! «Сектор Газа»! Эту… «Бомж»! Помнишь!? А я бычок поднимуууу…

– Конечно, помню! Мы возле клуба в колхозе её так верещали!

– Давай там, бренчи!

Варлам настроил инструмент и провёл пальцами по струнам.

– Сто лет уже не играл. Пальцы деревянными стали.

– Ты давай здесь не это… Не отделаешься! – Виталик очень серьёзно нацелился спеть. Эти глаза я видел тогда, когда он услышал о приезде Оксаны. Только сейчас они помутнели и сузились.

– Не-не, сейчас будет!

Зазвучали знакомые аккорды, и каждый из нас счёл своим долгом переорать соседа. Оксана, хуева любительница симфонии, знала все слова наизусть и молчать не собиралась. Думаю, немало водочки из пластика она отхлебала в своё время, подпевая вечерами гитаристам. Очень уж убедительно она старалась не отставать.

Вслед за «Бомжом» наш квартет исполнил «Звезду по имени Солнце», затем «Осень» ДДТ, «Вечер за решёткой догорает» Петлюры, дошла очередь и до «Фактора 2». Я будто перенёсся лет на пятнадцать назад, на лавочку под сиренью, где проходили все «творческие вечера» моих школьных друзей. Мы пускали пластиковую бутылку с пивом по кругу, курили дешёвые сигареты, кутались в «олимпийки» «ABIBAS», но, оказывается, были счастливы. Счастливы моментом, искренними улыбками девочек, которых так робко обнимали в темноте, и думали, что всё это будет длиться вечно. Никто из нас не отвлекался, чтобы ответить на СМС, не делал «селфи» с гитаристом и не выкладывал это фото в «Инстаграм», ожидая «лайков» и комментариев. Наверное, из-за воспоминаний у меня защипало в носу и глаза наполнились горячей влагой, хотя, конечно, и вискарик добавил перца в моё пикантное состояние. Я ещё громче затянул «Сеееела, батарейка». Когда же пришёл черёд песен «Руки Вверх», меня окончательно накрыло волной грусти и тоски. Первые дискотеки, первая любовь, первые признания, душевные переживания; картинки из прошлого возникали перед глазами одна за другой под аккомпанемент ванильных песен – всё это слилось в единую имматериальную субстанцию, которая полностью проникла в моё сознание и теперь изъедало его изнутри. Как беспощадно время вгрызается в нашу плоть, крадёт наше детство, юность, а вместе с ними доброту, доверчивость, мечтательность, всучив взамен корыстолюбие, лживость, озлобленность. Мне захотелось нажраться до полнейшей отключки – всё ушло, не вернуть ничего, в том числе и подростковой влюблённости в жизнь, ожидания от неё чего-то невероятного. Теперь это лишь воспоминания, которые залетают изредка, ненадолго, как воробьи в кормушку. Поклевали и улетели.

– Так, дорогие мои! – Оксана встала с дивана и, опираясь о спинку стула, продолжила, – вы как хотите, а я спать! Чувствую, Бобик издох!

Наша гостья неуверенно направилась к туалету. Никто удерживать её не стал. Минут через десять она мягко проплыла мимо нашей комнаты в соседнюю, где, вероятно, сразу же и отрубилась. Мы, отложив в сторону гитару, вернулись на кухню.

Количество выпитого нисколько не сказалось на активности моих друзей, они с не меньшей экспрессией принялись обсуждать вероятность установления в России монархической власти, которая, по их мнению, «подняла бы нашу страну с колен». Приводились различные примеры того, как оно могло быть, как к этому прийти и сколько плюсов получило бы обычное население – пьяные бредни совершенно аполитичных существ, воспылавших любовью к Родине и «батюшке-царю». А я выпускал дым струйкой к потолку и тёр кулаком без того красные глаза. Голоса друзей меня убаюкивали, их разговор – будто мамина сказка на ночь. Ещё чуть-чуть и я пущу пузыри на губах и громко засоплю, причмокивая. Последняя бутылка на столе давно оставалась неприкасаемой, я взял её в руку, долго целился одним глазом, разливая виски по стаканам. Мешать напиток ни с чем не стал, молча подвинул пойло друзьям, поднял свой стакан и выкрикнул:

– За Царя и Отечество!

Тошнота подкатила к горлу, я кое-как добежал до туалета и упал на колени перед унитазом. Так и знал, что ошибся с тостом. Меня обильно вырвало. До свидания, «Джонни Уокер»! Спасибо за визит! До новых встреч!

После долгой ссоры с унитазом, я, наконец, немного очухался. Скинул с себя всю одежду, залез в ванну и выкрутил оба вентиля на полную. Сначала из-за ледяной воды мне сжало грудь, отчего перехватило дыхание, а затем обдало кипятком – я испугался, не слезет ли кожа с лица. Пришлось выскочить из ванны и настроить струи до нужной температуры. После этого я поливал себя со всех сторон в надежде отрезвить отравленное токсинами тело. К сожалению, моя затея не удалась – та же свинья, щурясь, смотрела на меня в отражении зеркала. Ничего не оставалось, кроме как вернуться за стол. Покачиваясь, я пытался вникнуть в суть разговора товарищей. Блядь! Они ещё могут членораздельно выговаривать слова! Тут я окончательно убедился, что мне не место в их компании. Не уверен, понятно ли им было пожелание спокойной ночи, гораздо важнее было без происшествий добраться до кровати. Протаранив всё, что попадалось на пути, моё туловище, о, Боги, плашмя рухнуло на нечто мягкое, тёплое, и, сквозь сон, вопрошавшее: «Что за нахуй?»

– Окса… ик! … ночка! Извини… я… что-то… прям… ик! … охренеть… не в адеквате…

Оксане не очень-то хотелось начинать разборки насчёт моего нахождения с ней в одной постели, поэтому она просто подвинулась к стенке и отвернулась, глубоко и сладко вздохнув. Я каким-то образом влез под одеяло и рефлекторно прижался к женскому телу, запустив ладонь ей под локоть, к груди. Просто привычка, ничего более. Носом уткнулся в шею и приготовился ко сну, вопреки тысячам вертолётов, уносившим меня ввысь и скидывающим оттуда на землю. То ли от того, что я так нескромно елозил, то ли виной всё те же рефлексы, но у меня встал. Несмотря на моё состояние, мой верный друг чётко оценил обстановку, вычислил близость к неприятелю, привёл себя в полную боеготовность и ожидал лишь команды вторгнуться в стан врага. Обстановка накалялась, ни о чём другом думать я уже не мог. Я крепче сжал покоящуюся в ладони грудь и притянул Оксану к себе. Сии действия не оказались незамеченными, моя пленница резко развернулась и буквально впилась в мои губы. Я закрыл глаза, но от этого голова моя ещё больше закружилась. Сексуальное желание и желание отрубиться были наравне, но, после того, как рука девушки скользнула в мои трусы, я тут же сделал выбор в сторону наслаждения. Оксана скинула с нас одеяло. Было, действительно, очень душно, и я благодарил её за освобождение от лишнего куска материи. Затем, с такой же ловкостью, мы освободились ещё от двух препятствующих зову плоти тряпок. Оксана напала на меня, как ненасытное животное. Я на миг оторопел от её агрессивности. Чёрт возьми, когда её в последний раз трахали? Она вмиг оказалась сверху и задвигала тазом так скоро, будто её преследовало целое племя индейцев по засушливым просторам прерий! Остервенелые стоны, казалось, слышит вся улица. Хрен с ней, с улицей, я вспомнил про друзей с их болтовнёй на кухне – вот вам, ребята, новая тема для разговора! Судя по тому, что творилось, не я её – она меня трахала, а я лишь исполнял её короткие приказы. По спине стекали ручьи пота, пот струился по груди, по лицу и, срываясь с кончика носа, шлёпал на задницу этой дикарке. Я орудовал сзади и, опять же, по её приказу, грубо запустил пятерню в распущенные волосы обезумевшей самки. Алкоголь почти выветрился из моей головы, оставив после себя ужасный сушняк. Я нуждался в глотке воды и ждал момента отпроситься попить. Когда стало трудно дышать и язык присох к нёбу, я соскочил с кровати, накинул на себя одеяло и на дрожащих ногах направился на кухню.