Чертово колесо

Тихий стук в дверь прервал мои рыдания. Сестра выглянула из-за двери и, увидев мое опухшее лицо, тут же ворвалась в комнату, захлопнув за собой дверь.

– Что случилась, Кристина? – Она бросилась ко мне.

– Я не знаю, – ответила я.

– Как не знаешь? Куда вы ездили? Что они с тобой сделали?

– Мы ездили на гонки, как и собирались, – ответила я сквозь слёзы.

– Почему ты тогда плачешь?

– После гонок, когда мы ехали домой, он повел себя очень странно. А я проявила слабость, я испугалась как девчонка. Я пыталась не показать им, что мне страшно, но, но…

Я рассказала сестре в подробностях всю ситуацию.

– Да, действительно странно. Это не похоже на осознанное поведение. Скорее это просто мальчишеские дурости. Не зря говорят, что мальчики позже девочек взрослеют, – резюмировала она и обняла меня за плечи.

– А некоторые, похоже, вообще не взрослеют.

Я была благодарна сестре, что она всегда рядом и всегда находит нужные слова.

Барби заползла ко мне в комнату, поджав хвост, – должно быть, тоже услышала мои всхлипывания. Очень умная собака, – она запрыгнула на кровать и лизнула меня в щёку, потом легла рядом со мной и жалобно смотрела на меня, как бы пытаясь утешить.

3

На следующий день у меня стояли по расписанию занятия с Марком. Мальчик всегда радостно приветствовал меня.

Малыш заметил, что я без настроения, и сам тут же погрустнел. Марк всегда тонко чувствовал малейшие изменения во мне. Я подсела к нему поближе и достала учебник. Тогда мальчик робко взял меня за руку и, широко открыв свои и без того большие глаза, заглянув мне в лицо, спросил:

– Кристина, ты меня любишь?

Внутри меня всё начало улыбаться. Глупенький, он испугался, что я сержусь на него.

– Я тебя обожаю, – радостно выдохнула я в ответ.

На его мордашке появилась счастливая улыбка.

– Тогда давай заниматься, – сказал мой ученик и сделал серьезное выражение лица.

Марк начал выполнять задания на компьютере очень усердно и старательно. А я смотрела на него и думала: «Почему ему так не повезло в жизни? Для кого-то жизнь с самого рождения – это борьба, а у кого-то есть все возможности, но они их не ценят, не используют на максимум».

Может, я неправильный учитель и нельзя быть такой, но я очень привязываюсь к каждому ребенку. У меня очень теплые и дружеские чувства к моим ученикам. А Марка я искренне любила. Кроме проблем с ногами, у мальчика была еще и слабая моторика рук. Как-то в одном фильме я увидела, как необычно прощаются ребята после школы: они стукаются кулаками, потом локтями, потом ладонями. И на одном из занятий я предложила Марку изобрести необычное прощание для нас. Кроме того, что мы говорили друг другу «До свидания», мы стукались кулачками, потом ладошками, а в конце должны были обязательно подержаться мизинчиками. Безусловно, у Марка всё это получалось неловко и неумело, но ему очень нравился наш ритуал.

4

Дни плавно текли своим чередом, превращаясь в недели. В выходные я, как прежде, сидела с книгой у озера, читала, делила хлеб с местными утками, а те благодарно крякали мне в ответ. Когда я приходила к озеру, весь остальной мир для меня исчезал. Я могла часами смотреть на его серебристую поверхность, которая мерно покачивалась при порывах ветра. И не было ничего прекраснее, чем эта завораживающая природа вокруг. Осенние листья уже кружили на глади воды, создавая целое танцевальное шоу. Я всё больше размышляла о жизни, о своем будущем. Что меня ждет дальше? Чего мне хочется больше всего? Что мне нравится, а что нет? Я знаю. Мне нравится помогать людям, мне нравится дарить радость другим. Я очень люблю детей, с ними я чувствую себя легко и свободно. Не зря говорят, что все учителя в душе должны оставаться детьми, иначе у них не получится понять своих учеников. Люблю слышать звонкие детские голоса, когда они радуются: дети очень ярко выражают свои эмоции, потому что пока не умеют их скрывать. Оттого они как открытая книга, и я сразу понимаю, что они чувствуют. Со взрослыми так не получается. Не всегда можно понять, что у человека на уме. И конечно же, мне хотелось бы иметь своих детей, как минимум трёх.

О Дэне я старалась больше не думать. Прошло уже две недели с нашей поездки на шоу мотоциклистов, но он так и не объявлялся.

Между тем дни становились всё холоднее и короче, скоро мои посиделки в парке на время прекратятся до весны. Придется заполнять свои выходные чем-то другим.

Вернувшись домой, я почувствовала приятный запах маминого яблочного пирога. Горячий чай с лимоном и пирог – вот что нужно мне сейчас, после влажного осеннего воздуха. Папа сидел за столом с газетой, мама болтала с Софией и Георгом. София у нас умница, вся семья всегда ей гордилась. Она училась на журналиста и уже брала первые интервью для телевидения. Я слушала их болтовню и потягивала чай с кислинкой, мои замёрзшие пальцы плотно обняли кружку и потихоньку начинали отогреваться.

Забыла представить еще одного гостя нашего стола – Георгия, парня моей сестры. Они вместе учатся на факультете журналистики. Хотя нет, они учатся вместе со школы. Подумать только, Георг и София всё время вместе, я уже даже не помню, с какого года. Ну, то есть встречаться-то они стали только в институте, но Георг всегда был без ума от Софии. Он постоянно звонил к нам домой и просил ее к телефону. Она не всегда соглашалась с ним разговаривать, чаще всего просила меня что-нибудь придумать, чтобы не брать трубку. Он приглашал ее на вечеринки – тут она, конечно, не отказывалась, но всегда брала с собой еще кучу подруг и приятелей. Думаю, это не очень нравилось Георгу, но он не прекращал свои ухаживания. Я всегда восхищалась его стойкостью.

Однажды София у нас сильно заболела. Сначала она болела дома, но долго не шла на поправку. Как-то уже поздно вечером ей стало хуже, и мама вызвала скорую. Та забрала сестру в больницу. А на следующее утро позвонил Георг, чтобы справиться о здоровье своей возлюбленной.

– Ее увезли в больницу, – ответила я ему.

Но в ответ услышала только короткие гудки.

Я как раз сварила куриный бульон и собиралась отвезти его Софии в больницу, когда позвонил Георг. Недолго думая, я собралась и отправилась навестить сестру. Каково же было мое удивление, когда на пороге больницы я встретила Георгия – он уже шел от Софии. Подумать только, я ведь только что с ним разговаривала и даже не говорила, в какой больнице лежит София.

– Привет, как София?

Георгий улыбнулся, увидев меня.

– Она хорошо, поправляется.

– Отличная новость, – обрадовалась я.

– Увидимся, – сказал Георгий.

Вот такая история любви у моей сестрёнки. Хорошо, что Георгий оказался таким настойчивым, а то бы проворонила она такого парня, потом бы локти себе кусала.

Остаток дня прошел как обычно, я готовилась к работе и пораньше легла спать. Только мне удалось уснуть, как я ощутила настойчивые толчки в бок – это мама пыталась меня разбудить.

– Кристина, Кристина, проснись, – говорила она, – посмотри в окно.

Небольшое окно в моей комнате находится как раз над кроватью, и я нехотя поднялась. Когда я выглянула в окно, то увидела следующую картину: стоит старенькая зеленая машина, очень мне знакомая, а рядом с ней два человека, один из которых что-то поёт, если это можно назвать пением. А второй – ну конечно, кто бы это еще мог быть? Просто вылитые Дон Кихот и его верный друг Санчо Панса. Как есть, в своей розовой пижаме с сердечками и тапочках, накинув сверху пальто, я спустилась на улицу.

– Хорошо, что я живу всего лишь на третьем этаже, а то бы вы не докричались, а вот соседей, наверно, разбудили.

Дэн протянул мне маленький букетик: несколько лютиков и три полевые ромашки. Я взяла букет, и мы все трое начали смеяться. Дэн сказал, что им вдруг очень захотелось меня навестить. И что теперь он будет навещать меня чаще, и многозначительно улыбнулся.

– Чем ты занимаешься? – спросил Дэн.

– Вообще-то, я спала. А вам почему не спится?

– Я был занят очень сильно все эти дни, подвернулась хорошая работа, – ответил Дэн. – А этому балбесу всегда заняться нечем. – Он указал на Инферно, а тот скромно улыбнулся.

Распрощавшись с ними, я вернулась домой. Сестра уже ждала возле моей комнаты.

– Что это за концерт был сейчас? – Брови у неё поднялись, изобразив две округлые дуги.

– Дэн приезжал с Инферно. Похоже, это была серенада или просто комедия.

– А почему он всегда таскает с собой этого, как его?..

– Инферно?

– Да.

– Возможно, для храбрости. Говорит, что ему нечем заняться. Они лучшие друзья, еще со школы. Честно сказать, я не могу ответить на этот вопрос.

– Это выглядит со стороны очень несерьезно. Вроде как он пытается проявлять романтические чувства, но при этом делает всё так утрированно и комично.

– Может, это стёб. Может, у них в планах просто посмеяться надо мной.

– Будь осторожна, Кристина. Спокойной ночи! – Софа поцеловала меня в щёку и ушла в свою комнату.

Я поставила букетик в стакан с водой и легла в постель. Долго пролежав без сна, я смотрела на цветы и думала: «Что в голове у этого человека?» Пыталась понять, угадать его мысли, поставить себя на его место, но ничего не получалось. Такое чувство, что у него нет никаких определенных целей, намерений или планов. Он ведёт себя спонтанно, непредсказуемо и как-то легкомысленно. Вот захотел – приехал ко мне, не захотел бы – не поехал. Что чувствует этот человек и чувствует ли вообще? Он с такой легкостью при нашей первой встрече рассказал о своей личной жизни и отношениях практически чужому человеку. Я не могла его понять – это точный и неоспоримый факт.

Утром на кухне я нашла только маму.

– А где все?

– Все уже ушли. Отец пораньше уехал, у них там срочный заказ, а Софе поручили какое-то ответственное задание на телестудии, очень важный репортаж, она сказала. И я тоже сегодня дежурю в больнице. – Вид у неё был встревоженный, она в спешке схватила пальто, сумку и вышла.

Тоскливо вот так завтракать в одиночестве. Включила телевизор и наткнулась на новости. Диктор с озабоченным видом сообщал, что в мире сейчас происходят страшные волнения, то там, то тут случаются стычки и вооружённые восстания. Показывали кадры падающих самолётов, взрывающихся домов и плачущих детей. Скорее переключила канал, но и там было то же самое. Продолжила нажимать кнопки на пульте, но на всех каналах показывали новости и одни и те же кадры. Быстро выключила и отложила пульт. Не могу спокойно смотреть на страдания людей, особенно детей. Как можно причинять боль этим невинным существам, делать их участниками своих взрослых разборок и политических игр?

Быстро покончив с завтраком, отправилась обратно в свою комнату. Меня не покидало чувство тревоги и беспомощности, я попыталась отбросить страшные мысли и заняться работой, но ничего не выходило. Через несколько минут раздался звонок в дверь. Я никого не ждала. Может, мама что-то забыла и вернулась. Открыла дверь, а на пороге стоял Дэн.

– Не ждала? Я же предупреждал, что теперь будем видеться чаще.

– Но я не думала, что настолько часто, – сказала я и отступила в сторону, сделав приглашающий жест рукой. – Хорошо, заходи.

Стянув ботинки, он с деловитым видом спросил:

– Ну, говори, где твоя комната?

Он просто весь светился от счастья: улыбка до ушей и глаза блестели, как сапфиры в ювелирном магазине.

– Вот, – указала я на дверь.

– Так вот где ты живешь! Посмотрим. Чем сейчас занимаешься?

– Я готовилась к работе.

– Ну, готовься, я не буду тебе мешать.

И он по-хозяйски расположился на моей кровати в положении полулежа, сидел, опираясь на локти, и смотрел на меня с таким видом, как будто это я пришла к нему в гости.

– Ну и отлично, – я села за компьютер и добавила с долей сарказма: – Спасибо, что разрешил.

Мои попытки продолжить работу не увенчались успехом. Два серо-голубых глаза внимательно наблюдали за мной. А когда я бросила взгляд в его сторону, то еще и губы расползлись в лучезарной улыбке. Как только я закрыла рабочие документы, Дэн подошел ко мне с удивленным видом и начал внимательно разглядывать мой ноутбук.

– Кто это? – спросил он, указывая на заставку моего рабочего стола.

– Это певец. Он мне нравится, вот я и поставила.

– Он похож на меня, – ехидно заметил Дэн.

– Я никогда об этом не думала.

Сама же начала сравнивать их лица и действительно заметила, что они очень похожи. Почему я не видела этого раньше?

– Значит, я тоже тебе нравлюсь, – заключил он.

– Вот еще. – Я отвела глаза в сторону.

– Ладно, не стесняйся, это нормально.

И вдруг ни с того ни с сего Дэн начал рассказывать мне о своей работе, завел рассказ про машины, про то, как он переделал машину отца и что еще планирует переделать, о том, какие машины привозят к нему в мастерскую.

– А ты знаешь, один раз пригнали машину, чтобы свечи поменять, ну и фильтр заодно. Мы с парнями изрядно тогда намучились. Оказалось, чтобы в этой машине что-то поменять, ее надо полностью разобрать, то есть отделить кузов машины от рамы. В итоге парень заплатил за замену фильтра и свечей копейки, а основная сумма в чеке была за разбор и сбор машины. Представляешь?

Я, конечно, с трудом себе всё это представляла. Но он говорил об этом с таким упоением, что я понимала: он не зря выбрал свою работу, раз ему всё это так нравится. Тут Дэн замолчал, и я поняла, что теперь моя очередь.

Подумала, что не стоит ему рассказывать о сути образовательного процесса и о том, какие методы я применяю в процессе работы. Просто рассказала про детей. У меня четыре особенных ребенка, они все разные, каждый имеет свои физиологические особенности, которые отличают его от других детей. Но не только это. Для меня их особенность в другом. Мои занятия с ними не связаны с физическими функциями, я занимаюсь их интеллектуальным развитием. Эти дети как маленькие солдатики, возможно, из-за того, что на их долю выпало больше трудностей, чем на долю других. Они научились одному особому качеству – бороться, постоянно бороться с собой, с системой, с окружающей реальностью. Они очень послушны и воспитаны, в отличие от других детей такого же возраста. И еще они искренние. И всё же все разные. Я могла бы рассказывать о каждом часами, но не хотела загружать Дэна такими подробностями.

Дэн – очень хороший слушатель. Я видела, как по ходу моего рассказа менялось выражение его лица. Он кивал время от времени и делал изумлённый взгляд.

– Ну а кто тебе нравится больше?

– В смысле? – переспросила я.

– У тебя же наверняка есть любимчик, – пояснил Дэн.

Задумалась на мгновение и тут же кивнула.

– И кто он? – не унимался мой собеседник.

– Это Марк, – ответила я.

– Что же в нем такого особенного? – спросил с ухмылкой Дэн.

Я начала перебирать в голове качества, которыми обладает Марк, и попыталась выделить особенные.

– Он «чистый», не в смысле гигиены – у него душа такая тонкая и светлая, что порой мне кажется, что он весь светится, как ангел, – ответила я, а сама представила образ Марка.

Когда же я вновь взглянула на Дэна, то увидела на его лице недоумение. Он явно не ожидал такого ответа.

– Тогда действительно, наверно, твой Марк особенный, – растерянно ответил он.

– Мне нужно идти, у меня сейчас как раз занятия с Марком, – вспомнила я, взглянув на часы.

– Бросаешь меня, значит, ради своего любимчика, – пошутил Дэн. – А далеко тебе идти?

– Мне сначала необходимо доехать на автобусе до центра и оттуда два квартала пешком.

– Я тебя провожу.

– Если хочешь, – согласилась я и начала собираться.

От моего дома мы прошли к остановке. Ждать пришлось недолго, автобусы до центра ходят очень часто. Дэн вышел из автобуса первым и подал мне руку. Только мы свернули с дороги во двор, к нам навстречу вышел мужчина. Он худой и невысокий, вид у него очень уставший, взгляд потухший, одежда и волосы выглядели неопрятно. Он достал из кармана какую-то книжечку, открыл ее и протянул нам: это были документы. Паспорт не нашего государства.

– Мы беженцы, приехали в вашу страну, чтобы защитить свои семьи от войны. Дайте, пожалуйста, немного мелочи.

Он заглянул мне в глаза и протянул руку.

– Из какой вы страны? – спросила я.

– Мы из Басдома.

– А что сейчас там происходит?

– Нашу страну пытается захватить другое государство, они бомбят дома и убивают местных жителей.

Я залезла в карман и выгребла все деньги, что у меня были. Он поблагодарил и быстро ушел.

– Ты видел новости? – спросила я Дэна.

– Да, этот мужик говорит именно об этом. Группировки военных формирований вторглись в соседнюю страну и пытаются так же атаковать наши территории.

– Я никогда не думала, что в наше время еще может случится такое, когда прошло уже столько войн, когда человечество пережило уже столько горя, что в людях еще может остаться желание воевать. Неужели до сих пор нет осознания, что идея сверхдержав утопична по своей сути. – Во мне всё кипело от негодования.

– Людьми движут зависть и алчность. Если бы все люди были такими, как ты, мир был бы розовым и пушистым.

Мы с Дэном прошли следующий квартал и очутились напротив красных ворот дома Марка.

– Я пришла, – сказала я, указав на дверь.

– Желаю хорошо потрудиться. – Дэн протянул мне руку. – Пока.

Я протянула свою в ответ и получила легкое рукопожатие.

5

– Здравствуй, Кристина! – еще из коридора я услышала веселый и звонкий голос Марка.

– Здравствуй, Марк! Как твои дела?

– Хорошо! А твои?

– У меня тоже всё замечательно.

– А что мы будем сегодня изучать? – вопросительно посмотрел на меня Марк.

– Всё только самое интересное, – ответила я с улыбкой.

Время занятия пролетело незаметно: я с удовольствием работала с Марком, он делал большие успехи, легко усваивал материал. После Марка я отправилась к другому ученику, потом к третьему, так что дома оказалась только в семь вечера.

Мои домочадцы сидели на кухне, и все внимательно слушали Софию. Та бурно жестикулировала и, похоже, рассказывала что-то интересное. Я быстро стащила с себя пальто, ботинки и пополнила число слушателей.

– На Востоке сейчас идет ожесточенная борьба, происходит захват территории, люди напуганы, они собирают самые необходимые вещи и покидают свои дома. Другие собираются в группы и создают вооружённое сопротивление. Мне сказали, что я смогу работать на передовой. Делать репортажи с места событий.

– Нет! – вскрикнула мама. – Люди уезжают оттуда, а ты хочешь поехать туда, где стреляют и взрываются бомбы, тебя же могут убить!

– Мама, это хороший шанс проявить себя, как ты не понимаешь. Скажи ей, пап, – обратилась за поддержкой к отцу София.

– Мы, конечно, не можем тебе запретить поехать, ты уже совершеннолетняя и вправе сама решать, что делать, но ты же еще студентка и только стажируешься. Как они могут отправлять тебя на такие опасные задания? Мне кажется, ты что-то нам недоговариваешь. – Папа смотрел на нее в упор.

София быстро опустила глаза, и я поняла – и не только я, а все присутствующие, – что она всё это придумала. Возможно, она планировала поехать туда сама с кем-то из своих приятелей. Интересно, а Георгий знает об этих ее планах?

– Даже не думай, – уже приказным тоном говорила мама.

– Вы не можете мне запретить, так ведь сказал папа.

Глаза сестры заблестели, она соскочила с места и убежала в свою комнату. Я не решилась пойти сразу за ней. Подумала, что ей немного нужно остыть.

– Как прошел твой день? – спросил папа.

Я рассказала, что ко мне заходил сегодня Дэн, что, в общем-то, на работе всё как обычно. Еще вспомнила, что мы видели беженца, наверно, оттуда, куда собралась София, он просил у нас денег.

– Бедные люди, – вздохнула мама. – И ведь эти территории, которые сейчас бомбят, так близко от нас находятся. Как жить?

Я зашла к Софии в комнату.

– А, это ты. – Она бросила на меня резкий взгляд, похожий на молнию.

– Может, тебе всё-таки лучше не ездить? – Присев рядом, я погладила ее по голове.

– Кристина, как можно оставаться в стороне, как можно быть безучастным к тому, что происходит? Там гибнут мирные люди – ни за что, просто так. Если мы не поедем, кто расскажет общественности всю тяжелую и некрасивую правду, правду такую, какая она есть, – не ту правду, которой пичкают, лишь бы окружающие зря не волновались, чтобы спокойно спали и думали, что всё будет хорошо, а это так, небольшие волнения. Все так и будут оставаться в стороне и думать, что их это не касается.

Мне нечего ей было возразить.

6

На следующий день у меня был выходной.

Как хорошо проснуться утром не от звона будильника, не оттого, что тебя кто-то нервно толкает в бок и что-то бубнит.

Как приятно досмотреть сладкий сон до конца, понежиться еще минут двадцать под теплым одеялом, понимая, что спешить некуда.

Я открыла сначала один глаз, потом второй, и начала щуриться от солнца, которое так бесцеремонно ворвалось в небольшое пространство моей комнаты и разбросало везде свои ярко-желтые лучи.

Засунув ноги в мягкие тапочки, я лениво потянулась и, проскользнув в ванную комнату, включила душ. Какое блаженство! В такое утро чувствуешь себя заново рождённым и хочется жить.

Дома никого не было, и всё пространство вокруг принадлежало мне одной, если не считать Барби, конечно, но она не будет спорить, что я здесь главная. Лениво проплелась на кухню и заварила себе кофе. На столе лежал сложенный вчетверо лист бумаги. Открыла его и тут же узнала почерк Софии.

Мама, папа, Кристина, не злитесь на меня и не ругайтесь. Мы с Георгом уехали в Басдом, чтобы снимать репортажи и помогать людям.

Это моя жизнь и мой выбор. Всё будет хорошо. Я вернусь через неделю. Не волнуйтесь за меня, по возможности.

София

Я в шоке. Она всё-таки уехала. Мои руки беспомощно упали, и записка оказалась на полу. Барби подхватила листок и побежала под кровать.

– Барби, нет! Отдай! Не смей это есть!

С большим трудом мне удалось отобрать у нее записку. Я прикрепила листок на холодильник. Щёлкнула пультом телевизора, чтобы хоть как-то отвлечься. Новости. Новости. Переключаю один канал, другой – всюду новости. Люди с микрофонами разных каналов сообщают, что рано утром вооружённые формирования сбили пассажирский самолёт, выживших нет, погибли сто девяносто шесть пассажиров и экипаж. Зазвучала траурная музыка, и появилась черная лента на весь экран.

Еда застряла у меня в горле, на глаза навернулись слёзы. По телевизору мелькали кадры разбитого самолёта, показывали фотографии погибших: маленькие дети, взрослые, старики, вот молодожены улыбаются и держатся за руки. Мне горько и страшно.

Я выключила телевизор и начала размышлять обо всех тех событиях, что сейчас происходят. Многого я не понимала. Люди объединялись в вооружённые отряды. Одни делали это с целью разрушения и захвата, другие просто защищались. Такое чувство, что мир трещал по швам, и это страшно. Неужели они никогда не успокоятся! Всегда будут бедные и будут богатые, всегда одни будут хотеть поработить других, кто-то всегда желает править всем миром и быть властелином Вселенной, и если другие с этим не согласны, то в ход идут танки, оружие массового поражения, бомбы и бог знает что еще.

Но гибнут и страдают всегда обычные люди.

Звонок мобильного вернул меня в реальность.

– Алло! – Я услышала знакомый голос.

– Привет, Дэн.

– Что делаешь сегодня?

– Ничего, у меня выходной.

– Тогда я зайду после работы.

– Нет, – выпалила я. – В смысле меня не будет дома.

– Где ты будешь?

– Собираюсь к озеру. Если хочешь, встретимся там, – предложила я.

– Хорошо, встретимся там, тогда до встречи!

– До встречи, – ответила я и отключилась.

Озеро – это то место, которое помогает мне спрятаться от проблем и невзгод, от людей и от плохих новостей. Озеро действует на меня успокаивающе: уютно расположившись на скамеечке под деревом, просто сижу несколько минут и смотрю на воду. Никаких мыслей в голове, точнее, мне не хочется ни о чем думать – вот так и сидела бы здесь. Но осенний холодный воздух дает о себе знать и сгоняет меня с любимого места. Подойдя к самой кромке воды, я достала из сумки бутерброд – колбасу съела сама, а хлеб покрошила уткам. Наклонившись, я протянула руку и коснулась пальцами поверхности воды: очень холодная. Я втянула голову в плечи, и теперь только глаза выглядывали из сиреневого, в три раза намотанного шарфа. Я шагала вдоль берега, когда услышала за спиной свое имя и голос Дэна. Он опять не один: Инферно стоял чуть позади. «Я не кусаюсь, – хотелось сказать мне ему. – Зачем ты постоянно водишь с собой охрану?»

– Ждешь меня. – Он улыбался во все свои тридцать два зуба.