Иной пол. Том 2

– Будет еще слаще, я обещаю…

Всё в Элене противилось его насилию, мысли восставали против неестественности происходящего, но тело… её проклятое тело требовало продолжения. Она разрывалась, будто на чаше весов, гонимая собственными гормонами и желанием. Понимая, как действует на свою пленницу, Платон утроил усилия. Сама мысль о том, что он может подарить этой правильно сложенной самке дикий и животный оргазм, подначивала его к активности. Опустившись перед ней на колени, он притянул её бедра к себе и принялся целовать еётам. Такого Элена просто не ожидала и громко вскрикнула. Её руки машинально дотронулись до его волос и утонули в них. Она тянула мокрые волосы Иного на себя, контролируя его напор, и утопала в экстазе, которые мужчина дарил ей.

«Преступное наказание – преступная ласка»

Всё, что он делал с ней, было истинным преступлением. С приближением целостного и неумолимого оргазма, чувство вины утопило Элену в собственных горьких слезах, но остановиться она уже не могла.

– Ты готова, – прошептал он и резко поднявшись, закинул её худые белые ноги себе на бедра. Элена ойкнула и сразу ощутила, как Платон резко и жёстко вошел в неё, заполнив до самых краёв.

– О Боже… Ты такая узкая… – простонал Иной и нарочито медленно задвигался в ней.

– Святые небеса… – простонала Элена, понимая, что если она сейчас не ответит ему в такт, то её просто разорвёт от перенапряжения.

Гонимая инстинктами, она медленно поддалась к Платону вперёд и обняла его за плечи. Мужчина застонал, ободряя её неуверенную инициативу. Схватившись за его крепкие руки Элена начала подпрыгивать и негромко постанывать. Медленные движения и методичный ритм, смешавшийся с убаюкивающим покачиванием судна на волнах, приблизил их к совершенному безумию.

– Давай, милая, – прошептал он, покусывая её право ухо и щекотя его языком.

Его мощные толчки усилились, он вдруг взревел, как зверь и испустил в неё всю свою мужскую мощь. Едва его семя проникло в неё, что-то внутри Элены перемкнуло, и она взорвалась двенадцатью радужных оттенков, превращаясь в ослепительный маяк, распространяя свой свет на много миль вокруг. Глаза её вдруг ослепли, а дрожащее в конвульсиях тело осталось на несколько минут полностью бесчувственным. Обессиленная, она сползла к мужчине на колени, по которым тонкой струйкой стекали их перемешанные соки.

– Господи… – прошептал он, едва справляясь с дыханием.

В голове Платона не укладывалось, как это неопытная женщина может быть причиной его сильнейшего за всю жизнь оргазма. Как эти несколько минут, на которые он впопыхах растянул весь их интимный акт, могли так сильно повлиять на его отношение к этой юной бестии. Мужчина выглядел растерянным и обескураженным. Неведомые мысли пугали его. Девушка тяжело дышала, сидя у него на коленях. Он осторожно приподнял её подбородок и заглянул в уставшие измученные глаза. Они светились нежным серебряным теплом, который с космической быстротой достигнул своей цели. Едва она сфокусировала свой взор на созвездии чёрных глаз, сердце Платона не выдержало и с грохотом тяжелого булыжника свалилось в район её оголённых ног.

– Вот, дерьмо, – выругался он и отстранил девушку от себя, – Одевайся, – твердо сказал он, подымаясь с колен и натягивая на себя тёплые штаны.

Элена открыв рот, следила за его резкими торопливыми движениями.

– Что теперь будет со мной? – спросила она, постепенно возвращаясь в реальность.

Платон ничего не ответил, отвернувшись в противоположную от себя сторону. Он просто стоял и смотрел в одинокое круглое окно кубрика за которым плескалось синее море. Мысли в его голове заполнили каждую клетку и как ядовитые пчелы, жалили мозг.

Он не знал. Он просто не знал, что ей ответить.

Воспользовавшись его отчуждением, Элена наспех оделась в помятые вещи и поднявшись с пола, схватила его тёплую аляску.

– Возьмите, – тихо сказала она.

Ей было стыдно смотреть ему в глаза, поэтому она не глядя положила куртку на стоявший рядом деревянный стул. Платон машинально подхватил её и надел на свой массивный торс. Одежда, как литая, аккуратно села на нём, почти так же, как еще пару минут назад на нём сидела сама Элена.

– Оставайся здесь, – холодно бросил он и вышел из кухонного помещения.

Элена стыдливо закрыла лицо руками и аккуратно присела на табуретку. Теплоход уныло раскачивало на волнах, желудок девушки прилип к рёбрам, а чувство тошноты постепенно усиливалось. Не сдержавшись, она подскочила с места и подбежав к раковине, вырвала в неё остатки скудной не переваренной еды. Её тошнило не от морской болезни, а от воспоминаний пятиминутной давности. Девушке было плохо от мысли, что даже находясь в такой унизительной ситуации, она полностью растворилась в незнакомце и так запросто позволила ему проникнуть не только в свои трусики, но и в свою душу…

В соседней каюте светловолосый неандерталец европейского типа, высокий и статный, с мускулистым эффектным телосложением, методично и глухо постанывая, насиловал перекинутую через коричневое кресло Настасью. Он двигался в ней жестко и больно, прекрасно сознавая, что наверняка, девушка не испытывает такого же наслаждения, как и он. Настасья громко вскрикивала и снова затихала, потом снова вскрикивала, заставляя его максимально усиливать свой темп. Демьян хотел, чтобы эта маленькая шлюшка вообще не переставала кричать, извивалась и таяла под ним, как кусок замороженной говядины. Настасья громко хлюпала своими соками, распаляя его затуманенную страстью фантазию. Не сбавляя резких глубоких толчков, мужчина планировал закинуть её ноги себе на плечи и выпить всю влагу из этого молодого податливого тела.

Сначала, когда он только переплёлся с ней взглядом, ему казалось, что эта юная прелестница откровенно флиртует. Ну, ещё бы, ему не попадалась ни одна женщина, способная противостоять древним мужским чарам, которыми он владел. Демьян был рожден двадцать девять лет назад и все эти годы лишь подтверждали его исключительное самомнение. Нет, он не ненавидел женщин, он действительно их любил. Всех и каждую. Ему безумно хотелось, чтобы хоть одна из этих бледнолицых и безгрудых чертовок, подарила ему сына. Именно поэтому, с настойчивостью плодовитого быка, не стесняясь и не расходуя драгоценное время, Иной наполнял своим семенем всех, кому посчастливилось раздвинуть перед ним ноги. Парень не запоминал их лиц, он не знал их имен, а руководствовался единственным заложенным в его генах рефлексом, сделать так, чтобы жизнь на земле продолжала существовать.

Когда мужчина наконец кончил и разрядился в неё, Настасья выглядела полностью опустошенной. Она сползла на кресло и тихонько всхлипывала, прикрывая оголённое тело тонкими руками. Демьян без особых эмоций взглянул на девушку и бросил к её ногам лежавшее рядом хлопковое полотенце.

– Вытрись, – равнодушно сказал он ей и отвернулся.

Ему было неприятно смотреть на заплаканную и испуганную жертву. Он искренне не понимал, чего она так расстраивается. Ну, подумаешь, трахнул он её, разве нужно устраивать из-за этого истерику? Обычно, его умоляли, а здесь на тебе, приехали, типичная доморощенная неженка.

– Сволочь, – с чувством сказала Настасья и ненавидящим взглядом уставилась на него.

Демьян весело усмехнулся, подтягиваясь и демонстрируя ей шикарное голое тело.

– И это вместо спасибо?

– За что спасибо? – вспыхнула Настасья, – За то, что ты надругался надо мной?

– Ну, судя по всему, я был не первый, – многозначительно приподнял он брови.

Настасья вспыхнула. Да, она не была девственницей, но как он понял, что первую ночь она провела именно с мужчиной? У неё что там, написано это?

Увидев её реакцию, Демьян одобрительно кивнул головой.

– Да тебе, судя по всему, просто повезло, милая… – протянул он со значением, – Я могу назвать тебя счастливицей.

– Да неужели, – огрызнулась Настасья, старясь забыть свой первый раз, который случился с маминым рабом, привезенным из Нигерии год назад, – Надеюсь, тебя поймают и отправят в «Зону-Н», где ты будишь, как кролик есть с рук моих сестёр и прозябать в неволе.

Демьян продолжал ухмыляться, натягивая на себя одежду. Настасья полностью накрылась полотенцем и безучастно отвернулась в другую от него сторону.

– Ничего, ничего… – миролюбиво сказал он и сладко зевнул, – Пройдёт еще немного времени, и я тебе понравлюсь.

– Никогда этого не будет! – услышал он голос, полный ненависти.

– Ну, ну… крошка… У меня начинает болеть от тебя голова, – сморщил он своё красивое богоподобное лицо и уверенными шагами направился к выходу, – Лучше оденься и возвращайся ко мне. Я хочу покормить тебя… Нам предстоит долгая дорога.

– Думаешь, я настолько ослепла от оргазма, что не могу сделать и пары шагов, чтобы приготовить себе бутерброд с сыром? – донёсся до него ехидный женский голос.

Демьян остановился, прижав руку к дверной ручке, и удивленно посмотрел на дерзкую девчонку. Она вся съёжилась под его оценивающим взглядом и подобрала ноги под себя.

– Я бы на твоем месте перестал пререкаться, – холодно заметил он, – Твой дикий и злой язычок только распаляет моё желания. Я ведь могу и вернуться, – добавил он, скрещивая свои брови на переносице.

Настасья испуганно отвернулась.

– Вот так-то, – кивнул он, – Жду тебя через пять минут на кухне. Нам предстоит трудная дорогая, тебе надо поесть.

Настасья фыркнула.

– Ты все поняла? – вздохнул Демьян понимая, что имеет дело с настоящей фурией.

Настасья не ответила.

– Ты все поняла? – громче задал он вопрос.

– Да! – крикнула она зло.

– Умница, шлюшка, – довольно произнес он, и скрылся за дверью, оставляя девушку наедине со своими слезами.

Два часа спустя, компания из пяти мужчин и двух молодых изнасилованных женщин, уже сидела в глубоководной капсуле и с огромной скоростью неслась в сторону Венгрии. Капсула была небольшая и тесная, явно не рассчитанная на семь взрослых человек. Однако это не помешало разместить испуганных девушек на коленях у мужчин и продолжить путь в неизвестность.

Настасья с недовольным лицом сидела на коленях у рослого парня, лет двадцати пяти, с тяжёлым и недобрым взглядом. Её порывался посадить себе на колени Демьян, но она категорически отказалась, брыкалась и царапалась будто дикая кошка, чем только развеселила эту разношёрстную компанию. Элена мирно восседала на Платоне, который крепко обнимал её мощными, крепко сцепленными руками, словно пытаясь оградить от всех земных напастей. Он даже не дал ей возможности выбрать себе «живой стул», потому что точно знал, эта самка теперь принадлежит только ему. Другие Иные пытались подтрунивать над Эленой, отпускали пошлые шуточки в её адрес и вообще всячески норовили ухватить за мягкое место, но после того, как Платон громко выругался в их сторону, мужчины сразу прекратили свои грязные посягательства.

– Чего ты пялишься на меня? – не сдержалась Настасья, с отвращением глядя на сидящего напротив Демьяна.

Он был потрясающе красив в своей чёрной дутой кожанке с мехом и обтягивающих брюках из плотной джинсы.

– Любуюсь, – хмыкнул он, пропуская еёхамство мимо ушей.

– Что, доволен собой? – прошипела Настасья, гневно сверкая глазами.

– Хорошо провели время, да? – засвистели парни, похлопывая Демьяна по плечу, словно она была его собственностью, и он имел право распоряжаться ею по своему усмотрению.

– Надеюсь, тебя сожрут насекомые, – выдавила она из себя и мельком взглянула на Элену.

Подруга, казалось, не замечает её перебранки с насильником. Она вросла в огромного исполинского Платона и совершенно не двигалась. От Настасьи не утаился тот факт, будто что-то во взгляде Элены переменилось, словно она знает какой-то очень важный секрет. Настасью раздражало это. Прошла, кажется, уже целая вечность, а они так и не поговорили друг другом, да и как это сделаешь, когда тебя по обеим сторонам окружают неуравновешенные Иные. Мужчины не обсуждали, куда везут девушек и зачем вообще решили взять с собой. Настасья мучилась от этих мыслей, а так же о том, что Элене могут причинять боль. Ей так хотелось обнять и утешить любовницу, попросить прощенье за глупость этого побега… Однако Элена не шла на контакт, находясь в состоянии полного оцепенения. Возможно, ей даже вкололи что-то. Рассуждая об этом, в глазах у Настасьи защипало, и она отвернулась, чтобы не расплакаться.

– Ну, перестань, женщина… – услышала она низкий голос своего насильника.

Настасья повернулась и посмотрела на мужчину. Демьян вальяжно развалился на кресле, и закинув ногу на ногу, внимательно изучал её. Выглядел при этом, мучительно шикарно. Настасья даже сглотнула от мысли, что он только что поимел её. Рассказать подругам, те ни за что бы ни поверили. Она находилась в какой-то параллельной реальности, в неестественном мире, в нетипичной вселенной, в которой всё было противоестественно. Две женщины, в окружении пятерки мужчин… на расстоянии полуметра, когда можно не просто дотянуться до них, но и явственно ощущать давление их силы на свои бёдра. Твердость длинных ног, запах потных тел и сочившееся в немом молчании почти осязаемое… желание. Настасья читала его в небесно голубых глазах, смотревших на неё исподлобья.

– Всё еще ненавидишь меня? – поинтересовался Демьян без тени улыбки.

– Ещё бы… – процедила она сквозь зубы она, раскачиваясь на коленях у незнакомого Иного.

Подводную капсулу кидало из стороны в сторону, видимо из-за надвигающегося шторма. В прозрачные иллюминаторы Настасья не видела ничего, кроме тёмной, почти чёрной по цвету воды. Ощущение невероятной близости с Иными сводило её с ума. Ей было и сладко и страшно одновременно.

– Это пройдет, – кивнул Демьян и обнажил в улыбке свои белоснежные зубы.

«Если бы мужчин выбирали по зубам, – подумала Настасья, – То этого жеребца однозначно продали бы самым первым».

– Я тебя никогда не прощу, – выдавила она искренне, с ненавистью глядя в его глаза.

– Даже если родишь от меня? – задумчиво спросил он.

Настасья дёрнулась, словно её ударили. Эта мысль как-то не приходила ей в голову.

– Я не собираюсь от тебя рожать, – серьёзно ответила она, – Даже если бы ты был последним мужчиной на планете.

Услышав эти слова, Иные переглянусь. Вообще-то Настасья не далеко ушла от истины. Их и так было чудовищно мало, а что ждало мужской род впереди, никто не знал. Страшное язвительное предсказание девушки заставило Иных помрачнеть.

– Через пару недель посмотрим, – нехотя улыбнулся ей Демьян и не обращая внимания на гневные взгляды Настасьи, поудобней облокотился на стену, – Лучше спи. Через пару часов мы будем уже на месте.

Пленница не понимала, как она может спать в такой момент? К тому же, этот тип позади неё, так и норовил потрогать еёзадницу. Где уж тут заснешь. Чувствуя, что ещё одного насилия она не переживет, Настасья повернулась к мужчине, больно обхватившего её ноги и тихо прошептала:

– Пусти. Я к нему пойду.

Парень недовольно скуксился и разжал свои пятерни.

– Как хочешь, – пожал он плечами и вздохнув, развалился на своём месте.

Настасья мигом соскользнула с Иного и очутилась на коленях у Демьяна, который минуту назад прикрыл глаза намереваясь поспать.

– Давно не виделись, – сказал он девушке, едва она коснулась его ног, – Что, соскучилась?

– Да пошёл ты, – шикнула она на него, совершенно не опасаясь последствий.

Настасья понимала, что сейчас её точно никто насиловать не будет, здесь слишком тесно. Но и лапать себя всем подряд она не позволит.

– Не вздумай прикасаться ко мне. Я сижу здесь только потому, что у меня нет выбора.

– Что, правда? – ухмыльнулся Иной, – А я уж было подумал, что ты решила меня осчастливить.

– Я же говорю, я презираю тебя, где уж тут до счастья, – бросила она ему язвительно и отвернулась в другую сторону, – И вообще, я собираюсь поспать.

– Да, пожалуйста, я тебе не мешаю, – усмехнулся он, демонстративно отводя от неё руки.

Капсулу вдруг сильно качнуло, и Настасья сама вцепилась в мужчину мёртвой хваткой, чтобы не упасть на пол. Тот тут же отреагировал:

– Вот видишь, это не я тебя держу, а ты меня держишь.

– Не обольщайся, – тяжело задышала она и поудобней уложив голову у него на плече, закрыла глаза.

Настасья знала, что ненавидит этого Иного всей душой и когда у неё представится возможность, она обязательно отомстит ему, а пока будет вести себя хорошо и примерно. Вопреки её протестам, Демьян крепко обнял худую щуплую фигурку и кажется, действительно заснул. Через пару минут глаза у Настасьи начали слипаться и она тоже выключилась.

2234 г. Район ВДНХ. Элитное кафе «Под куполом», 123-й этаж. Наши дни.

Ещё с утра, высокое рифлёное здание, принадлежащее компании «Эконтер» было оцеплено. Служащих женщин попросили освободить рабочие места задолго до окончаниявечерней доработки и проследовать к выходу. Все этажи, главные входы и чёрные выходы были перекрыты. К вневедомственной охране, ежедневно дежурившей во всех уголках здания, добавились многочисленные вооруженные охранницы в красной правительственной форме. В три часа дня по полудню, воздух разверзся от мощного движения внутренних потоков воздуха, которые отбрасывал президентский летающий Голландец 2200 года выпуска, лучшая летательная машина класса «люкс» в своей категории. В мире таких насчитывалось не больше трёх, две из которых принадлежали Элене Рижской.

Президент Российской Конфедерации, выпрямив ровную спину, сидела в салоне огромного двухпалубного автолёта, погрузив своё тело в мягкий белый кожзам. Она смотрела в блестящий панорамный иллюминатор, в котором разноцветными картинками мелькали затуманенные сюжеты её страны, и думала о будущем. Сейчас, когда прошлое подступило к ней так близко, продолжая обжигать сердце горькими воспоминаниями, Элена вдруг снова почувствовала себя маленькой несмышленой девочкой, совершенно не приспособленной к жизни в огромной цивилизации. Если кто-нибудь когда-нибудь сказал бы ей, что она станет управлять целой страной неуравновешенных самок, Рижская бы просто рассмеялась тому человеку в лицо. Но теперь, когда за спиной были годы плодотворной и одновременно ненавистной ею работы, Элена не видела на своём посту никого кроме себя. Иногда ей казалось, что она уже родилась маткой этого вечно жужжащего пчелиного логова. Победив на выборах, двенадцать лет назад, Элене доверили целую нацию, в надежде, что именно она спасет человечество от неминуемой гибели. В итоге Рижская запустила по стране выпуск гормонов «Женофарм», открыла целую империю под названием «Эконтер», сколотила наИных миллиардное состояние и всё равно… ничем и никому не помогла. Даже себе. Деньги в один чудесный момент перестали приносить ей какое-либо удовольствие, власть уже давно не возбуждала, а единственным смыслом её жизни стало обычное женское счастье, которое она никак не могла обрести. Элена не могла купить его в магазине или обменять на что-то большое и внушительное, она даже не в состоянии была заставить кого-либо сделать себя счастливой. Вся её жизнь была вечной погоней за призрачным образом чего-то важного, того, что в итоге, так и осталось непознанным. Годы летели, морщины становились всё заметней, а душа всё обнаженней. Мужчин как не хватало, так и продолжало не хватать, более того, они развернули против её системы настоящие военные действия. Казалось бы, их осталось совсем мало, но они всё равно наносили непоправимый вред жительницам страны, как когда-то… нанесли непоправимый вред ей самой. Вся сила ответственности за свой народ давила на Элену мёртвым грузом. Как бы она хотела скинуть с себя этот крест и жить так, как все, однако даже это было ей не по силам.

– Госпожа президент, – донёсся женский голос из динамиков автолёта, – Мы подлетаем к административному центру «Эконтера». Будьте добры, нажмите на кнопку безопасности, чтобы зафиксироваться.

Элена устало вздохнула и мягко надавила на сенсор возле подлокотника. Что-то щёлкнуло, и её торс сразу перетянула серая эластичная лента. Автолёт бесшумно завис над стоэтажным зданием и так же незаметно опустился на его крышу. Именно здесь располагалась личная собственность Рижской, модное закрытое кафе «Под куполом», где она предпочитала проводить переговоры или тайные свидания с женщинам. На этот раз, встреча была незапланированной и полностью рушила дневные планы. Под конвоем вооруженной женской охраны, президента сопроводили в дорого обставленное помещение к вип-столу, закрытым от посторонних взоров высоким прозрачным шатром.

– Здравствуй Элена, – услышала она знакомый голос, едва оказалась на месте.

– Оставьте нас, – бросила Рижская надменным тоном и охранницы в форме тут же исчезли.

Элена повернула голову и бесстрастно взглянула на взрослую женщину с чёрным каре, облаченную в блестящий мешковатый плащ, последний тренд сезона.

– Отлично выглядишь, Феона, – бросила Рижская и осторожно, не меняя своей величественной осанки, погрузилась в мягкий высокий стул на длинной стальной ножке, – Как будто и не было этих двадцати лет.

– Благодарю, – кашлянула собеседница и присев напротив, нервно сцепила бледные руки в крепкий замок.

Президент отметила, что её давняя знакомая кажется уставшей и вымотанной. Постаревшей. На шее Феоны отчётливо просматривались нежно голубые вены, а может быть и синяки. Элена точно не знала, что это, но скорее всего Феона увлекалась уколами красоты. Именно они давали такой синюшный неестественный эффект.

– Зачем ты вызвала меня в рабочее время? – холодно спросила президент и осуждающе взглянула на женщину. Та вся сжалась под её пристальным взглядом.

– Дело очень важное… – пробормотала она испуганно.

Последовала долгая пауза. Густая тишина, словно туманом, окутала редких посетителей кафе. Где-то вдалеке женщины неторопливо читали журналы, и пили экологически чистые коктейли.

– Видишь ли, Элена… – неуверенно продолжила собеседница, – Из лаборатории «Эконтера» мы получили результаты генной экспертизы этогоИного… из лесов Северо-Восточного ущелья.

Феона замялась, и с нетерпением посмотрела на руководителя Государства. Ей хотелось увидеть хоть какую-то реакцию на её бесстрастном унылом лице. К сожалению, такой не последовало. Рижская сжала губы в тонкую линию и хладнокровно молчала.

Вздохнув, Феона снова заговорила:

– Ты же знаешь, каков род моей деятельности… – она демонстративно махнула рукой, – Иногда я обязана получать эту информацию… Часто она помогает мне найти их. Выйти на след…

– Ты можешь перейти к сути и не тратить моё время? – раздраженно перебила Элена, – Что с этим Иным? Что тебя так взволновало, раз ты отважилась связаться с президентом Конфедерации и потребовать от меня аудиенции? Он что, посланник с Юпитера? К чему эти предисловия, Феона? Мы знаем друг друга больше тридцати лет. Мы прошли вместе такие вещи, что ты могла бы говорить со мной без предисловий. И если этот Иной не представляет угрозы для моей страны, значит, мне плевать, кто он такой и что задумал.

Элена раздраженно отпила глоток свежего, только что сваренного кофе. Вкус был великолепный, как и всё, что готовила шеф повар её ресторана. Это немного смягчило женщину.

– Прости, еще раз прости, что оторвала тебя от дел, – донеслось в ответ, – Я почти десять лет не беспокоила тебя по пустякам. Ты же знаешь… как я отношусь к пустякам…

Феона пожала плечами и приложила руку ко лбу, вытирая невидимую полосу выступившего пота.

– Но это… Элена… Он… Его гены… Господи, – она снова запнулась, – Они полностью совпадают с тем анализом, который был взят нами от рождения… Там, на той базе.

– Стой! – резко перебила ее Рижская, поднимая правую руку, – Я не хочу ничего слышать. Не хочу.

– Элена, – вкрадчивым голосом произнесла Феона, – Припомни наш разговор, когда ты была помощником руководителя юстиции, много лет назад. Вспомни, что ты сказала мне тогда…

– Что… что я сказала? – бледными губами прошелестела Элена, машинально оттягивая ворот своего белоснежного дорого костюма тройки, – Я не хочу вспоминать то, что было столько лет назад…

– Элена, – с томлением продолжила собеседница, – Я прошу тебя. Я умоляю тебя перестать быть столь категоричной. Какая теперь разница, сколько лет назад это было? Сколько лет назад произошло то, что произошло. Разве тебе всё равно? Разве тебе безразлично, кто он?

– О Господи, нет…

Рижская облокотилась на спинку удобного стула и откинула голову назад. Слова Феоны кружились в её голове в сумасшедшем танце, но ни одна мысль не могла похвастаться здравомыслием. Как такое вообще могло случиться? О чём они вообще говорят? Нет, конечно, когда у них с Настасьей отобради детей, ей приходила в голову эта нелепость… что кто-то из них… Да. Кто-то из них вполне может…

Нет, нет. НЕТ! Этого не может быть!

НЕТ!

– Элена, ты понимаешь, что этот Иной вполне может оказаться…

– Молчи! Я не хочу это слышать! – закричала президент.