Иной пол

Она устало протерла виски и направилась в ванную комнату. Там Ангелина быстро разделась и легла в импровизированную бежевую ракушку, которая быстро наполнилась зеленой жидкостью. Уже давно воду во всем мире дезинфицировали с помощью безвредных химических элементов, окрашивающих H2O в легкий изумрудный цвет. Ангелина устало вытянула в ванной свои бесконечно длинные ноги и откинув голову на мягкую водную подушку, закрыла глаза. В ее мыслях сразу промелькнуло наглое ухмыляющееся лицо Алекса. Он широко улыбался ей и даже подмигивал, но все это было неважно, потому что и без его наигранного сарказма Ангелина считывала в нем… что-то очень важное. Нечто, что привлекало ее, тянуло, тащило неведомой космической силой. После нескольких месяцев свободы от женских гормональных таблеток, девушке удалось ощутить на себе весь непостижимый и притягательный эффект от общения с Иным полом.

Продолжая думать об этом загадочном человеке, она невольно коснулась рукой своей ноющей груди и погладила ее. Александр в ее мыслях, стоял босиком, в легкой набедренной повязке, со стекающими капелькам воды по голым ногам. Теплая волна нежности и страсти охватила каждую клетку Ангелины. Она невольно простонала и продолжила исследовать рукой свое тело. В этот же момент, вода в ванне искусственно колыхнулась, и Ангелину обдало легкой пенной волной. Она открыла глаза и увидела совершенно голую Лизу, осторожно опускающуюся в широкую изумрудную ракушку и располагаясь рядом. В отблесках неоновой лампы ее кожа светилась небесным светом, будто у редкого голубого дельфина. У девушки были накрашены губы. Она смотрела с томлением, в глазах читалась страсть, любовь и трепет.

Ангелина машинально согнула ноги в коленях, чтобы Лиза не коснулась ее своей кожей. Ароматный запах ее тела жег ноздри. Нос упорно противился вдыхать все это. От Лизы не укрылось то, что Ангелина все еще злится. Они и раньше принимали вместе ванну, и обеим это нравилось, насколько Лиза могла помнить. В последнее время интимная жизнь у них ладилась ровно так же, как романтическая и бытовая. Больше полугода они не занимались любовью, и даже не целовались. С тех пор, как Ангелина взяла под контроль свои гормоны, а точнее «слезла» с таблеток «Женофарм» – ее розовые стекла постепенно начали трескаться. Лиза почувствовала это. Это ее беспокоило так сильно, насколько могло что-то вообще беспокоить человека, привыкшего постоянно контролировать свои эмоции и чувства.

– Ты все еще злишься? – спросила она тихо, осторожно протягивая ногу и касаясь Ангелининой лопатки.

– Нет, – ответила та, едва заметно дернувшись, – Я купила тебе подарок.

– Правда?

Лизины глаза засияли, будто два топаза в солнечном отблеске. Ангелине стало стыдно.

– Да, – ответила она глухо.

Дыхание женщин нарушал звук льющейся из крана воды.

– Что-то стоящее? – уточнила Лиза с улыбкой.

Ее правая нога осторожно касалась Ангелину, обжигая ее, будто раскаленным металлом. Ангелина боялась дернуться, чтобы не раскрыть свое физическое отчуждение.

– Думаю, тебе понравится, – кивнула она, будучи совсем не уверенной в этом. Лизе редко нравились ее подарки.

– Это очень мило с твоей стороны, – ответила Лиза тихо, – Как прошел твой день?

Ангелина впервые за это время подняла глаза и взглянула на девушку. Ее худое безгрудое тельце плавно покачивалось в воде, Лиза сложила руки за головой и смотрела на Ангелину с широко распахнутыми доверчивыми глазами, как ягненок. Девушка отметила неестественную белизну ее кожи, словно она намеренно натерлась чем-то белым. Ей вдруг стало ее жалко. Лиза не была совершенна, но это все-таки была она ее Лиза, которую она знала много лет. Девушка была рядом вопреки любым обстоятельствам и невзгодам. Неужели Ангелина так жестока, чтобы в одночасье, из-за какого-то преступника, выкинуть эту часть своей жизни в мусорное ведро? Как Лиза переживет это? Как справится?

«Нормально справится» – ответил лживый внутренний голос.

В современном мире, женщины быстро переставали страдать. Для этого существовал целый перечень медицинских препаратов. При желании можно было даже воспользоваться услугой лазерного удаления памяти. За один сеанс терапии стирали все элементы неприятных для человека воспоминаний. В том числе о людях, причинявших боль. Ангелина невольно прикинула, сколько это может стоить и не подарить ли Лизе абонемент в такую клинику. Там ей без труда прочистят мозги, а может, установят какие-то дополнительные опции? К примеру, загрузят огромный кулинарный файл или пробудят интерес к чему-то, кроме домашних растений и мыслей о материнстве.

– О чем ты думаешь? – задала Лиза вопрос.

Ангелина неохотно оторвалась от своих циничных размышлений.

– Думаю о том, что ты сегодня превосходно выглядишь, – снова соврала она.

Невооруженным глазом было видно, что Лиза выглядела паршиво. Она была похожа на человека, у которого страдает и болеет душа. И хотя у Ангелины было лекарство от этой боли, она не торопилась им воспользоваться. Лизавета почувствовала эту ложь, но промолчала. Она всего считала, что лучше так, чем сказанные вслух слова, которые никто из них не хотел слышать.

– Спасибо, – холодно поблагодарила Лиза и едва улыбнулась краешком своих аккуратных розовых губ.

Затем она приподнялась и наклонившись вперед, нежно поцеловала любимую. Ангелина ничего не почувствовала. Разве что, к ней прислонился кусок бетона или деревянная панель. Холод и пустота наполнили ванную комнату словно тротилом. Казалось, еще слово, движение, жест и все вокруг взорвется. Лиза в последний раз внимательно посмотрела своей бывшей женщине в глаза. На лице Ангелины читалась нерешительность и отчужденность. Не говоря ни слова, подруга поднялась на ноги, оставляя в ракушке круглые разводы зеленой воды. Теплая волна облегчения тут же накрыла Ангелину.

«Ну, наконец-то!!! Она поняла! – кричал злобный внутренний голос, – Да что ты так за нее переживаешь? Выпьет банку Женофарма и придет в себя!»

Лиза не проронив ни слова, завернулась в мохнатое синее полотенце и так же неслышно, как и вошла, быстро покинула ванную, оставив Ангелину наедине с долгожданным спокойствием и уютом. Глаза молодой женщины автоматически закрылись, и сознание перенесло ее куда-то далеко.

Ангелина облокотилась на мягкую воздушную подушку и ее рука сама собой направилась к полной, налившейся нежностью груди. Последующие несколько часов Ангелина занималась тем, что мастурбировала. Уже позже, когда она, изнеженная и истощенная вернулась в их с Лизой кровать, часы показывали половину первого. Ее подруга умиротворенно заняла правую часть твердого матраца, отвернувшись к стенке. Ангелина стыдливо скинула свой теплый махровый халат, и быстро надев длинную футболку до колен, запрыгнула под одеяло. Ее глаза моментально закрылись, а сама она погрузилась в глубокий и спокойный сон. Ангелина не видела, как Лиза вытерла последнюю слезу и ее маленькие кулачки с силой сжали белую простыню. Ангелина не знала, что Лиза уже несколько недель не принимает «Женофарм».

13.45. Среда. Компания «Эконтер». Здание небоскреба «Небесная жизнь».

Пятеро коренастых мужчин в бежевых спортивных костюмах сидели за большим столом возле огромного панорамного экрана. Двое из них были рыжими, каждый обладал ясными голубыми глазами и правильными чертами лица. Третий представитель этого рода был полной противоположностью своим собратьям. У него была удлиненная черная стрижка, смуглая кожа и азиатский тип лица. Отличительная особенность Иного – слишком длинные пальцы на руках, генетический сбой при многоразовом клонировании.

Следующий респондент обладал признаками альбиноса, с едва заметными ресницами и бровями. Его глаза были темно-карими, почти черными и резко контрастировали с выбеленной короткой стрижкой. Это был одни из лучших породистых самцов Конфедерации. Его семя могли позволить купить только самые обеспеченные женщины страны.

Все мужчины находящиеся в комнате – были спокойны и удовлетворены. Только что был ужин. Их кормили жаренными на огне перепелками с печеными овощами, давали легкое красное вино, а на десерт был пирог из груш. После этого Иным предстоял обычный сеанс групповой терапии с их штатным психологом, Ангелиной Алиновной. Респонденты были довольны этой женщиной, хотя и считали ее слегка заносчивой и не сильно сексуальной. От них, конечно, не укрылся факт ее внушительного бюста, но почти все Иные считали его скорее физической аномалией, чем каким-то особым достоинством.

Пятый мужчина, в принудительном порядке выбритый и облаченный в светлые просторные одежды из экологически безопасных материалов, вальяжно разлегся на белом поролоновом диване и с равнодушным лицом вождя племени, изучал взглядом расположение камер видео-регистра установленных в помещении. Он насчитал пять записывающих устройств и несколько лазерных трансформаторов, способных оборонить внезапное нападение. От его пытливого взгляда не утаилась система пожарной безопасности и автономный противометиоритный купол. Стены, скорее всего противоядерные, огромные панорамные окна – пуленепробиваемы, а сама эта комната не кабинет психолога, а скорее тюремная клетка, с невозможностью выбраться из нее самостоятельно. Мужчина недовольно поморщился и протер глаза. Он плохо спал. Эта чертова баба постоянно ему мерещилась. Едва он закрывал глаза, то видел ее худое лицо правильной треугольной формы, широкие брови и вздернутый волевой подбородок. Столько в ней было энергии и бунтарства, о которых она сама не знала, что у него чесались руки, приручить ее, наказать, заставить подчиниться, при необходимости даже сделать ей больно. Ему хотелось, чтобы она кричала и извивалась в его руках, как те дикие пантеры, которых он ловил в лесах Южной Алании. Он был осведомлен, что женщина не принимает психотропные гормональные таблетки, а значит, способна мыслить трезво и самостоятельно. Возможно, она даже лишена какого-либо воздействия извне – диктатуры и чувства подневольного рабства, а возможно, у нее даже есть не дюжий ум и смелость. Он очень на это надеялся.

Александр чувствовал, что в этой самке есть что-то первобытное и очень близкое ему. Он не любил женщин, не любил весь их род, ненавидел ту систему жизни, в которую они его запихнули. Мужчине не нравилось скрываться в густых лесах, не нравилось жить в племени с главенствующими там мужчинами и не нравилось, что к ним относятся, как к товару, оценивают, как породистых лошадей, способных лишь производить потомство и участвовать в букмекерских соревнованиях. Алекса жгло от мысли, что он не может спокойно передвигаться по миру, посещать другие планеты и заниматься тем, чем бы он хотел заниматься в своей жизни: наукой, техникой и авто-летостроением. Он родился и вырос в этом мире и знал, что тот не изменится, но что-то внутри него всегда протестовало против этой розовой и ванильной реальности. Будучи прилежным учеником своей общины, он с детства впитывал море обучающей информации, усиленно изучал историю предыдущих поколений, неплохо знал географию и животноводство. Век современных технологий касался его довольно посредственно, несмотря на то, что он вполне справедливо соседствовал с ним. Вся его жизнь прошла в бегах. Он родился в Северной Германии, по крайней мере – всегда думал так. Его украли у биологической матери сразу после появления на свет, а затем отвезли в женскую колонию под усиленным нарядом охраны. Все для того, чтобы посадить в камеру и исследовать его клетки. Мужская колониальная оппозиция напала на кортеж охраны и уничтожив с десяток короткостриженых женщин, отобрала младенца у био-робота, который механически держал инкубатор в своих железных нечеловеческих руках. С тех пор его семьей стало племя отщепенцев, стыдливо скрывающихся в заполонивших всю планету экологически чистых лесах. Они называли себя «Мужское вето». Женщины, сами того не подозревая, дали мужчинам возможность бесконтрольно скрываться от их созданного против правил природы мира. Всю жизнь Александра учили основам жизни в лесу, будто он был какое-то животное, а не цивилизованная единица современности. Это бесило Иного, злило так, что у него темнело в глазах. И теперь, после того, как его глупо поймали, прервав сложнейшую миссию общины и нарушив его личные планы, он вынужден прохлаждаться в этом уютном теплом дворце, в то время, как его отцы и братья прячутся в лесах или умирают от болезней, потому что не могут достать нормальных медикаментов без женского на то дозволения. Но еще больше его бесило соседство с этими женоподобными самцами, возомнившими себя звездами или богами, не меньше, искусственно выращенными, как сорняки в этой сладкой сахарной бабской среде обитания. Они ничерта не умели, ничего не могли. Их головы были забиты только женщинами и тем, сколь много еще можно от них получить. За этих доморощенных мужчин боролись, от них фанатели, ими болели, поклонялись им, будто Зевсу или Персею в средневековых мифах. Они не знали своих матерей, они не помнили своих отцов, в их черепной коробке пульсировала единственная извилина, отвечающая за масштабное оплодотворение этого громко галдящего пчелиного улья. Если бы кто-то из них знал, чего ему стоило пробраться в Конфедерацию, в эту часть планеты, как много он проплыл, как замерзал в Тайге и лесах дальнего Северо-Востока. Как часто его жизнь была на грани гибели, на волоске от смерти, в век, когда люди просто так не умирали. Болезней практически не было, катастрофы были сведены до минимума, но при постоянной войне за любую мужскую особь, мужчины все так же продолжали гибнуть и исчезать.

Негромкий пульсирующий звук отвлек Алекса от безрадостных мыслей. Большая круглая дверь, неслышно отъехала в сторону, пропуская в помещение невысокую хрупкую женщину облаченную в черный свободный костюм и мягкие чешки из кожзаменителя. Волосы женщины были сильно зачесаны назад, от чего ее и без того рысьи глаза напомнили Александру хищный прищур перед схваткой с врагом. Он невольно усмехнулся. Чувствовалось, что психолог отлично подготовилась к сегодняшней терапии. Она демонстративно отвергла его предложение о совместном ужине, хотя в своих мыслях он уже представлял, как за минуту сломит ее мнимое фальшивое сопротивление и стянет с нее балахонистые бесформенные одежды, скрывающие красивую полную грудь и бархатную белую кожу. Он знал, что когда это случится, он будет очень груб с ней. Не будет сдерживаться и покажет ей всю силу своего нутра, он покажет этой сучке всю ту боль, которая переполняла его добрую половину жизни. За каждую царапину, за каждый приступ голода или симптом тех болезней, которыми он переболел, ответит именно она. В конце концов, кто-то же должен понести справедливое наказание за все, что сейчас происходит на планете или даже солнечной системе? Александр четко был уверен, что главной виновницей генетических катаклизмов во вселенной – была именно Ангелина. И даже если это было не правдой – она все равно была виновата. Он постоянно заставлял себя думать так, ежесекундно придумывая для этой самки разные образы публичного и унизительного наказания.

– Добрый день, респонденты, – сухо поздоровалась Ангелина и кивнула.

Александр увидел, как она нервно облизала свои полные потрескавшиеся губы. Он успел разглядеть кончик его розового язычка и почувствовал физическое возбуждение. Это его нисколько не смутило. Он знал, что у него давно не было соития и сегодня вечером он планировал нанести визит кому-нибудь из тех, кто так часто строил ему глазки по дороге в кабинет для бесед. Они конечно и в подметки не годятся Ангелине, но эти неудобства временны. Александр прекрасно знал, что вопрос их близости лежит на поверхности и стоит ему немного поднажать – самка сама запрыгнет к нему в койку.

– Доброго дня вам и прекрасного настроения, Ангелина Алиновна, – улыбаясь широкой непосредственной улыбкой, пробасил светловолосый альбинос.

Девушка подняла на него глаза и невольно смутилась. Ангелоподоный лик, совершенное красивое лицо, светло-голубые глаза, правильная форма черепа и гладкая, почти прозрачная кожа. Такими фарфоровыми и сказочными, как герои комиксов, были почти все участники ее терапии. А также, высокими, статными, с апполоновскими скульптурными формами, от которых нельзя было отвести взгляд. Небесная ферма за много лет своей деятельности преуспела в том, чтобы в ней содержались лучшие генетические виды Иных. Респондентов кормили правильным кормом, они пили только высокоочищенную воду, дышали самым свежим воздухом, активно занимались полезными видами спорта, такими как теннис, конькобежный спорт, волейбол или воздушное поло. Здоровье их ежеминутно контролировалось огромным штатом врачей. Мужчины небесной зоны никогда не болели, имея в своем запасе сто двадцать лет максимальной продолжительности жизни.

Ангелина торопливо опустила глаза, стараясь не смотреть в сторону волнующего ее субъекта, сидевшего поодаль от всех. Он будто бы намеренно разграничивал пространство, отделяя себя от остальных. Всех тех, кто с готовностью принял на себя законы приторного женского государства. Вальяжно разлегшись на большом белом диване, презирая все нормы этикета и нравственности, Алекс равнодушно рассматривал старый еженедельник со спортивными новостями, и казалось, даже не замечает присутствия Ангелины в комнате.

– Здравствуйте милая наша, дорогая Ангелина Алиновна. Мы так ждали вашего визита, – кротко кивнул рыжеволосый респондент.

Это был Алан с номером 45ТК, высшая раса, рассвет современной науки, главная гордость небесной зоны и всего «Эконтера». Его отобрали у матери, когда ему не было и трех дней от роду. Он до сих пор не знал ее имени, впрочем, никогда и не интересовался. Психологи компании, а так же роботы обладающими навыками заботы о человеческом потомстве – заменили ему то, что в обыкновенной жизни называется семьей. Алан рос послушным и красивым ребенком. Правда, в пятнадцать лет, катаясь на лошадях где-то на юге Испании, под присмотром надсмотрщиков, он умудрился сломать руку и четыре ребра, упав с буйной кобылы. Животное после случившегося сразу подвергли лазерной казни. Алана на быстро доставили в воздушный госпиталь и там безболезненно заштопали. От произведенных операций у парня не осталось и шрама, однако при падении, он все-таки сильно ударился головой и теперь, в случае плохих погодных условий, его мучили страшные мигрени. Иной впадал в депрессию и много плакал. Это вообще был страдальческий и неуравновешенный тип мужчины. Ангелина всегда жалела Алана, проявляя искреннюю сестринскую заботу, стараясь не расстраивать его своей терапией, направленной в основном на коллективную адаптацию.

Вторым респондентом оказался Виктор 34К9. Рослый брюнет, внушительной мужской наружности, с сильно выпирающей вперед челюстью и немного оттопыренными ушами. У Виктора была сильное, могучее тело и очень зычный, пугающий даже Ангелину, голос. Однако характером Виктор выдался спокойным и дружелюбным. Его главное проблемой, как и всегда, оставались женщины. Неприятности с этим Иным начались еще несколько лет назад, после того, как он имел неосторожность заняться любовью с одной и той же дамой несколько раз подряд, без каких-либо графиков и необходимого на то разрешения. Как следствие, даму уволили из Эконтера, а влюбленного Виктора еще долго преследовало чувство вины, тоски и ощущение неволи. Он томился, худел и не желала вступать в сексуальный контакт с другими представительницами Конфедерации, даже теми, кому посчастливилось выиграть в государственную лотерею.

Остальные респонденты ничем особенным не отличались: уравновешены, покладисты, с хорошими психическими и физическими показателями. Групповая терапия нужна была лишь для того, чтобы Иные не замалчивали внутренние проблемы, а так же делились взаимными претензиями с теми, с кем делят бойцовский ринг или столовую. Интересно, способен ли Александр поделиться с ней своими внутренними проблемами? И есть ли они вообще? Кроме того, что он невыносимый зануда, конечно. Вскользь размышляя об этом, Ангелина ослепительно улыбнулась.

– Господа, сегодня замечательный день для тестирования. Оно, как всегда, поможет нам определить связь между вашими системными недугами и внутренними эмоциональными конфликтами. Ни у кого нет возражений? – она оглядела недовольные лица собравшихся.

Точнее, недовольных лиц было всего пять. Шестое лицо по эмоциональной окраске напомнило Ангелине термос, хотя и тот наверное отличался большей харизмой, чем сидевший поодаль ото всех Алекс.

– Ангелина Алиновна, опять тесты… Ну сколько можно… – капризно протянул Алан и откинул голову на мягкое кресло, – Мы каждую неделю занимаемся этой ерундой, а голова у меня болеть не перестала.

– Смысл нашего подхода в том, чтобы не просто дать тебе капсулу здоровья, а направить твой организм на самоизлечение. Возможно, твои головные боли происходят вовсе не потому, что во время падения с лошади у тебя произошла какая-либо травма. Скорее всего…

– Я знаю, – перебили ее откуда-то сбоку. Пять пар глаз моментально повернулись в сторону подавшего голос Алекса, – Скорее всего, он просто не может простить эту лошадь и поэтому так тщательно страдает.

Пауза.

– Я читал этот курс, – добавил Алекс простодушно, – Обиды и все такое.

– Благодарю вас, Александр, – едва заметно кивнула Ангелина, – Но впредь разрешите мне вести мою психотерапию самой, – сдержанно заметила девушка, мысленно проклиная этого не в меру образованного идиота.

– Да, – тут же поддакнул Алан, – Пусть она ведет свою психотерапию сама.

– Да ради всего Святого, блаженный, лишь бы ты не нервничал, – равнодушно брякнул Алекс и уткнулся носом в свой журнал.

– Кто это вообще такой? – хмуро поинтересовался альбинос, ткнув в сторону Алекса наманикюренным пальцем, – Зачем его вообще сюда привезли?

– У тебя что, какие-то проблемы? – тут же отреагировал Александр и даже приподнялся со своего места.

– Стоять! – рявкнула Ангелина так, что респонденты вздрогнули.

Она с нескрываемым неудовольствием оглядела присутствующих, медленно поправила одинокий локон выбившийся из собранных в пучок коротких волос и уже спокойным голосом произнесла:

– На моих занятиях никаких скандалов не будет. Иначе, я назначу всем курс ректальной терапии. Несколько раз в день. Моя приятельница как раз заведует этим отделом. И я настоятельно попрошу отнестись к своей работе очень внимательно и… глубоко.

– Какой терапии? – послышался уточняющий голос Алекса.

– Вы слышали, – отрезала она.

– Только попробуйте прикоснуться ко мне, – буркнул он, – Вы пожалеете, что на свет родились.

– Лично я или все человечество? – съязвила Ангелина.

Алекс долго пилил ее устрашающим взглядом, но ничего не сказал.

– Так-то, – кивнула она довольно, – А теперь не тратьте мое время. Вам нужно разбиться на группы. По два человека. Я раздам вам тесты, и вы будете работать в паре.

– Я не буду работать в паре с этими инкубаторскими сосунками, – мрачно сообщил Алекс, – Если вы хотите, чтобы я сдал ваш треклятый тест, вам придется поработать в паре лично со мной. По крайней мере тот факт, что вы женщина, не вызывает во мне острых приступов тошноты. Вы же должны заботиться о здоровье своих подопечных? Вот и заботьтесь, – пауза, – Доктор, – добавил он, немного подумав.

Ангелина сузила свои глаза и постаралась внутренне успокоиться. Сказать ему «да», значит признать свое поражение. Сказать «нет», значит потерять возможность выудить хоть что-то о его жизни и снова положить на стол начальству пустой отчет. Еще несколько таких случаев и Ангелину переведут в женскую тюрьму «Зоны-М», где она бесславно похоронит свою только начавшуюся карьеру. Ну уж нет… Это просто эмоции. Просто гормоны. Обычная злость. Классическое бешенство. С кем не бывает? Надо просто собраться и вдохнуть полной грудью. Как же она мечтает поскорее оказаться дома и снять с себя этот смертельно тугой жгут. Как же ей тяжело дышать в этом хорошо проветриваемом помещении. И все из-за одного человека, который с момента своего появления отравляет ей жизнь.

Пауза.

– Хорошо, – медленно произнесла Ангелина, делая вид, что для нее это не тяжелое противоборствующее решение, а обычное течение работы.

Как бы, да, я доктор, а вы больной человек. С больными людьми, как правило, во всем соглашаются, потому что взять с них особенно нечего, ведь люди-то не здоровые. Их надо лечить. А она очень хороший врач и она обязательно вылечит этого неуравновешенного Иного. А если не вылечит, то просто усыпит. Лично.

– Хорошо, мы сделаем иначе, – кивнула она, – Думаю, собравшиеся и сами не хотят с вами работать.

– Работать? – усмехнулся Алекс, – Вы так это называете?

– Слушай, приятель, чего ты такой недовольный? – вновь оживился Алан.

У него тяжело получалось быть суровым или злым, потому что в поднебесье редко случались конфликты. Мужчин, обычно подсаживали на легкие седативные успокаивающие, чтобы притормозить их агрессивную эмоциональную активность.