Стёкл

Глава 1

Я знала одного учёного, который часто захаживал в городскую библиотеку и часами напролёт читал научную литературу. Он интересовался всем и настолько погружался в тонкости микробиологии и медицины, что достучаться до его умной головы можно было только спустя страниц двадцать непрерывного шума над его ухом.

Да, он был занудой и всезнайкой для большей части знакомых, но, надо признаться, меня интересовал он не только в приделах личной выгоды. Было что-то такое, что приковывало моё внимание к нему не сколько как к профессионалу, сколько как человеку, всегда готовому прийти на помощь. Скорее всего, я была его единственным другом, ибо люди не детективы, чтобы разгадывать черты человеческого характера шаг за шагом, не спеша подбирая верные ключики от множества дверей, что находятся на пути к пониманию сущности тихих и молчаливых, таких, как мой Сем.

Чтобы заслужить доверие «Семов» нужно либо родиться Семом, либо быть тем, кто до смерти боится молчать, а, если этот болтун ещё и любит задавать вопросы научной тематики, то сердце «книжного червя» он завладеет спустя месяца два непрерывного диалога. Немало, да… Но это единственный знакомый мне метод.

По своей сути я не очень разговорчивая, но профессиональный путь длинной в пять лет научил мой язык развязываться, когда нужно, и сворачиваться, когда страсти накаляются на столько, что правота начинает измеряться не фактами, а громкостью голоса. Для репортёра крайне важно не только добыть информацию, но и представить её аудитории в нужном свете, в ослепительной обёртке, обрезая все факты, делающую всякую историю не пригодной к употреблению.

Мой друг был ассистентом у самого знаменитого учёного в городе. Вместе они создали немало изобретений, честно работающих теперь на благо общества. Например, в прошлом году жителям Стёкла были презентованы мусорные контейнеры, оборудованные индикаторами, безошибочно определяющими по весу и материалу минимальное количество времени, требующееся на разложение, переработку и изготовление необходимых хозяину мусора вещей, бытовых приборов и даже одежды. Так, то, что раньше называлось отходами превращалось не в артхаусные скульптуры (пример неразумного потребления вторсырья), а в весьма полезное для конкретно этого человека оборудование.

Кроме того, во все приборы фирмы «Элли» была встроена программа, контролирующая потребление электрической энергии, прибор выключался, когда ползунок достигал максимума на шкале и снова включается по необходимости, когда ползунок возвращается в начальное положение.

Это техника, придуманная гением, ни за что не сравнится с гаджетами людей прошлого. Неотредактированные файлы не попадают в рай незавершенных работ, а ждут своего часа в том же виде, в каком оставил их хозяин после экстренного выключения компьютера. А если какая-то часть покинула наш мир, ничего страшного бы не произошло, защита окружающей среды важнее всяких дипломных проектов в вуз, срочных отчётов и тем более сохранений в видеоиграх. Это знают все. За разумным потреблением наше будущее!

С одним из главных борцов, выступающих под лозунгом «Власть Природе!» я и спешила в это утро. Я гналась за сенсацией и чувствовала, что сегодня в мои руки попадёт что-то действительно стоящее.

Я зашла в библиотеку и с почти закрытыми глазами начала продвигаться вперёд к третьему стеллажу от четвёртого столика, стоящего с левой стороны. Вот так, ему не нужно включать геолокацию у себя на телефоне, чтобы быть найденным таким опытным сыщиком, как я.

Ещё пара шагов, и якобы случайно с полки, находящейся прямо над его правым плечом, падает ничем не примечательная книга.

– Бу! – Произношу я после того, как мягкий переплёт коснулся бездушного пола. Результат неутешительный, Сем лишь на секунду оторвал глаза, мельком глянул на красную обложку «Эволюция как следствие деградации» и произнёс:

– Надеюсь, ты поднимешь то, что уронила, и поставишь на место.

Я со вздохом наклонилась, подобрала книгу и положила, не глядя, на ближайшее свободное место. Облокотившись на полки за своей спиной, я заняла расслабленную, совершенно неподозрительную позу так, чтобы моё лицо как можно ближе оказалось к его плечу.

– Это не я, это призраки… Ууу… – Я пробежалась пальцами по раздувающейся как будто на ветру футболке, надеясь, наверное, вызвать хотя бы маленькую волну страха под белой тканью, но вызвала лишь очередную порцию безразличия.

– Привет, Сеееем… – Я продолжала тянуть единственную гласную в имени до того момента, пока большие карие глаза с небольшим раздражением не оторвались от последнего слова в абзаце прямо посередине страницы.

Предмет моей погони уставился на меня как на врага народа, который вернулся на родную землю, где его уже давно никто не ждал. Собственно, мой друг-учёный сейчас меня тоже не особо жаловал. Он выжидающе смотрел, сверля немного скучающим взглядом невидимого человека, находящегося примерно в двух шагах от нас.

– Ладно, наверное, ты очень занят, спасение человечества, все дела, поэтому обрадую…

– Ты уже уходишь? – В его голосе слышались нотки какой-то странной радости. Похоже, манерам он так и не научился. Лучше бы нашёл стеллаж с книгами «Как вести себя в обществе».

– Я просто побуду тут недолго, вернее, новость звучит ещё приятнее: время, которое будет затрачено на наш разговор, полностью в твоих руках. Я уйду, когда получу достаточно информации для репортажа. – Мои голубые глаза наивно захлопали ресницами для усиления эффекта, но Сем то знал, что, чем быстрее смыкаются и размыкаются мои веки, тем дольше я готова ждать и тем больше он будет страдать от вопросов, которые всё равно будут появляться, даже если излагаться детским языком.

Сем захлопнул книгу, не обратив внимания на номер страницы, на которой находилось то самое последнее слово в среднем абзаце.

– Тогда, прощу к столу.

– Быстро же ты хочешь отделаться от меня. – Сказала я в уже отдаляющуюся спину.

– Ты же помнишь наш уговор?

– Включать в репортаж только то, что проверено, – я разогнула указательный палец из крепко сжатого кулака, – пересказывать слово в слово, не растрачивая драгоценные минуты владельцев телевизоров «Элли» на всякий мусор в виде красивых оборотов, – следом от общей массы отделился мизинец, – и как можно меньше вдаваться в подробности, стараясь избегать конкретных деталей, – после этих слов к компании присоединился последний палец – безымянный. Все трое прижались друг к другу, образуя наш условный знак – я клянусь тебе сделать всё так, как должно.

Я игриво помахала «честным репортёрским» и мило улыбнулась, добиваясь расположения.

– Ну хорошо… – Сем подался вперёд, и теперь я с лёгкостью могла сказать, какую жвачку он носит с собой, чтобы освежить дыхание после обеда.

Во всех его движениях, мимике лица и перемещению взгляда маячило мелкое беспокойство, связанное скорее с нетерпением и тем волнением, которое возникает, когда мы стоим у парадной двери со сверкающей вывеской «Исполнение мечты» и не решаемся даже прикоснуться к позолоченной ручке. Не могу уверять, что именно чувство вот-вот сбывшейся мечты испытывал молодой учёный, но я бы описала это именно так.

Его дрожь будто бы передалась на какое-то время и мне, моё тело под белым платьем начало немного потряхивать. Вот я-то уж точно стояла сейчас возле той двери.

– Дело, действительно, серьёзное и, несомненно, требующее народной огласки. – Сем нервно поскрипел сидушкой стула. – Мы должны начать сегодня вечером, если всё пройдёт удачно, это будет настоящий прорыв, настоящий скачок в эволюции… – Он сглотнул и недоверчиво покосился по сторонам. – Конечно, мы уже проверили свои догадки на животных, и они оказались правы. Нам с мистером Холландом осталось только проделать то же самое с добровольцами одного из клубов защиты окружающей среды. Вкраце изложив им теорию и показав данные предварительных экспериментов, мы предложили им поучаствовать в этой затее. Уже через несколько часов в лабораторию поступили данные десяти кандидатов, среди которых по физическим характеристикам и медицинским показаниям мы отобрали двоих добровольцев для участия в самом грандиозном событии в научной сфере за последние несколько лет. То, что грядёт, Лола, взбудоражит население земного шара на столько, что абсолютно каждая семья будет обсуждать за ужином новость о нашем эксперименте часами, напрочь игнорируя типичные для настоящего общества. Сначала – страх, неуверенность, но после парочки удачных экспериментов люди будут смотреть на нас не как на дикарей, а как на великих героев… – Молодой учёный ненадолго оборвал свой монолог, видимо для того, чтобы ещё раз во всех красках визуализировать только что так красочно описанное.

Откровение было не шуточное, слушая его речь, я начала думать, что он пересказывает разговор, подслушанный на репетиции сценария к фантастическому фильму. Такая манера речи была не свойственна Сему, мне начало казаться, что он вовсе и не желает отделаться от меня быстро, что совсем не плохо.

– Так а в чём же заключается суть эксперимента? – Вопрос возник сам собой, ведь главную деталь Сем так и не поведал.

– Всё проводится исключительно на благо общества, – начал очередной необычайно долгий для молчуна монолог Сем.

– Мы нашли способ снизить почти в 1000 раз потребление природных ресурсов, решить проблему перенаселения, при этом не лишая человечество привычного устоя жизни. Ничего практически не изменится, людям не придётся долго подстраиваться под новые условия… – Он напрягся всем телом. Именно в это мгновение Сем раскрывал самый главный секрет своей жизни. Это напряжение передалось и мне. Мы сидели как две каменные глыбы в ожидании волшебного исцеления.

– Сегодня вечером мы попытаемся соединить две личности, точнее мы «поселим» двоих людей в одно тело.

Мои глаза чуть не покатились по полу, а уши чуть не оторвались от головы и не побежали не то, что из этой библиотеки, а вообще прочь из этого мира.

– Что прости? – Самый глупый вопрос, который мог задать репортёр. Это то, что должно остаться вне зоны досягаемости зрителей. Сем смотрел с ухмылкой на моё перекорёженное лицо. Нужно собраться.

– Какой-то бред. – Я всё же взяла себя в руки и попыталась вернуть рассудок на место. Не особо получилось, надо признаться. – От биполярного расстройства лечат в психиатрической больнице. Вы готовите для психиатров новых пациентов?

– Я знал, что всерьёз ты это не воспримешь. – Совершенно спокойно произнёс сумасшедший учёный. – Но, если ты действительно хочешь сделать сногсшибательный репортаж, поверь мне на слово, эта новость стоит того, чтобы отложить все остальные на второй план.

– Как вы собираетесь сделать так, чтобы люди шли на это «перевоплощение» массово? – Рассудительность репортёра потихоньку возвращается.

– Люди уже идут на это. Десять человек после одной агитационной речи что-то да значит. Во-первых, большая часть населения – экологически развитые люди, для которых эта идея будет необходимой мерой, лекарством от всех болезней.

Во-вторых, это не имеет ничего общего с расщеплением личности. В одном теле будут совмещены совершенно разные люди. Люди, не личности. А это значит, что жить, чувствовать, общаться они будут не только, когда выходят в «наш» мир, но и когда будут находиться вне его. Это похоже на работу «два через два» – два дня подряд ты выходишь в офис – в «наш» мир, два дня отдыхаешь дома – находишься вне мира, то есть в своём сознании. Один на «воле», другой занимается саморазвитием внутри тела.

Все ресурсы расходуются как на один организм, следовательно, потребление снижается. Кому от этого плохо?

Я в недоумении посмотрела на него:

– Тому, кто находится «взаперти»? Думаю, это провальная теория.

– У тебя ещё просто не сформировалось представление. Всё изменится, когда ты увидишь своими глазами. – Он откинулся на спинку стула и достал мерцающий телефон из кармана экологически чистых джинсов. Сема снова окотила волна милкой дрожи.

– Холланд пишет, что эксперимент нужно начинать прямо сейчас, добровольцы полностью готовы. – Он подскочил, сунул телефон обратно в карман и двинулся к выходу. Резко задвинув стул, я поспешила за ним. Репортёр должен быть в самой гуще событий.

Я проверила энергетическую шкалу телефона. Должно хватить на пару кадров.

– Тебе нельзя со мной! – На бегу крикнул Сем.

– Я знаю слишком много, чтобы оставаться в стороне. Я иду в лабораторию! (Излишняя болтливость наказуема)

– Хорошо. – Быстро согласился мой сумасшедший друг. – Но ты всё же должна будешь предъявить необходимые документы, чтобы репортаж увидел свет.

– А ты уверен, что всё пройдёт, как надо? – Спросила я просто так.

– Более чем. – Воодушевлённо ответил Сем.

Ровно через неделю вышел мой специальный репортаж с новостью, перевернувшей наш мир.

Глава 2

Солнце всё же нашло небольшую лазейку в плотных шторах. Прицелившись, натянув тетиву самого дальнострельного лука, оно выстрелило ярким лучом прямо в глаз Тимофею. В другой жизни это было бы отвратительное пробуждение, в этой же вселенной звук сирены с утра был бы не хуже поцелуя любимого человека и вкусного завтрака в постель.

Тимофей вскочил с кровати, глянул на часы – 6:00, отмахнулся от скомканного белья и поспешил в ванную.

– Оуё! Сегодня твой день, красавчик! – Он наскоро прибрал пятернёй свои кучерявые волосы, похлопал себя по щекам и, подмигнув напоследок улыбчивому парню в зеркале, вылетел из квартиры, кинув в тарелку Шелли, пса Молли, горсть сухого корма.

6:10, у него пять-семь минут, чтобы добежать до центрального парка (хотя парком можно было бы назвать любое место в Стёкле, если за основной критерий брать количество растений).

Тимофей в припрыжку добирается до места долгожданной встречи, попутно отвешивая поклоны и приветственные знаки всем без исключения. К нему спиной стоит девушка в милом зелёном платье, с распущенным бледно-розовыми волосами. Она, как единственный цветочек в самой гуще леса на освещённой лучами солнца поляне, крутит по сторонам своей маленькой головкой.

Тимофей идёт прямо к ней. С разбегу он хватает её за тоненькие ножки и поднимает выше, к самому небу, чтобы цветочек вдоволь насладился утренним светом. Из крохотной улыбки полился бесконечный поток тёплого смеха. Он облетал парня, пытаясь вскружить его голову всё больше в каждым новым кругом.

– Тима… – Они слились в единое целое одним прикосновением, одной мыслью. Их соединило бушующие чувство счастья, одинаково сочившиеся из обоих глаз.

– Я так скучала… – Произнёс цветочек движением своей ароматной кожи.

– А я любил ещё сильнее в те минуты… – Ответил взглядом Тим.

6:30. В парке запахло чаем и свежим лимоном, молоком и сэндвичами. Самая вкусная еда та, что приготовила любимая.

После завтрака – прогулка и уход за жилой зоной №303 и 306. Разговоры и смех. Даже здесь они вместе, зоны 303 и 306 находятся друг напротив друга.

7:15. Прощаются до вечера, Тим, воодушевлённый встречей, отправляется на работу. Офис поддержки жизнеобеспечения открывает для него свои двери в 7:40.

Уютное рабочее место: один из многочисленных столов вокруг раскидистого дерева. Круг почёта по соседним столикам как утренняя пробежка. Хороший старт – триста улыбок за три минуты.

– Кто-нибудь хочет кофе? – Лес из трёхсот рук. Тим достаёт водный пистолет и чётко разливает прямой струйкой напиток по пустым чашкам. Смех, счастье. Радость – в мелочах.

Коля и Женя облепили стол, разделяющий их, и спросили о боулинге сегодня вечером.

– Я думаю, на следующей неделе сходим. Иногда мне кажется, что я провожу с вами больше времени, чем с Лилей.

– Мы – твои офисные жёнушки. – В один голос сказали парни и отъехали к своим столам.

8:00. Тим наконец-то приступил к работе. В его подчинение находился дом №20 на улице, названной в честь Сема Дрингса, ассистента знаменитого на весь мир доктора Холланда. Сегодня, как и в любой другой день, Тимофею необходимо проверить семисот квартир на потребление воды, электроэнергии, света, составить отчёты об поддержании оптимальной температуры для существования организма, пополнить запасы необходимыми медикаментами и проверить возможность нарушения порядка выхода во внешний мир. Ничего сложного: посидеть в офисе два часа, а позже съездить к дому №20 по улице Дрингса, раздобыть показания счётчиков, и всё, свобода.

Тимофею нравилась его работа. Он заботился о людях подобно врачам с одним лишь отличием, он наблюдал со стороны, ставил «диагноз» (в основном – сбоя в системе не обнаружено) и много общался на личные темы, а не обсуждал болячки и не прописывал от них противные лекарства.

Работа несложная и приятная, пока дело не доходило до «отключения», что, конечно, случалось крайне редко. Последний раз, когда Тиму пришлось отключить человека, произошёл два года назад. Отключение – это смерть, безболезненная, тихая, но от этого она не меняет своей сути. Это крайняя мера, производимая без всяких документов и бумаг, подписанных родственниками, которые подтверждают отказ от поддержания жизнеобеспечения какой-нибудь двоюродной сестры, лежащей в коме не один год.

Независимо от мнения мам, пап, бабушек, дедушек человека отключают, выбрасывают из всякого мира. Он становится не в счёт, его будто бы никогда и не было.

Положительное решение в этом отношении принимается в случае чрезмерно частого появления во внешнем мире, то есть появления вне очереди, в ущерб времени, отведённого для остальных людей, населяющих тело. Порядок чётко контролируется, но некоторые всё же находят прорехи в системе и умудряются открывать глаза несколько дней подряд. После отключения порядок меняется и смещается до той поры, пока не будет принято решение подселить другого человека.

Новеньких подселяют в двух случаях, либо кто-то купил себе место в организме, в котором есть возможность чаще выходить во внешний мир, либо кто-то провинился перед законом, и его запирают в организме сравнимом с муравейником.

Пересадку производят один раз за всю жизнь организма, если она куплена за деньги, и неограниченное количество, если она осуществляется в качестве наказания. При последнем раскладе тело физически страдает, ему необходимо затрачивать больше энергии на перевоплощения, нежели оно тратило, если бы вынашивало 3-6 личностей. Трансформация отдельных частей организма раз за разом потребляет всё больше жизненных сил, каждое перевоплощение воспринимается телом как новое в связи с множеством различных по гендеру и строению людей, находящихся внутри. Как следствие, возникает полное истощение организма и смерть всех его «жителей». К тому же, каждая пересадка вносит свой вклад в медленное уничтожение.

В основном законы, нарушаемые преступниками, сведены к вопросам защиты окружающей среды, поэтому такие люди не достойны даже отключения. Они не уважают природу, а значит их жизни ничего не стоят. Именно этим утверждением и орудуют судьи по всему миру, вынося виновным приговор.

За баснословно большие деньги, будучи примерным гражданином своей страны, можно приобрести и совершенно новое тело. Богатство всегда решало многие проблемы, на сегодняшний день финансовое благополучие ощущалось как никогда раньше. Состоятельные люди покупали «новые жилища» и для своих друзей, когда уж девать деньги было совсем некуда. Ежедневная жизнь – наивысшая ценность. Конечно, при таком раскладе несколько деформируется теория Дрингса и Холланда, но кого это волнует, если речь идёт о деньгах?

Большую часть населения условия новой жизни вполне устраивали: из года исчезли все бесполезные дни, которые раньше тратились на раскачку и поиск вдохновения, каждое новое утро воспринимается как настоящее чудо, встречи с друзьями – на вес золота. Современное общество мыслило позитивно, в массах наконец-то закрепилось убеждение – «жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на грусть».

Уныние не исчезло. Конечно, никто не запрещал жаловаться на судьбу и порыдать крокодильими слезами, но теперь это происходило так редко, что казалось, будто мир состоит из одних жизнерадостных людей. Печалится нечему, жители дышат чистым воздухом, энергии и пищи хватает всем. Во всяком случае, это лучше, чем «Золотой миллион» людей высшего общества, бесполезно и неограниченно потребляющих природные ресурсы в том же количестве, что и тратили они в прежние времена. Если с рождения привык брать с полок всё понравившееся, не смотря на ценники, о какой экономии может идти речь?

В наше мире потребление определяется не желаниями богачей, а правительством, так что, о слишком роскошной жизни можно и не мечтать. Счастье в мелочах, не стоит об этом забывать.

10:30. Тим спешит выполнять вторую часть своей «ежедневной» работы. В 10:45 он заходит в первую квартиру. По площади она совсем кроха, как и большинство в новых домах. Тем не менее оборудована всем необходимым.

– Температура в комнатах – 15 градусов. Прохладно, но по нормам – в самый раз. – Голосовой отчёт позже запросто преобразуется в напечатанный текст, конечно же, исключив все вводные конструкции и комментарии Тимофея.

– Энергии хватит для приготовления ужина, вечернего досуга в виде просмотра телевизора, небольшой приборки старинным способом – тряпкой и водой. (Нужно заметить, что даже из простой ткани для мытья полов современный мир создал гениальное изобретение. В средствах экономия воды тряпку следовало намочить сразу после первого вскрытия упаковки. При последующих попытках навести дома порядок, использовалась та же вода, тщательно переработанная внутри самой ткани. Гениально? Ещё бы!)

Тим продолжал собирать данные.

– В аптечке диктомина, поликарина, желдина лежат нетронутые. Видимо, кто-то ещё не принимал лекарства. Надеюсь, он вернётся домой в ближайшее время… (Медикаменты следовало принят в первой половине дня, чтобы закрепить перевоплощение, произведённое ночью, и чтобы поддержать организм с стрессовой ситуации. Кто знает, что может случиться, если этой необходимостью пренебречь…)

Тим покинул квартиру с первым номером. Впереди его ждали ещё 699 одинаковых отчётов.

16:00. Тимофей возвращается в офис. Он на финишной прямой. Максимум час заурядной работы, и все 700 отчётов занесены в базу данных. Их перепроверят, сравнят со вчерашними отчётами и пустят дальше – в управляющий совет дома.

Тим нажимал на кнопки, его голос быстро преобразовался в текст, оба файла прикреплялись в компьютерной модели дома №20.

– Рассказывай, на что ты променял вечер боулинга? – Женя принёс ему чашку кофе и подсел рядом на краешек стола.

– Полетим к самым звёздам… Романтическая прогулка на воздушном шаре…

– Звучит здорово! Думаю, Лиле понравится.

18:00. Тим, одетый в красного цвета рубашку, считал изображенные на ней клеточки и ждал свой цветочек. Ласковое солнце всё так же нежно гладило розовые пряди её волос. Похоже, даже вселенная рада появлению Лилии в этот день.

– Прекрасно выглядишь, впрочем, как и всегда… – Тим протянул ей букет живых бабочек. Они сами присели на лакричные палочки. Лилия рассмеялась и провела своей хрупкой ладошкой чуть выше букета. Бабочки разлетелись в разные стороны.

Через пару минут молодые люди поднимались вверх на воздушном шаре. Тим всё ещё хотел поближе показать Лилии солнце.

– С высоты мир смотрится как большая зелёная поляна. Я бы мой ребёнок мог наслаждаться этой красотой…

– Почему ты подумала о детях?

Лилия пожала плечами. Интересно, все молодые женщины в её организме тоже задумываются о материнстве? Тимофей не проявлял особого желания стать отцом. Конечно, он откладывает деньги на детей, но на это у него не хватает и половины. Ребёнок дорого стоит в наши дни.

Сама девушка, конечно, не сможет забеременеть ни от Тимофея, ни от кого-то другого. Каждому из организмов производится стерилизация.       У людей прошлого учёные позаимствовали метод выращивания детей в пробирке, несколько модифицировав их опыт. Родильное отделение больницы оборудовано маленькими комнатками, в которых помещалось человека четыре, если прижаться друг к другу в плотную. Помимо четырёх посетителей в палате находится и сам «пациент» – «молодая мама». Чистый организм без самостоятельного сознания.

Генетический материал отца и матери вводится в тело. По сути, суррогатное материнство. Организм вынашивает ребёнка, если на это имеется достаточно денежных средств, или детей, если сумма накапливалась не одной парой. Конечно, желание продолжить свой род возникает не одновременно у всех людей, населяющих одно тело (обычно организм делил делили как раз таки люди одного возраста). Такая проблема решалась либо компромиссом, либо в организм ребёнка пары, которая подала заявку на оплодотворение раньше, подселяли ребёнка передумавшей в плане потомства пары.

Подселение осуществляется введением в организм малыша генетического материала родителей с дальнейшим ускоренным развитием в специальных условиях, которые не вредят ни одному из маленьких индивидов. Генетический материал усваивается, и новый человек быстро догоняет в развитии своего «соседа». Такого рода операции требовали и больших денег, и разрешения от главного врача, чей ответ в первую очередь опирался на возраст детского организма (по истечении четырёх месяцев со дня рождения младенца на любые просьбы осуществить операцию давался строгий отказ).