скачать книгу бесплатно
– Боюсь, что сегодня Альберто с Мартой меня накажут, – с усилием сказала Элена.
– Я думала, что это все в прошлом, – осторожно заметила Карла.
– Для меня это не будет в прошлом! – в отчаянии продолжила Элена. – Я для них хороша, только если им удобно! – последнюю фразу она произнесла почти шепотом, хотя кричала. – Нет, мне не на что жаловаться, пойми, – уже произнесла спокойно. – Я сама выбрала эту жизнь, ты знаешь. А что мне оставалось? Или сейчас – что мне остается? Да, я не всегда могу оставаться спокойной. Я тоже реагирую! Но, как только мне что-то не нравится, они сразу берут меня в оборот!
Карла не нашла, что ответить. Подобный разговор не был первым. Уже много раз она становилась свидетелем подобных ситуаций – когда Элена бывала бита или жестко поставлена на место. Элена продолжила готовить завтрак.
– Ты знаешь, как на меня действуют их наказания? – после долгой паузы спросила она у Карлы, но не дала возможности ответить. – Иногда я кажусь себе извращенкой. Гребаной извращенкой. У нас говорят: без шлепка, как без пряника. Садись к столу.
Карла присела, но не приступала к еде. Элена ждала, что та скажет. Заметив вопрошающий взгляд зеленых глаз, наполненных слезами, Карла попыталась ее успокоить:
– Знаешь, мне кажется, что все люди в мире живут по таким правилам. Закон бытия: или ты делаешь так, как от тебя требуют, или не имеешь ничего. Просто в твоем случае все происходит… формально, что ли…официально. Многие женщины живут, как ты, даже не осознавая этого. Или осознают, но терпят. Ради детей, например. Или от того, что некуда уйти. И обычно их не предупреждают о том, что собираются наказать. И, может быть, это даже страшнее – когда не знаешь, что тебя ждет в следующий момент – просто безразличие или удар. И, заметь, удар в лицо… хаотично… В твоем случае есть система, да, некий договор, да. И в чем разница между тобой и женщинами, терпящими насилие? Никогда не думала? Думаю, ответ очевиден: с тобой такое происходит по согласию. Тебе об этом объявляют, к этому готовят, а не так, как поступают с ними – они ждут любви и заботы, а взамен получают боль и унижение.
– Разница в доброй воле? – с сомнением в голосе уточнила Элена. – А разве они, продолжая жить в таких отношениях, не подписываются под договором, как и я? В чем ты наблюдаешь хаотичность?
Карла, видимо, решила не вступать в спор, чувствуя, что каждая ее фраза может ранить подругу, поэтому промолчала. Тогда Элена продолжила:
– Разница у нас с ними в том, что в моем договоре предполагаются вполне конкретные бонусы, и никто не смеет меня их лишить! Потому как договор у нас официальный. А у них – спонтанный. И еще. Я не стесняюсь сказать о себе: вот я такая, а они – лицемерят перед самими собой, наслаждаясь своей праведной миной при плохой игре.
Тут уже и Карла решилась вступить:
– А на рабочих местах как происходит? Люди готовы терпеть унижения, шантаж, запугивания, только бы удержаться за рабочее место.
– Вот именно. И, в конце концов, выбор всегда остается за мной. Ведь меня никто его не лишил!
– И каждый раз ты выбираешь остаться, – закончила за нее Карла.
– И каждый раз я выбираю остаться! – Элена с силой бросила нож на стол и подперла подбородок рукой. – Давай, кофе стынет, ешь!
Закончив завтрак, позвала Карлу в гараж, и дала указания смазать петли двери, принести постель и положить ее на полку в целлофановом пакете, чтобы не покрывалась пылью, постирать покрывало с раскладушки. После чего прошла в свою комнату и связалась с Лизой.
Паспорт с визой доставили. Сказав Лизе, что скоро сообщит о подробностях вылета, занялась покупкой билета. После чего опять позвонила Лизе на скайп и попросила изучить билет, который выслала ей на почту.
Вылет из Киева в понедельник в 12.45, а прилет в Болонью в 14.15. Так она и написала в емейле, который продублировала на почту Джованни.
После этого пошла в его спальную, чтобы навести порядок – в этой комнате убирать предпочитала сама.
Она была уверенна, что Альберто так рано не приедет, поэтому начала заниматься домашними делами. И на самом деле, он позвонил ближе к полудню. Услышав звонок, Элена стремглав помчалась к телефону. Она уже успокоилась, и готова была к любому развитию событий.
– Мне звонил Джованни, – сказал он. – Я у тебя к двум, будь готова ехать.
– Хорошо, синьор.
Положив трубку, задумалась. О чем именно рассказал Джованни? Впрочем, не это важно. Важно не проболтаться о своей ревности, граничащей с агрессией. Если выставить свое отношение к Джованни как первопричину, они могут отдалить Элену от него. Привычнее для всех будет, если речь пойдет, как всегда, об ее несдержанности, властности, эгоизме. Так будет проще.
Элена вышла во двор и присела на террасе, подперев подбородок кулачками, поставленными один на другой. Она испытывала стыд за себя каждый раз, когда знала, что ее могут наказать, и ничего не делала, чтобы избежать этого. Единственный серьезный выход, который она видела – это бежать. Но категорически не хотела покидать место, где, хоть иногда, могла чувствовать себя счастливой.
Неужели она неправильно делает, соглашаясь платить такую небольшую цену за свой комфорт и спокойствие? Уже поздно, и даже смешно сомневаться после стольких лет! Элена распрямилась, откинувшись на стуле. «Ладно. И с этим справлюсь, – подумала она, – в этот раз, без залетов, я продержалась достаточно долго. На самом деле, я уже обнаглела. Рано или поздно, это бы случилось. Побыла хозяйкой жизни, теперь пора и в стойло вернуться. Ну и вернусь, не в первый раз».
По собственному опыту она уже знала, что после встрясок, которые ее ждут, особенно, если ее отхлестают, она будет чувствовать себя лучше: спокойней и уверенней. Ее всегда заносило, когда она брала на себя много, начиная руководить. То, что таким образом её освобождали от ответственности, не было такой уже страшной штукой. И в этом, на самом деле, нет ничего постыдного. Такова жизнь.
Успокоенная такими размышлениями, Элена начала приводить себя в порядок.
В два часа пополудни во двор заехала машина Альберто. Элена задержалась на террасе, ожидая увидеть, захочет ли он войти в дом. Но он помахал рукой, чтобы она садилась в машину.
Оказавшись рядом с Альберто, она испытала на себе всю твердость его пытливого взгляда. Д-а-а, испытание то еще.
Пока заводил машину, пока открывались ворота – не сказал ни слова. Уже на самом выезде спросил, уточняя:
– Знаешь, что тебя ждет?
– Знаю, синьор, – ответила уверенно, не пряча глаза, хотя очень хотелось это сделать.
Внимательно посмотрев на нее и ничего не сказав, сосредоточился на дороге. Если они направлялись в отель, то ехать предстояло километров двадцать в сторону от моря. Но на одном из перекрестков с круговым движением Альберто свернул в сторону моря. До моря было недалеко – километров десять. Но вез он ее не на море, она это знала.
Недалеко от побережья Альберто имел укромное местечко, облюбованное им еще в те времена, когда он сам возил ее в свой дом на уборку. По пути иногда завозил ее сюда – на свой участок земли с полузаброшенным домом, около которого, собственно, они и предавались любовным утехам.
Альберто очень нравилось занятие любовью на природе. Вокруг – только его земля, старый дом огорожен, шоссе проходит в отдалении. Альберто загонял машину в крепенький еще гараж, пряча ее от глаз проезжающих по дороге машин, а остальное уже было делом настроения.
Загнав машину, показал жестом, чтобы Элена вышла из нее. Вышел и он, сразу направившись в сторону дома. За ним двинулась и она.
Остановились возле входа.
– Что, опять берега попутала? – спросил он, взяв ее за подбородок и вглядываясь в ее полузакрытые глаза.
Все заготовленные тексты улетучились сами собой. Она молчала. Да и не очень-то поговоришь, когда тебя держат за подбородок, подняв его выше твоего носа.
– Что натворила?
– Ничего, – процедила сквозь зубы.
– А если подумать?
– Преувеличила свое влияние.
– В чем?
– Почувствовала себя хозяйкой.
«Краткость – сестра таланта, так кажется, говорится?» – подумала про себя.
Наконец-то Альберто отпустил подбородок.
– Почему ты смеешь устраивать сцены моему сыну?
– Потому что я упрямая эгоистка, – они все обожали, когда она чистосердечно признавалась в своих грехах.
– Мы с тобой видимся несколько раз в неделю, и ты не нашла времени рассказать, что из тебя опять прет твой русский характер? Всем миром управлять хотите! Я сколько раз учил тебя, сучья дочь, что болезнь легче предотвратить, чем лечить? Почему ты сама не приползла ко мне, чтобы быть поставленной на место, а вместо этого устроила моему сыну скандал? Почему мой сын должен из-за тебя нервничать, а?
Элена молчала. Что она должна ответить? Что ей нравится быть хозяйкой в своем доме? Руководить своим мужчиной? Держать ситуацию под своим контролем? Что настоящее покаяние у нее происходит не до наказания, а после?
На самом деле Альберто не ожидал ответа. Он специально задавал вопросы, чтобы довести себя до кондиции, ведь он не был садистом. Ему не нравилось, по сравнению с его женой, бить Элену. Делал это он исключительно из чувства долга и необходимости, и как можно реже. И каждый раз ему, бедняге, приходилось разогреваться, как спортсмену перед боем.
– Сколько раз я повторял тебе, что твое поведение, самое безопасное поведение, – это не идти на поводу твоего доминирующего характера?
– Много раз.
– И ты все равно упрямишься и живешь по своему, принимая вид невинной овечки? Когда Марта имела время заниматься тобой, ты этого себе не позволяла! Ты заставляешь меня быть жестоким!
– Я и сейчас себе не позволяю, синьор Альберто, клянусь вам! – кажется, ее начинало пронимать. – Оно само по себе происходит!
– Ты забыла свое место, овца? – продолжал заводить себя синьор Альберто. После обрушил на нее кучу отборных ругательств, начиная давить на нее криком. Он знал, что она не переносит, когда на нее кричат.
– Да! – она начала искренне плакать. Как же ей хотелось в этот момент пожаловаться ему на Джованни, на его увлечение Лизой, поделиться своими страхами и сомнениями! Но она, ни в коем случае, не должна касаться своей любви к Джованни!
Синьор Альберто продолжал задавать вопросы касательно ее прегрешений, и со всеми ими она соглашалась.
– Кто дал право тебе иметь так много свободы? Служанку завела? В интернете сидишь? Забыла, как на коленях лазила перед своими хозяевами, выпрашивая разрешения посрать?
Теперь Элена рыдала не на шутку. Элена купалась в жалости к себе. Как он был прав! Ну, зачем она поверила, что будет с Джованни вечно? Лучше бы она сразу стала жить с родителями, чем с ним, в его полном безразличии к ней! Зачем она захотела, чтобы он принадлежал только ей? Зачем поверила, что это возможно? Почему она не сбежала? Разве не ради своей любви к Джованни она осталась рабыней в этой семье? И вот результат – на старости лет больше ему не нужна! Что теперь с ней будет?
Ее крупное тело с пышной грудью содрогалось и от рыданий, и от прикосновений Альберто, когда тот пинал ее руками одновременно с каждым эпитетом, которым одаривал ее. Выглядело все это действо очень сексуально – она знала. Может быть, он сжалится над ней, решив, что ей достаточно пинаний, и до телесных наказаний не дойдет?
Когда он, видимо, понял, что разогрел и ее, и себя достаточно, кричать перестал, а стал наблюдать за ней. Через время она стала затихать.
– Принеси бутылку воды из багажника.
Она быстро вернулась, неся полтора литровую емкость.
Приняв у нее бутылку и открыв ее, жестом пригласил умыться.
– Теперь давай о главном. Готова?
– Он не любит меня, – решение молчать об их с Джованни отношениях улетучилось.
– А он должен? – спросил, все также пристально вглядываясь в ее лицо, выискивая ложь.
Элена держалась из последних сил, чтобы не рассказать о Лизе.
– Нет… но я хочу этого и надеялась, что..
– Тебе не кажется, что ты стала много думать в последнее время? – прервал Альберто жестко. – У тебя голова увеличилась от думанья! – Альберто прошелся по полуразрушенной комнате. Помолчав, продолжил: – В принципе, этого я и ожидал от моего сыночка. Дал тебе слишком много свободы. Это от его природной лени. С бабами может только трахаться, а не в руках держать, подкаблучник хренов. Раздевайся!
Без лишних раздумий Элена стала раздеваться. В это время синьор Альберто стал расстегивать ремень брюк. Оказавшись без одежды, она уже была готова ласкать его, но, подняв голову, увидела, что Альберто, как и прежде, в брюках, а ремень держит в руках.
Наказывать ее физически ему не нравилось. Случалось пару раз, когда он этот делал с рвением, но в виде наказания за вполне определенные проступки – когда однажды она от них убежала, или, когда набросилась с кулаками на деда, или, когда оттолкнула Марту, и та чуть не упала.
– Иди к стене и обопрись на нее, – приказал он. Элена повиновалась.
Посыпались ритмичные нескорые удары. Боль была адской. Кричать она начала еще с первого удара, а потом ни на миг не затихала. А он и не требовал замолчать – просто бил и бил, не останавливаясь, пока она не свалилась на кирпичи, разбросанные под стеной, поранив коленки. Сидящую на коленях ни разу не ударил, а стал удаляться, судя по звуку шагов.
Элена попыталась встать. Хоть и с трудом, но поднялась с первого раза. Подоспел синьор Альберто. В руках он держал зеленую бутылочку с антисептиком. На лицо его она не смотрела, не смея поднять глаза.
– Посмотри на меня, – сказал он. Она посмотрела.
Бутылочку он держал в правой руке, поэтому ему пришлось переложить ее в левую, чтобы правой зарядить ей сильнейшую пощечину, от которой Элена опять села на кирпичи, больно приземлившись на разбитые ремнем ягодицы.
Альберто протянул ей руку и помог подняться, повернул к себе задом и, откуда-то появившейся салфеткой, смоченной в антисептике, стал промокать ее ссадины на спине, на коленях и на бедрах. Почти не пекло, но действовало возбуждающе. Его воздушные прикосновения, которые ей были приятны, вперемежку с легким покалыванием, сделали свое дело – она возбудилась.
Но на этот раз Альберто и не думал перейти в плоскость игр. Вместо этого он собрал ее вещи и понес к машине, откуда достал небольшой плед и укрыл ее. После чего помог сесть на заднее сидение.
Осторожно выгнав машину из гаража, выехал с участка. На круговом перекрестке взял направление к дому Джованни. В отель он ее снова не вез. «О, слава богу», – подумала она с облегчением. Она получила свое – унижение последнего часа просветлило ей мозг, вернуло в действительность. И ей совсем не было стыдно, к слову.
Карла была дома, ожидая к ужину Джованни. Женщина не показала удивления, увидев Элену в таком виде. Осторожно приняв ее у Альберто, повела в ванную.
– Помоги ей помыться, а потом обработай ссадины! – приказал он ей в след, направляясь в гостиную.
Когда Элена вышла из ванной, уже приведенная в порядок и одетая, Джованни с отцом беседовали в зале, смакуя аперитив. Она направилась к ним. Видимо, отец уже рассказал сыну о произошедшем, и назвать в этот момент Джо добродушно настроенным было бы большим преувеличением.
– Знаешь, на кого ты сейчас похожа? – спросил Джованни. – На гулящую шлюху, пойманную на измене. Ты посмела жаловаться моему отцу на то, что я недостаточно люблю тебя? – с гримасой отвращения спросил он. – Ты? На меня?
Ну вот. Она так и знала. Не в первый раз ее откровения с Альберто оборачиваются против нее. Как там говорят в Америке? Каждое ваше слово будет использовано против вас. Но попробуй ему не расскажи! Если Альберто хочет знать правду – он ее узнает. По крайней мере, от нее. Хорошо хоть, что о приезде Лизы она не проговорилась. Она искренне попросила:
– Прости меня, пожалуйста.
– Ты представляешь, папа, она мне устраивает сцены ревности! Она ревнует! – он не сводил с нее глаз. – Ты в зеркало на себя смотрела? Сколько тебе лет? И сколько у тебя килограммов? Ты смеешь претендовать на мое внимание? Отвечай!
Элена молчала, еле сдерживая слезы, не смея взглянуть на него.
– Джо, дай, не будем переходить на внешность, – попробовал защищать ее Альберто, но Джованни перебил его: – Пап, все не так просто! Ты знаешь, что я иногда встречаюсь с женщинами, и она должна знать, что и мизинца их не стоит.
– Может, тогда лучше, если она переедет к нам? – с надеждой спросил отец. – Чтобы не мешала?
«Нет, нет, не отдавай меня, – стала молить про себя Элена. – Говори, что хочешь, но только не отдавай!»
– Нет, папа, ты же знаешь, что она мне нужна здесь, – Джованни оценивающе посмотрел на нее. – Но ее нельзя выпускать из-под контроля, ты прав. Здесь виноват я.
Элена с облегчением незаметно выдохнула.
– Иди в гараж, – распорядился Джованни, и она повиновалась.
Карла, которая была готова послужить ей, молча и со скорбным лицом постелила ей только сегодня принесенную в гараж постель. Элена со стоном легла на живот – спина, ягодицы и колени начинали сильно печь. Думать ни о чем не хотелось. На душе был мир и покой. Немного полежав без мыслей, Элена провалилась в сон.
[1] Padrone на итальянском языке – хозяин, господин.
[2] Gioia – радость ( с итальянского языка). Служит ласкательным обращением к знакомым людям.
Глава 3 Джо
