Звериное начало. Том II

– Ты чего здесь ошиваешься? – дверь в таверну-кузню приоткрылась и из нее высунулась лысая голова здоровяка. На потомка калнса он совершенно не походил, в нем прослеживались черты тилтсов, особенно тех, что проживали на востоке – больших, совершенно безволосых, с макушками покрытыми мелкими чешуйками. У выглянувшего имелся характерный закругленный нос, выпирающая нижняя челюсть и торчащие из нее крупные чуть закругленные зубы. Они были слишком мелкими для клыков, но давали еще больше сходства с потенциальными родственниками.

Массивные руки, спина и ноги, а Рэ даже со своего места видела, с чем может столкнуться, со слишком маленькой для тела головой смотрелась нелепо. Вытянутые верхние конечности, которые в опущенном виде должны были достигать колен, оканчивались толстыми пальцами с нестриженными желтыми ногтями и представляли куда большую угрозу, чем зубы или оружие. Тилтсы умели хватать своих жертв очень крепко, считалось, что пока лишь единицам удавалось спастись, а под ногтями многие годы перегнивали частички тел, пищи, ряски и прочего, превращая любую царапину в гнойную язву. Особенности Тилтсов позволяли усиливать эффект, добиваясь действия как от трупного яда, но со значительно более быстрым концом. Некоторые особенные представители народа, обитающие, как говорили, далеко за лесами, на юге, поедали грибы из-за которых получали возможность выдыхать какой-то сильный дурман. Он помогал обездвижить жертв.

Конечно, вышибала из трактира мог не иметь подобного оружия, а если яд и содержался под ногтями, то был способен лишь ранить и попортить здоровье, а не убить в считанные часы или, того хуже, минуты. Желания проверять догадки, тем не менее, у Рэ не было. Тем более, когда Алорэ неизвестно где и не подоспеет на помощь.

– Ничего. Я уже ухожу, – пообещала Рэ и отступила. Кожа на конечности уже начала стягиваться, плоть нарастать и кость в одном месте, у самого плеча, перестала проглядываться. Поморщившись, женщина спрятала руку под плащ.

– Ух ты, девка! Ахар, здесь девка не нашенская. Из вышегородских или этих, любителей на траве спать. Из приключенцев, – родственник тилтсов втянул несоразмерную лысую голову в помещение. Рэ развернулась, чтобы уйти, но тут дверь распахнулась, и вышибала предстал перед ней во всей красе. Кто-то, еще и не один, поспешно шел к приятелю и вот-вот должен был появиться за его спиной. В компании подобных особей скорее всего развлекались похожие на них.

– Девка – это хорошо, – довольно сообщил хриплый голос неизвестного.

– Эй, ледя, иди к нам. Ты ж потерялась мы тебе поможем дом найти, – сменил гнев на милость полу-тилтс. Лучше бы он продолжал быть грубым.

Рэйара покачала головой. Она накинула на голову капюшон и поспешила прочь от опасного дома. Вышибала последовал за ней, уговаривая вернуться в тепло и уют, но после третьего поворота отстал и более не сумел ее нагнать. Пока перевертыш мельтешила туда-сюда, пока она искала как сбежать от преследователя, ей повезло натолкнуться на широкую, относительно других путей, дорогу, которая заканчивалась крепкими металлическими воротами в высокой каменной стене, по которой сновали охранники с луками. Проход оказался закрыт, и заперт вдобавок массивными цепями.

Очередь из бедняков или не особо хорошо выглядящих представителей среднего класса, желающих пройти через проход, разбредалась во все стороны. Время вышло и охранники, лениво зевая и почти что засыпая, упираясь на свои копья и друг на друга, наблюдали за народом. Никто не стремился попытаться протиснуться в следующую часть города, хотя защитников, на первый взгляд, было совсем немного. Скорее всего, смени Рэ облик, она б справилась и с ними, и со всеми, кто торчал наверху, и с их подмогой. Жаль, что во Вратах открывать себя еще опаснее, чем в любом другом городе. Из-за давней истории, после которой в жителях неизменно взращивали ненависть к перевертышам и почти что с пеленок учили, что следует делать, если такой вдруг затесался, принимать звериное обличие явно не стоило.

Эйэ во время пути посвятил Рэ, что у горожан есть свои способы определять перевертышей, кроме тех случаев, когда те принимают полностью звериный облик. Именно по этой причине в городе, а также вокруг него, истребляли всех котов, собак и, особенно, змей. Никакие бродячие трюкачи с ручными медведями или птицами не пропускались даже в Нижний город, и, насколько это было возможно, в Загородье. Впрочем, туда артисты и сами не стремились.

Домашних птиц, свиней, лошадей и прочую живность проверяли серебреными иглами. На них стояли руны усиления восприимчивости. Обычному зверю они были, в принципе, безопасны и почти безболезненны, зато у перевертышей вызывали чудовищную жгучую боль, место укола краснело или синело, набухало и начинало чесаться. Одного только проявления подобного хватало, чтобы начать подозревать прошедшего процедуру в принадлежности ко враждебному народу. Обычно никто из потенциальных зверолюдов не переживал допросов и даже в случае смерти признавался виновным во всех злодеяниях. Если во Вратах случались эпидемии, массовые убийства или иные беды и это совпадало с появлением перевертыша, то несчастья тут же списывали на чудовище. Очень удобно, чтобы не искать истинных причин.

– Хорошего… – Рэ улыбнулась мужчинам из охраны и задумалась, какое время суток лучше выбрать, – вечера. Мне пройти надо. Дальше, в город.

– Всем надо, – согласился молодой охранник с пышными усами, – Но только не сегодня уже. Завтра приходи.

– Мне завтра уже поздно будет, мне сегодня надо, – Рэ медленно переводила взгляд с одного стражника на другого. У самых дверей стояло еще трое, а наверху виднелось четверо лучников. Есть ли подмога по ту сторону ворот, она не знала, сколькие еще могут быть наверху – тоже. Ввязываться в драку, когда исход непредсказуем, а когти и зубы недоступны, опасно. Тем более с такой рукой.

– Это сегодня уже поздно, а завра – в самый раз, – парировал второй собеседник, на десять лет постарше. Его кустистые брови с несколькими серебристыми ниточками перетягивали на себя все внимание.

– Я не могу здесь оставаться, мне… Мне некуда здесь идти. Я случайно сюда вышла и должна попасть обратно, к семье, – Рэ решила сменить тактику. Этих, уже многое повидавших на своем веку мужчин вынудить натиском точно не получится, зато вполне можно попробовать убедить при помощи правды или полуправды, а если не выйдет, то последовать совету Фэйэна и подключить слезы. Заплакать, конечно, женщина вряд ли сумеет, но изобразить на лице скорбь или страх – может попробовать.

– Не помню, чтобы ты сегодня через ворота проходила, – усомнился усатый. Рэ едва сдержалась, чтобы не нарычать на него, так как у второго охранника лицо разгладилось, и он явно начал проявлять сочувствие.

– А я не через эти проходила. Здесь же не одни ворота, – схватилась на полученные от свэтов познания женщина.

– Через какие?

– Да не помню я. Через большие, стена каменная, двери вот такие, – Рэ расставила руки. Ее конечность с внушительной дырой показалась из-под плаща. Конечно, на нее обратили внимание. Мужчины переглянулись. Поспешно убирать руку за спину было уже поздно.

– Вот это да-а-а… – протянул старший из стражников, – Это кто ж тебя так? К лекарю тебе надо, как можно скорее.

– Я б с радостью к лекарю, вот только хорошие только там, – Рэ ткнула пальцем здоровой руки за спины мужчинам, – А вы меня не пускаете.

– Кто тебя ранил? – повторил вопрос своего товарища второй собеседник.

– Человек какой-то, он со мной сделать всякое хотел. Я стала кричать, защищаться, он меня порезал и убежал.

– Хорошо он тебя резанул, всю руку распорол. И как ты ходишь, не вопя от боли? Даже не поморщилась за весь разговор, – не унимался доставучий усатый. Рэ не удивилась бы если узнала, что он подрабатывает пытками в тюрьме.

– У меня зелье было с собой, оно помогло. И боль унялась, и заживать быстро будет.

– А откуда оно у тебя?

– Брат дал, переживал, что со мной что-то случится может.

– То есть ты знала, что в неприятности попадешь? А зачем шла тогда сюда? Приключений хотелось поискать?

– Ничего мне не хотелось искать! Нет, я сюда шла потому… Потому, что мне дело надо было делать.

– Какое? – усач продолжал допрос в то время, как его приятель только переводил взгляд с женщины на друга, хмурился и молчал.

– Важное! Почему столько вопросов? Я не сделала ничего плохого, только пройти хотела и все.

– Подозрительная ты личность. Через какие ты ворота проходила? Через зеленые, синие или белые?

– Не помню я, я на цвет внимания не обращала… – оба стражника уставились на Рэйару, и она почувствовала, что нервничает все сильнее. Хуже всего было то, что женщина начинала в самом деле сердиться, и это не могло привести ни к чему хорошему. Можно попробовать угадать, не так уж и сложно, – Кажется, через зеленые, но не уверена.

– У нас нет зеленых ворот, – усмехнулся усатый.

– Значит, через синие. Я цвета могу путать.

– И синих тоже нет.

– Да? Ладно, я все равно не понимаю сути. Нет ворот таких и нет, я же говорю, что цвета плохо запоминаю.

– А ты где живешь с семьей? Судя по твоему виду, ты не бедствуешь. Плащик у тебя неплохой, оружие получше, чем у нас будет, деньги на зелья всякие интересные есть. Да-да, брат дал… Значится, есть у него на травки и склянки лишнее. Вот у тебя есть на такие заживляющие зелья деньги? – поинтересовался молодой у приятеля.

– Нет, только тем, что нам выдают, и пользуюсь. Если вдруг чего лишнего потратим, зелья выпьем или еще чего, за все отчитываться надо. А положение дамы и правда вызывает много вопросов. Как и то, зачем она здесь.

– Мы только приехали и остановились в Средоточие. Мне туда и надо. Моя семья очень волнуется, вы можете проводить меня и убедиться, что я не вру. Я и правда не бедствую, меня семья содержит, не скажу, что мы богаты, но не голодаем и можем себя обеспечить оружием. Оно же мне чтобы защищаться нужно!

– Ты посмотри, и зелья у нее, и защищаться ей нужно. Очень интересная потерянная у нас.

– Да уж. Средоточье? Не хочу тебя расстраивать, но ты все равно сейчас туда не попадешь. Ворота закрыты на ночь, только после рассвета откроются. Даже если мы тебя пропустим, стража дальше не позволит тебе пройти.

– Я там уже как-нибудь разберусь.

Поясница зачесалась, а это был верный признак того, что хвост норовит выбраться наружу и добавить неприятностей. Рэ завела руку за спину, чтобы в случае чего быстро спрятать его в штаны. Отвлекаться в такие моменты тоже помогало, и она с силой ущипнула себя за бок. На время неприятные ощущения прекратились.

Глупая ошибка и неразумное поведение перенесли ее даже не в Нижний город, а в Загородье. От этого стало не по себе еще больше. Таэль и Фэйэн, перебивая друг друга, с жаром вещали сестре, как страшно может быть в этой части города, которая тянется почти столько же, сколько и остальные вместе взятые. Кражи, убийства, изнасилования, поедание себе подобных, постоянные стычки хозяев разных районов, нападения со стороны лесов, буйные путешественники, изгои, которым нет места в других частях, подсевшие на определенные и весьма неполезные зелья представители самых разных народов – все это имелось в Загородье. И еще больше.

Рэ принюхалась. Мало того, что вокруг стало совсем темно, что ничуть не улучшало положения, так еще и запахи сбивали с толку. Много разных ароматов, в большинстве своем, довольно неприятных, сливались в один сплошной клубок. Распутывать его не то, что бы очень сложно, но пока не имело совершенно никакого смысла.

Поскольку охранники с сомнением покачали головами и предпочли игнорировать просьбы женщины, Рэ сунула здоровую руку в поясную сумку, там у нее лежал небольшой кошель с монетами. Второй, на веревке, был спрятан под рубахой. Выудив на ощупь пригоршню, медь и серебро вперемешку, перевертыш вытащила руку, сжатую в кулак.

– Я могу заплатить вам, чтобы пройти. Говорила же, я не очень-то бедствую.

– Мы не станем противиться, если нам платят, – хмыкнул усатый. Второй охранник пихнул его в бок, но получил за это только быстрый и хлесткий взгляд. Похоже, в этой паре решал все молодой. Он протянул руки и Рэ высыпала в них монеты, большая часть которых оказалась серебренными. Хорошо, что гладкие монеты, пока не имели заусенцев, не могли причинить никакого вреда. Но Рэ все равно их не очень любила и неохотно брала сдачу в лавках.

Мужчина поспешно повернулся боком, скрываясь от взглядов товарищей на стене и сунул руку под рубаху. Вероятно, там у него хранились все подобные подношения.

– Теперь я могу пройти? Этого достаточно?

– А у тебя есть еще? – усмешка человека не понравилась полукровке, и она покачала головой, – Жаль. Но пройти ты не можешь, я же уже говорил – ворота закрыты.

– Но я вам заплатила!

– Конечно, за всю ту информацию, что мы тебе дали. А еще за приятную беседу. Уходи отсюда по-хорошему, а не то можешь пожалеть. Стоять нам здесь скучно, не хватает развлечений, а если какая-то девка пропадет в Загородье, никто и не удивится. По-хорошему предупреждаю, иди. Сними комнату, поспи там до утра, а потом приходи, все ворота откроются. Придешь к брату, он тебе еще монет насыплет, не горюй.

Уходить Рэйаре пришлось, но не потому, что она боялась расправы со стороны стражников, а потому, что звериная натура, стоило ей разозлиться, снова попыталась взять власть. Накинув капюшон, Рэ, не прощаясь, побежала в сторону домов, надеясь скрыться от глаз и немного успокоиться. Алорэ обучал ее справляться с приступами ярости, его старания были ненапрасными, однако держаться, глядя на свинью, бесцеремонно обокравшую ее, женщина не могла.

Привалившись спиной к одному из домов, Рэ шумно задышала, считая про себя до десяти и обратно. Она закрыла лицо руками, чтобы случайный прохожий не заметил шерсть. Та пробивалась сквозь пальцы, но в неосвещенном городе мало кто сумел бы заметить, что что-то не так. А если бы и заметил, то списал на свою мнительность, крепкую выпивку или странное стечение обстоятельств и плохое освещение.

Хвост под плащом мелко подрагивал, пока Рэ злилась и разрывалась между желаниями побить землю, покричать и прийти в себя и последовать совету с комнатой. У нее хватит на хорошее спальное место, плотный ужин, свечи, чтобы не было страшно находиться в темноте – она не боялась темноты с самого детства, но сейчас, в одиночестве и в жутком месте, темные помещения нервировали. Рэ представила, каково ей будет, дрожа, напряженно вслушиваться в любой шорох. Может, стоит дать пару монет вышибалам, чтобы те присмотрели за ее покоем?

Поднявшись спустя довольно продолжительное время и не совсем по своей воле, Рэ задрала голову. Прямо над ней в окне второго этажа весьма громко ругались какие-то мужчины. После криков о том, что надо бы отложить ножи и мирно разрешить конфликт, полукровка поняла – пора уходить. Для полного счастья ей не хватало только ввязаться в неприятности, стать свидетелем кровопролития и отыскать себе первых недругов.

Один постоялый двор не понравился Рэйаре наличием очень уж большого количества посетителей, второй не угодил хозяевами, они выглядели опаснее, чем шатающиеся по улицам бедняки. Женщина решила отправиться дальше, надеясь отыскать подходящее жилище, но ее внимание привлекли тени, которые она замечала уже не первый раз. Ей не показалось! За ней кто-то неотступно следовал от самых ворот…

Полукровка вильнула, прячась от преследователей, затем свернула еще дважды, но тени никуда не делись. Они продолжали идти по пятам, выныривали из улочек и исчезали в них. Перевертыша было не обмануть – она чувствовала запахи, незнакомые, но настойчивые.

За Рэйарой кто-то упрямо следил.

Глава IV

Тени продолжали преследование, как бы полукровка ни пыталась от них скрыться. Это были люди, она чуяла их запах и едва уловимые нотки, которые позволяли ей почти безошибочно определять принадлежность к тому или иному народу.

Несмотря на хорошее чувство направления, на способность видеть в темноте и обоняние, Рэйара никак не могла сбросить хвост. Следовало бы забежать в любое злачное место, таких встречалось на пути немало, или на постоялый двор, их женщина обошла уже две штуки как минимум, но перевертыш от этой идеи отказалась. Ей хотелось продолжить странную игру и выйти из нее победителем. Самолюбие тут было ни при чем – Рэ убеждала себя в этом – лишь обычное любопытство, кто кого. Своеобразная охота увлекла женщину, она не думала о том, для какой цели люди следуют за ней по пятам, только о том, чтобы обхитрить их и самой стать преследователем. К тому же, чем еще развлекаться до утра? Но быстроживущие хорошо ориентировались в Загородье. Слишком хорошо, чтобы позволить себя обмануть.

Очередная узкая улочка с нависающими над головой пристройками и балконами, делавшими ее еще уже, неожиданно перетекла в небольшую площадь. Несколько сколоченных из досок лавок, чьи прилавки доставали до груди, вероятно предназначались для торговли. Сейчас они пустовали и, как успела заметить Рэ, их ножки были прочно вбиты в землю. Чтобы их не унесло ветром или для того, чтобы их не унесли конкуренты?

Проходы в виде улочек отходили во все стороны. Некоторые были шире, некоторые не отличались от того, по которому пришла Рэйара. Сложный выбор несколько сбил женщину с толку. Она принюхалась и поняла, что не одна. За лавкой почти сразу же кто-то пошевелился и тоненький девчачий голосок прошептал:

– Пожалуйста, помогите мне… Пожалуйста…

– Кто здесь? – рявкнула полукровка, – Выходи сейчас же!

– Ой, тетенька, не сердитесь! Я выхожу, выхожу, – отозвался тот же самый голосок. Некто, чье присутствие ощутила Рэ, выпрямился и аккуратно вышел из-за лавки.

Темнота не помешала рассмотреть человеческую девчонку лет десяти, может немногим старше. Худая, в растянутых мальчишеских штагах и длинной, явно не по размеру, залатанной рубахе. Босоногая и взъерошенная, темноволосая, хотя последнее утверждение было спорным – грязь мешала понять, какого цвета шевелюра скрывается под слоями пыли и земли. Протертые посередине ног штанины, так, словно на них постоянно ползали, открывали расцарапанные коленки, а на лице красовались свежие царапины и синяк на щеке.

– Ты кто такая? – все еще насторожено рыкнула Рэ. Девочка пискнула, подалась назад и перевертыш поняла, что погорячилась. Она шумно выдохнула и попыталась придать голосу более мирное звучание, – Прости, девочка, ты напугала меня. Ты что здесь делаешь? Темно на улице и опасно, это не время для детских игр.

– Тетенька, я не хотела тебя напугать! Я… Я не хотела идти домой, там отец, он злится на брата. На то, что мы мало принесли сегодня… Я думала посидеть здесь, пока все наладится. И уснула, а когда проснулась, стало уже совсем-совсем темно. Я испугалась идти по темноте, боялась, что потеряюсь. Или что меня найдут злые люди. Я дошла сюда и спряталась, чтобы никто меня не нашел. Но я очень замерзла, сидеть на земле холодно и у меня совсем нет никакой теплой одежды…

Рэйара снова принюхалась. Те самые преследователи приближались. Чтобы оторваться от них, требовалось ускориться и юркнуть в любой из проходов, но маленькая девочка продолжала стоять перед ней, обнимая себя за плечи и смотреть большими серыми глазами. Жалкая, замерзшая и наверняка голодная. Глупый ребенок, которому не повезло. Еще больше, чем некогда самой полукровке.

Перевертыш не могла сказать, что она мечтала о семье, желала завести детей и чувствовала к ним какую-то особенную любовь, скорее напротив, она опасалась их и не знала, чего ожидать. Не знала, как правильно вести себя рядом с маленькими существами. Но бедняки вызывали в ней желание помочь и позаботиться. Бедняки, выросшие из вот таких несчастных детей, всегда относились к Рэ как к своей и неизменно ее выручали. Теперь пришла ее очередь позаботиться о человеческом детеныше. Оплатить долг.

– Хочешь, я отведу тебя домой? Ты сможешь показать мне, где живешь?

– Да! Да, очень хочу! Я смогу, я хорошо знаю здесь все, – девочка обрадовалась. Со стороны той самой улицы, откуда пришла Рэ, послышался шум. Ребенок не услышал ничего, хотя казалось, что этот топот разбудит даже мертвеца.

Рэ хотела обернуться, шаги неизвестных приближались и как раз подходило время, чтобы достать оружие. Женщина ощерилась, но девчонка вдруг побежала к ней и крепко обняла, мешая вытащить кинжал. Лук, как и полагалось при перемещении через портал, для безопасности самой полукровки оставался с Эйэ. Деревянное оружие, тем более то, что создавалось, изменялось или усиливалось при помощи магии, могло после такого натворить дел в неопытных руках. Впитать в себя часть магии заклинателя, хозяина портала, и учинить что-то с тем, кто его держит. Такое случалось; истории о спутниках заклинателя, оружие которых сливались со своим хозяином, нападало на него, а бывало, что и вовсе разлеталось на щепки, ходили не только среди свэтов, но и по всему Дкадиару.

– Отпусти, ты что не слышишь? Мы здесь не одни! – Рэйара попыталась освободить руки. Оборванка же вцепилась в них, как маленькая обезьянка – эти зверьки не водились на родном материке полукровки, но некоторые торговцы привозили их из-за Пылающего Моря и иногда продавали на площадях. В одном из людских городов – туда отряд забрел случайно – Рэ познакомилась с парочкой зверьков и надолго их запомнила. По глупости она сунула палец в лапку зверьку и тот схватил его столь крепко, словно от этого зависела его жизнь. Остаться равнодушной после такого было невозможно.

У перевертыша никогда не было столько денег, чтобы купить себе обезьянку, да и толку в ней Рэ тоже не видела. Животное надо содержать, лечить, кормить, ухаживать за ним. Если пес еще выполняет функции охранника или может помочь на охоте, то это существо разве что способно самостоятельно сбежать от опасности. Но поскольку любопытство толкало на необдуманные поступки, Рэ рассталась с парой монеток, чтобы подольше поиграть с диковинкой. Уж чем именно она приглянулась обезьянке непонятно, но после истекшей четверти часа хозяину-торговцу пришлось отдирать свое имущество от Рэйары, прилагая очень много усилий. Тогда-то женщина и узнала, кто самый цепкий в этом мире.

– Тетенька, не надо! Мне так страшно… Пожалуйста! – девочка продолжала хвататься, а когда Рэ, все же, подняла руки, повисла на них.

Полукровка успела обернуться и, поскольку руки были заняты, с силой пнула первого нападавшего. Им оказался юнец, лет пятнадцати на вид, не старше. Вооруженный только кривым и ржавым ножом, он ошарашенно смотрел на женщину, лежа навзничь на земле. Его приятели, еще младше, чем их главарь, имели такой же глуповатый вид и орудия ничем не лучше. Ждать, пока старший поднимется, они не стали, и бросились на перевертыша.

Рэйара зарычала – девчонка совершила героический прыжок и теперь держалась за шею Рэ, тихо уверяя, что ей страшно. Ориентироваться только на обоняние, тем более, когда в нос ударяют только запахи пота и грязи, сложно. Рэ закрутилась на месте, она не знала, что делать в первую очередь – бить нападавших, которые так и не причинили ей вреда и ножами размахивали скорее для устрашения, чем ради пользы, стряхивать глупую оборванку или и то и другое сразу.

– Скорее, я не могу больше! – воскликнула милая девочка совсем не добрым срывающимся на хрип голоском. Сбоку кто-то резво подскочил. Рэ развернулась, услышав звук перерезаемого ремня, попыталась пнуть врага, но тот увернулся. Груза, который носила на себе перевертыш, заметно поубавилось, сумка теперь болталась подобно шкурке от ягоды, из которой высосали всю мякоть. Послышались отдаляющиеся шаги.

– Все, Ийка! – крикнул мальчишка, который уже был далеко. Рэ чуяла, как его запах слабеет.

Руки девчонки разжались, она спрыгнула на землю и, не успела Рэ сообразить, что случилось, побежала прочь. Одного привычного движения рукой, чтобы проверить, что стало с кинжалом и сумкой, было достаточно чтобы сообразить – мальчишки разрезали торбу и вытащили из нее и кошель с оставшимися монетами, и пару бутыльков, и браслет, завернутый в тряпку. Бесполезные вещи, которые им не понравились, остались лежать рядом. К слову, дырка находилась повыше дна, это хорошо, остальное не выпадет.

Улепетывающая несчастная, с которой женщина даже хотела поделиться плащом, больно хорошо знала улицы и слишком храбро бросалась в темноту, чтобы быть ни при чем. Уж не ее ли звали Ийкой?

Ярость и обида, что человеческая самка посмела предать доверие, захлестнули Рэйару. Издав вой, похожий на вопль взбешенного буйвола, женщина бросилась в погоню. В темноте никто не заметит дергающегося под плащом хвоста, вытянутой поросшей шерстью морды и когтистых лап. Только постоянные бесконечные повторения одного и того же заученного текста про опасность, Врата для перевертышей, которые в ее голову вкладывали братья с предводителем, повлияли на Рэ и не позволили полностью перекинуться. Где-то на краю сознания, несмотря на крайнюю степень неудовлетворения, всплывали речи свэтов. Они не желали выходить из головы.