скачать книгу бесплатно
Сеня обрадовался и бодро направился к постели брата, тот сидел, упираясь спиной в стену, и держал в руках книгу и фонарик. Как только Сеня сел на кровать, Мартин включил свой фонарик.
– Зачем ты выключил его, когда я входил? – спросил Сеня.
– Я думал это Нэнси. Она бы поругала за то, что я не сплю.
– Что это за книга?
– Сказки. Помнишь, мама читала их нам раньше, но перестала.
Сеня взял в руки книгу и посмотрел на нее. Она была маленькой, но необычайно красивой. На ней были нарисованы замок посередине озера и огромные деревья, уходившие в небо, а по земле ходили люди и животные. У них у всех были дружелюбные лица, и глядя на них, хотелось улыбаться.
– Да, я помню эти сказки, – сказал Сеня, открывая книгу.
На первой странице было написано стихотворение. Сеня принялся читать его и потихоньку вспоминал свое детство, как они с Мартином слушали мамин голос, читавший им эти добрые сказки.
– И в этом мире ярко светит солнце,
И не садится никогда,
Ведь ночью делать нечего всегда,
И страшно, и темно… – читал Сеня.
– А днем все видно, все светло,
И детские мечты тут претворятся в жизнь… – продолжал за него Мартин, вспоминая слова по памяти.
– Кто в сером мире грустным был,
Тот тут веселым станет враз,
Кто счастья лик уже забыл,
Его познает он сейчас.
– Я помню слова! – воскликнул Мартин.
– Я тоже их вспоминаю. Странно, – нахмурился Сеня, – такое ощущение, что я знаю эту страну.
– Конечно, знаешь. Сказки ведь про нее, – объяснил Мартин.
– Нет. Я не помню ни одной сказки… а страна мне кажется знакомой.
– Брось, Сеня! Хватит придумывать! – возмутился брат. Порой его раздражало то, как Ассентий смотрит на мир все еще детскими глазами, Мартин же наоборот уже осознанно шел вперед и не останавливался на невозможном волшебстве.
– Я не придумываю! – в полный голос запротестовал Сеня.
– Что ты орешь?! Сейчас Нэнси придет, и нам обоим влетит!
– Ты просто не хочешь верить в это! Вдруг на самом деле есть где-то волшебная страна? – его упрямый брат не желал слышать слов Мартина и настаивал на своем.
– Сеня! Пора повзрослеть! Сколько уже можно играть в волшебные страны?! Когда ты наконец поймешь, что в мире нет волшебства?!
– Ну и пожалуйста! Вот и сиди в своем скучном мире! И не верь в волшебство! – закричал на брата Сеня, схватил книгу и вышел из комнаты.
«Господи! Он все еще надеется получить письмо из Хогвартса!» – с ухмылкой сказал про себя Мартин, смотря на удаляющуюся фигуру брата.
Обидевшись друг на друга, братья остались каждый в своей комнате. К счастью, они быстро заснули. Но видимо, ночь, как и с самого начала, обещала быть беспокойной, и детям снились страшные сны.
Филиппа и Ник пришли около двух часов ночи. Они посмотрели прекрасную пьесу, потом хорошо посидели в ресторане со своими старыми друзьями. Вечер прошел на славу. Ник боялся, что что-то пойдет не так, но все было идеально. Филиппа просто светилась от радости, и это доставляло ему необыкновенное удовольствие – видеть свою любимую счастливой. Он и сам порой не верил, как ему смогло улыбнуться такое счастье. Даже когда к нему наведывались мысли о Либерии и той жизни, он их с презрением отгонял, ведь теперь волшебная страна казалась ему просто серым миром по сравнению с тем, в котором он сейчас живет. Это понимание приходит с годами. Не важно, что тебя окружает, главное, с кем ты находишься и кто рядом с тобой, а окружающий мир – уже ничто, главное, вы двое, и для счастья вам ничего не надо, лишь бы быть рядом.
Они вошли в дом, стараясь быть тихими и никого не разбудить, и крадучись направились в спальню. Внезапно до них донесся детский крик. По спине Ника и Филиппы пробежали мурашки, и волосы встали дыбом. С секунду они стояли в оцепенении, потом разом бросились в комнату, откуда доносился вопль. Сеня сидел на кровати весь в слезах и холодном поту, протяжно всхлипывая. Филиппа подбежала к мальчику и обняла его, Ник сел рядом.
– Что случилось, дорогой? – взволнованно спросила она.
– Ма-мама… мне приснился плохой сон! – сквозь рыдания говорил он.
– Что в нем было?
– Там все было хорошо, но потом… стало плохо!
– Где там, дорогой?
– В Либерии!
Ник и Филиппа в ужасе отстранились от сына. «Откуда он мог узнать?!» – про себя вопрошали они.
– Что же там случилось? – стараясь придать голосу бесстрастное звучание, спросила она.
– Там было так красиво, люди были счастливы, они играли и жили хорошо… а потом стало темно и ужасно! На них кто-то напал, и убивали… всех убили! – он опять разразился рыданиями.
– Милый… это всего лишь сон! – неуверенно сказала Филиппа, боязливо смотря на Ника, тот ответил ей не менее красноречивым взглядом. – Успокойся, всем иногда снятся кошмары, но ты же храбрый! Ты не должен бояться.
– Мам, вдруг они уничтожат Либерию? – жалобно спросил Сеня.
– Послушай! Никакой Либерии не существует! Это просто сон! – грубо воскликнула Филиппа. Ее страшила та новость, что мальчик уже почти поверил в существование пусть и реальной, но все эти годы скрываемой от него волшебной страны.
Он обиженно посмотрел на нее и вытер слезы. Филиппа погладила его по голове и поцеловала в лоб. Затем он лег и отвернулся к стенке, и пусть ему сказали, что Либерии не существует, он все еще продолжал верить в нее и боялся, что с ней может что-либо случиться. Ассентий прекратил доказывать маме что-либо, на него нашла мысль, что если он не будет слушаться, то его туда не пустят, поэтому он сидел тихо и со всем соглашался, а в глубине души он смеялся над их невежеством.
После необычной ситуации с Сеней Ник и Филиппа задумались, а вдруг и вправду с Либерией что-то случилось? Но здравый смысл не давал им утвердиться в этой теории. Дети ничего не знали о существовании этой страны, пусть они и видели картинки на обложке книги, подаренной ее мамой, но что в настоящее время только ни придумают! Однако как мог присниться такой сон Сене?
Вскоре, после долгого раздумья и обсуждения данного казуса, чета Финенов пришла к заключению, что мальчик наигрался в игры, потом посмотрел на картинки в книге, и ему приснилась война в Либерии. Успокоили ли они себя данным объяснением или уговорили себя думать так? Никто из них не хотел допускать мысль, что в Либерии случилась беда, и каждый из них старательно отгонял эти варианты, которые будто нарочно не хотели их покидать.
Глава 3
Проблемы
Кошмарный сон Сени несколько встревожил Филиппу и Ника, но в скором времени они забыли о нем и жили так же, как и раньше. Миновали новогодние каникулы. Для детей они олицетворяли волшебное, сказочное время. Семья ездила в Финляндию и там встречала новый многообещающий год. Дети побывали в стране Санта-Клауса, Лапландии, покатались на лыжах и получили много подарков. Хоть они каждый год ездили в канун Рождества в разные страны и встречали Новый Год не дома, эта поездка вселила в их души грандиозные впечатления, которые невозможно забыть. Даже после каникул у них присутствовало то чувство праздника и сказочности, которое обычно наполняет тебя в Рождество.
Это такое светлое и радостное ощущение. Чувство чего-то хорошего – приближающегося чуда. В твоих мыслях играют добрые песни о Рождестве, а за окном идет мягкий пушистый снег, и ты сидишь с кружкой горячего шоколада или глинтвейна у камина и смотришь на новогоднюю елку, под которой в ближайшее время будут лежать разноцветные красивые коробки с подарками. Тебе тепло, и с каждым глотком чудесного напитка по телу распространяется тепло и блаженство. Вот оно, то чувство, которое, несомненно, наполняет каждого человека при приближении этого волшебного праздника.
Однако зима подходила к концу, и эта новость не радовала детей. Конечно, скудный снег в Англии (если повезет, и он выпадет, что случается крайне редко) нельзя сравнить с сугробами в Финляндии. Но дети все равно ощущали тоску по уходящему времени года и, следовательно, по уходящему чувству праздника.
Весна потихоньку сменяла холодную зиму. Солнце все чаще освещало замерзшие улицы, и медленно, но верно сырые переулки оттаивали, и их наполняли теплые краски солнца. Пока еще не было тепло, как летом, но уже можно было убрать в шкафы большие, грузные пуховики и зимнюю обувь. Одно это, пожалуй, радовало Сеню и Мартина. Больше не надо было кутаться, как капуста, чтобы не заболеть. Была еще одна особенность весны – это день рожденья близнецов. С каждым днем эта дата стремительно приближалась, и дети уже начали отсчитывать дни до своего юбилея.
Время тянулось. Дети учились, родители работали, и все шло спокойно и однообразно. Последняя неделя марта выдалась трудной для всей семьи. Менялась погода, и дети, уже почувствовав приближение весеннего тепла, сбросили с себя теплые куртки и, конечно, подхватили простуду. Всю неделю они ели куриный бульон и сидели с градусниками. Филиппа и Нэнси кружились над ними, как две курочки, бегающие за своими цыплятами. Иногда у детей поднималась ночью температура, и Филиппа, бывало, подолгу не спала, ухаживая за ними.
Однажды, не спав всю ночь, хлопоча над детьми, она была очень усталой и разбитой. Ник уехал на работу, дети тревожно спали после тяжелой ночи. Из-за болезни детей Филиппа работала дома, и в этот день, изморенная, она нечаянно заснула, разгребая завал бумаг и документов. За эти несколько минут, которые она спала, ей приснился весьма тревожный сон, который потом занимал все ее мысли.
Филиппа была в Либерии на празднике в красивом пышном платье. Все сидели за маленькими столами, она ходила вокруг них и узнавала в лицах своих друзей. Они совсем не изменились, как будто в Либерии не прошло ни единой минуты с ее ухода, хотя на самом деле прошло более двадцати лет, ведь в Либерии время шло в два раза быстрее, чем в мире Филиппы. Все были веселыми, пили чай и разговаривали о разных мелочах. Либерия процветала, и Филиппа, лицезрев все это обилие радости, довольно улыбалась.
Внезапно все обратилось в серые краски, небо больше не светилось ярко-голубым светом, листья деревьев почернели, а трава стала сухой и жухлой. И даже воздух стал недоброжелательным. Холодный, неприятный ветер окутывал Филиппу, дрожь пробирала все ее тело, и чувство обуреваемого страха находило с новой силой. Она шла по темному лесу, полянки были пустынны – ни единого звука, ни пения птиц – эта тишина угнетала, и Филиппе становилось все страшнее и страшнее. Она тихо звала хоть кого-нибудь из знакомых, шепотом произнося их имена, но никто не откликался, и казалось, она была одна во всей Либерии.
Филиппа пришла на то место, где впервые увидела Артоса. На деревьях все еще были зазубрины от ножей и стрел. Она встала на середину маленького поля, окруженного деревьями, где когда-то тренировался ее друг, и ностальгировала по былым временам. В душе у нее смешивались чувство грусти и сожаления, она видела плачевное состояние Либерии, но не могла понять, что же случилось. Она боялась, что по какой-то неизвестной причине все ее друзья, мама и папа погибли, но тут же отклоняла эти мысли.
Позади нее хрустнула ветка. Филиппа вздрогнула от страха, но тут же обрадовалась появлению живой души. Она обернулась, позади нее стоял Артос.
Он был в военной форме: доспехи, меч за поясом и лук с колчаном стрел за спиной. Он был все тем же хорошо сложенным подростком, в глазах темнилась ярость, но и одновременно в них присутствовала усталость, которую до этого Филиппа никогда в них не видела. Что-то изменилось в Артосе. Внешне он был все таким же, как и в день их первой встречи, но в душе чувствовалось, что он изменился, и эта перемена не совсем понравилась Филиппе. Он стоял и строго смотрел на нее, не отрывая взгляд.
Сначала она была радостной, но когда она увидела строгое лицо Артоса, веселость потихоньку начала уходить. Она не могла выговорить ни слова, она боялась его реакции. К счастью, он заговорил первый, но это совсем не прибавило в ней уверенности. Его голос был холоден и строг, Филиппу пробивала дрожь.
– Филиппа, где ты была?
– Артос… я… ты же знаешь, нам надо было уйти, – с дрожью в голосе отвечала она.
– Ты не представляешь, какой урон вы нанесли Либерии.
– Но… мы не знали.
– Из-за вашей беспечности вы погубили страну!
– Что тут произошло?
– Война, стихийные бедствия, болезни… у нас не было защитников, чтобы уберечь людей. Половина погибла.
– О Боже! – хрипло вскрикнула она. – Неужели ничего нельзя сделать?!
– Можно, но это не очень хороший исход для тебя.
– Что ты имеешь в виду?
Артос вытащил из-за спины лук и три стрелы, две воткнул в землю, а одну натянул на тетиву и направил в Филиппу.
– То, что ты умрешь.
– Но ты же… ты не сможешь убить меня! – жалобно воскликнула она.
Артос спустил стрелу, и та вонзилась Филиппе в грудь, но к счастью, не попала в сердце. Он схватил еще одну стрелу, и та пришлась Филиппе в живот. Третья ударила в плечо. Она упала на землю, но боли не было, она не чувствовала ее. Филиппа схватила стрелу в груди и попыталась вытащить, и тут ее пронзила нестерпимая боль, она закричала, но крик был глухим и еле слышным. Девушка почти хрипела, жалобно произнося: «Ник». Артос подошел к ее окровавленному телу и презрительно взглянул на нее. Она бросила на него взгляд, умоляющий о помощи, но он с отвращением сказал ей слова, которые ранили ее больнее, чем стрелы.
– Ты и сейчас выбираешь его. Глупая Филиппа, если б ты осталась в Либерии со мной, все было бы хорошо. А теперь страдай за всех нас, за тех, кто умер, кто прошел весь этот ужас, почувствуй нашу боль.
Из ее глаз катились слезы, из ран текла кровь. Артос развернулся и ушел. Она осталась одна. Тело ее холодело, и с каждой минутой жизнь покидала ее, но Филиппа не переставала звать Ника, она была уверена, что он придет и спасет ее.
Повеяло холодом, раненная девушка оперлась на дерево и села. Вокруг нее был туман, но это был не обычный туман и не ветер нишери, это было что-то враждебное, недоброжелательное. Она увидела лицо, знакомое до боли. То была Вирельга. Выражение лица ее было такое же суровое, как и у Артоса.
– Ви! Вирельга! – хрипло сказала Филиппа. – Помоги!
– Ты видишь, что ты сделала?! Филиппа, я мертва! Я умерла по твоей вине!
– Нет, нет, нет! – Филиппа зарыдала, и каждый всхлип сопровождался болью. Внезапно из тумана появились еще много прозрачных лиц, и все бранили и осуждали ее.
– Ты всех нас убила! Это твоя вина!
Среди них она увидела Джереми, Эвелин, Рьетту, Вулпа, Лорелей, Парельо, своих родителей, родителей Вирельги и еще много либеров. У всех у них были злобные лица, они всем видом говорили ей о своей неприязни, и это было для Филиппы последней каплей. Она собрала последние скудные силы и закричала: «Ник!»
Филиппа проснулась от того, что ее кто-то теребил за плечи. Она открыла глаза и увидела тревожное, озабоченное лицо мужа.
– Филиппа, Филиппа! Что случилось? Ты кричала!
Девушка не выдержала и разрыдалась. Ник нежно обнял ее и начал успокаивать. Через всхлипы она пыталась рассказать ему все, что с ней случилось во сне.
– Ник, Ник! Я видела их! Они… они все мертвы! Артос… он убил меня… стрелы… в груди, – она всхлипнула и разразилась новым приступом рыданий.
– Филиппа, все прошло. Это всего лишь сон. Успокойся и объясни по порядку, что там было.
Она вздохнула-выдохнула и попыталась объяснить все Нику.
– Либерия умерла, там все было по-другому, тишина, как на кладбище, и атмосфера такая же, ни единой души, я шла и увидела Артоса, он не изменился… только в душе стал суровее. Он сказал, что все погибли, что на них напали, что были стихийные бедствия и болезни, что все умерли из-за меня… он убил меня, надеясь, что этим все изменит или… хотел отомстить мне. Он выпустил три стрелы: в грудь, в живот и в плечо, – она показала на теле, куда пришлись стрелы, – я лежала в крови и звала тебя, и тут я увидела их… – она закрыла рот рукой, и из глаз покатились слезы, – Вирельга, Джереми, Рьетта, Эвелин, мама, папа – они все были мертвы… из-за меня! – она уткнулась Нику в плечо и зарыдала.
– Тише, тише! Это же сон, Филиппа!
– Нет, Ник, подумай! Он мне неспроста снился! Помнишь, Сене приснился сон? Он говорил, что на Либерию напали, и Артос сказал, что на них напали… все это не просто так… что-то там случилось.
Она взглянула на него жалобными, красными от слез глазами, ища поддержку. Ник вытер слезы с ее щек и нежно обнял.
– Филиппа, даже если твой сон… вещий, мы не в силах помочь им. У нас нет фауксов, и мы не сможем попасть в Либерию, пока они сами не придут за нами. И сама посуди, если никто до сих пор не объявлялся, значит у них все хорошо.
– А вдруг они не могут найти нас? Мы же переехали!
– Филиппа, наша фамилия довольно известная, ее можно увидеть в любой газете, и если они захотят, то найдут.
– Но как, Ник? Они ни разу не были тут! Как?! Они не знают этого мира!
– Вряд ли они направят кого-то, кто ни разу здесь не был, скорее всего, это будет твоя мать, ведь она жила тут.
Филиппа замолчала. Конечно, это логично, Мильдрет знает, где они живут, и, несомненно, направили бы ее. Но что-то все равно тревожило ее, что-то не давало покоя.
– Мама? Почему ты плачешь? – встревожено спросил Мартин.
