Будь моей. Навсегда

Глава 7

Вадим

– Вадим Данилович, – зам, оставленный здесь директором завода, выходит встречать меня на крыльцо, – как мы рады вас видеть!

– Так уж и рады? – усмехаюсь, пожимая протянутую руку.

– Рады-рады! – откуда-то из-за спины слышу голос и оборачиваюсь. Мужчина в рабочей спецовке улыбается. – Не сомневайтесь!

– Теперь не сомневаюсь, – протягиваю и ему руку для пожатия. Это явно кто-то из цехов. Всех работников в лицо я просто не знаю. Рабочий спешит дальше, а мы проходим в административное здание.

Как домой вернулся. Оказывается – скучал.

Да и сейчас приехал, только чтобы лично проконтролировать металлоконструкции для нового проекта. Сложного. Дорогостоящего. Там расчеты по точности почти как для космической промышленности.

Но решения изящные. Дизайнерское бюро Екатерины Ястребовой хорошо поработало. Я был уверен, что она по всяким обоям и шторам, но нет.

Приятно вновь оказаться в своем кабинете, пусть теперь уже и бывшем.

– Вадим Данилович! – лучится Светлана. Она несколько лет проработала на меня, теперь помогает Виктору Дмитриевичу.

– Света, все хорошеешь, – делаю ей комплимент. – Ну давай обнимемся, что ты как не родная?

И секретарь обходит свой стол, чтобы попасть в мои объятия. Ценный сотрудник, знающий все досконально. Такие кадры на вес золота. В Москву бы забрал, да Светлана отказалась уезжать. Сказала, что тяжело семью перевозить, да и не хочется в шумный мегаполис.

– А в зале для совещаний все уже готово, – радостно сообщает, отойдя от меня на шаг. – Через полчаса все будут в сборе, – рапортует.

– Тогда мне пока кофейку. Как я люблю, – подмигиваю ей.

– Виктор Дмитриевич? – перевод взгляд на своего босса.

– Мне как обычно, – кивает.

Располагаемся в кабинете. Разговор вертится больше о жизни завода. Потом отправляемся в зал для совещаний.

Выслушиваю главного инженера, начальников цехов.

– Задача сложная, – ворчит наш главный инженер. Седой коренастый мужичок. Прямой, как рельс. Никогда не стесняется высказаться. За что и ценю. – Но опыт интересный. Я уж теперь не удивлюсь, если чего и для космодрома откатать нужно будет. Уверен – сможем.

– Давайте тут сначала не налажаем, – приземляет его Виктор Дмитриевич. – Но такой проект записать в свой актив – это вам не чих кошачий.

Обсуждения идут долгие и бурные. Но не зря я тут так долго и кропотливо собирал команду. Доверяю как себе.

Когда заканчиваем, с удивлением замечаю, что от солнечной погоды почти не осталось и следа. Тучи набежали.

Хорошая примета.

В дождь началось мое сотрудничество с Ястребовым. Так что и сейчас, уверен, все пройдет хорошо. Улыбаюсь, выйдя из здания. Прощаюсь с подчиненными.

Машина берет курс на город. Вскоре въезжаем в черту. Телефон разразился трелью.

– Да, – бросаю, приняв звонок.

– Стальнов, ты как красна девица, – из динамика звучит веселый голос друга. – Заставляешь себя ждать.

– Уже в городе, – сообщаю.

– О, тут шоу подвезли, – проговаривает Алекс. – Как интересно, – в его голосе появляется напряженность. Сбрасывает звонок. Уверен, что одна из его дамочек решила устроить сюрприз.

Но сюрприз ожидает меня. Машина тормозит, охранник уже спешит открыть дверь, не доверяя это работнику ресторана. Но едва ступаю на тротуар, как мимо меня проносится девушка в белом платье. Даже в этот вдруг хмурый день ее волосы полыхают огнем.

Дарина?

Секундная заминка и я собираюсь последовать за ней, но меня за плечо хватает Алекс.

– Да, это она, – друг напряжен. – Вадим, без глупостей. Вижу, девчонка тебя зацепила.

Я дергаюсь, чтобы последовать за ней. Сердце обрывается, когда она, шатаясь, будто пьяная, бежит через оживленную дорогу. Кинуться за ней! Спасти! Увести! Ведь ее могут сбить.

Но хватка друга на моем плече становится сильнее.

– Мажор сделал ей предложение, – продолжает Алекс. – А потом его подружка прислала фотки, как они кувыркаются. Все это время.

Дарина уже успела перебежать дорогу. Выдыхаю. Не попала под машину. Перевожу взгляд на друга.

– Ресторан оцепить. Чтобы и мышь не проскочила.

– Тебе и карты в руки, – хлопает меня по плечу Алекс.

– Алексей! – рявкаю и ко мне подскакивает мой начбез. – Дорогу перекрыть. Дальше приказы от Ясинского.

– Будет сделано, – вытягивается в струнку начбез. Отходит на пару шагов и начинает раздавать приказы.

Подключаются люди Алекса. Все же я ехал в ресторан, а не на разборки.

Вдруг выхватываю взглядом позади друга мажора, выходящего из дверей. За ним спешат еще несколько человек.

– Тебе туда, – машет Алекс в сторону дороги, а сам разворачивается к дверям.

Охранники уже преграждают путь выходящим.

– Какого черта?! – слышу визг мажора.

– Заглохни, – припечатывает Алекс.

Я же иду в направлении, куда побежала Дарина. Пересекаю дорогу под возмущенные гудки и выкрики. Фон, не более. Моя цель где-то впереди.

Выхожу на тротуар. Обвожу внимательным взглядом улицу. Если Дарина успела наделать глупостей за те полминуты, я мажору шею сверну.

Итак, Дарина бежала прямо. Поэтому быстрым шагом иду по аллее. Людей немного, все спешат укрыться от начинающегося дождика. Первые капли уже падают мне на лицо. Ускоряюсь.

Люди расступаются и впереди я вижу белое платье ярким пятном. Фигурку мотает из стороны в сторону. Отмечают, как люди отлеживают ее движение, перешептываются, указывают пальцами.

А потом Дарина спотыкается и летит вперед.

Падает на четвереньки и не поднимается. Злость разрывает изнутри. Скупой информации от Алекса вполне достаточно, чтобы сделать выводы. Руки сжимаются в кулаки. Поднимается дикое желание свернуть гаденышу шею.

Главное, чтобы сейчас тут не оказался, потому что я могу не сдержаться. Сосредоточиваюсь на тонкой фигурке, которую сотрясаю рыдания.

Жемчужно-белое платье плохая защита от холодного ветра. Изящная спина открыта, пышные рукава открывают точеные плечи. Прическа распалась и волосы волной спадают на брусчатку.

На ходу снимаю с себя пиджак, чтобы хоть так защитить ее от непогоды. Последняя пара метров и накрываю рыдающую Дарину, скрывая от чужих взглядов и накрапывающего дождя. Присев, поднимаю ее на руки. Прижимаю к себе и разворачиваюсь в сторону ресторана.

Такая хрупкая, почти невесомая. Она горько плачет на моих руках, а во мне настоящей лавой бурлит злость. Но я сдерживаюсь, но хочу ее пугать вдобавок ко всему.

– Тише, девочка, тише. Теперь все будет хорошо, – стараюсь говорить мягко, успокаивающе.

– К-куда… в-вы меня… н-несете? – спрашивает сквозь рыдания.

Действительно, куда? Ответ только один – к себе. Эта золотоволосая красавица запала в самое сердце с первой встречи, когда подняла на меня свои бездонные, слово омуты, голубые глаза.

– В безопасность, – произношу чистую правду.

Но девушка начинает биться в моих руках, будто птичка, застрявшая в силках. Приходится сжать ее чуть сильнее, но все равно осторожно.

– Тише, Дарина, а то уроню.

Замирает, даже всхлипы прекращаются. Но ощущаю ее в своих руках просто комком нервов.

Боже, девочка, это же насколько ты его любишь, что так убиваешься? И какой нужно быть сволочью, чтобы променять такую чистоту на прожженную девку? Малолетний придурок. Сопляк.

Подхожу к краю тротуара, моя охрана уже опять перекрыла дорогу. Несу свою драгоценную ношу к машине. Охрана сдерживает любопытных.

Выхватываю взглядом Алекса. Он понимающе ухмыляется. Ясное дело, что наш совместный обед накрылся. Дарину я просто не могу оставить одну в таком состоянии.

– Дарина! Ты что творишь?! Иди сюда. Немедленно!

Чувствую, как в моих руках Дарина пытается сжаться в комочек. Поворачиваю голову и нахожу мажорика.

– Дарина! – рвется этот смертник к нам.

Молчаливый приказ охраннику и пацана жестко останавливают. Возможность поговорить с Дариной он упустил. Встречаемся с ним взглядами. Бывший женишок явно в шоке. У меня нет желания хоть одно слово ему сказать. Только желание удавить.

Поэтому усаживаюсь в салон авто, не выпуская Дарину из рук. А она опять принимается биться. Приходится прижать руки и ноги. В таком состоянии она причинит больше вреда себе, чем мне.

Машина трогается с места, оставляя позади ресторан и толпу шакалов. Ребята отработали четко. На сиденье лежит женская сумочка.

– Тише. Поранишься. Все хорошо. Мы уже уехали. Открой глаза, – прошу Дарину.

Хочу, чтобы посмотрела на меня. Хочу, чтобы вспомнила.

И через мгновение буквально тону в кристально чистых озерах.

– Господин Стальнов? – выдыхает едва слышно. Даже дыхание затаила. В глазах шок и застывшие слезы.

– Можно просто Вадим.

Отпускаю ее из хватки и сажусь на сиденье ровно. Потому что наша поза весьма двусмысленна. А сейчас не об этом. Мне нужно успокоить Дарину, а не запугать до обморока.

Отползает по кожаному сиденью, натягивает на себя мой пиджак, прикрываясь. Скрывает от моего взгляда глубокое декольте.

Вдруг ее лицо искажает гримаса боли. Дарина шипит и пытается переместить ноги.

Наклоняюсь и обхватываю пальцами тонкие щиколотки. На одной туфле сломан каблук. Снимаю босоножки и бросаю на пол. Осторожно провожу по стопе пальцами, прощупывая. Снова стон. Аккуратно укладываю ее ноги на свои колени.

– Вероятно, растяжение, – озвучиваю мысли, не отказывая себе в удовольствии ее раз провести по пальцами по стройным ножкам.

– Зачем вы это делаете? – тихо задает вопрос.

– А не должен? – резко поворачиваю голову и смотрю Дарине в глаза. – Должен был оставить тебя там?

Отворачивается и закусывает губу. В салоне повисает тишина, не нарушаемая даже музыкой.

– Куда вы меня везете? – спустя долгую паузу задает еще один вопрос.

– К себе, – говорю правду.

Дарина вздрагивает. И я спешу добавить:

– Тебе нужно отдохнуть. Прийти в себя. У меня тебя никто не побеспокоит. Твою ногу должен осмотреть врач. А я не он, лишь надеюсь, что это не вывих.

– Мой телефон? – спохватывается Дарина.

– Твои вещи из ресторана забрали, – отвечаю резче, чем хотел. Неприятно резанула мысль, что собирается звонить этому недоумку.

– Спасибо, – выдыхает, так и не смотря на меня.

Прислоняется плечом к спинке сиденья и прикрывает глаза. Больше мы не произносим ни слова. Мой телефон звонит, но я сбрасываю все звонки. Машина проносится по улицам и останавливается у подъезда высотки.

Выхожу из машины, прихватив сумочку, и опять беру Дарину на руки. Охранники спешат открыть двери и вызвать лифт. Несколько минут и я вношу девушку в свою квартиру. Прохожу по коридору к гостевой спальне.

В комнате опускаю Дарину на кровать. Потом осторожно забираю из тонких цепких пальчиков ткань пиджака. Она вцепилась в вещь, будто от этого зависит ее жизнь.

Растрепанная, с потекшим макияжем, она все равно видится мне красавицей. Взгляд скользит по соблазнительной фигурке. Цепляется за округлые бедра и едва заметные веснушки на декольте.

Тряхнув головой, накрываю ее второй половиной покрывала.

Дожился, Вадимка, в тридцать семь годиков-то, а ведешь себя как озабоченный пацан в пубертате.

Стремительно выхожу из комнаты и натыкаюсь на начбеза.

– Найди врача. И все произошедшее нужно зачистить.

Глава 8

Дарина

Медленно выплываю из какого-то вязкого темного небытия. Голова просто раскалывается. Так больно, что даже глаз открыть не могу. Веки такие тяжелые, будто свинцом налиты. Тихонечко лежу, пытаясь прийти в себя. Сначала ощущаю на коже какую-то мягкость, будто я завернута в теплый кокон. Потом потихоньку возвращается слух.

До сознания доходят тихие мужские голоса. Замираю и даже дышать перестаю. Вдруг с ужасом понимаю, что я не осознаю, где я! И только один из двух голосов смутно знаком!

– … и что делать? – даже в таком тихом голосе отчетливо слышны властные интонации.

– Обеспечить покой. Отдых, – отвечает мягкий мужской голос. – У девушки сильнейшее нервное потрясение. Я выпишу успокоительные. Но организм молодой, при должном обращении, скорее всего, получится обойтись без таблеток. Нужны положительные эмоции. Но если девушка не будет справляться, я бы порекомендовал обратиться к специалисту. Чужая душа – потемки, важно не упустить момент. Сразу купировать, если девушка будет уходить в депрессивное состояние.

Это что, обо мне?

– А что с ногой? – вновь первый голос, глубокий и завораживающий.

– На первый взгляд – небольшое растяжение. Нужно проверить, может, уже очнулась. И я смогу провести более детальный осмотр, Вадим Данилович.

И тут меня как током бьет. Стальнов! Меня увез от ресторана Стальнов. И снова глаза обжигают едкие слезы и я всхлипываю.

Через пару мгновений чувствую, как матрас с моей стороны прогибается под весом. Щелкает выключатель лампы.

– Ну, милая, тише, – тихо выговаривает мужчина и моей головы касаются в ласке пальцы. – Столько плакать – обезвоживание будет, придется спать в ванне из минеральной воды, – пытается шутить. – Глазки открыть сможешь?

– Не знаю, – отвечаю со всхлипом.

Силюсь поднять веки. Кажется, они сильно опухли. Едва немножко разлепляю ресницы, как тут же зажмуриваюсь. Свет от лампы бьет по глазам.

– Свет. Больно, – только и могу простонать. Хватаюсь руками за голову.

– Ох, деточка, как бы ни мигрень ты себе наплакала, – в голосе врача появляются строгие нотки. – Надеюсь, не она. Но лекарства легенькие успокаивающие пропишу. А теперь давай ножку твою еще раз поглядим.

Чувствую, как с ног откидывают покрывало, а потом цепкие горячие пальцы начинают ощупывать мои щиколотки, вертеть стопы.

– Больно? А так?

– Чуть-чуть, – хнычу.

– Эх, – снова вздыхает врач, – туфельки на каблучках очень украшают женские ножки. Но и портят тоже. Ничего, милая, небольшое растяжение. Несложное лечение, дня три-четыре ножку не нагружать и сможешь бегать. Пока лучше не на каблучках. Главное, вывиха или разрыва нет. Остальное нестрашно.

Мои ноги снова окутывает тепло. Хочется завернуться в одеяло с головой. У меня будто внутри замораживающий холод. Просто арктический.

– Еще пара манипуляций и сможешь поспать, – снова ласкового говорит врач.

Мне почему-то кажется, что это сухощавый старичок, добрый доктор, как из сказок.

– Потерпи, милая, сейчас давление смерим, пульс, рефлексы посмотрим, – теперь его пальцы касаются моего лица, разлепляют веки.

Потом ощупывает мою шею. Просит открыть рот и сказать «А».

– Признаков простуды пока нет, – делает заключение, – но и температуру смерим. Потому что у тебя, милая, озноб. А вот нервный или вирусный – надо выяснить.

За все это время Стальнов не произносит ни слова, но я всем своим существом ощущаю его присутствие в комнате. Хочу оглядеться, но глаза просто не открываются.

– Так, Вадим Данилович, – врач снимает с меня манжету тонометра, – я сейчас выдам лекарства. Снимем головную боль. Пусть еще поспит. Во сне организм быстрее восстанавливается. Ну а дальше по обстоятельствам. Прикажите подать воды, – а потом обращается уже ко мне: – Милая, таблетку сможешь проглотить? Голова перестанет болеть.

– Смогу, – выговариваю едва слышно.

Во рту пересохло и страшно захотелось пить.

Врач помогает мне приподняться, и буквально сразу прикладывает к моим губам стакан воды. Жадно пью. Потом выпиваю таблетку и меня снова укладывают на подушки.

– Молодец, – снова рука врача в ласке проходится по моим волосам.

От такой заботы опять текут слезы. Чувствую, как скатываются по вискам. Врач убирает их салфеткой.

– Спи, милая. Спи.

И я действительно уплываю в сон. Уже где-то на периферии сознания улавливаю слова врача, произнесенные очень тихо:

– Ну, для физического здоровья я вам подробно все распишу. А от сердечных ран таблеток, увы, нет.

– Спасибо, Семен Петрович, – заговаривает Стальнов. – Идемте, в кабинете будет удобнее…

Больше я не могу разобрать слов, по шагам понимаю, что они уходят.

Поворачиваюсь на бок, плотнее закутываясь в одеяло. Хотя оно и ощущается как-то странно. Всхлипываю, и снова слезы текут бесконечным ручьем. Судорожно вздыхаю.

Головная боль начинает отпускать. Уже не кажется, что моя голова вот-вот расколется. А вот в душе… Там все болит и кровоточит. Прав доктор – от сердечных ран лекарств нет.

Но в новый виток рыданий я упасть не успеваю, уплываю в сон, из которого силюсь вырваться. Потому что мне там холодно. Одиноко и страшно. Но в какой-то момент становится тепло и спокойно. Я расслабляюсь и окончательно проваливаюсь в бархатную манящую темноту.

Второй раз медленно прихожу в себя. Голова не разрывается, но глаза все равно разлепляю с трудом. В комнате темнота, лишь на тумбе неярко горит ночник. Очень хочется в туалет и умыться. Но и страшно высунуть нос из комнаты.

Откидываю одеяло и спускаю ноги на пол, чувствуя стопами мягкий ковер. Поднимаюсь, и меня чуть пошатывает. Только сейчас замечаю, что на мне не платье. Футболка. Большая футболка, сползающая на одно плечо. Оттягиваю белую ткань.

Я в ступоре. На мне футболка Стальнова? А кто меня переодевал? Тоже он?

Эта сшибающая мысль на мгновение затмевает собой все остальные. Прикусываю губу. Мне ужасно неловко. А еще я не понимаю – зачем. Зачем Стальнов это все делает?

Подхожу к двери, которая до половины приоткрыта. В коридоре тоже неярко святят торшеры. По глазам не бьет, но вполне достаточно, чтобы никуда не вписаться в темноте. Замираю в дверях, потому что не представляю, куда идти. В этом коридоре куча дверей.

Делаю шаг и замираю, из-за поворота в коридор входит Стальнов. Тоже делает шаг и останавливается. У него в руках чашка.

– Что-то случилось? – спрашивает совершенно спокойно.

– В туалет, – выдавливаю из себя ответ, краснея.

– В конце коридора последняя дверь по твоей стороне, – отвечает, рукой указывая направление.

– С-спасибо, – выдыхаю и спешу скрыться. Едва себя по рукам не бью, чтобы не пытаться натянуть футболку ниже.

Выдыхаю, скрывшись в ванной. Свет включается автоматически и бьет по глазам. Зажмуриваюсь и даже лицо руками закрываю. Осторожно открываю один глаз. Потом второй.

Ванная просто ослепляет блеском и роскошью.

Но сейчас меня интересует один конкретный предмет. А потом подхожу к раковине. И закрываю рот руками, чтобы не переполошить никого своим криком. От испуга сердце подпрыгивает к горлу и начинает стучать в бешеном ритме. Я даже не сразу понимаю, что это я. Это мое отражение!

Зато теперь понятно, почему так трудно разлепить глаза. Отекшее от рыданий лицо, опухшие глаза, слипшаяся тушь и страшными кругами размазанные тени. И губы как два вареника. Волосы тоже выглядят не лучше.

Мной можно не только детишек пугать, но и взрослых.

Включаю воду и беру в руки мыло. Знаю, что положено для снятия макияжа пользоваться всякими пенками, мицеляркой и вот этим всем, только мне и обычное мыло сойдет. Нужно убрать с лица эту жуть. Глаза и так уже чешутся, а кожа зудит.

Намыливаю лицо, тру глаза, смывая всю эту краску. Так и с моей жизни облезла вся эта краска кажущегося счастья.

Упираюсь руками в края раковины и дышу-дышу-дышу, глотая слезы. Какой-то нескончаемый фонтан. Новому потоку слез не дает пролиться стук в дверь и голос.

– Дарина, все хорошо? – обеспокоенно спрашивает Стальнов. – Ответь, или я войду.

– Минутку! – кричу.

– Я за дверью, – сообщает Стальнов.

– Не нужно.

– Я подожду.

Понимаю, что спорить бесполезно. Делаю воду холодной и еще раз умываюсь. Кое-как приглаживаю волосы. От страха и смущения перед Стальновым даже плакать расхотелось. Этот мужчина пугает, обескураживает и заставляет трепетать.

Бросаю еще один взгляд в зеркало. Маска жуткого клоуна смыта, но отеки и краснота на месте. Резко выдохнув, иду на выход из ванной, чтобы, распахнув дверь, нос к носу столкнуться со Стальновым.

Проходится цепким взглядом без единой эмоции с головы до ног. И задет вопрос, который я меньше всего ожидала услышать:

– Чаю хочешь?

Этот мужчина умеет поставить в тупик.

– Идем, наверняка хочешь.

Берет меня за руку и ведет за собой. От странности происходящего даже не знаю, как реагировать. Просто иду послушно за мужчиной, только носом шмыгаю.

Потрясение за потрясением…

Стальнов ведет по коридору в просторный холл, также мягко освещенный, еще один небольшой коридор и проходим в кухню. Здесь света больше, но он тоже приглушенный.

Белоснежное пространство с серыми оттенками разной интенсивности. Легкое, но в то же время очень мужское.