Без

– Отлично, я смотрю, вы теперь довольны, Тимур? – Спросил лысый очкарик, развалившись в кресле и смотря парню прямо в глаза. Тимур кивнул. Что ему говорить? Старик ждет отчета? Будет ему отчет в таком случае.

– Это… я сидел в полной тишине. Могу сказать точно, – слышал все, что происходит в моем теле. В целом, ничего странного и страшного не услышал. Напугало меня то, как звучат мои же внутренние органы.

Высказав еще некоторые сведения, парень замолчал.

– Что-то еще слышал? Например, совершенно посторонние звуки? – Убрав улыбку, спросил Акулин. – Молодой человек, я советую вам ничего не скрывать. Дело даже ни в том, что мы вам много платим. К черту деньги. Миром правят вовсе не они, Тимур. Мир принадлежит нам, великим умам и первооткрывателям. Как будет двигаться наука вперед, если не мы, а? Очень важно… повторю, очень важно, чтобы мы ничего не упустили из виду в нашей работе!

– Ну, не знаю. – Парень замялся под тяжелеющим взглядом профессора. Ему не понравилось то, как стремительно сменяется лицо очкастого начальника. С такими людьми общение сводится к тому, что никогда не предугадаешь, враг он или друг, психически уравновешенный или какой-нибудь чокнутый фанатик, готовый за ошибки избить до полусмерти.

– Ладно, ладно. – Через секунду другую посветлел Акулин, приложив к губам палец как бы в задумчивости. – Давай вот что, Тимур, а… отдохни пару дней. Мы тебе позвоним и пригласим на следующий сеанс. Там ты уж точно сможешь что-то услышать.

С тем парень и покинул компанию, забрав на выходе паспорт и смартфон. Тщательно осмотрев вещи, Тимур убедился в сохранности оных. Полазил в телефоне, проверил на вирусы специальной программой. Пока парень ехал до дома, не спеша держась за руль и наплевав на гудки спешащих сзади водителей, он поглядывал в зеркало заднего вида, – а не едет ли за ним хвост. Фантазия фантазией, а безопасность прежде всего.

«Как бы не стать параноиком!». – Подумал между делом Тимур.

Акустики-исследователи могли ему ведь и закачать что-нибудь ради слежки. Поймает ли «радар» антивируса шпионский софт, Тимур понятия не имел. Тут уж как повезет.

Бог ведает, что там на уме у профессора. Высочайшая оплата за услугу, финансируемую какими-то там крупными шишками, это не подработка промоутером на остановке. Тимур далеко не наивный мальчик, и полагал, что игры тут явно ведутся опасные. Он так и вернулся в родное жилище, завалившись спать и проспав частично работу.

Парня чуть не уволили, но он без проблем извинился перед боссом. По сравнению с той бесшумной комнатой рабочий офис просто Райское местечко, и Тимур ценил это. Сразу после рабочего дня паренек сходил в ближайший банк и положил на счет все заработанные тяжким психическим испытанием деньги.

На третий день «отдыха» Тимуру позвонили.

– Ну как себя чувствуешь? – Невинно улыбаясь, задал вопрос профессор. Как и положено, на ученом сидел белый халат и квадратные очки, делающие из него настоящего представителя науки. Он покручивал в пальцах ручку и испытующе вглядывался в лицо Тимура, сидевшего на удобном кожаном стуле.

– Все хорошо, профессор. Когда приступим?

– Вот это энтузиазм! Отлично, Тимур! – Покинув кресло руководителя, подошел к парню Акулин и положил руку на плечо. – Прямо сейчас давай и начнем! А потом, а… напишешь отчет в письменном виде, договорились?

– Это… да. – Как-то просев под тяжелой рукой начальника, ответил подопытный. Тимур поскорее освободился от общества профессора, уже без помощи сотрудников научной организации ориентируясь по зданию. Высокий под два метра Филипп встретил парня в коридоре, рядом с комнатой.

– Привет, дружище. – Привет, Филипп. – Они пожали друг другу руки.

– Ну что, готов к бою? – Шутливо поинтересовался знакомый сотрудник.

– Ага. Филипп, а у вас видеокамеры установлены в комнате? Ну и что-то еще, кроме акустического поглотителя?

– Нет, друг мой, это испортит атмосферу. Тут важна каждая мелочь, и запрещено ставить оборудование, создающее малейшие шумы, иначе поглотитель выйдет из строя. Хотя нет, из строя может и не выйдет, просто начнет записывать ни те звуки. А почему спросил? Боишься чего-то?

– Нет… я… нормально все. Давай, закрывай.

Тимур уселся на стул и потер вспотевшие от волнения ладошки о спортивные трико. Ему на входе в помещение выдали спортивную одежду. Ткань тонкая, но теплая. В общем-то, трико и обтягивающая спортивного типа водолазка, – это все, что позволили натянуть на голое тело. Забрали даже трусы. Видимо, в прошлый раз Тимур был прав, повесив «грехи» на мелкое насекомое. Оно тогда и щелкало, бегая по стенам.

– Мне нужны эти сто тысяч, мне нужны эти сто тысяч, нужны, нужны… – Тимур нашептывал эти слова аки молитву, напряженно слушая собственное тело. Звуки сердца и практически всех понятных хозяину систем организма упорно терроризировали слух. Не прошло и десяти минут, как мозг Тимура стал различать суб-уровни, – акустические «вкрапления», не замечаемые ранее. Он уже слышал в обычной пульсации крови призрачные отзвуки, идентичные с противным шевелением и тем, как если бы человек пересыпал зерно из чаши в чашу. Сердце, кроме типичного перестукивания и влажного сокращения, осыпало уши Тимура богатыми изысками вроде шипящих и мелких завывающих перекличек, словно в грудной клетке жили толпы разных тварей, пытавшихся переговорить друг друга. Парень выделял движение костей, как самое нормальное явление, которое не выворачивало все естество воспринимаемого мира наизнанку. В некотором роде, кости терлись друг о друга, словно подземные каменюги, беспрерывно крошащиеся, шуршащие, трескающиеся, клацающие и просто «ухающие», как птицы в лесу. Тимур сосредоточился на внутренней работе организма, лишь бы забыть о внешних факторах.

Парень вздрогнул, услышав дьявольский щелчок. Это необъяснимое нечто вернулось. Что же это такое? Парень насильно вводил в себя образы каких-нибудь милых животных или привидений из мультиков, либо представлял себе какой-то прибор под полом. И почему щелчок не могут издавать провода, лампы, в конце концов.

– И чего я так боюсь? – Громко произнес Тимур, взяв себя в руки. – Пусть шумит, что бы это ни было. Плевать!

Так бы и парень и сидел, изучая стены глазами, если бы не шорохи, нагло ворвавшиеся в музыку тела. Копошение чего-то за спиной буквально заглушило звенящий гул в ушах и сердечные ритмы, гулко бьющие в голову. Страх гвоздем забили в сознание, применив молот Тора или инструмент помощнее. Тимур вскрикнул, свалился со стула и отполз по ледяному полу морозильника ближе к двери. Там он поднялся, прижавшись к стене и глядя в сторону источника звука.

– Какого черта?! – Истерично пискнул подопытный. Инстинктивно зажав уши ладошками, Тимур не мигая уставился в одну точку. Он должен дойти до конца. Не весь же день тут ему торчать. Какие-то три часа, по словам Филиппа, исполняющего обязанности второго по значимости сотрудника в организации. Ему можно верить. Филипп не выглядел таким подозрительно навязчивым и опасным, как Акулин. Три часа, говорил Филипп. Три коротких, маленьких часа.

– Наверное прошел уже час. – Вслух подумал Тимур, слушая бесконечный звон под черепом и другие не столь приятные голоса внутренних органов. Они уже не так настораживали, как недавний шум, усиливающий ощущение чьего-то присутствия. Чего-чего, а наличие потусторонних вещей парень не выносил, как и любой житель планеты, привыкший к существам из плоти и крови.

Даже сквозь ладони Тимур уловил щелчок. Нет, их два. Второй прокатился маленьким эхом, более тихо, хоть и настойчиво. «Что вообще тут творится?! Они наверняка специально включают эти дополнительные звуки! А я дурак и купился!». Так думалось Тимуру, пока уверенность в поддельных искусственно созданных акустических спецэффектах не пропала, уступив место ужасу. Щелчки не просто звучали где-то в мозгу, а меняли свое местоположение. Они двигались, то ближе, то дальше, то заходя с боковых сторон. Они, как живые… призраки. Или невидимые глазу новые виды насекомых. Или сущности, живущие испокон веков в тонких переходах между акустическими волнами и вакуумом. Или…

В беседу с одиноко стоящим у стены человеком вклинился шорох, словно что-то шевелилось прямо на полу, тихонько перебирая кучку мусора. Затем звуки стихли. И проявили себя заново всего в сантиметрах от Тимура. Того обуял поистине животный страх сродни тому, какой чувствовали пещерные люди, видевшие в глубинах природных шахт смертельно-опасных чудовищ, прячущихся за каменными обломками и во тьме гротов. Монстрам присуще хватать жертву, ходившую вокруг костра, безрассудно обозначавшуюся себя в качестве видимой мишени криками, смехом и топотом.

Парень не кричал, не бил кулаками в дверь. Его парализовало. Инстинкт элементарно выдал нестандартный вариант самозащиты в данной ситуации, – изобразить мертвое животное, тогда чудовище решит, что тебя нет. Тимур почти не дышал, забыв обо всем и прислушиваясь к шорохам и щелчкам.

Мгновения текли, как застывающая лава, медленно и лениво перетекая пороги и заполоняя своей массой все ямки и щели. Щелк! Человек терпеливо водил глазами, надеясь узреть сущность, невидимость коей поразила бы военных. Ничего в комнате не искажалось, она пуста настолько, насколько Тимур это видит и ощущает. Щелк! Звук переместился, словно бы куда-то над головой. Щелк! Такой же по тональности, однако менее слышимый акустический источник оказался теперь на уровне лица.

Ожидание в последующей тишине затянулось. Мало-по-малу парень стал отходить, «таять». Тимур нетвердо пошатнулся, боясь сделать любое микроскопическое телодвижение. Тишина вовсе не ободряла: в ушах гудело и звенело; вены не стеснялись тащить кровь с ором толпы, будто вместо красной жидкости по сосудам бегали футбольные фанаты; сердце грохотало колоколом, а в легких происходили завихрения газов под огромным давлением. От такого безумия можно получить психопатические галлюцинации. Тимур, обмозговывая вторжение непонятных звуков из вне, дрожал и не отходил от двери. Ногам зверски холодно, пальцы онемели. Минусовая температура поднималась исключительно до щиколоток и почему-то не распространялась по всему объему помещения по всем законам физики. Возможно, это из-за полной звуковой изоляции.

Тимур позволил себе пару шагов в сторону стула. Не посидеть ли на нем. Он, как в игре детской «море волнуется раз…» то двигался к стулу, очень плавно опуская подошвы ботинок, а то замирал, слушая бездонную тишь. Так и стремился к стулу в центре комнаты, опасаясь даже веками хлопать. Ему мерещилось, что веки просто падают, как стальные ворота, и поднимаются обратно с тем же звучанием. Сердечные взрывы, перекат кровеносных потоков; кости, шоркающие друг о друга, как глыбы в горной возвышенности; гудение в мозгу, – к этому Тимур частично адаптировался. С другой стороны, кое-какие звуки здорово мешали, так как вызывали вопросы в стиле «А не болен ли я?» или «Там что, какие-то насекомые живут, откуда такие звуки в теле?!».

Тимур погружался в напряженное состояние. Он ждал… ждал, не проявится ли опять некая сущность. Четвертый шаг к стулу… хочется присесть, отдохнуть. Заныла спина и мышцы ног.

Щелчок раздался в голове. Пронзительный, явственный и ужасающе близкий. От испуга у парня подкосились ноги, руки обняли голову локтями вперед, Тимур заорал проклятия в адрес щелкающего нечто. Щелк! – Грохотнуло оно второй раз, забравшись подопытному в голову…

Профессор Акулин внимательно следил за монитором. Скрытая камера показывала всю кошмарную сцену сходящего с ума человека. За спиной ученого собрались помощники. Кто-то из них нервозно сглатывал, беднягу подташнивало от такого зрелища, а кто-то поднимал уголки губ выше, радуясь тому, чего команда нелегальных физиков-акустиков добивалась несколько месяцев. Филипп находился по правое плечо от профессора, и жестокая маска была у него вместо лица. Многие знали Филиппа, как приветливого коллегу, но мало кто осознавал, что он такой же целеустремленный, как и Акулин, такой же аморальный и хладнокровный, если придется действовать по обстоятельствам ради научного открытия.

– Нам удалось. – Наконец сказал профессор, поправив съехавшие очки на носу. – Ребятки, нам удалось поймать ЭТО в клетку. Сейчас же врубайте усилители! Надо исключить все звуки, пока оно не покинуло мозг подопытного! Создадим беззвучный барьер!

И сотрудники принялись выполнять задачу, стуча по клавишам компьютерных систем и переключая необходимые тумблеры. Таким образом, они запустили следующие поглотители звука, что привело к совершенному «звуковому вакууму». Человек в комнате кричал во всю глотку, но, окажись кто-нибудь там же, он ничего бы не услышал, кроме «концерта», исполняемого внутренними органами родного тела.

– Подопытный потерял сознание. – Объявил один из сотрудников, следящий за пульсом и другими медицинскими показателями Тимура.

– Великолепно. – Сказал Акулин. – Вы сделали аудиозапись?!

– Да, профессор. – Отозвался подчиненный, отвечающий за акустические данные.

– Загрузите в мою локальную папку. – Выдал он распоряжение и распрямился, поправив халат.

– Профессор! – Воскликнул кто-то. – Датчики фиксируют смерть подопытного! Что нам делать?

– Черт!! – Выругался тот, покраснев от злобы. – Вызывайте скорую! Все, как мы и планировали!

– Не волнуйтесь, профессор. – Ободрил его Филипп, ухмыльнувшись. – Мы получили запись. Это главное.

– Да, ты прав, ты прав, Филя. – Остыв, заулыбался Акулин. – А… знаешь что! Тимур будет нашим героем. Я обязательно упомяну его имя в научном открытии. Его жертва не станет напрасной. Филипп, ты знаешь, что делать с трупом.

– Да, знаю. – Сказал он и вспомнил глубокую яму в закрытых подвалах цеха, выкопанную подручными средствами. Туда уже скинули умерших животных, попавших на испытания в «комнату безмолвия». Все звери, от мышки до собаки с кошкой, как и Тимур, скончались в этом проклятом морозильнике.

Акулин уютно устроился в рабочем кресле, хихикнув и скидав на пол все бумаги. Он аккуратно поставил ноутбук, включил систему, самодовольно улыбаясь, и нажал на папку с записью, переданную ему на локальный диск. Процессор загудел, активируя проигрыватель. Вот-вот профессор познает то, до чего многие физики, астрономы, уфологи и исследователи даже не догадывались. От волнения Акулин даже забыл натянуть на голову плотные наушники. Позитивно хохотнув, профессор поставил запись на паузу и вытащил из ящика стола наушники. Дело сделано.

От истины его отделяла одна клавиша «play» на проигрывателе. Палец дрожал, находясь в миллиметре от клавиатуры. Пробормотав одобряющие слова, Акулин нажал кнопку и во всю прислушался.

Целый час ничего не звучало, лишь обычная реакция Тимура на щелчки. Датчики, к сожалению, не смогли передать эти самые потусторонние звуки. Зато хорошо слышалось биение сердца человека, многочисленные хрипы в дыхании, длинные растягивающиеся шорохи одежды. Но Акулину это неинтересно. Это лишь мусор, грязь и никчемная железная руда. Ему нужно золото, то самое, прячущееся за пределами человеческого мира.

Начиная с часа и двадцатой минуты, профессор выловил эти звуки. Щелчок? Или хлопок? Что это? Акулин недовольно нахмурился, ведь ему сложно описать этот акустический «всполох». Раздался крик, что аж датчики засвистели, невероятно чувствительные в беззвучной атмосфере, профессор сжал челюсти, терпя противный свист. Ему нельзя снимать наушники, иначе упустит самое главное. Пролепетав ругательства, человек в очках ждал финала.

Он слышал, как звуки пропали. Ни криков, ни каких-либо звуков. Целую минуту длилось эфирное молчание, такое глубокое, неестественное… профессор назвал бы этот вакуум «живым». Складывалось впечатление, что такой среде обитают призраки, какие-то твари. Они явились через эту образовавшуюся полость. Они или оно, как единая сила, с любопытством ощупывающая чужое сознание.

Час и двадцать пятая минута записи. Профессор восхищенно выдохнул, услышав шорох. А еще кошмарное тошнотворное ощущение накатило на слушателя в очках. Те упали с носа на стол. Акулин не шелохнулся, он просто слушал то, как оно двигалось в звуковой среде. Оно шелестело и шевелилось на уровне почти нулевой громкости. Профессор выкрутил все возможные настройки до максимума ради потустороннего феномена, издающего такие шумы, что призраки просто орут и визжат по сравнению с этой сущностью.

Потом Акулин вздрогнул оттого, что со спины щелкнуло. Громко и резко. Щелкнуло второй раз… в третий. В четвертый раз… Каждый звук больно ударял по перепонкам то сверху, то сзади, а то над ухом. Профессор поспешно выключил запись, откинул наушники и, возбужденно дыша, огляделся, будто ЭТО обязательно покажет себя в человеческой реальности.

Щелк! – Вонзился новый кошмарный звук в сознание Акулина.

Щелк! Щелк!!! ЩЕЛК!!!! ЩЕЛК!! ЩЕЛК!!!…

Без людей

Много-много людей в метро. Они скапливались в каждой щели, на всех закутках. Кто-то из этих простолюдинов пыхтел вонючей сигаретой. Большая часть женщин, пухлые, как разъевшиеся коровы тараторили друг с другом, смачно повизгивая в смешливых выражениях лиц, словно тысячи птиц и свиней в курятнике. Дети подле них хихикали, переговаривались, и лишь единицы утыкались в тетрадки, рисуя или что-то читая в планшетах и смартфонах.

Эрих не любил такое скопление живой массы. С другой стороны, он любил ездить на метро, в пустых вагонах, где людей раз-два и обчёлся. Метро уютное место, в меру прохладное, приятно гудящее и воющее при разгоне. Замечательно качавшиеся вагоны внушали спокойствие, душевное такое мягкое спокойствие. Но, отправляясь с утра на работу, Эрих презрительно и раздраженно отмечал все эти потные тела, стремящиеся забиться в вагон, словно испуганные тюлени. Потом парень приходил в себя, с усмешкой осознавая, что и сам является таким же полудурком. И ведь не уволишься и не получишь свободу, ибо страна нищих и убогих рабов, служащих денежному богу. Сдохнуть с голоду в таком мире проще, чем погибнуть в сражениях за императора в древних походах.

Эрих протиснулся сквозь возмущающуюся человеческую реку в пассажирский вагон и постарался ухватиться за верхний горизонтальный поручень. Женщины наиболее престарелого возраста, попахивая бальзамами и старыми концентрированными духами, нагло занимали места. Не выгнать и не сесть, даже если успел бы. Обязательно прорвется нахальная баба и начнет верещать о правах страдающих женщин, совершенно не уважая усталость работающих мужчин. Эрих, сдавленный тремя такими же бедолагами, как он сам, уставился на рекламный плакат, приклеенный к окну. Рука стискивала желтый пластиковый поручень, отполированный за годы миллионами жертв капитализма. За стеклом бежали серые полосы тоннеля. Казалось, будто поезд едет куда-то в центр Земли, а не вдоль поверхности на небольшой глубине. Так день и начался, с тесного общения с запахами и одеждой людей всех возрастов и сословий.

Высадившись, а точнее, выпихнувшись из вагона на переходной станции, Эрих вдохнул воздуха, страдальчески проворчав в адрес пассажиров кучу проклятий. Далее ему требуется сесть на другую ветку и ехать до самого конца, где и будет офис на одну остановку от конечной станции. Так как наверху прохладное лето, Эрих решил не упустить шанса искупаться в лучах теплого солнышка и подышать свежим воздухом, прочувствовав холодок в пятнадцать градусов по Цельсию со знаком плюс. Улыбнувшись такому простому решению, парень зашагал к станционной площадке, ожидать поезд. Ему повезло, на вторых путях народ рассеялся. Тем не менее, мест свободных все равно не будет. Все-таки, утро в будни – это не ночные часы.

Встав перед некоторыми молодыми мужчинами и женщинами, Эрих вытащил из кармашка сотовый. Взглянул на время, активировав экран. Часы и минуты сообщили хозяину, что он не опоздает, если только не произойдет какая-нибудь авария на станции метро. Эрих убрал смартфон и посмотрел на собравшихся на платформе ожидания прохожих. Много молодежи, сгибаемой под гнетом субкультур, два старика с трясущимися руками, женщины с широкими, как подушки задами, парочка милых белокурых детей, молчаливо глядящих на мать. В отдалении очень высокий человек с бородкой. А вот в пяти шагах стоит миниатюрная девушка. В его вкусе. Эрих мысленно представил эту красотку, где надо, и, в соответствующих позах. Вот это секси. Рыжеволосая, к тому же. Таких он любил.

Диктор женским шелковистым голосом объявила о приближающемся поезде. Мысли о красивой рыженькой женщине маленького роста сразу задвинулись на задний план. Эрих работал в офисе, но думал больше о своем хобби. Он увлекался лепкой из запекаемого пластика. Лепил, в основном, фигурки для игр. Заказчиков мало, но подработка на этом неплохая. Да и не в деньгах счастье. Удовольствие Эрих получал от самого процесса. Ему нравилось создавать что-то настоящее. Те же демоны из игровых миров получались очень симпатичными, живыми, яркими. Любуясь своими изделиями, парень чувствовал себя человеком, не зря живущим на этом свете.

Размышляя о следующем проекте в своих домашних увлечениях, парень зашел в открывшиеся двери поезда и встал поближе к выходу. Люди уже сидели, заполнив «лавочки». Все уткнулись в свои вещи, телефоны и книги. Какой-то толстяк ел кусок булочки, глазами изучая свои сапоги. Каких только жителей города не увидишь. Каждый раз Эрих удивлялся новым личностям. Но тут же про них забывал. Хобби важнее. Он уже конструировал в голове рогатого демона из игры «Лютый холод» про средневековье и магию льда, когда двери зашипели и захлопнулись. Вагон тронулся.

Диктор не объявил, какая будет остановка. Или же Эрих не услышал. Плевать. Тысячу раз парень ездил туда-сюда по одному маршруту, поэтому узнает свою остановку визуально и рефлекторно по количеству торможений и ускорений железнодорожного состава. Спокойно отстраивая игрового демонического персонажа в мыслительной трехмерной среде, Эрих все медленнее мигал, постепенно уходя в дремоту. Рука надежно охватывала ручник, так бы человек на повороте или на тормозных действиях поезда на кого-нибудь свалился.

Долго и монотонно гудел вагон. Люди стали переглядываться, не привычные к такой странности. Поезд вот уже минут десять так ехал, ускоряясь. И остановки нет. За окнами мелькали стены, превращенные в сплошные линии, расширяющиеся и сужающиеся в поле зрения, извивающиеся и меняющиеся местами. Толстый мужчина, давненько закончивший жевать булочку, вытащил из портфеля телефон и басовито промычал что-то про отсутствие связи. От его грубого тона Эрих и проснулся, выйдя из режима полусна в стоячем положении. Люди последовали примеру толстяка, принявшись пальцами тыкать экраны. Кто смс набирал, а кто пытался позвонить. У женщин на лицах проявился испуг и застыл страх.

Поезд метро резко снизил скорость, всех подкинуло вперед. Самые неповоротливые потеряли смартфоны, выпрыгнувшие из рук и разбившиеся о пол. Они хотели было обозвать машиниста грязными словами, но железнодорожная машина заново ускорилась, гудя, как бешеная заводская установка. Толстяк не выдержал первым, поднявшись и зачем-то вытянув шею, как страус. Он будто пытался увидеть «водителя» в самом первом вагоне. Потом сел обратно. Пассажиры, как понял Эрих, немного убрали волнение со своих физиономий, надеясь на то, что состав где-нибудь сделает полную остановку. Выйдя из металлического плена, люди услышат извинения от персонала. Наверное, где-то авария, вот машинист и везет людей по запасной ветке, в обход запрещенного пути. Эрих только отнесся с подозрением к молчанию со стороны местных работников. Диктор ничего не говорил. Вообще ничего.

Поезд чуть-чуть снизил обороты электрического двигателя, и тогда пострадавшие принялись подбирать свои аппараты связи. Эрих вежливо отодвинулся подальше, чтобы не мешать страдальцам искать осколки от смартфонов. Ему стало любопытно, набьют ли эти люди морду машинисту, или, они стерпят такую езду в стиле «везем картошку по ухабам». Кроме этого, вагон все голосил и голосил колесами, покачиваясь и гоняя воздух в тоннеле. Эрих приблизительно подсчитал расстояния и ужаснулся, – поезд покинул конечную точку несколько минут назад. И это настораживало. Если на ветке нет остановок, то должны быть аварийные площадки для высадки пассажиров, ведущие наружу, в город. Вместо этого, машина пересекла городской район, знакомый Эриху. Как он помнил по карте, впереди не могло быть подземки. Там начинались фабрики, обычные жилые улицы, еще дальше будет парковая зона и загородные постройки, от дач до крупных заводских территорий. После этого путешественника ожидают лесные массивы, речки и озера. Российская природа богата такими экосистемами.

Эриха никуда не выгибало. Поезд вообще не поворачивал. Стремился по прямой, и даже, как казалось парню, кренился куда-то ниже. Нервно посмотрев на других людей, Эрих подумал, а не догадываются ли они об этом уклоне. Поезд уезжал не просто вперед, за пределы городской структуры, перемещаясь по подземной ветке, несуществующей на официальной карте. Чертов состав еще и опускался. Миллиметр за миллиметром. Ниже и ниже, будто ныряя куда-то вглубь земли. Ладно бы машинист решил развлечься, покатать перепуганный народ кругами, пока те не начнут сходить с ума. Ситуация ухудшалась именно неизвестным направлением, от которого страх ел сознание пассажиров, словно корова листву. Жевал и жевал, перемалывая нервы и мысли, ломая все здоровые логические цепи в мозгах жертв. Реальность теперь не та объективная штуковина, что ежедневно окружает человека. Она, оказывается, умеет кусаться и искажаться.