Священные игры

Этой ночью я бы не заснула. Еще до рассвета я уже должна была затаиться у дома Руфуса, готовясь к очередному смертельно опасному заданию.

Но как бы сильно я ни ненавидела барона, он был прав. Шепоток в лишние уши может погубить нас всех.

Глава 3

Позднее утреннее солнце окрасило старую тиренианскую дорогу в коралловый и розовый цвета. Плетеные домики теснились по обе стороны заснеженной тропинки, залитой золотым светом. Я шла по пятам за Руфусом Ренбруком вот уже несколько часов. Приходилось держаться на достаточном расстоянии от него, чтобы он меня не заметил, но при этом самой не терять его из виду.

Глядя на поднимающийся из труб дым, я пожалела, что не осталась в своей постельке под теплым одеялком. Вместо этого я ни свет ни заря вышла из дома и сейчас выполняла опасную и, если так подумать, очень глупую миссию – помеченная змеем ведьма шагала прямо в сердце Ордена.

В прохладном мартовском воздухе мое дыхание туманом оседало на лице. Я не питала больших надежд, что Руфус переживет этот день. Он проснулся утром и почти сразу же отправился из Миствуд-Шайра прямиком в Пенор. От южного побережья до столицы пеший путь занимал около четырех часов.

И что же могло понадобиться в Пеноре деревенскому фермеру вроде Руфуса? Скорее всего, серебро, которое он мог заработать в одной из тайных сокровищниц Ордена. Два фунта за каждое имя, которое он называл, за каждую ведьму, которую он сдавал…

Чем дальше он шел, а следом за ним и я, мимо аккуратных фермерских участков и сонных деревень, тем хуже все выглядело для него. И, к сожалению, для меня тоже.

По коже скользил страх.

Половина членов Ордена были охотниками на ведьм, другая половина – солдатами. Собор Архонта строго охранялся. Вороны выслушивали признания и исповеди, читали выдержки из кодексов и охотились на ведьм. Именно они решали, кто после смерти отправится на небеса, а кто нет. Если они кого-то подозревали, они докладывали об этом Повелителю воронов. Формально они не были солдатами, но убивать их обучали в рамках инквизиции.

Помимо воронов были еще Луминарии – солдаты Ордена, носившие броню. Легионы хорошо обученных убийц, маршировавшие идеальным строем и расправлявшиеся с каждым врагом, кто встречался им на пути. Ими командовал Магистр Соларис, свирепый воин, который, по всей вероятности, проводил большую часть своего свободного времени, пытая людей.

А на вершине иерархии Ордена был человек, известный как Патер. Наш новый великий лидер, единственный, кто мог вывести нас к свету из тьмы и греха. Так, по крайней мере, утверждалось. Этот человек сжег на костре бывшего короля, украл корону и запретил музыку и веселье.

При лучшем раскладе сегодня я смогу убить двоих: Руфуса и одного из воронов. При худшем – я буду отчаянно пытаться скрыть одно убийство за другим, пока Луминарии не изрубят меня на куски прямо у себя в храме. Или меня отведут к Магистру и будут пытать, пока я не обвиню каждого, кто мне когда-либо встречался.

Хватит, Элоуэн. Сохраняй спокойствие.

Я плотнее закуталась в свою серую шаль. Сегодня я оделась как простая крестьянка, оставив привычную военную униформу: на мне было серое платье, подпоясанное на талии, плотный шерстяной плащ и шаль, наброшенная на голову. Скучное зрелище, глазу не за что зацепиться. По словам барона, к моим карим глазам и невзрачному лицу это тоже относилось.

По мере того как мы приближались к воротам Пенора, домов вдоль дороги становилось все больше. У главной улицы ютились крытые соломой домики и постоялые дворы, а в воздухе пахло хлебом. Впереди меня ехал запряженный лошадьми экипаж, но я старалась не сводить взгляда с Руфуса.

Я продолжала следить за ним, а в голове всплывали воспоминания о жизни до того, как меня пометил Змей. Те солнечные деньки сейчас казались какими-то нереальными, будто горячечный сон.

Перед моим внутренним взором снова предстала наша троица – Лидия, Ансельм и я, нам всем примерно столько же, сколько сейчас Лео. Беспечные и веселые, мы были просто детьми. Однажды мы выскользнули за ворота поместья, разумеется, не спросив разрешения у родителей, и отправились в город этой же дорогой. Лидия предложила дойти до самого Пенора, чтобы воочию увидеть белые платья-паутинки, которые тогда носили придворные дамы, похожие на духов из другого мира.

Тогда выдался очень жаркий день, и пот катился по моей покрасневшей коже. Я едва не теряла сознание от жажды, и Ансельм настоял на том, чтобы отвести меня обратно. Кажется, он тащил меня чуть ли не волоком. Лидия требовала, чтобы мы шли дальше, но он держал меня крепко. Она разругалась с ним, заявив, что не желает иметь с ним ничего общего, и назвав дураком. Возможно, тогда она впервые не получила того, чего хотела. Возможно, именно тогда ее ненависть ко мне начала расцветать из маленького зернышка в нечто большое с острыми шипами.

Мои мысли прервал крик, и я вернулась в реальность.

– Его убили ведьмы! – женский голос прорезал воздух, и мой взгляд упал на толпу, собравшуюся неподалеку от таверны.

Я отчаянно хотела выяснить, что происходит, но мне нужно было следить за своей целью. Когда я проходила мимо, я заметила женщину, прижимающую к себе мертвое тело. Кожа жертвы была белой как снег. Удивительно, голова почти не держалась на шее, но при этом на теле не было ни единой капельки крови. У меня скрутило живот. Можно было предположить, что я привыкла к виду смерти, но это убийство казалось гротескным. Неестественным.

Более того, оно было бессмысленным. Если только кто-то уже не омыл это тело и не перенес его, должно быть, это было дело рук кого-то из Помеченных Змеем. Кого-то вроде меня.

Я тяжело сглотнула. Нехорошо, совсем нехорошо. Скоро Орден совсем взбесится и начнет резать глотки, скоро вспыхнут погребальные костры.

Когда я огляделась в поисках Руфуса, его уже не было.

Глава 4

Мы были уже почти у самых ворот, и я поспешила вперед, лихорадочно ища глазами синий плащ. Толпа впереди теснилась, спеша в Пенор. Крупный мужчина в фартуке мясника грубо оттолкнул меня в сторону.

Мой пульс участился, и я ускорила шаги, протискиваясь через толпу и не переставая выискивать взглядом Руфуса. Я была не такой уж высокой, чтобы заглядывать через плечо другим людям.

Только перед самым входом в город я заметила синее пятно плаща Руфуса и выдохнула с облегчением.

Тиренианская дорога вела к входу, в народе с любовью называемому Ворота Мацания. Когда мы с Лидией были маленькими, то были просто очарованы красивыми, нарядно одетыми дамами, которые ошивались у ворот и спрашивали мужчин, свободны ли они. Тогда мы и сами измельчали розовую марену, чтобы накрасить свои губы и щеки, как у тех дам. Ансельм все время краснел, когда мы, подражая им, спрашивали, не нужна ли ему подружка на ночь, хотя никто из нас толком не понимал, что мы говорим.

Эти женщины с алыми губами исчезли одиннадцать лет назад, когда завершилась Горькая война. В городе, которым теперь правил Орден, проституция не приветствовалась.

Чем ближе я подходила к городским стенам, тем сильнее закипала моя кровь. Отвесные каменные стены Пенора высотой в сотни футов отбрасывали длинную тень на тиренианскую дорогу. Темнота окутывала меня, и в нос ударило зловоние. Вдоль городских стен тянулся ров, заполненный мусором и старыми тушами животных.

Тут мой взгляд метнулся вверх, на висевшие над воротами отрубленные головы, лица которых были вымазаны смолой, чтобы сохранить их. Враги Ордена – жестокое напоминание о силе охотников на ведьм.

Я похолодела от ужаса, тяжело сглотнула и отвела взгляд от голов, стараясь не поддаваться страху и не представлять свою собственную голову там наверху. Но после того, что я собираюсь сделать сегодня, такой исход был более чем вероятен. Вороны Ордена и Луминарии таились в каждой тени этого города на всех путях следования к собору Архонта. И охотники на ведьм, и солдаты несли страх и ужас всюду, куда бы они ни пошли.

Когда я наконец вошла в ворота города, мой пульс участился от нахлынувших чувств. Едкая вонь из траншеи вокруг города смешивалась с запахом жареного мяса и древесного дыма. Казалось, в Пеноре все кричат, вместо того чтобы спокойно разговаривать, звуки эхом отражались от булыжной мостовой и деревянных домов. Здания с остроконечными крышами и магазины выглядели так, будто вот-вот рухнут на узкую дорогу. Над головой возвышались фронтоны и арки, кое-где сушилось на веревках белье. В толпе я старалась не спускать глаз с Руфуса, шедшего в двадцати футах от меня.

После нескольких поворотов узкая дорога вывела на мощеную площадь, называемую Сажевой. Здесь в воздухе висел запах животных, запертых в загоне, и крови – то был процветающий рынок домашнего скота. По ветру разносился пепел, и я старалась не вдыхать его, а также не смотреть в сторону погребальных костров, стоявших вдали на этой же площади. Я не хотела представлять себя там, приговоренной к сожжению. Я могла только благодарить Архонта, что сегодня еще никого не казнили.

В восточном углу Сажевой площади располагалась золотая статуя Похоти, представляющая обнаженную женщину, которая своими позолоченными руками старалась прикрыться, сохраняя остатки скромности. Орден заказал ее сто лет назад, задолго до убийства короля. В Мерфине тогда свирепствовала страшная чума. Поскольку болезнь помимо всего прочего вызывала отек в паху, Орден объявил, что все беды от блуда, и установил эту статую, чтобы напоминать нам о наших грехах. А теперь вороны могли созерцать соблазнительные изгибы обнаженных женских ягодиц и при этом по-прежнему оставаться набожными.

Я глубоко и прерывисто вздохнула, проходя мимо палаток с яркими тканями и специями. Все эти незнакомцы вызывали у меня жуткий страх. В наши дни любой мог оказаться врагом. Нельзя было доверять ни соседу, ни дяде, ни дочери. Орден воздвиг стены подозрительности. Храни секреты лучше, или они будут использованы против тебя.

Одиночество было величайшим оружием Ордена против всех нас. Потому что кого проще контролировать, если не тех, кто почти сошел с ума от изоляции. Кем проще манипулировать, чем пустым местом?

Я не обращала никакого внимания ни на шум большого города, ни на рубящих мясо мясников, ни на крики животных.

Руфус шагал прямо к храму великого Архонта, который возвышался над северной частью площади. Я видела его уже отсюда, этот огромный купол, простирающийся до небес и погружающий остальную часть города в тень.

Я ускорила шаги, когда он пересек проходную, арку ворот, украшенную звездами и полумесяцем, с каменными башнями по обеим сторонам. А за воротами, суровый и величественный, стоял храм Архонта, и у меня перехватило дыхание. Он был выше городских стен, а главный купол напоминал череп великана. На внешних стенах были вытесаны из камня гримасничающие гаргульи.

На противоположной от меня стороне почва была футов на шесть выше тропинки, а покосившиеся надгробия были обращены на восток. Если Архонт когда-нибудь вернется, дабы воскресить мертвых, то явится он с небес над древним восточным городом Иблайн. Восставшие усопшие узрят Архонта в свете его славы, и он покажется им вторым солнцем. Ныне же здесь, под землей, веками лежат кости мертвых, одно поколение умерших сменяет другое, так что под моими ногами располагался огромный некрополь. В старые времена, как поговаривали, у духов мертвецов можно было многому поучиться и самому стать выдающимся художником или поэтом. Но сейчас все это было запрещено.

Высокие двери храма были распахнуты настежь, и я могла видеть, как Руфус исчезает внутри в тени. Я последовала за ним, проскользнув под прохладную ротонду. Меня охватил благоговейный трепет, когда я оказалась под куполом. Я не была здесь с восемнадцати лет и уже позабыла, каких он внушительных размеров.

Я оглядела внутреннее убранство храма, отделанное гладким кремовым мрамором и залитое ярким светом. В самом центре стояли, образуя круг, факелоносцы с завязанными глазами. Языки пламени отбрасывали свет на сотни надгробных изображений, начертанных на полу. То были каменные мемориалы самым известным Луминариям Ордена. Мраморные воины сжимали в руках мечи и топтали ногами змей.

Но больше всего захватывало дух от того, что солнечный свет проникал сквозь стеклянный потолок на высоте сотен футов. Я правда не видела, что именно он освещал, поскольку факелоносцы его загораживали, но точно знала, что падал свет в пропасть, которую никто не должен был видеть. Раз в месяц над этой самой ямой факелоносцы с завязанными глазами приносили в жертву быка, и его кровь стекала вниз.

Вороны говорили, мол, кто осмелится заглянуть в эту пропасть, тот узрит божественный лик самого Архонта – а смертные его видеть ни в коем случае не должны, ибо тогда они лишатся рассудка. Лишь мертвым позволено взирать на славу Архонта.

Лидия тоже как-то раз говорила, что факелоносцы потому и носят повязки, что глаза они себе на самом деле вырезали. Якобы таков был приказ. Но я так и не поняла, правда ли это или же одна из ее жутких выдумок. А еще она говорила, что тех, у кого случайно погаснет факел, сбрасывали в эту самую пропасть, где несчастные умирали голодной смертью. А вот это уже было похоже на строгие правила Ордена.

Я последовала за Руфусом вдоль парящих колонн, невольно косясь на ряды гаргулий – чудовищных клыкастых драконов, каждый из которых был убит одним из Луминариев Ордена. В пляшущем свете факелов изображения казались живыми, они будто двигались и извивались вдоль стен.

Я вздрогнула. Но удача сегодня была на моей стороне, потому что в храме вроде как никого не было.

Шаги Руфуса эхом отдавались от каменных стен. Вот он вошел в атриум, примыкающий к ротонде. Я двинулась за ним, чуть замедлив шаг, чтобы казаться более расслабленной, будто забрела сюда без особой цели.

Когда я добралась до атриума, мое сердце пропустило удар: там был не один ворон, а сразу двое. Закутанные в черные плащи, они стояли у стены из мерцающих свечей. Тени вились над изображением солнца, символом самого Архонта.

Руфус кашлянул, и этот звук эхом отразился от ребристого сводчатого потолка.

Пряча лицо, я подошла к свечам и взяла одну из них. Краем глаза я видела, как один из воронов поприветствовал Руфуса кивком головы. Затем все трое направились к деревянным кабинкам у противоположной стены. То были шепчущие камеры – места, где люди Мерфина предавали людей Мерфина.

Я зажгла свечу в знак служения Архонту.

Все, что мне сейчас было нужно – в чем состояла моя миссия, – это пробраться в шепчущие камеры и подслушать беседу Руфуса и ворона. Но оставалась небольшая проблема – второй ворон. Я, конечно, не испытывала сильных угрызений совести, убивая воронов, но три трупа в атриуме – это слишком рискованно. И грязно.

Я посмотрела на него, на короткое мгновение перехватив его взгляд, и тут же ощутила легкое покалывание в затылке и шее. Я могла видеть его раньше? Пламя свечей подчеркивало его высокие скулы и мерцало в его пронзительно голубых глазах. Густые темные волосы резко контрастировали с бледной кожей. Было в его проницательном взгляде нечто потустороннее, почти божественное.

А потом мое сердце чуть не остановилось, когда на его груди я заметила серебряный кулон в виде ворона. Так это не обычный клирик. Это свирепый Повелитель воронов собственной персоной. Неудивительно, что я буквально на кончике языка ощущала его темную силу.

Я постаралась дышать медленнее, вновь обретая контроль над собой.

Я зажгла вторую свечу, прикидывая, что мне делать. Кинжал – не вариант, много возни будет.

Пожалуй, я могла бы прикончить его, как бы невзначай коснувшись, как того и хотел барон. Видеть, как Повелитель воронов будет корчиться в предсмертных муках на мраморном полу. Перед этим искушением я просто не могла устоять. О, эта чудесная бледная кожа…

Но как отреагирует он? Воронам ведь, как и мне, было запрещено касаться кого бы то ни было – отречение во имя Архонта. Может, Повелитель воронов тоже жаждет человеческого прикосновения? Правда, удовольствие от этого будет для него недолгим.

Это все Змей нашептывал мне в мыслях. Поначалу его голос очень пугал меня, но сейчас он почти стал мне другом. Правда, теперь пугало то, что мне очень хотелось слышать его голос снова и снова.

Но это была не лучшая идея, поскольку я не собиралась поднимать в Ордене тревогу. После насильственной гибели Повелителя воронов будет ясно, что тут не обошлось без магии, и тогда они начнут зачистку города, безжалостно убивая всех, не щадя даже маленьких детей. Нет уж, лучше замаскировать все под обычное убийство.

Когда я отважилась снова взглянуть на Повелителя воронов, то с удивлением обнаружила, что он по-прежнему смотрит на меня, и глаза его при этом буквально горят, будто он проник прямо мне в душу и изучает все мои темные секреты. Тотчас из легких точно вышибло весь воздух…

Но вдруг он плавно повернулся и вышел из зала. Его грациозные движения так сильно напоминали мне хищного зверя. Вот он толкнул деревянную дверь. Солнечный свет хлынул в атриум, а затем дверь снова захлопнулась с гулким эхом. Я осторожно и медленно выдохнула. Сердцебиение, кажется, тоже на миг замедлилось. Хвала Архонту.

Я огляделась. К счастью, в атриуме никого больше не было. Это был мой шанс.

Я запустила руку под плащ и вытащила кинжал из ножен.

Бесшумно скользнула по каменному полу в сторону шепчущих камер. Прильнула ухом к двери и прислушалась.

Говорил, как мне показалось, ворон. У него был резкий акцент истинного аристократа.

– Как верный служитель Архонта, не мог бы ты, о праведный земледелец, подумать еще раз, нет ли в названном поместье кого-то еще? Ты совершенно точно уверен, что это только дочь хозяина? – тут он вздохнул. – Темная магия передается по наследству. Трудно поверить, что ее отец не прибегал к злым искусствам. Наверняка и он заключил сделку со Змеем? Я щедро заплачу тебе, Руфус. Сейчас идет настоящая война, война со Змеем. Мы продолжаем находить трупы по всему Мерфину. Тела обескровлены. Их смерть не была естественной. Мы должны дать отпор.

Я тяжело сглотнула. Это сколько же они трупов нашли?

Руфус откашлялся.

– Я ни разу не видел, чтобы он использовал магию…

По крайней мере, он честный малый, порадовалась было я.

– Но есть еще мальчик, – добавил он. – Он живет в солдатских казармах близ поместья барона Трокмора. У него метка Ордена на запястье. Такой символ вроде солнца, правильно же? В круге?

От ужаса кровь застыла в моих жилах, но лишь на миг. Затем она начала медленно закипать. Страх превращался в ярость.

Я скрипнула зубами. Пожалуй, услышала я достаточно.

Крепче сжав рукоять кинжала, я распахнула резную деревянную дверь в шепчущую камеру.

Две пары глаз уставились на меня, и ворон уже начал подниматься.

Я перерезала ему глотку, прежде чем он успел вскрикнуть. Руфус издал сдавленный, испуганный звук, и я, круто развернувшись, вонзила кинжал ему под ребра, прямо в сердце. Быстро и жестко, как и учил меня барон. В считаные секунды порешила обоих.

Я смотрела в глаза Руфусу, ярость все еще переполняла меня.

Из его рта текла кровь, а серые глаза были широко раскрыты.

– Значит, готов даже ребенка убить? – прошипела я ему в ухо. – Ради горстки серебра?

Его тело обмякло, и он повалился на меня. Я оттолкнула его обратно на стул, и его голова безвольно поникла. А я вытащила второй кинжал из ножен и вложила его в руку Руфуса, так, чтобы лезвие лежало у него на коленях. Затем нанесла ему еще несколько ударов в грудь и по ладоням, чтобы все выглядело так, будто ворон первым напал на него. Наконец вытерла свои окровавленные руки о черный плащ ворона и протерла подошвы сапог.

Кровь забрызгала практически всё. Стянув с плеч толстый шерстяной плащ, я вывернула его наизнанку, чтобы спрятать пятна и брызги. Осторожно выглянула наружу сквозь решетчатое деревянное окошечко каморки.

Казалось, атриум был пуст. Я поспешно покинула камеру. Тишина тяжело повисала в воздухе, а мое сердце по-прежнему бешено колотилось о ребра.

Когда я добралась до двери, ведущей в сад, то едва могла дышать. Нужно было скорее убираться отсюда.

Я толкнула дверь, и тут же у меня перехватило дыхание. Под тисовым деревом стоял Повелитель воронов.

– С вами всё в порядке, миледи? Вы выглядите напуганной.

Мне показалось, или в его тоне действительно просквозила насмешка?

Я вскинула брови и прижала руку к груди. Меня учили держаться спокойно и невозмутимо, но это внешне, а внутри… Сейчас пульс просто зашкаливал.

И почему у меня вдруг возникло отвратительное чувство, что он точно знал, что я сделала? Что он чувствовал мой страх?

Покосившись в дальний конец сада, я увидела там прогуливающуюся семью. Если я сейчас убью его, они это увидят. Я мысленно обругала себя последними словами. Какой же безрассудной идеей было убийство в священном месте!..

– Я слышала крики в шепчущей камере, – проговорила я. – Кажется, люди там ссорились. Это меня очень обеспокоило. Я-то пришла спокойно помолиться, и тут вдруг… – я глубоко вдохнула, – …злоба, раздражение. Кто-то был очень недоволен, кричал что-то о ереси. То есть… я, конечно, не стану утверждать, что там была драка…

Он шагнул ближе, глядя на меня сверху вниз. Стоя так близко, Повелитель воронов возвышался надо мной, а его голубые глаза странно светились. Воздух между нами, казалось, был наэлектризован. Была ли это сила самого Архонта, исходящая от Повелителя воронов?

Но нет, это было совсем не похоже на Архонта. Это казалось чем-то запретным.

Мужчина глубоко вздохнул, прикрыв глаза, и его губы тронула слабая улыбка. Сейчас он будто наслаждался, вдыхая весенний воздух.

Но вот он снова открыл глаза, и его челюсть сильно напряглась, а улыбка без следа исчезла.

– Тебе следует держаться подальше от меня, – низким хрипловатым голосом произнес он.

Да с превеликим удовольствием.

Он задержал на мне взгляд на секунду дольше, чем стоило бы, затем мимо меня прошел назад в атриум.

Я сделала в точности, как советовал Повелитель воронов, и бросилась прочь от храма.

Руфус был мертв, Лео ничего не грозило, а я очень не хотела снова возвращаться в Пенор когда-либо.

Глава 5

Спустя два с половиной месяца.

Весна вступала в свои права, и во дворе уже начали пробиваться первые ростки зеленой травы. На грушевых деревьях отца начали распускаться белые цветы. Чудесный весенний денек, и свадьба, которую я предпочла бы пропустить. Сегодня я официально навсегда потеряю Ансельма.

Но это ведь был мой выбор, не так ли? Другого выхода просто не было.

Я стояла, пытаясь разглядеть свое отражение, но свет падал под неправильным углом. Когда же я опустила глаза, чтобы увидеть свое платье, настроение у меня сразу же значительно улучшилось. Утонченная красота праздничного платья просто восхищала – оно было сине-серебристым с рукавами-фонариками и облегающим бархатным лифом. Будучи солдатом, я почти не надевала таких красивых вещей. А эти шелковые перчатки – такие приятно-мягкие изнутри… То, что нужно для искалеченной кожи рук.

Скрип лестницы за спиной заставил меня развернуться. Лео стоял на верхней ступеньке с вытаращенными от изумления глазами.

– Элоуэн! Какое красивое платье! Ты похожа на королеву.

На самом Лео были туника королевского синего оттенка и серебристый плащ, в тон моему наряду. Я целый год копила на эти вещи.

– А ты похож на принца.

Лео попытался улыбнуться.

– Как моя прическа? – спросила я.

Он наклонил голову набок.

– У меня, кажется, где-то тут была расческа. Можно я попробую подправить?

Значит, не очень.

– Сначала надень перчатки.

Он присел на корточки, заглянул под свою кровать и вскоре вытащил оттуда пару кожаных перчаток и маленькую расческу из коровьих костей.

Я села на кровать, чтобы ему было удобнее дотянуться, и почувствовала, как он дергает мои волосы.

– Стой. Перчатки надел?

– Да, Элоуэн. Ты постоянно об этом спрашиваешь.

Да, я ведь не хочу, чтобы ты погиб, милый…

Я выдохнула, и Лео продолжил дергать мои волосы расческой. Я была почти уверена, что он сделает все только хуже. Но с тех пор как умер отец, обо мне никто больше особо не заботился. Не хотелось бы лишиться этой редкой роскоши.

– Элоуэн, кто самый умный человек в мире?