Смерть пахнет конфетками

Мужчина отворил очередную дверь и тут же захлопнул её за собой. Перед ним была стена из бронированного стекла. В стене была ещё одна дверь с электронным замком. Мужчина увидел, как за стеклом на кровати сидит женщина в мятой длинной белой ночнушке. Её тёмные волосы с маленькими полосками седины были опущены на её лицо. В дальнем углу сидела чёрной паутиной тень, затрепетавшая, будто от ветра – это была реакция на появление чужого человека. Нормальная реакция на внешний раздражитель…

Так сложились обстоятельства, что у Ани появилась тень. Не такая, как у всех, но такая же преследовательная, неотрывная, чёрная. И Аня уже начала забывать, что бывает тень другая. Она смирилась, у неё не было сил и даже желания сопротивляться спутнице, способной натворить таких несчастий, что обычному человеку и не могло привидеться ни в страшном сне, ни в кошмаре делирия. И свои жизненные соки эта тень брала у худой, миниатюрной женщины, которой было чуть больше тридцати лет. Она изматывала её, заставляя неотрывно существовать вместе с ней, окутывая Анну в моменты необходимости своими длинными чёрными волосами, немного влажными, но очень крепкими. В такие мгновения предельной близости с тенью Аня чувствовала себя такой нужной, просто жизненно-необходимой, что не могла припомнить, была ли она когда-либо такой в обычной жизни. Но помимо этого странного ощущения, её посещало и другое, совершенно контрастное чувство. Она чувствовала, что иссякает, что жизненная энергия уходит из неё невосполняемыми потоками человеческого тепла, которое тень превращала в тьму, собственную силу. И Аня всё чаще чувствовала боль. От света ламп, от движения своего сохнущего тела и даже от биения сердца, которое становилось всё тяжелее, будто каждый день наполняясь гнилью, как старое яблоко, которое доживает до холодов на ветке, чтобы однажды сорваться вниз и смешаться с грязью, разорвав своё чёрное нутро, бывшее когда-то таким спелым, наполненным жизнью. И Аня понимала, что падение её отяжелевшего сердца лишь дело времени. Отзывалось ли равнодушием это ожидание? Не всегда.

День был обычным. Утром была вкусная еда, но Аня уже не помнила какая. Днём еда была не такая желанная, там было слишком много мяса. Девушка не ела так много мяса в обычной жизни, но тень заставляла его есть, тени это было нужнее. Наверное, поэтому те, кто держит их взаперти, приносят больше мяса, думая, что Аня по своей воле ест его с такой жадностью. По телевизору транслировали разные видеозаписи, но они практически не откладывались в памяти. В памяти вообще что-то очень плохо откладывалось, и всё существование сводилось к рефлексам: появилась еда – надо есть, заболел живот – надо идти в туалет, выключили телевизор и свет – надо ложиться спать. Иногда по телевизору показывали то, что вызывало эмоции. Сегодня это были рыжий кот, который на миг воссоздал в памяти образ домашнего любимца, что был когда-то у Ани, и мужчина-инвалид, который напомнил о муже. Но все попытки Ани эмоционально встрепенуться душила тень. Душила в прямом смысле – как бы далеко они не находились друг от друга, одна прядь волос тени всегда была обвита вокруг шеи женщины.

И сейчас этими самыми волосами тень приклеилась к верхнему углу помещения, где и сидела молчаливым клубком запаутиненной фигуры с иногда отличаемыми конечностями, тонким туловищем и отростком головы.

В телевизоре обозначился новый сюжет. Двое мужчин высаживали из машины третьего мужчину, чтобы пересадить его в инвалидную коляску. Третий мужчина очень жалко выглядел. А другие были обычными, неприметными. Один вернулся за руль, а другой повёз коляску с грустным мужчиной в сторону дома. Этот здоровый мужчина тоже скоро уедет. А мужчина в коляске останется навсегда. Эти уедут, а он останется один. И никуда больше не захочет поехать, у него останется другая жизнь…

Жалостливые мысли скрутились в узел, окрепли, намокли, сформировались в ком, и… и рассыпались хрупкой стекляшкой – где теперь искать её осколки? После быстро смолкшего приступа боли в шее, Аня попыталась найти эти мысли, но у неё не получилось. А главное, она даже не смогла повернуть голову обратно, в сторону экрана, который мерцал каким-то сюжетом со звуковым сопровождением, которое уши перестали воспринимать. Хотелось обратиться к тени, спросить у неё о смысле её ощущений, но мысль об этом также внезапно рассыпалась при новом приступе боли в области шеи…

Зато теперь по телевизору показывали птиц, которые проделывали разные трюки. Особых мыслей эти ролики у Ани не вызвали. Просто разноцветные птицы, которые рождены летать, а они занимаются развлечением человека.

А время вновь полетело вперёд, крадя кусочки жизненных сил. Женщина не поняла, как это сделала, но всё-таки поймала своё осознание на том, что она держит в руке волосы тени, сдавливая их сильнее на своей шее.

– Тебе разве плохо? – спросила тень.

– Мне не плохо, – ответила Аня.

Они не часто разговаривали. В этом не было необходимости. Чувства Ани тень понимала и без слов, а самой женщине эти слова уже были не нужны. Несколько раз её пытался разговорить какой-то мужчина: крепкий, высокий, красивый, сильный. Но тень не давала общаться с ним, даже когда Аня этого сильно хотела, не понимая, откуда бралось это желание. Но тень настаивала на молчании. А сегодня заговорила с ней сама, может быть этот единственный контакт руки женщины с волосами тени стал для неё настоящим поводом?

– Я умираю, – сказала Аня и не испугалась своих слов. – Что ты будешь делать без меня?

– У тебя ещё есть время, – сказала тень. – Время есть и у меня. И у меня его больше. Я буду скучать по тебе, ты должна быть рада этому.

– Я рада, – сказала Аня. – Но я не хочу умирать.

– Я тоже, но я не могу с тобой расстаться, – сказала из своего угла тень. – Ты должна смириться. Мой яд в тебе останется, даже если я уйду. Этот яд убьёт тебя в любом случае, останусь я или меня больше не будет рядом. Мы слишком долго были вместе. Я благодарю тебя за то, что смогла поддержать мою жизнь.

– Я всегда жила ради кого-то, – сказала Анна. – Родители, младшая сестра, муж. Но мне грустно умирать, я не жила для себя.

Женщине могло показаться, что тень даже вздохнула. Но ответ её был безэмоциональным:

– Твоя жизнь была предназначена для этого.

– Но я не выбирала… – сказала Анна.

– Нет. Ты сама выбрала себе эту жизнь. Разве тебе плохо от этого?

– Нет, – после недолгих раздумий сказала Анна.

– Ты хочешь жить без меня?

На этот раз Анна размышляла дольше. Но повторила ответ:

– Нет.

После этого тень с какой-то особой силой совсем ненадолго будто приобняла своими волосами-щупальцами несчастную худую женщину: её талию, спину, плечи. И шею.

Анна была полностью уверена, что это её ответ. И тень была уверена в том же. На этом разговор закончился. А через некоторое время выключился телевизор, но не выключился свет. Анна застыла в замешательстве, значат ли эти события то, что нужно ложиться спать или придёт тот мужчина, чтобы поговорить? Предположение оказалось почти верным. Но на этот раз их посетил не Гжельский.

В дальней стороне камеры, ограждённой прозрачным толстым материалом, отворилась дверь. Это был Руслан. Он долго собирался с мыслями, а потом нарочито смущённо начал разговор:

– Здравствуйте. Позвольте вас немного потревожить. Я пришёл помочь. Но и помогите мне тоже…

Анна никак не отреагировала, а вот тень продолжила мерцать волнами возбуждения. Она всегда была готова оторваться от стен и потолка, чтобы вцепиться в того, кто посмел быть ей неугодным. И Руслан должен был стать угодным.

– Я такой же узник, как и вы, – играл свою роль Стахов. – Только у вас есть шанс избавиться от своих проблем, а у меня почти нет этих шансов. Но я тоже хочу жить, помогите мне. И я помогу вам. Пожалуйста, кто из вас сможет поговорить со мной?

Тень осталась вибрировать на своём месте, а вот Анна подняла голову. Руслан каким-то образом на одно мгновение почувствовал, что она хочет встать с кровати и подойти ближе к прозрачной стене, где установлены динамики и переговорное устройство.

Но её что-то держало. И это что-то вскоре попалось в поле зрения Руслана – он заметил на шее Ани тонкую прядь волос. Тугую, сдавливающую. Прядь тянулась к тени.

Руслану пришлось самому подобраться поближе к стене. Хоть стекло и было толстым, но оно совсем не внушало чувства безопасности. Стахов знал, что заточить в эту камеру Анну с тенью удалось только после того, как Гжельский придумал то, что и так до него было изобретено – усыпляющий газ. Он ослабил силу и так слабой женщины, а без её сознания тень хоть и оставалась малоуязвимой, но большого вреда причинить не могла, тем более газ в меньшей мере, но тоже всё-таки на неё действовал. Она была зависима от своего донора. Но был ли зависим донор от неё – оставалось вопросом.

– Чтобы помощь была реальной, – продолжил Руслан своё давление, – вы должны рассказать мне о том, что вы хотите. Если этого не случится, то последствия будут ужасны. К вам применят то средство, что помогло заточить вас сюда. Потом вас уничтожат. А что будет со мной… лучше не знать… поэтому расскажите. Времени не так много. Прошу вас.

Анна встала с кровати. Чёрные тонкие щупальца с её шеи никуда не делись, но тень смогла отпустить её к стене. Там Анна и убрала волосы со своего лица. Свои волосы. Волосы тени она больше трогать не смела.

Руслан ожидал увидеть что-то страшное, но перед ним оказалась обычная женщина. Её глаза были покрасневшими то ли от слёз, то ли от усталости. Но взгляд не выражал злобы. Он был нейтральным. Круги и морщины под глазами говорили о том, что женщина истощена.

Подобная реакция на контакт была знаком для продолжения речи Стахова:

– Вы устали. Вам тяжело. Поверьте, мне тоже. Это не жизнь…

– Что ты хочешь? – спросила женщина.

Её голос был странным. Или это было дефектом акустической системы или это было реальностью. Голос взрослой женщины шёл одновременно с тонкой интонацией ребёнка. Интонация была одинаковой, но говорили два разных человека, существа. Но у них был один вопрос, на который надо было ответить дипломатично.

– Всё зависит от того, что хотите вы. Каждая из вас. Это важно…

– Свободы, – раздались синхронные голоса из динамиков.

Мужчина видел, как шевелятся губы женщины. Но расслышать её настоящий голос мешал голос её тени.

– Если вы выберетесь, что вы будете делать? – спросил Руслан.

Эта беседа уже была большим достижением за всё время наблюдения за данным аномальным субъектом.

– Мстить, – ответили голоса.

– Кому?

– Невозможности…

– Как это понять? – спросил Руслан, стараясь придерживаться алгоритма общения.

– Мир хочет умереть, – будто после раздумья ответили голоса. – Мир слишком привык к своей выживаемости. Ему нужно осознать невозможность процветания.

– Это мысли Анны или… её тени?

– Это наши мысли! Я не её тень, это она… моя…

Несмотря на эмоции голосов, Анна не выглядела взволнованной или разозлённой. А вот тень спустилась пониже, к не заправленной кровати.

Тогда Руслан решил приступить к другому сценарию:

– Анна, ответь мне. Я хочу услышать только твой ответ.

Женщина, всё это время смотрящая куда-то за спину Руслана, перевела взгляд на него. Мужчина заметил беспокойство в её ненадолго переставшим быть безразличным взгляде. Одними лишь губами она сказала «помоги». Или «уходи». А может быть, это было другое слово, но разум мужчины распознал именно это. И эти слова были слишком противоречивы. После этой недолгой слабости, женщина вновь перевела взгляд куда-то в сторону.

– Ты её услышал? – раздался детский голос из динамиков, губы женщины не шевелились.

– Отпусти её, – попросил Руслан.

– Не могу, – ответил голос.

– Почему?

– Мир нуждается в нас. Она нуждается во мне. Ты поймёшь, если будешь также нуждаться в чём-то. Что живёт неотрывно с тобой?

В скриптах Руслана ответа на подобный вопрос не было. И он начал импровизировать:

– Если думать образно, то… есть много вещей, без которых я не могу существовать. Воздух, вода, еда…

– А они без тебя существовать могут, – сказала тень.

– Вас убьют, – устало сказал Руслан. По его мнению, разговор не клеился, и все озвученные фразы казались бессмысленными.

Тень ничего не ответила. Анна тоже молчала. У Руслана было время рассмотреть женщину. Худые ступни, выступающие кости и зеленоватые вены. Тёмные круги под глазами, несмотря на полноценное питание и относительно здоровый образ жизни. Гжельский говорил, что тень сильно отравляет здоровье Анны и она уже смертельно больна.

– Убьют, – сказал Руслан. – Вы больше не нужны. Вас уничтожат. И меня.

Разговором про их гибель он должен был вызвать эмоции у тени, а добавлением обстоятельства про возможность своей смерти, он хотел «разбудить» Аню, у которой, если верить наблюдениям за ней, ещё оставалось чувство жалости к инвалидам, которых она ассоциировала со своим мужем, перед которым, вероятно, чувствовала вину.

– Ты врёшь, – сказали голоса.

– Для чего? – сделал невозмутимый вид Руслан. – Мне нужно было узнать, что вы хотите, чтобы было понятно, стоит ли оставлять вам жизнь. Цель ваших жизней должна решить её цену.

– Жить, – ответили голоса.

– Зачем вам жить? Я вот хочу жить, потому что у меня нет семьи. Я хочу семью, детишек. Нянчиться с ними. Следить за их успехами. Учить тому, что знаю…

– За что тебя убьют? – спросила Аня.

Это был только её голос. Это был её осмысленный взгляд. Она смогла подавить тень. Но это достижение было недолгим.

Руслан продолжил играть роль:

– Вас тут держат преступники. Если я не помогу узнать ваши планы на жизнь, то и от меня пользы никакой не будет. Я уже ранее сказал, что хочу семью. А её у меня, как можете понять, нет…

– Убивать, – ответили голоса.

– Чего? – не понял Руслан.

Голоса объяснили свою фразу:

– Убивать. Твои преступники хотят убивать. Мы тоже хотим убивать!

– Это единственная ваша цель в жизни?

Голоса ответили утвердительно.

– Жаль, – сказал Руслан после нарочито долгой паузы. – Это плохая цель. Вы не должны жить. Жаль, что вы сгубили и меня…

– Я не хочу убивать, – успела сказать женщина, как её горло сковал спазм, вызванный усилением удавки тени.

– Ты нам врёшь, – сказали голоса, когда удавка на шее женщины немного ослабла.

– Я клянусь богом, – как можно убедительнее сказал Руслан.

– Зря, – ответили голоса.

– Отпусти женщину, – Руслан перешёл к другому сценарию. – Я предоставлю тебе другого человека.

– Здесь только ты, – сказали голоса. – Мне калека не нужен. Уходи.

Руслан немного подумал и сказал:

– У меня есть решение проблемы. Нас всех должны убить. Но я помогу бежать. Здесь есть охранник, я принёс ему чай. Со снотворным. Он скоро проснётся. Но мы выйдем до этого пробуждения, а ты, тень, возьмёшь его в свою власть и отпустишь Анну. Охранник парень крепкий. С ним ты будешь жить долго и… счастливо. Помогу тебе скрыться от преследования. И делай что хочешь. Раз так хочется убивать, то и чёрт с тобой. Только нас не тронь. Мы ещё поживём своими жалкими человеческими судьбами. По моим данным, Анна больна. Вы всё равно не протяните долго. Отпусти её.

– Нет, – раздалось два синхронных голоса.

Руслан вздохнул и сказал устало:

– Значит, всё зря. Вы хотите погибнуть. Я пытался помочь. Вы отказались.

Стахов повернул своё кресло, намереваясь удалиться, но писклявый голос его остановил:

– Подожди. Мы выйдем вместе. Я возьму тебя, а потом того, кого ты предложил…

Стахов сказал:

– Я могу тебе доверять, только если ты отпустишь Анну, и она сама скажет, что хочет. Без твоего влияния.

Тень спустилась на пол, пародируя тень настоящую. Она была всего в трёх шагах от Анны. И она отпустила прядь своих волос от женщины. Волосы шмякнулись на пол, напоследок проведя кончиками по голой ноге несчастной.

Взгляд Анны перестал быть туманным. Вернулась осознанность. Ещё в её глазах появился страх.

– Помоги, – раздался вполне отчётливый женский голос из динамиков.

– Аня, я выпущу вас! – решил сказать Руслан вопреки сценариям. – Вы только не подпускайте к себе тень!

Руслан видел, как шевелились губы Анны в тихой мольбе, как переместился её взгляд на собеседника, как дрогнули её руки, уткнувшиеся в стекло. По щеке потекла слеза.

Этого хватило, чтобы мужчина дотронулся своим магнитным ключом до электронного замка двери, который был настроен на режим быстрого открывания.

– Не подпускай её к себе! – крикнул Руслан Анне.

И та услышала его, она ловко схватила попытавшуюся вернуться к ней на шею прядь волос тени.

Женщина повторила свою просьбу, обернувшись в сторону тени, которая бесформенным одеялом накрыла пол, подбираясь ближе к Анне.

– Я истощена, – обратилась Анна к своему манипулятору. – Ты это знаешь. Я умираю, и ты умрёшь со мной. Ты чувствуешь, как влияешь на меня. Ты чувствуешь моё заволоченное чёрной паутиной сердце, мои окаменевшие лёгкие, мои превратившиеся в кровавое месиво органы пищеварения. Ты чувствуешь, как увядает моя душа. Ты знаешь, что меня нужно отпустить…

И тень её отступила. Вырвала свои чёрные щупальца из рук Ани и не предприняла новой попытки наступления. Анна обернулась и встретилась взглядом с Русланом. Он сразу же понял лишь одно единственное её желание – бежать.

И он дёрнул ручку двери.

Дёрнул снова.

Но та не открылась.

– Ты умрёшь со мной и с этим миром, – сказал в динамиках детский голос.

Несмотря на угрозу, прядь волос не вернулась на шею женщины. Тень лишь медленно подвинулась ближе, притаившись в ногах у Анны, которая продолжала смотреть на Руслана взглядом обманутого человека. А Стахов честно пытался помочь, он дёргал проклятую ручку, но в итоге начал догадываться, что его полномочия могли и не распространяться на эту чёртову дверь, и возможность лично перевести женщину с тенью в другую камеру была фейковой. Или Гжельский заблокировал эту дверь только сейчас, потому что что-то пошло не так. А не так шло всё. Но особенно было жалко Анну, которая смогла найти в себе силы ответить тени и поверить мужчине в инвалидном кресле. Но всё было напрасно.

В камеру пустили газ.

Тень тут же обволокла с ног до головы несчастную женщину, которая тут же свалилась на пол чёрной мумией, окутанной волосами, как только белое облако настигло их.

Открылась дверь, что была за спиной Руслана. Кто-то оперативно вывез его в коридор. Но мужчина успел заметить, как в камере Анны и её тени с потолка упала сеть, что узлом завязалась на узниках. Вооружённые люди в защитных костюмах скрутили это чёрное месиво и поволокли прочь из камеры.

Руслан проследил за тем, что произошло дальше. Анна и её тень оказались в новой камере. Всё произошло быстро, слаженно. Гжельский не дал ответа на то, как скоро произойдёт отслоение, но он был доволен проделанной Русланом работой, хотя сам Стахов был разбит.

Когда они стояли у центрального входа, небо уже темнело. Комары жужжали, привлекаемые на пот тела Руслана и его зажжённую сигарету. Но Гжельского комары совсем не тревожили. Его речь была спокойной:

– Твой сменщик попросил выйти в ближайшую дневную смену за тебя. А ты выйдешь за него вместо первого выходного. Ты согласен?

– Что у него?

– Семейные обстоятельства.

– Согласен.

– Спасибо.

Руслану хотелось поговорить о том, что произошло, но мысли не клеились в единую формулировку. Поэтому пришлось озвучивать то, что первое пришло в голову:

– Почему не дали спасти Анну? Был ли у меня вообще шанс ей помочь?

Гжельский ответил:

– С самого начала всё шло безальтернативно. Тень не хотела этого диалога. Его хотела Анна. Но она слишком зависима. Её гложут сомнения. Тень всё поняла, не поверила тебе. Она выскочила и вцепилась бы в тебя, потом ещё в кого-нибудь…

– А если я был не против…

– Я был против. Мы попытались с ней поговорить, но, как и ожидалось, ничего не вышло. Тень обладает разумом, но он достаточно ограничен. Оказывается, не только люди не могут найти своё предназначение в жизни. У подобных существ, как тень, те же проблемы. Она зациклена на странных желаниях мстить, убивать, но совсем не в этом её предназначение. Но настоящего смысла её жизни мы, похоже, не узнаем. Больше склоняюсь к тому, что она просто паразит. Датчики зафиксировали, что у Анны твоё появление смогло вызвать эмоции. У тени эмоций не было. Она понимает, что её донор погибнет. Рано или поздно. И ей не сбежать, но она не сдастся. Она не поверила, я это чётко понял и не допустил лишних трудностей. Зато теперь мы отделим их. Это решит ситуацию.

– А я чувствовал, что мне все поверили…

– Нет, – настоял на своём Гжельский. – А уверен.

– А в эффективности своего нового изобретения ты уверен?

Олег Рубинович не стал отвечать, отвёл взгляд. Ему, наверное, не хотелось говорить об отсутствии стопроцентной уверенности. Тогда Руслан решил сменить тему, брякнув первую грубость, что пришла на ум, когда он отгонял надоедливого комара от своего лица:

– А мухи на тебя тоже не садятся?

– Моё изобретение должно сработать, – сказал Гжельский, не обратив внимания на дурацкий вопрос. – Завтра можем встретиться, обговорить всё со свежим взглядом.

– Я хочу отдохнуть. Было бы здорово съездить в город…

– Я организую машину с водителем под твои нужды, – сказал Гжельский, перед тем, как удалиться. – Доброй ночи.

Руслану не понравилось сегодняшнее представление. Стоило подумать над тем, чтобы удалить воспоминание о нём из своей памяти. Ещё ему не понравилась незначимость его роли в том, что должно было произойти и без него. Просто их удалось немного разговорить. Развлечь. Интересная роль клоуна для аномального субъекта. Но Анну было жалко. Да, собственно говоря, чего он хотел? Техника должна сама справиться со всем и без его телодвижений.

Возвращаться в номер не хотелось. Хотелось ещё подышать свежим воздухом, побыть в этой тёплой темноте. И он уже хотел спрятаться в ней от света фонарей крыльца пансионата, как к его одиночеству присоединилась Катя.

– Я всё видела, – сказала она. – Ты молодец. Смог вызвать эмоции, как у Ани, так и у её тени.

Руслан вздохнул:

– Профессор так не считает. Хочу попросить его, чтобы он стёр мне память об этом эпизоде. Да, Анна поверила мне, но я не оправдал её и своих ожиданий.

Теперь уже вздохнула девушка:

– Не буду тебе говорить о безрассудности того, что ты пытался сделать. Гжельский поделился со мной мыслью, что Анна могла бы попросить тень оставить её…

– Но я уверен в обратном!

– Они сегодня разговаривали. Прямо перед твоим приходом. Сможешь потом посмотреть эту запись. Разговор был недолгим, но тень сделала странную вещь. Она убрала свои щупальца с шеи женщины. Убрала своё воздействие, понимаешь? И Анна, на вопрос, хочет ли она жить без тени, ответила отрицательно.

– Ерунда какая-то, – сказал Руслан. – Стокгольмский синдром, не иначе.

– Может быть. Но дни Анны сочтены. Там, в её камере… туалет устроен так… в общем Гжельский может брать её анализы на исследования. Там всё совсем плохо. И точка невозврата уже была пройдена, он не успел сделать своё изобретение по расслоению раньше. И тоже переживает об этом.

– Ты уверена насчёт переживаний?

– Нет. Но он говорил об этом.

– Ты веришь? Кстати, как у него с новыми «подкатами» дела обстоят?

Катя спустилась с крыльца, задумчиво сказав:

– Знаешь, я не понимаю…

– Так, а поподробнее? – обеспокоенно сказал Руслан, повернув к пандусу, чтобы тоже спуститься к дороге.

– Прогуляемся? – предложила Екатерина. – Тебе помочь?

– Я не беспомощный, – сказал Руслан, приложив усилий больше, чем это сделала Катя, просто преодолев четыре ступеньки.

Спустившись с пандуса, он предложил направиться в сторону аллеи, расположенной с противоположной стороны пансионата, где не было фонарей. Девушка поддержала затею, и когда они удалились от центрального входа, она вернулась к разговору:

– У нас сегодня была беседа по работе, которая перешла на нерабочие темы. Мы с ним немало работали над… моей ситуацией. Над тем, что я пережила по поводу коллекционера голов, по поводу гибели… близких мне людей. Больная тема, но я отношусь к ней спокойно, за что ему очень благодарна. Но он начал расспрашивать про мою жизнь вне работы. Быт, отношения и прочее. И я охотно рассказала, хотя не люблю такие беседы. И мне показалось, что он применил Силу, чтобы выведать у меня эту информацию. Поняла это не сразу, потом. И так мерзко стало. Но, может быть, я ошибаюсь, а свои способности он применил лишь в той же мере, что и отдаёт приказы, чтобы было всё понятно быстро и без лишних слов. Может быть, эту Силу он применил совсем в незначительной… дозе…

Руслан поспешил поделиться своими знаниями:

– Мне он сказал, что не может изменять воздействие силы. Всё зависит от того, насколько человек сам принимает её.