Этого достаточно

Эльвина Кросс

Этого достаточно

Предисловие

Посвящается тебе. Ты была, есть и

всегда будешь оставаться в моем сердце.

С раннего детства я очень любила фантазировать. Я часто представляла, как со мной происходит ситуация из тех самых волшебных историй со страниц книг или с экрана, при которой у тебя появляется уникальная возможность исполнить любое свое желание, а если повезет, то даже и три. Я тратила уйму времени, размышляя на тему того, что же именно я хочу осуществить. Мне казалось, что если когда-нибудь все же и поступит заманчивое предложение исполнить какие-то мои желания, то наверняка это произойдет неожиданно, поэтому их обязательно нужно сформулировать заранее. Сейчас я уже точно не помню, чего именно хотела маленькая версия меня, но я уверена в том, что в каждом возрасте мои мечты неизбежно менялись, а некоторые из них на удивление осуществлялись как-то сами собой.

Со временем стало понятно, что истинное волшебство есть только на страницах книг, да и то не всех, а также в мультиках и некоторых фильмах. В жизни я так до сих пор и не встретила ни одного волшебника, и со временем затея с таким легким осуществлением моих желаний пропала. Постепенно из той маленькой девочки формировалась уже вполне взрослая девушка, которая поступила в колледж, обрела новых друзей и подруг и даже организовала свою собственную рок-группу, как всегда и мечтала. Было здорово. Годы юности – это определенно самое прекрасное и особенное время.

Кстати, одним из моих желаний в детстве было получить способность возвращаться в самый лучший день и проживать его снова. Отличная идея, на мой взгляд. Думаю, в том возрасте я бы загадывала возвращаться в дни рождения свои или же друзей и всегда помнить о том, что в конце будет торт, и не забывать оставлять для него место в желудке. Конечно, было бы очень неразумно распорядиться таким образом столь ценной способностью. Что ж, время идет, а моя тяга к фантазиям по-прежнему не угасает. Хотя теперь я нашла ей достойное применение в виде профессии писателя. Но все же, если бы сейчас уже во взрослом возрасте мне выпала возможность вернуть один день из своей жизни, то я бы непременно загадала день именно из тех самых юношеских лет. Этот день.

Мы с моей лучшей подругой сидим на диване на ее огромном балконе, болтаем обо всем и очень громко смеемся. За окном жаркое лето, и внезапно начинается сильный ливень. Я и сейчас в деталях помню эти огромные капли, мокрые листья тополей, могу почувствовать эту немного жесткую подстилку, постеленную на мягкий диван, на котором сидела. Помню, как упиралась ногами в деревянную стенку и как не хотелось менять это удобное положение, когда моей подруге нужно было сходить в комнату. Она в шутку ворчала и убирала мои ноги силой. Я помню, как меня переполняло это невыразимое чувство легкости и спокойствия, которое я так до сих пор больше никогда, нигде и ни с кем не испытала. Это было, кажется, на третьем курсе. Все было просто, понятно и так хорошо.

Если бы меня спросили, какое самое прекрасное воспоминание в моей жизни, то я бы описала именно этот день. Это немного странно, ведь позже я увидела мир, жила на тропическом острове, отчаянно любила и исполняла свои самые заветные мечты. Но именно эти кадры всплывают в моей голове, как самые приятные.

Ну а если бы меня вдруг зачем-то спросили о том, какое самое ужасное мое воспоминание, то дело бы касалось тех же самых лет. Я, не задумываясь ни на одну секунду, описала бы именно эту ситуацию. Ту, что я никогда предпочитаю не вспоминать.

Я сжимаю в своей руке землю. Я до конца не понимаю зачем именно я это делаю, ведь на улице зима, а я без перчаток, и мне должно быть очень холодно, но я этого не чувствую. Я просто сжимаю эту ледяную, коричневую землю, которая, судя по всему, с примесью глины. Я не хочу выпускать ее из своей руки, хотя мне ведь так неприятно сжимать эти уже немного подтаявшие и вязкие комки. Я знаю, что если я выпущу их из руки, то мне будет хуже. Мне будет хуже оттого, что я осознаю зачем я это делаю. Но кажется, что времени больше нет, и моя рука вдруг разжимается. Я вижу, как эти комочки летят вниз и разбиваются об деревянную крышку. В этот момент я уже все знаю. Просто на минуту хотелось об этом забыть. Земля упала на крышку гроба, в котором было тело той самой девушки – моей подруги, с которой мы когда-то так беззаботно смеялись на балконе.

Если бы я верила в то, что существует ад, то, вероятно, боялась бы больше всего, что мне придется проживать этот момент снова и снова. К счастью, в ад я не верю. Но, к сожалению, убеждена, что настоящий ад есть на Земле и имя ему – наркотики. Все. Без исключения. Моя подруга никогда не пробовала тяжелые наркотики, но причина ее смерти была связана именно с этим. В то время была очень распространена зараза под названием «спайс» – курительные смеси, меняющие сознание, с каким-то чудовищно химическим составом. Никто из нас даже до конца не сможет никогда представить сколько от этого и от других видов запрещенных веществ погибло людей. И что самое страшное – продолжает погибать. Это горе остается со всеми родными и близкими еще очень долго, если не до конца жизни. И страдает от этого недуга куда больше людей, чем количество употребляющих.

Эта история посвящена этой теме. Тому, о чем не говорят. О том, что болезнь наркомании, как рак на самых ранних стадиях, практически никогда незаметна. Эта не те страшные истории о шприцах, иглах и притонах. Это то, что происходит прямо сейчас рядом с нами. Незаметно. Несерьезно. И очень просто.

ДИСКЛЕЙМЕР: В книге содержится упоминание, а также описание сцен употребления запрещенных веществ исключительно с той целью, чтобы наглядно показать, насколько на самом деле неявна и опасна наркомания в повседневной жизни и к каким ужасным и трагическим последствиям она приводит. Данное произведение не является пропагандой наркотиков.

Глава 1

Знаете, бывает такое, когда наркотики уже не нужны. Когда сознание начинает за них делать эту работу. Не самый лучший момент, хотя, признаться, мне это даже нравилось. Забавно, но я ведь действительно думала, что у меня дар и что я избранная. Уверена, не у одной меня проскакивали такие мысли, верно?

Меня зовут Викки, мне двадцать шесть лет, и я долбаная психопатка, по весьма субъективному мнению моих родителей. Хотя со стороны, может быть, все так и выглядит. Сейчас я вижусь со своим психотерапевтом намного чаще, чем со всеми остальными. В целом, меня это даже устраивает. Если бы я не знала, что она мозгоправ, то с удовольствием общалась бы с ней и без всяких там сеансов. Хотя я почти уверена, что она наслаждается нашими беседами как раз только потому, что они оплачиваются. Это все неважно, в любом случае у меня есть хороший и на данный момент единственный друг – Ирина Витальевна, психотерапевт. Она знает обо мне все и говорит, что я весьма интересный случай, с психологической точки зрения, разумеется.

Сегодня, в общем-то, обычный день, один из этих так называемых «прекрасных дней, чтобы умереть». Солнце в нашем городе – редкое явление, поэтому здесь его никто никогда даже и не ждет. Мне в этом случае везет, ведь мои галлюцинации заставляют меня всерьез поверить в то, что на улице солнечно. Проснулась я от ослепительных лучей, осветивших мой чердак. Так его называет моя мать, я же считаю его квартирой своей мечты, здесь чувствую себя как дома. Встаю со своего двуспального матраца и иду к окну. Темно-бордовые шторы плотно задернуты, я их резко открываю, и весь свет тут же пропадает. На улице питерская серость, и что-то мне подсказывает, что как раз эта картина вполне реальна.

На полу темный паркет с хаотичным рисунком, который измазан в краске, и я это заметила, только когда нечаянно в нее вляпалась. Желто-синие пальчики на ногах, понадеялась, что мне это кажется, но нет, на ощупь маслянисто-вязкая жижа. Ирина Витальевна объяснила мне: то, что можно потрогать и ощутить, скорее всего, не глюк.

Поглядела по сторонам, оказывается, не только моя нога в краске, на полу, стенах – кругом пятна. Видимо, вчера я словила нехилый трип. Ближе к ночи такое бывает, но сейчас уже реже. Хотя мне по-прежнему кажется, что именно в такой момент я способна воплотить в жизнь настоящий шедевр искусства. Картину, о которой узнают все. Картину, при виде которой люди будут визжать от восторга или стоять в ступоре и смотреть. Всеобщая истерия, этакий синдром Стендаля в массовом действии. Тогда даже у моих родителей язык не повернется сказать, что я сумасшедшая.

Около мольберта вижу много смятых в комок листов и стопку с новыми рисунками. Иду босиком по паркету, наступая в еще невысохшую краску. Начинаю разглядывать картины и, как ни странно, ничего в них не понимаю. На одной черное пятно с красиво размытым контуром, на второй синие, желтые ровные круги, а на остальных – просто беспорядочно намазанные кляксы разных цветов. Равнодушно откладываю их в сторону и иду в душ, чтобы отмыться от краски.

Вам нужно закрыть глаза и очень напрячь свое воображение, чтобы представить, что вы в том самом месте, о котором мечтаете. Мое же сознание делает это за меня. Вот вокруг уже не обшарпанные сиреневые стены, а слегка размытая дикая природа. Я стою под тем водопадом, в том самом месте, где все начиналось. Там, где я впервые почувствовала себя живой. Я знаю, о чем вы думаете – это же, наверное, круто, когда ты без особого труда можешь оказаться посреди джунглей, пусть даже ненастоящих. Нет, не круто. Я ведь абсолютно не контролирую эти видения, и далеко не всегда они приятные и понятные мне.

Если вы когда-нибудь употребляли психоделические вещества, то вы меня поймете. Это бывает страшно. Не столько чувствовать себя по-другому, сколько осознавать, что ты видишь собственными глазами то, чего на самом деле не существует – галлюцинации. Но самое страшное, когда все это приходит совсем неожиданно, порой в самый неподходящий момент, и ты практически уверен, хотя нет, ты точно это знаешь. Ты знаешь, что перед этим не употреблял никаких, нахрен, наркотиков. Поэтому сейчас я, как обычно, докуриваю сигарету вместо завтрака на своем любимом балконе и иду на очередной сеанс с моим единственным другом.

Выхожу на улицу – неприятно сыро и прохладно, ветер пробирает насквозь. Проклятая осень. От такой погоды мое самочувствие явно не улучшится. Мой внешний вид под стать окружающей обстановке: черное пальто, больше похожее на мешок, и шапка вместо зонта. Не люблю зонты.

Спускаюсь в метро, стараюсь не смотреть на людей и уж тем более с ними не разговаривать. Благо в наше время это не так уж и сложно, ведь людей больше интересует происходящее в телефоне, нежели твое спонтанное безумство. Да, именно поэтому я и не завожу никаких знакомств. Я просто не знаю, чего от себя ожидать. Людям трудно объяснить то, что со мной происходит. Если они заметят хоть что-то странное, выходящее за рамки их нормы, то обязательно захотят определить меня в психушку. Но я точно не чокнутая, я ведь в состоянии все это осознавать. Мне просто бывает иногда мерещатся разные вещи, возможно, от переизбытка творчества во мне или вследствие употребления огромного количества наркоты. В конце концов, этого эффекта я когда-то и добивалась.

Пять станций на метро, и я на месте. Захожу в здание, поднимаюсь на лифте, в нем меня по традиции накрывает. Да уж, галлюцинации прямо перед посещением психотерапевта. Это жутко меня подставляет, ведь я сажусь на этот уже так хорошо знакомый мне черный диванчик, и первым делом она с искренней улыбкой и, надо полагать, с не менее искренней надеждой спрашивает:

– Ну как ты сегодня, Ви? Тебе стало лучше?

– Нет, все так же, – отвечаю с ухмылкой. Именно с такой ухмылкой, которая у вас на лице, когда вам впервые сообщают о том, что ваша страшная болезнь неизлечима, и в какой-то момент вы понимаете, что, скорее всего, доктора о таком не шутят – это я попыталась улыбнуться в ответ.

– Как прошел вечер? Приняла таблетку? – ее второй по популярности вопрос.

– Не помню, наверное, да, – неуверенно говорю я, стараясь ее не обманывать, ведь это тоже симптом в моем случае. Патологическое вранье не привнесет ничего хорошего в мою и без того объемную карту пациента.

Она снова задает одни и те же вопросы:

– Рисовала?

– Да.

– Принесла рисунки?

Признаться, эта беседа меня утомляет, но с ней я хотя бы могу говорить открыто, не боясь никакого осуждения.

– Нет, там ничего особенного, одни кляксы да пятна.

– Ви, мы с тобой договаривались, что все имеет значение, даже кляксы. В следующий раз помни об этом, – спокойным профессиональным тоном напоминает она.

Далее мы немного говорим о прошлом, о моих желаниях, планах и все в таком духе. Потом она дает мне тесты и задания, иногда буквы и картинки в них начинают плавать, но я предпочитаю об этом не сообщать. После этого Ирина Витальевна выходит из кабинета, вероятно, ей нужно сделать звонок, чтобы разбавить наше томное общение беседой с кем-то «здоровым». Я продолжаю выполнять задания, но ручка перестает писать, подхожу к ее столу, чтобы взять из стакана другую. Обращаю внимание на карту пациента Полонская Виктория – это моя карта. «Диагноз: галлюциноз. Возраст, пол, семейное положение, жалобы пациента…» – ничего интересного. Беру ручку, возвращаюсь и доделываю задания, они несложные. Доктор возвращается и принимает у меня листы.

– Ну что, посмотрим, – почти с искренним интересом говорит Ирина Витальевна и буквально спустя минуту добавляет. – Все правильно, умничка.

– Старалась.

– Ви, скажи, а ты уже была в этом месяце у своего лечащего врача на плановом осмотре? Сдавала анализы?

– Да, все в порядке, – отвечаю я и, как обычно, не вру. Врач так и сказал.

– Тогда продолжай принимать таблетки и по возможности старайся делать это всегда вовремя, чтобы галлюцинации тебя не беспокоили. Одну, как обычно, выпей сейчас, а вторую вечером, – подытожила она, протягивая мне две синие капсулы и стакан воды.

Я кладу в рот пилюлю, запиваю водой и говорю:

– Спасибо. До завтра.

– Буду ждать тебя ровно в 13:00, если будешь рисовать, то обязательно возьми с собой новые картины, – с той же доброжелательной улыбкой прощается эта милая женщина.

Психотерапевты. Они ведь те еще актеры, не думаю, что им каждый день приятно общаться с людьми, обладающими различными психическими отклонениями. Даже жалко ее в этот момент. Иду по коридору и непроизвольно ухмыляюсь: подумать только, пациент жалеет доктора, бред какой-то. После таблетки реально становится лучше – я уже не ловлю никакого прихода в лифте, а спокойно спускаюсь на первый этаж и тут же выхожу на улицу. Погода такая же говенная, как и была с утра. Закуриваю.

Реальность и нормальность. Интересно, видите ли вы между ними разницу? Я-то точно да, и не только по состоянию здоровья. А вот что насчет вас? В этой жизни же может произойти все что угодно, и никто уже ничему не удивится. Человек слишком хорошо освоил этот самый важный навык для своего выживания – всегда находить объяснение всему происходящему и продолжать игнорировать всякую, хоть иногда, но все же появляющуюся решимость и даже смелость. По телевизору людям говорят, что все так и не может быть по-другому. Постепенно люди начинают думать, что все действительно так и не может быть по-другому. Теперь люди знают, что все именно так и уж точно не может быть по-другому. Секты больше не секты. Одни люди продают друг другу онлайн-мечту, онлайн-надежду и онлайн-покой, а на фоне всего этого, в этом же самом мире какие-то люди абсолютно безнаказанно убивают других людей. И все это нормально. Человек принимает реальность такой, какой ее преподносят. А в наше время есть чему удивиться и над чем хорошенько так посидеть, подумать. Ну, правда, все же уже давно сошли с ума, а к психотерапевту хожу я. Смешно и немного обидно, но мне плевать, ведь я знаю, что еще есть шанс изменить все. Возможно, в этом поможет искусство, лично я в это верю.

Пока ехала до дома, в мою «трезвую» голову пришло несколько идей рисунков. Конечно, ничего особенного, но мне просто необходимо постоянно пробовать, и однажды я обязательно нарисую ту самую картину. Может быть, это произойдет сегодня, а может, и лет через десять, кто знает. Возможно, это никогда не случится, ведь не исключено и то, что я просто убедила себя в этом. Мне ведь, в принципе, больше нечем заняться. Единственная цель жизни – эта чертова картина. Но предана я этой цели уже очень много времени, поэтому буду рисовать, и неважно, какая у меня на то причина.

Захожу домой и двигаюсь прямиком к рабочему месту, скидывая на ходу пальто. Беру кисть, и меня пробирает до дрожи. Запах краски сводит с ума, я начинаю собирать все, что накопилось внутри, и выплескиваю это на белый лист. Неудивительно, что иногда я забываю принять вторую таблетку, хотя наутро ее нет, а глюки есть. Наверняка в порыве бреда я ее просто выкидываю.

Опять все повторяется. Время так быстро летит, я еле успеваю перекусить. Курю, прямо сидя на полу, не выпуская из руки кисть. К ночи я уже совсем плохо соображаю и не запоминаю того, что со мной происходит. Когда чувствую, что полностью опустошена, падаю на кровать и засыпаю. Кто там говорит, что не видит цветных снов? Видели бы вы мои, они бывают не просто цветные, а до тошноты приторно-яркие, но в основном жуткие и страшные. Неподготовленным людям вряд ли бы удалось перенести такое.

Открываю глаза, но мне кажется, что я все еще сплю. Который час? Нужно не опоздать на прием. Беру в руки телефон, на экране 12:44. Черт, ставить будильник – просто замечательная привычка, которая, конечно же, напрочь у меня отсутствует. Пунктуальность явно не моя черта характера. К счастью, Ирина Витальевна об этом прекрасно знает и, скорее всего, даже не будет злиться.

Иду в ванную, все вокруг расплывается. По пути обращаю внимание на новую кучу рисунков и среди них замечаю один. Сажусь на корточки, беру его в руки и замираю. Нет, не подумайте, это никакой не шедевр. Эта картина напомнила мне о лучшем времени в моей жизни. На ней была изображена морская вода. Бирюзовые, голубые и изумрудные изящные линии. И как мне удалось получить такой цвет? Какие-то мазки красок вернули меня назад. Даже и не заметила, как по щекам потекли слезы.

Надо собираться. Кладу рисунки в рюкзак, но этот оставляю, чувствую, что так надо. Умываюсь, надеваю первое, что попадается под руку, и выбегаю из дома. Мне есть что рассказать психотерапевту, и мне срочно нужна еще одна таблетка.

Глава 2

Зима. Какая разница, что происходит в это время года? Все равно все мертвое, вокруг и в тебе. Люди на улице очень спешат, пытаются сильно не замерзнуть и хотят только одного – побыстрей вернуться домой. Грезят о весне, отсчитывают на календаре дни и ждут, когда же эти, казалось бы, уже вечные ледники все-таки растают. Я терпеть не могла зиму, но всегда считала, что она нужна нам. Это время, чтобы подумать, потерпеть. Кто еще нас может научить терпению лучше, чем она? Сука зима.

Январские преимущественно темные дни протекали чудовищно медленно, особенно после каникул. Мне было двадцать три, и я находилась еще в самом начале своего длинного и интересного пути. Вероятно, в юном возрасте так считает абсолютно каждый. Гормоны, что тут поделаешь, главные стимуляторы для самых широких и порой даже невообразимых амбиций. Слабоумие и отвага – та самая суперсила, воспользоваться которой возможно только в молодости.

Отметка температуры за окном впервые за эту зиму дошла до минус пятнадцати, и, на первый взгляд, это была единственная для меня проблема. Казалось бы, у меня имелось все для беззаботной жизни. Мне могли позавидовать многие сверстники, ведь я родилась в обеспеченной семье, училась в престижном месте на специальность, которую сама выбрала, была талантлива и недурна собой. В общем-то, счастлива, вот только почему-то улыбалась редко.

Мои родители – люди из так называемого высшего общества: папа – крупный бизнесмен, мама работала с фондами, занималась открытой благотворительностью и прочей псевдоблагородной ерундой, помогающей им сохранять престижное место в этом самом обществе. Быть предметом постоянных обсуждений – это все, что им было нужно. Чужая зависть – вот что их интересовало больше всего. Только вызывая ее, они получали истинное наслаждение. И в окружении таких вот людей я жила всю свою жизнь. Что такое для меня родительская любовь? Это деньги. Все еще завидуете мне?

Итак, все, что я была обязана делать – это не опозорить семью Полонских. А также, стараться изо всех сил прилежно учиться, чтобы им можно было похвастаться грандиозными успехами их дочери перед всякими там богатенькими «ценителями искусства».

После школы, я, как и планировала, поступила в Санкт-Петербургский институт живописи. Обучение там совсем недешевое, но мои родители же меня любили. Настолько любили, что не упускали ни одной возможности рассказать о моих достижениях на своих светских вечеринках и обязательно показать там мои работы. Я все время думала, а нравились ли они им самим, мои картины? Нравилось ли им вообще хоть что-нибудь, связанное со мной? Надеюсь, что да, просто открыто демонстрировать или, впрочем, даже слегка намекать на это своей дочери, было значительно ниже их достоинства.

В субботу, как обычно, родителей не было дома. Мне они уже давно не сообщали о том, что задержатся или вообще не приедут. Я была уже взрослая, к чему мне эти подробности, думали они, и это было действительно так. Они меня интересовали ровно столько же, сколько и я их. Нисколько.

Торчать дома в выходные, все равно что добровольно волонтерить в доме престарелых – скука смертная. В субботу всегда можно было попасть на тусовку к некоторым из наших студентов. В чем плюс подобных посиделок? Тебе там всегда будут рады. Тебя там никто не ждет, но они непременно обрадуются тому, что ты пришел. Ну или сделают вид. Я в этом, как вы поняли, плохо разбиралась.

Вызвала машину и подошла к зеркалу. Синий цвет глаз становился еще выразительней, если слегка переборщить с черным карандашом. В сочетании с длинными русыми волосами, собранными в хвост, и пухлыми губами, покрытыми прозрачным блеском, выглядело весьма эффектно. Хотя все же на фоне всех этих разноцветных волос, обилия пирсинга и татуировок, что являлось уже чем-то естественным и даже характерным для нашего города, стремиться выделиться было глупо. Кстати, я до сих пор не могла понять: нравится ли мне самой подобные кардинальные изменения внешности? Всегда хотела попробовать что-то подобное на себе, но статус, сами понимаете. На самом деле мать бы меня просто убила.

Короткий сигнал на телефоне отвлек меня от очередных бесполезных размышлений. Пришло сообщение от Таи – моей одногруппницы.

«Сегодня большая тусовка у Зика, ты идешь?»

«Да, я в курсе, уже выезжаю»

«Подожди меня у его дома, вместе зайдем»

«Зачем?» – недоумевающе прозвучал риторический вопрос в моей голове, а руки отписали привычное «ок». Разбираться в чужих странностях сейчас не было совершенно никакого желания.

Снова сигнал на телефоне – такси подъехало.

Ехать куда-то, смотреть в окно и слушать музыку – это определенно особый вид удовольствия. Какая-то разновидность медитации, когда ты не отключаешься от мыслей, а, наоборот, можешь побыть с ними наедине. Подумать о важном, помечтать или что-то вспомнить. Дорога занимала минут тридцать, поэтому я надела наушники и на время ушла в себя.

Что у меня было в голове? Только мечты. Мечты, что когда-нибудь все изменится и я уеду из этого холода снаружи и внутри меня. Буду заниматься любимым делом, жить без запретов и бесконечных упреков. Размышляла о том, куда отправлюсь, когда закончу учебу. Даже не верилось, что прошло шесть лет. За эти годы я многому научилась, нарисовала немало хороших картин, но, если подумать, ничего по-настоящему интересного в моей жизни так и не произошло. Конечно, это совсем не соответствовало образу питерской девушки с большими амбициями и творческим потенциалом. Для такого клише моя жизнь была слишком скучна и однообразна. Почему? Не знаю, возможно, хоть я и осуждала своих родителей, но от их влияния все равно было никуда не деться. Таких, как я, называли «сухарь». Я не проявляла никаких эмоций, не вела пустые разговоры, а большинство сверстников считала глупыми и легкомысленными. Вот как раз одна из таких уже показалась из моего окна. Это хорошо, не нужно будет ее ждать и мерзнуть. Тая помахала и улыбнулась, я показала в ответ свою фирменную ухмылку.

Через приоткрытую дверь нужной нам квартиры мы мгновенно перенеслись в пространство громкой музыки, неонового света и большого скопления людей. В воздухе витал плотный запах алкоголя, марихуаны, кальяна и философских бесед – лучший аромат для молодого поколения.