Крылья Урагана

Хэл вздрогнул, выдернув себя из вязкого сна, и начал петь все подряд песни, какие помнил, – от скабрезных солдатских частушек до дурацких школьных песенок.

Позади оставалась миля за милей.

Впереди показалась земля, три крохотные точки, и Ураган без понуканий начал снижаться.

Хэл очень надеялся, что островитяне останутся к нему столь же гостеприимны теперь, когда он мог лишь просить, а не покупать.

Они оправдали его надежды. Зоан позвала деревенскую знахарку, которая принялась при помощи чар и целебных трав колдовать над его ранами, а потом решила дать ему сонного зелья.

Хэл отказался из опасения, что его могли выследить рочийские драконы и, когда на остров придет военный корабль, он будет без сознания.

Все же он провалился в никуда и очнулся, оцепенелый и терзаемый болью, двенадцать часов спустя.

Зоан велела ни на миг не оставлять его одного, и мальчишка, сидевший с ним, со всех ног помчался за ней.

Она появилась через несколько минут, приказала мальчику позвать знахарку и принести бульону.

– Ты надо остаться, пока не выздороветь, – сказала она.

– Нет, – отрезал Хэл. – Я не могу.

– Ты говорить во сне, – сказала Зоан. – Про Сэслик. Так звать женщина, который быть с тобой раньше?

– Да. – И снова воспоминание о ее смерти обрушилось на него всей своей бесповоротной тяжестью. Зоан увидела его лицо, похлопала его по ладони.

– Мы все умирать, – сказал она. – Солдаты умирать первыми.

– Сэслик тоже так говорила.

– Она быть мудрый. Может быть, когда ты тоже умереть, вы встретиться снова.

Хэл ничего не ответил.

– Я не хотеть спрашивать, – начала Зоан. – Но люди задавать вопросы, что быть потом, а я не знать, что им ответить.

– Я тоже не знаю, смогу ли ответить на этот вопрос.

– Они преследовать тебя?

– Вряд ли. – Хэл с усилием приподнялся. – Где мой дракон?

– Он хорошо, – сказала Зоан, укладывая его обратно. – Мы дать ему четыре поросенок, он спать. Знахарка дать травы, она не знать, чем лечить дракон, но наш люди и наш звери помогать хорошо. Дать травы и зашить шкура... свиной кожа, дубленый, на рану, туго бинтовать. Когда он очнуться, не стать срывать. Может быть, это помогать.

– Я посплю, – сказал Хэл. – Когда дракон очнется, разбуди меня.

– Зачем?

– Я улечу.

– Куда?

– Домой.

Хэл взял курс обратно к материку, но чуть западнее. Его постоянно мучила боль, но зато она не давала ему свалиться с Урагана.

Он ожидал, что дракон будет злиться, не желая никуда лететь. Но Ураган, похоже, понимал, куда они направляются, и не издал ни звука жалобы.

Под ним вздымались ввысь волны летнего шторма. Время от времени он замечал лодчонки, потрепанные и пробитые, кое-как отступающие после калабасского разгрома. Иногда они махали ему руками – по-приятельски или считая, что Хэл – разведчик спасательного корпуса.

Но у него ничего не было, и ему оставалось лишь надеяться, что он сумеет спасти себя самого и своего дракона.

Они достигли берега, и Хэл полетел на запад, вдоль линии рочийского побережья, пока не заметил лесистый мысок, где можно было приземлиться. Они с драконом по-братски разделили обед из сушеной рыбы, а на кашу из кукурузной муки, предложенную Хэлом, Ураган лишь презрительно фыркнул.

Хэл проснулся с мучительной болью во всех суставах и ранах, да и Ураган, судя по всему, находился ничуть не в лучшем состоянии. Они напились из ручья, поднялись в воздух и продолжили свое медленное путешествие на запад.

Боль от утраты Сэслик терзала его, временами становясь еще более невыносимой, чем боль от ран.

Хэл не рисковал оставаться в воздухе очень долго, щадя Урагана, поэтому через каждые три часа ему приходилось отыскивать себе укрытие, потайное местечко, где его не смогли бы отыскать ни рочийские кавалеристы, ни драконы.

Если его выследят и возьмут в плен... Нет. Он не сдастся.

Однажды они пролетали над обрывом, где паслись овцы, скрываясь от постоянно дующего с суши на море ветра. Ураган вопросительно протрубил, и Хэл, повиновавшись, развернул дракона и бросил его к земле.

Ураган нацелился на подросшего ягненка, даже не дав Хэлу спрыгнуть на землю, проглотил его целиком, бросился на второго, убил его и начал есть, когда Хэл услышал крики.

Он увидел пастуха с собаками, бегущего к ним. Пастух размахивал увесистой дубиной.

Хэл восхитился смелостью или безрассудством этого человека, но это отнюдь не помешало ему убить того одним взмахом кинжала. Собаки угрожающе зарычали на него, попытавшись укусить, и Ураган проглотил одну из них, а вторая, жалобно тявкая, ретировалась сама.

Хэл заколол овцу, разделал ее и погрузил на Урагана.

Они продолжали полет, пока не отыскали одну заброшенную ферму на западе. Хэл приземлился, отыскал обломки сарая, развел костер и поужинал жареной бараниной. Ураган мирно уснул рядом с ним.

Во сне дракон несколько раз простонал, и Хэл снова задумался, снились ли драконам какие-нибудь сны, и если да, то о чем.

О том далеком краю, откуда они были родом? О северных пустошах? О Черном острове?

Он не знал этого, но смутно надеялся, что когда-нибудь выяснит.

Когда-нибудь после того, как отомстит за Сэслик.

На рассвете он снова поднялся в воздух и полетел на запад.

И снова он выследил с воздуха стадо скота, и снова у них со Ураганом была еда. Но на этот раз, если там и были пастухи, у них хватило ума держаться подальше от оборванного, заросшего, перебинтованного солдата и его израненного дракона.

Они летели к западу.

Однажды, когда они были в пути уже примерно... неделю? месяц? год? Хэл потерял счет времени, – он пролетел над сожженной деревней, потом над разрушенными фермами.

Вид этих развалин вызвал у него подобие жутковатой улыбки, и он погнал Урагана дальше.

Вскоре внизу показался солдатский зимний лагерь.

Он снизился, сделав круг, и увидел знакомые флаги.

Сэйджинские флаги.

Он добился своего, пролетев через всю Роче, добравшись-таки до своих, и внезапно, в самом конце этой последней сотни футов, боль схватила его за горло когтистой лапой.

Он посадил Урагана на поляну, что-то вроде импровизированного плаца, окруженного бревенчатыми хижинами с крышами из брезента, и кое-как выбрался из седла.

К нему бросились солдаты, на бегу выхватывая оружие. Их обогнал латник на коне.

– Эй, ты! – рявкнул рыцарь, обнажая меч. – Стоять! Хэл повиновался. Ураган зашипел, и боевой конь отскочил в сторону.

– Кто ты? Рочиец? Смотри за своим чудищем! – прикрикнул рыцарь с неприкрытым страхом в голосе.

– Не беспокойтесь, – сказал Хэл, еле держась на ногах. – Он вас не тронет. Мы на вашей стороне. Меня зовут сэр Хэл Кэйлис, из Одиннадцатой драконьей эскадрильи. Прибыл из Калабаса.

Рыцарь шарахнулся.

– Так вы один из...

– Да, я один из... – согласился Хэл. – А теперь не будете ли вы так добры приказать кому-нибудь, чтобы моего дракона накормили, напоили и обработали раны?

– Э-э... разумеется... но...

Хэл слабо улыбнулся ему, выпустил из рук поводья и осел на землю.

Он все-таки вернулся. Теперь пришел черед других. А время для мести еще настанет.

28

Хэл закружился в бесконечной, сливающейся в одно смутное пятно череде перевязочных пунктов, скрипучих санитарных подвод, озабоченных санитаров и – почему-то – любопытствующих.

Его совершенно ничего не интересовало, кроме того, что о ранах Урагана позаботились, а он сам находился в безопасности.

Он думал, что, наверное, находится в хороших руках. Ну а если нет – что ж, все равно он ничего не смог бы с этим поделать. Поэтому большую часть времени он проводил в вязкой полудреме, а его разум бесцельно блуждал, стараясь не возвращаться к тому ужасному моменту, когда черный дракон вцепился в Сэслик и она упала, а он ничем не мог ей помочь.

Однажды он очнулся с совершенно ясной головой. Он был один в комнате, в постели, застланной чистым бельем, теплой и мягкой. Прямо перед ним было окно, за которым хлестал унылый осенний дождь.

Он изогнулся и понял, что чисто вымыт. Не уверенный, что рука подчинится ему, он коснулся пальцами своего лица и обнаружил, что, пока валялся без сознания, его побрили.

Послышался смешок.

Хэл оглянулся и увидел леди Хири Карстерз, такую же хорошенькую, как и всегда, сидевшую в кресле рядом с его кроватью. На ней был строгий белый халат, застегивавшийся спереди на пуговицы. Хири, верная себе, оставила три верхние пуговки расстегнутыми, так что впечатление получалось несколько иное, чем от классической сестры милосердия.

– Мне еще ни разу не приходилось брить мужчину, – сообщила она. – Не говоря уже о том, чтобы он в это время храпел.

Хэл прикрыл глаза, поднял руку, чтобы показать на окно, и почувствовал, что его тело все еще плохо подчиняется ему и туго забинтовано.

– Дирейн?

– Ну разумеется, глупенький. Вы здесь, в госпитале, уже почти месяц. Так что у меня было время узнать о вашем местонахождении от сэра Тома и устроить все так, чтобы мне позволили быть вашей сиделкой. Кстати, вы знаете, что за отвагу в бою сэр Том произведен в рыцари? А о ваших походах вопят все плакаты и листовки.

– Сиделкой? – Хэл снова прикрыл глаза. – Моей сиделкой?

– Пока вы не поправитесь достаточно, чтобы уйти.

– Из госпиталя?

– Нет же. Из армии.

– Что?

– Вас же ранили, разве вы не помните?

– Я знаю. – Хэл почувствовал, что начинает злиться, потом решил, что сейчас это будет совершенно не ко времени, и позволил себе Снова погрузиться в сон. Прежде чем провалиться в забытье, он заставил себя улыбнуться Карстерз.

– Спасибо, – пробормотал он. – За бритье. И... и за то, что вы моя сиделка, тоже.

Дни уплывали прочь. Хэл знал, что поправляется, потому что жидкие бульончики, которыми с ложечки кормила его Хири, стали ему приедаться. Она сказала, что он явно чувствует себя лучше, потому что постоянно не в духе и вообще ведет себя омерзительно.

Хэл извинился.

Но он действительно был не в духе, погруженный в мрачные раздумья. Новость о том, что его собираются уволить из армии по инвалидности, совершенно выбила его из колеи.

И что ему теперь делать?

Побираться на улицах?

Возвращаться в постылую Каэрли и отправляться на рудники?

Вообще-то логика подсказывала ему, что вряд ли человек с рыцарским достоинством станет махать кайлом, но с каких пор инвалиды придерживались логики?

А полеты? Организовать свое собственный летный аттракцион? Но в настоящее время это явно неосуществимо. Он понимал, что на гражданском рынке сейчас вряд ли найдутся драконы, а если они и появятся, то это будут либо калеки, либо зверюги, не поддающиеся никакой дрессировке.

Как-то раз навестить его пришел лорд Кантабри. Он сильно похудел, а на лице еще прибавилось морщин. Он ходил с палкой, а говорил с одышливым присвистом, но все же сказал, что собирается вернуться в армию еще до конца зимы.

Хэл нагрубил ему, но Кантабри лишь расхохотался.

Кэйлис, снова чувствуя себя пристыженным, спросил про их попытку вторжения.

– Ты уверен, что достаточно поправился?

– Что, все настолько плохо?

– Еще хуже, – сказал Кантабри. – Из ста двадцати тысяч – вместе с сэйджинскими подкреплениями – нам удалось эвакуировать всего тридцать.

Хэл поморщился.

– Причем многие из них ранены, и слишком многие – настолько серьезно, что не смогут вернуться в армию, – продолжил Кантабри. – Лорда Хэмила убили вскоре после того, как ранили меня.

– Я догадывался об этом, сэр, – сказал Хэл. – Я был в воздухе и пытался придумать, как прийти ему на помощь. Но там было слишком много рочийцев.

– Везде было слишком много рочийцев, – сказал Кантабри задумчиво, скорее даже себе самому.

– Я хотел бы попросить вас об одной услуге, сэр, – сказал Хэл. – Вы не могли бы узнать, какие потери понесла Одиннадцатая драконья?

– Я уже выяснил, – сказал Кантабри, вытаскивая из поясной сумки лист бумаги. – В начале вторжения у тебя было примерно семьдесят пять человек. В живых осталось примерно пятьдесят. «Авантюрист», несмотря на атаку черных драконов, доставил уцелевших в безопасное место. Перед той атакой у тебя было десять всадников и одиннадцать драконов. В живых остались шесть драконов и пять всадников.

Хэл спросил о своих товарищах по летной школе.

– Вэд Феччиа даже не ранен, – продолжил Кантабри, и Хэл покачал головой, подумав, что молодыми погибают лишь самые лучшие. – Рэй Гэредис также цел и невредим. Минта Гарт ранена. Сэр Лоурен Дэмиен ранен. Фаррен Мария ранен. Все они клянутся, что смогут вернуться в строй, хотя, насколько я понимаю, этот типчик Мария описал свое состояние довольно красочно.

– Он такой, – кивнул Хэл.

– Другие эскадрильи понесли еще более тяжкие потери. Одна из них уничтожена полностью. В тылу сейчас дрессируют новых драконов. Все понимают, что придется заново создавать эскадрильи и делать их более многочисленными, – сказал Кантабри. – Появление тех черных драконов и их агрессивность сильно, скажем так, потрясли армию. Кстати, их соединение возглавляет некий ки Ясин.

– Я знаю, – отозвался Хэл. – Я узнал его знамя.

– По сообщениям наших шпионов, в состав его эскадрильи входит больше четырех звеньев. Ходят слухи, будто королева Норция Рочииская приказала усилить его эскадрилью еще больше. Он будет силой, с которой придется считаться, – сказал Кантабри.

Хэл хотел что-то ответить, но передумал. Сначала следовало кое-что выяснить.

Кантабри с Кэйлисом еще некоторое время поболтали о разных пустяках, потом лорд поднялся.

– Вот что я скажу вам, сэр Хэл. Армия без вас будет совсем другим местом. Совсем другим.

– У меня отличные новости! – сообщила Хири. Хэл, который все еще тревожился о своей кажущейся неизбежной отставке, буркнул что-то нелюбезное, но Карстерз пропустила это мимо ушей.

– Вам позволено в любой день покинуть госпиталь под моим присмотром.

– Куда?

– Куда захотите. У меня есть имения на западе, хотя я не уверена, что вам захочется ехать туда. Скучища там страшная. Молочная ферма к югу от Розена, овцеводческая ферма в горах на севере.... Или можно было бы даже попробовать навязаться сэру Тому. Я уверена, что он позволил бы нам пожить в его огромном доме в столице. Можете выбирать... или я выберу за вас сама.

– Я вполне могу позволить вам сделать это самой! – прорычал Хэл. – Поскольку, похоже, я теперь превратился в вашу болонку.

Леди Хири застыла. Лицо ее посуровело.

– И что должны значить эти ваши слова?

Хэлу стоило бы придержать язык, но у него очень болело плечо, и он закусил удила.

– Ровно то, что они значат. Милый шрамолицый пупсик, которым можно похвастаться, да?

Хири вскочила на ноги.

– Интересно, кто-нибудь, кроме меня, знает, какая вы скотина, сэр Хэл Кэйлис?

Хэл разинул рот.

– Хватит, – продолжала Хири. – Вы и так наговорили уже достаточно. Мне вполне ясно, что вы ведете себя как один из тех драконов, которых вы так обожаете. Вы считаете, что меня привлекла ваша репутация. Это не так, сэр Хэл. Я презираю убийц, а на ваших руках крови больше, чем у кого бы то ни было. Мне нравится... нравилась ваша компания, потому что вы могли заставить меня смеяться, что сейчас случается совсем нечасто. Я знаю, что вы потеряли в бою свою возлюбленную. Думаете, вы единственный, кто пережил утрату? К вашему сведению, моего отца убили в самом начале войны, а моего единственного брата, которого я любила больше всех, два месяца спустя, не говоря уж кое о ком еще, кого я начинала... который начинал мне нравиться. Вот почему я уехала из того проклятого мрачного особняка на берегу океана, а сэр Томас был так добр, что пригласил меня к себе. Я-то думала, что делаю для войны хоть что-то, что мне по силам, а теперь выясняется, что вы считали меня просто дешевой потаскухой. Вам должно быть стыдно, сэр Хэл. Очень, разрази вас гром, стыдно, и я надеюсь, что ваша новая сиделка будет обращаться с вами лучше, чем вы со мной.

И она ушла, хлопнув дверью.

Пока Хири говорила, Хэл кипел яростью, но она тут же куда-то испарилась, как только девушка ушла.

Он напряженно думал, глядя в окно на снег, который только что начался, и не видя его.

«Отлично, болван недоделанный. Если бы у тебя были мозги, ты, наверное, вытащил бы их и принялся играть с ними. Теперь, по крайней мере, у меня действительно есть причина злиться. И попробовать придумать, как извиниться. Если сумею».

Хэл все еще был поглощен раздумьями, когда в его палату ворвался сэр Том Лоуэсс.

– И что же, мой юный друг, вы натворили на этот раз? Я увидел мою добрую приятельницу, леди Хири, горько плачущей в сестринской, и она сказала, что вы все испортили. Так что же произошло, могу я узнать?

Хэл неохотно принялся рассказывать. Лоуэсс слушал, качая головой.

– О-хо-хо. Умеете же вы, как говорят в армии, наступить на собственный хрен.

Хэл кивнул.

– Так, просто для сведения – леди Хири не только сказала вам правду, но еще и пожертвовала весьма весомые суммы различным госпиталям. Кроме того, она – о чем, как я подозреваю, вам тоже неизвестно, – до сих пор девственница, а если за ней и есть какие-нибудь грешки, то они настолько ничтожны, что о них не стоит даже упоминать. Так что вам должно быть стыдно вдвойне. Она приехала ко мне в надежде, что я познакомлю ее с подходящими мужчинами, которых интересовала бы не только возможность затащить ее в постель или жениться на ее имуществе. Вы придумали какой-нибудь способ загладить свою оплошность?

Хэл хотел уже покачать головой, как вдруг у него в мозгу забрезжила одна идея.

– Сэр Том – кстати, мои поздравления с производством в рыцари, – не можете ли вы одолжить мне денег? Мне не платили с тех пор, как мы покинули Паэстум, но я надеюсь, что рано или поздно мне все-таки...

– Теперь вы пытаетесь обидеть еще одного своего друга? – осведомился Лоуэсс. – Даже если бы вы остались вообще без денег, я без раздумья отдал бы вам свою последнюю монету.

– Благодарю вас, сэр, – смутившись, сказал Хэл. – Прошу прощения, если обидел вас, ибо мне понадобятся не только ваши деньги, но и ваша помощь.

Хэл объяснил, что собирался сделать.

– Хм, для начала это вполне неплохо, – одобрительно кивнул Лоуэсс. – Кроме того, все необходимое можно достать совсем рядом. Сидите здесь и думайте о своем поведении, сэр Хэл, а я обо всем позабочусь.

Его не было почти час, но вернулся он, улыбаясь.

– Дама, с которой я имел дело, будет петь вам хвалы до последнего вздоха, как и все ее подружки. А вам следует благодарить богов за то, что в ее лавке оказались – теперь их там нет – отличные запасы, в особенности для осени.

– Сколько времени на это уйдет? – спросил Хэл.

– Час, – ответил Лоуэсс. – Она позвала на помощь соседок. Кроме того, там по соседству живет один колдун, который позаботится о том, чтобы все осталось свеженьким. А теперь, раз уж мы все равно ждем, не хотите узнать от меня какие-нибудь новости?

– Что там с моим увольнением из армии? Лоуэсс приподнял бровь.

– Ну разумеется, вас отправят в отставку, сэр Хэл. На вас живого места не осталось.

– Не меньше, чем на Кантабри.

– Он – другое дело. Он слишком глуп, чтобы сдаться.

– Кое-кому лучше бы считать меня таким же, – буркнул Хэл.

– Кое-кто вас таким и считает, – ответил Лоуэсс.

Хэл поморщился.

– Кроме того, вы даете всем нам возможность упиваться вашим героизмом, и тщу себя надеждой, что я тоже приложил к этому руку. Думаю, вам стоит узнать, что Одиннадцатая эскадрилья теперь известна всем как эскадрилья сэра Хэла Кэйлиса. Это огромное признание. Кроме того, я полагаю, что вы получите еще некоторое количество медалей и, скорее всего, пенсию тоже. В общем, с голоду не умрете.

– А я не умирал с голоду и тогда, когда меня забрали в эту треклятую армию, – парировал Хэл.

– Так на что же вы тогда жалуетесь? Вы будете свободны, ваши раны не помешают вам вести почти нормальную жизнь – и, кстати, у вас ведь осталась ваша жизнь, чем отнюдь не многие могли бы похвастаться.

Хэл вспомнил Сэслик и не стал ничего говорить сэру Тому.

– Да, и еще кое-что, о чем я обязательно упомяну в одной из своих историй. Похоже, в вашей эскадрилье появился один человек из вашей деревни, который поклялся отомстить рочийцам от вашего имени.

– Из Каэрли? – изумился Хэл.

– Да, он уже несколько месяцев как всадник, в составе Четвертой армии участвовал в нескольких стычках. Возможно, вы его знаете, ведь он тоже рыцарь. Сэр Нан-пин Трегони.

Хэлу, вспомнившему их последнюю встречу с Трегони, когда тот мучил детеныша дракона, внезапно показалось смешным до истерики буквально все, начиная от его собственного состояния и заканчивая миром в целом.

Он разразился хохотом и смеялся так, что даже испугался, как бы не открылись раны.

Сэр Том, сначала тоже улыбавшийся, под конец встревожился.

– Будьте так добры, объясните мне, в чем дело?

– Сэр Том... – выдавил Хэл. – Со временем я все вам объясню. Но только не сейчас. – И его снова охватил приступ неудержимого хохота.

Леди Хири Карстерз со все еще красными от слез глазами открыла дверь в свою комнату – и ахнула.

Она вся была заполнена цветами, да так, что под ними почти не было видно ее узкой кровати и крошечного сундучка.

Там были орхидеи, онцидумы, протеи, гибискусы, розы, ночной жасмин и прочие экзотические цветы, о которых она даже не подозревала, что их можно найти в Дирейне зимой.

– Я действительно скотина, – сказал у нее за спиной Хэл.

Она очнулась от своего изумления, сделала строгое лицо и обернулась. За спиной у нее в инвалидной коляске сидел Хэл. Чуть поодаль от него стоял Том Лоуэсс.

– Я прошу прощения, – сказал он. – Не могу обещать, что никогда больше не буду вести себя как скотина... Но не так, как тогда.

– Вы рассчитываете получить прощение?

Хэл покачал головой.

– Можете считать, что вы его получили.

Она подошла к коляске, наклонилась и легонько поцеловала его в губы.

– А теперь, раз уж у меня как-то вылетело из головы попросить снять с моих плеч тягостный груз заботы о вас, можете быть, начнем думать, где вам лучше всего провести период вашего выздоровления?

29

Кэйр-э-Карстерз стоял на вдающемся далеко в воду высоком утесе, с которого открывался вид на Западный океан. Высокая стена окружала дюжину акров земли и маленькую деревушку. Сам замок был восьмиугольным, с круглой башенкой в каждом углу, в своем одиноком каменном величии среди зазубренных утесов вполне способный разместить в себе целый армейский штаб.

– Мои предки построили его, чтобы сдерживать разбойников с севера, – сказала леди Карстерз.

– Моих предков, – сообщил ей Хэл, внезапно развеселившись.

– Добавлю, что он ни разу не покорялся им.

– Снаружи – да, – пробормотал Кэйлис, удивленный собственными словами и тем, что, оказывается, его душа еще не совсем умерла. Нельзя сказать, чтобы это открытие его раздосадовало. – А вот изнутри...

– Что? – переспросила Хири.

– Да так. Ничего.

Но по взметнувшимся вверх бровям Карстерз и ее улыбке он понял, что она слышала его слова.

Замок был серым, как Хири и обещала, сливаясь с серым морем и неприветливым пейзажем вокруг. Постоянно присыпавшая землю снежная крупа придавала ему еще более зловещий вид.

Хэлу он понравился, понравилась его мрачность и исходившая от него смутная угроза.

Это было превосходное место, чтобы скорбеть о Сэслик.

И чтобы снова сделать из себя воина.

В замке кипела жизнь, и многие слуги работали еще у деда Хири. Свои обязанности они до сих пор выполняли преданно, хотя и без былого проворства.

– Здесь не стоит никуда спешить, – посоветовала леди Хири.

Хэл никуда и не спешил.

Он отыскал круглую комнатку в башне того крыла, которое, по словам Хири, было самым обитаемым во всем замке. Располагалась она под самой крышей и была с закрытыми ставнями на окнах, выходивших прямо на бешеный прибой, с ревом обрушивающийся на скалистые утесы. Спальня Хири, которую она занимала еще девчонкой, располагалась этажом ниже, и она попросила местную ведьму навести чары подобия на два маленьких колокольчика. Если Хэлу было что-то нужно, он мог просто позвонить в свой колокольчик, и колокольчик Хири тут же начинал вторить, вызывая ее.

Комната Хэла была куда больше, чем весь дом его родителей, там имелась своя умывальня и гардеробная, а также камин. Дрова каждый день приносил древний старик, вполне годившийся Хэлу в дедушки, но отказавшийся, поразившись при этом до глубины души, от предложения Хэла помочь ему.

– Как можно, сэр Хэл, – сказал он. – Вы ранены и должны выздоравливать, да и потом, вы ведь из знатных.

– Только по милости короля.

Глаза старика округлились.