Пока не найду

скачать книгу бесплатно

Пока не найду
Кристина Янг

Алиса.Я не помню…Порой мне кажется, будто я проживаю не свою жизнь. Я смотрю на себя в зеркало и возникает такое ощущение, будто по ту сторону на меня смотрит она – настоящая Алиса и просит освободить её из мучительного плена. Психолог говорит, что я больна и мне необходимо лечение, пока синдром не обострился. Я начинаю верить в свой поставленный диагноз – расстройство восприятия или, как бы сказали по-научному, деперсонализация. Я несу вред себе и другим своим неадекватным поведением. Он постоянно об этом напоминает, прижимая при этом к себе и шепча на ухо "Я рядом".Уильям.Я помню…Когда она исчезла из моей жизни, я не мог найти себе места. Мне хотелось перевернуть мир вверх дном, но что мои неадекватные желания по сравнению с физической беспомощностью. Я помню её последние слова перед отъездом. Я превратился в ищейку-хищника и не остановлюсь, пока не разыщу ее. Я безнадёжно болен мыслью, с которой живу уже несколько лет, что она в опасности и ждёт меня.

Кристина Янг

Пока не найду

ПЕРВАЯ ЧАСТЬ

ЮНОСТЬ

Глава первая

Алиса

США. Штат Флорида. Майами. Июль.

– Лис, ты только посмотри, какая вокруг красота! Это место явно не сравнится с Измиром, – громко говорит мама с восторгом.

Я лениво вытаскиваю один наушник и поднимаю голову, отнимая свое внимание от экрана мобильника. Я специально громко не включала музыку, поскольку мама постоянно что-то говорила мне с переднего сидения автомобиля, а если я буду ее игнорировать, то она обидится.

Такие случаи уже наблюдались, и мне не хочется их повторения.

Однажды мы сидели на диване перед включенным телевизором и смотрели сопливый сериал про любовь. Точнее, мама одна смотрела. Я же как обычно занималась виртуальным общением в своем мобильнике и полностью игнорировала происходящее вокруг. Так получилось, что я сильно погрузилась в общение со своей новой очередной подругой и договаривалась с ней о встрече на завтра. Меня поглотила радость, которая оторвала меня от того, что окружало в реальности, поскольку живого общения со сверстниками у меня крайне мало. Что таить – запущенный дефицит, подталкивающий меня к деградации личности. Мама что-то говорила мне, а я в ответ всего лишь мычала на любую ее реплику. Тогда она демонстративно выключила телевизор и покинула гостиную, кидая на мои бедра пульт, чтобы я уж наверняка заметила ее уход.

Мама не разговаривала со мной три дня после этого случая и продержалась бы дольше, если бы у нее не возникло желание сходить в модные бутики. В этом плане я становлюсь для нее подружкой, с которой можно сплетничать обо всем на свете.

Катрина Коллинз является самой вредной стервой, каких мне довелось видеть. И как мне «повезло», что этой несносной дамой, от которых стоит держаться как можно дальше, дабы сохранить свои нервные клетки, является моя мама, с кем мне еще приходится жить под одной крышей. Мне стоит выписать награду за величайшее в истории человечества терпение, которое я проявляю, стоит моей маме включить капризного ребенка.

Я рискнула предположить, что у нее синдром дефицита внимания, идущее с самого детства и сохраняющееся до периода зрелости. Ей бы стоило посетить психолога или вовсе психотерапевта, чтобы наладить свою нервную систему и в пожилом возрасте не стать вовсе невыносимой.

Я смотрю в окно и сначала вижу размывающую картину из-за едущей машины, а затем мы останавливаемся в небольшой пробке прямо напротив знака с названием района и улиц.

Исторический район Ар-деко встречает нас высокими пальмами, огромным количеством пальм, рассаженных вдоль всей главной дороги. Высокие здания с изысканными цветовыми переходами, не бросающиеся в глаза, обтекаемые геометрическими формами и глянцевой отделкой. Архитектура впечатляет, но эмоции в данный период времени во мне сильно подавлены, поэтому я сухо пробегаю глазами по доступной части района и снова утыкаюсь в мобильник.

– Да, здорово, – отвечаю я маме, чтобы в очередной раз не обидеть ее своим игнорированием. Я научилась поддакивать на ее любую реплику, но научиться – не значит принять. Я буквально проглатываю отвращение к себе.

– Место, где мы поселимся, точно обрадует тебя, солнышко, – вставляет свою фразу отец, которая была ожидаема. Он всегда так говорит при каждом нашем переезде.

За свои семнадцать лет я видела столько мест – одно роскошнее другого – что меня уже не впечатлить. Но я все равно улыбаюсь отцу в зеркало заднего вида, когда он на меня смотрит через него. Привычки, которые не по душе и сформировались вынужденно, буквально высасывают из меня все положительное, что во мне есть, когда мне приходится их демонстрировать. И в этом заключается главная цель моей жизни – быть не настоящей.

Мои родители видят лишь ту декоративную, выточенную до блестящего навыка личность, которую я им показываю, чтобы сохранить их покой и хотя бы какую-то стабильность в кругу нашей семьи. Если мы не способны жить в одном месте, где дом станет родным, то пусть будет равновесие между нами. И им удобно воспитывать такую послушную дочь, поэтому даже не стараются углубиться в недра моей разваливающей души. Она держится только благодаря тому моменту, когда я смогу избавиться от общества родителей и быть той, которую люблю – настоящей.

Я откидываюсь на спинку заднего сидения, когда мы снова трогаемся с места и продолжаем ехать до нашего нового дома. Окна в машине приоткрыты, но папа все равно включил кондиционер, поскольку ни капли холодного дуновения ветра снаружи не обогащает салон.

Майами – вечный курорт, где туристам можно отдыхать в любое время года из-за мягкого климата и жаркого нескончаемого солнца. Мне снова придется адаптироваться к новому месту и изучить местность, в котором буду проживать не больше года.

Главный девиз моего образа жизни – не привязываться ни к людям, ни месту, поскольку мы часто переезжаем из-за бизнеса отца. Он своего рода создал свою отельную империю и катается по всему миру, а мама ни за что не отстанет от него и не станет жить в одном месте в ожидании своего супруга. Постоянно приходится подавлять в себе предположения, что мама просто не доверяет отцу и боится его измен. Она, конечно, не уйдет от него, ведь Даниэль Коллинз такая выгодная партия для нее, но ее душа будет мучиться от предательства, поскольку мама изменит своим принципам.

А я просто вынуждена. Я даже не знаю, какую страну, какой город, считать своим родным. Мама из России и ее настоящее имя Екатерина Авдеева. Поменяла она его вместе с фамилией, когда стала женой отца и уехала с ним, когда он закончил строительство своего первого отеля в Калининграде. Отец сам выходец из Лос-Анджелеса и штат Флорида для него, можно сказать, не чужбина, ведь он находится в его родной стране. Я же родилась в Берлине. Тогда отец занимался строительством своего только второго отеля.

Я родилась, чтобы кататься по миру, быть одинокой без собственного пристанища. В Германии родители тогда задержались на семь лет, позволив мне вырасти и окрепнуть, чтобы я смогла спокойно преодолевать поездки и многочисленные перелеты. Но для меня покидать эту страну было сравнимо со стрессом. Я много плакала, а мама не из тех, кто умеет подбадривать и поддерживать. Именно это первая причина, почему я так закрылась в себе и не показываю родителям себя настоящую. Я сделала себя удобной для них и веду себя так, как им хочется. Так проще, так никаких проблем и ссор между нами не будет. Я считаю, что это здоровая позиция.

Наедине с собой и со своими знакомыми, которых я сразу забываю после очередной смены места жительства, веду себя совершенно иначе. Проще говоря, вырывается моя истинная суть бунтарки, что не захотят видеть мои родители и попытаются вывести из меня эту дурь. Проще не показывать им такую Алису Коллинз, чем внести хаос в стабильность, которой мне так не хватает.

Все десять лет я пытаюсь смириться со своей участью, но имеется одна большая проблема, с которой мне приходится часто бороться – не с кем поговорить по душам. Иногда во мне всплывает ранимость, и одиночество становится для меня не свободой, а тяжкой ношей.

В итоге за десять лет я сменила семь мест, и это сделало меня равнодушной, которую ничем невозможно впечатлить.

Как я обучаюсь? В каждом месте новые преподаватели, которых отец щедро награждает за проявленную работу. В этом есть даже плюс – я разносторонне развиваюсь и получаю образование с разных уголков планеты, где каждое место отличается от предыдущего от территориального строя, до политического. Можно сказать, что по сравнению с моими сверстниками, которые обучаются в стабильном месте, я имею знания богаче. Но есть и минус – мой диплом об окончании образования, это многочисленные сертификаты о прохождении курса от различных педагогов. С такими на работу не берут, но отец за это не переживает, ведь он способен обеспечить меня, а если когда-то не будет в состоянии в силу своего пожилого возраста, то естественно его отельная империя перейдет ко мне. Ему некогда думать о том, что я хочу своего маленького мира, где перестанут подавлять мои потребности. Меня не слышат. Я кричу, но для родителей это шепот на расстоянии нескольких десятков миль.

Последним моим местом проживания был Измир – прекрасный город в Турции на побережье Эгейского моря, который мне понравился своей неописуемой редкой природой. Это яркий город оливок, инжира и винограда, с невысокими горами и холмами. Это молодёжный город с большим количеством университетов, который переполнен энергией и находится в постоянном движении. Клубы, бары – все это распространено там, но несовершеннолетним тяжело пробраться во внутрь.

Про новых людей в моей жизни, с которыми я бы могла коротать свои дни, и заикаться не стоит. Я не владею турецким, а английский и русский языки не особо распространены среди местных жителей. Восемь месяцев я практически безвылазно сидела дома, если не считать походы по бутикам с мамой.

Майами станет для меня местом, куда я смогу направить свою скопившуюся энергию. Это место живет в своем собственном ритме, отличном от всех тех, где я смогла побывать. Пастельные тона, субтропическая красота и латиноамериканская сексуальность бросаются в глаза повсюду: от задымленных танцполов, где гаванские экспаты танцуют Сан Балеро, до эксклюзивных ночных клубов, где красивые доступные девушки на высоких каблуках танцуют латиноамериканский хип-хоп. В этом месте развлечений полно, где так и дышится свободой, словно Майами идет против всевозможных законов. Осталось найти такую же похожую на меня духом подругу, и мы захватим любой ночной клуб.

Майами кишит роскошными отелями, поэтому отец давно прицелился на этот город. Туристов здесь пруд пруди, благодаря которым отец изрядно наполнит свой карман, чтобы обеспечить меня и маму. Порой думаю, что он уже не насытится никогда этими деньгами, от которых его карманы уже рвутся от изобилия. Мама тоже этим больна. Это настоящий диагноз, когда деньги становятся обычными обесцененными бумажками, которыми можно потирать задницу.

Я существую в роскоши. Утопаю. Прожигая эту жизнь, понимаю, что она не моя. Будто меня перепутали с другой. Я гасну. Я отчаянно нуждаюсь в мире, где не нужно следовать дурацким правилам этикета или еще за какой-нибудь ерундой, на что меня заставят родители. Жить без этих светских приемов, на которых отец «лижет задницы» самым различным высокопоставленным людям – от жирных, до худощавых, чтобы получить разрешение на строительство отеля. Хлопать невинно глазами перед богатенькими сыновьями отвратительных личностей и слушать шепот мамы около уха: «Они подходят по статусу и смогут тебя обеспечить». И тогда остается сдерживать улыбку на лице, но через минуту попросить прощения и отойти, чтобы выплеснуть негатив в женском туалете.

Я обязана быть примерной дочерью без собственного мнения и подчиняться. А мне хочется наконец быть самостоятельной и вершить свою жизнь так, как мне самой захочется. Реализовывать себя и собственные идеи. Оставить что-то после себя. Ибо благодаря деньгам отца я чувствую себя бесполезной, не умеющей ничего в этой жизни. Даже самостоятельно приготовить яичницу. Жить как мама, ущемляя свою собственную личность и зависеть от денег мужа, я не горю желанием.

Именно эта тяжесть переполняет мою душу и мне хочется выплеснуть ее. Но куда? Пустота вокруг уже не помогает. Когда-то мне удавалось ни от кого не зависеть, но чем дольше я живу в своей реальности, которая для меня как аркан на шее, тем острее нуждаюсь в элементарном – родственной душе.

Напряженно скрещиваю пальцы и питаю надежду, что за меня говорит семнадцатилетний возраст, когда подросток справляется с огромной волной противоречий и принимает кучу решений перед взрослой жизнью. Мне еще повезло, что я не склонилась к неформалам и адекватно смотрю на мир без каких-то усложнений в сознании по типу: «Мир – дно. Ничего не получится. Я – дерьмо. Все плохо».

В наушниках играет песня «Swim – Chase Atlantic», и я закрываю глаза, чтобы погрузиться в нее и дослушать до конца. Но этого не происходит, поскольку уже на середине песни ощущаю, что отец остановил машину, а когда открываю глаза вижу, что родители выходят из салона.

Я вздыхаю с пониманием, что мы приехали к нашему новому дому и вытаскиваю из ушей наушники. Засовываю их в задний карман коротких джинсовых шорт и открываю дверь, выползая из салона автомобиля.

Осматриваюсь вокруг, массируя бедра после долгого сидячего положения и выгибаю спину, поглаживая ее ладонями. Отец в это время достает из багажника легкий груз, а мама осматривает лазурный океан, нацепив солнечные очки.

Из-за частых переездов мне еще пришлось научиться с легкостью прощаться с любыми вещами. Если в холодном регионе необходимо купить пальто или куртку, то при переезде в более теплую местность верхнюю одежду мы оставляем вместе с горой тех тряпок, как их называет отец, которые мы с мамой накупили для одного раза. Именно это доказывает, что деньги отца улетают в ветер, в бездонную яму. Мама всегда перед отъездом с равнодушием отмахивается и говорит, что лишняя одежда идет в мусорный бак. Не тут то было. Я специально говорю ей, что сама все выброшу, чтобы оставить пакеты в целости рядом с мусорными баками, чтобы нуждающиеся люди, которые не брезгуют ковыряться в мусоре, спокойно их подобрали.

Я смотрю на свой новый дом, который выбрала мама. По ее прихоти мы поселились в Майами-Бич – курорт, соединенный с материковым Майами дамбами через залив Бискейн. Здесь на одиннадцать километров протянулись песчаные пляжи, вдоль которых выстроились многоэтажные гостиницы и частные жилые дома. И в этом ряде наш дом изрядно отличается своей изысканной роскошью. Отец навалил в очередной раз кучу денег на аренду дома сроком на год, только потому, что его любимая жена обожает большие пространства.

– Лис, тебе нравится? – спрашивает мама, подходя ко мне и обнимая за плечи.

– Мама, меня зовут Алиса, – закатываю я глаза.

– Не вредничай. Тебе очень подходит это прозвище.

Она щелкает меня по носу и отходит к папе, чтобы обнять его и поцеловать в губы. Когда мама в хорошем настроении, то из нее исходит неоправданная волна нежности к отцу. Когда она горит от раздражения, то готова растерзать его.

Я отворачиваюсь от странной картины и смотрю на пляж с белым песком и теплой аквамариновой водой. У меня не получается смотреть на своих родителей вместе и умиляться их счастью, потому что она фальшивая. В любви люди должны делать друг друга счастливыми, а в случае моих родителей их счастьем является только наличие денег. Уверена, они не представляют, как это остаться без них, поэтому папа продолжает выкапывать их из денежной ямы без отдыха. Для родителей роскошный образ жизни – это деньги, а для меня роскошь – это состояние души и мои мечты. Мы настолько разные, что порой мне хочется думать, что я приемная.

В моей жизни нет должного примера от родителей, благодаря которому я могу выстроить что-то для себя и пользоваться. Лишь благодаря постоянным путешествиям и окружению простых людей, я вижу иной пример жизни. Люблю порой пройтись одна по улицам с навигатором и наблюдать за жизнью людей, выдвигая итог – именно в простоте закрадывается истина, а в богатстве – сплошное лицемерие.

Я вдыхаю полной грудью горячий воздух и закрываю глаза, улавливая на слух звук разбивающихся волн о берег. Уверена, вода здесь мягкая и нежная, вечно теплая, из которой не хочется вылезать. Меня всегда тянуло к океану и мне всегда хотелось увидеть подводный мир. Есть одно большое НО: я не умею плавать и мой страх утонуть настолько велик, что я могу войти в воду лишь по колено, а в этом смысла нет. Только душу травить несбыточной мечтой.

– Алиса, пойдем смотреть дом, – громко зовет меня папа.

Я отворачиваюсь от притягательного пейзажа и иду за родителями.

Глава вторая

Алиса

Большой дом из белого камня, но существенная часть – это стекло. Огромные окна от потолка до пола служат той же стеной этого дома, через которые можно прямо со двора увидеть внутреннее убранство. Я скорчиваю лицо, когда родители осматривают сад с зеленым газоном, редкими цветами и бассейном, рядом с которым есть роскошная беседка с лежаками и столом.

– Тебе не нравится, Алиса? – мягко спрашивает папа, и мама моментально поворачивает ко мне голову с любопытством ожидая моего ответа.

Она меня испепелит, если я дам отрицательный ответ, ведь он буквально не оценит ее выбора, на что мама, конечно же, затаит обиду.

Я натягиваю улыбку и скрещиваю руки на груди, напрягаясь всем телом, принимая защищающую от жесткого взгляда мамы позу. И снова подавляю свое мнение, которое здесь никому не нужно и, которое лишь внесет разлад.

– Мне все нравится. Просто устала с дороги и нет сил на яркие впечатления, – придумываю на ходу отмазку, почему я не так воодушевлена от дома, как мама.

Она улыбается и уверена в том, что снова выходит самой лучшей женой и матерью.

– Я искала его два месяца. Дом, который будет для нас уютным местом.

Как может быть уютным местом тот дом, через окна которого мимо проходящие увидят твою жизнь? Как ты сидишь на диване и смотришь телевизор, небрежно уплетая мороженое из ведра. Как танцуешь в своей комнате в пижаме с сырыми волосами и напеваешь своему любимому певцу в расческу, представляя себя рядом с ним на сцене перед многотысячными зрителями. В этом доме не получится так себя вести, потому что это как немедленно раскрыть душу незнакомому человеку, потому что тебя вынудили. Конечно, дом в окружении пальм, но люди такие любопытные создания, особенно туристы, и они не упустят возможности разглядеть этот роскошный дом. Кажется, в моей комнате шторы будут задернуты всегда.

Дом включает в себя четыре спальни, гостиную, кухню, шесть ванных комнат и спа-салон. Дикость. Нас встречает хозяин этого «великолепия» и демонстрирует с гордостью на лице свой вкус.

Убранство в стиле минимализма, наполненное самым необходимым. В гостиной имеются диван и кресла напротив огромного плазменного телевизора и три горшка с цветами на лакированном белом полу. Когда я их потрогала, они оказались пластиковыми. В столовой большой стол и белые мягкие стулья. На кухне барная стойка с мойкой, встроенной плитой и вытяжкой над ней. Кухонный белый гарнитур. Здесь все настолько минимизировано, что даже на дверцах гарнитура нет ручек. Хозяин продемонстрировал, как они открываются, словно бы мы этого не знали.

На втором этаже располагались спальни. Я сослалась на головную боль и выбрала первую попавшую дверь, принимая эту комнату за свою.

– Через два часа ужин, не забудь, – проговорила мне мама за дверью.

Надеюсь, она закажет не морепродукты и вспомнит, что я их терпеть не могу.

Первое, что я сделала, это закрыла свои окна шторами и плюхнулась на мягкую кровать. Уставилась на белый потолок, уже сейчас понимая, как меня раздражают светлые тона в этом доме.

Я повернула голову на подушке и начала осматривать убранство. Хотя рассматривать нечего – две двери, одна ведущая в ванную, а другая в гардеробную, туалетный стол с зеркалом, пушистый ковер перед кроватью и тот же горшок с пластмассовым цветком в углу комнаты. Я планирую немного обустроить свою спальню, как все предыдущие, чтобы заходить сюда как в свой лучший мир из гнетущего большого.

Мне каждый раз после переезда приходится закупать все необходимое, которое позволит мне чувствовать себя живой и занятой, только бы не сойти с ума от скуки и скудного образа жизни. Я как могу создаю свою мир среди подавляющего меня мира отца благодаря своим интересам и хобби.

Я люблю рисовать и играть на гитаре. Люблю читать и слушать музыку. Люблю спать, самостоятельно саморазвиваться в определенных сферах – психологии, экологии, менеджмента и литературы.

В углу будет стоять мольберт с комодом, где буду хранить краски и кисти. Рядом с прикроватной тумбой поставлю гитару. Приобрету книжную полку, так уж и быть из белого дерева, чтобы интерьер комнаты сохранял свой неизменный стиль. Из-за своей любви к литературе я заставляю отца перевозить все мои книги и каждый новый переезд их больше, поскольку я не перестаю их закупать. Мама часто ворчит и требует, чтобы я перешла на электронные. В этом я ей не сдаюсь и отстаиваю свои интересы.

Книги прекрасны и лишь благодаря печатным я могу углубиться в их мир и отказаться от своих жестоких реалий. Хотя бы в них я могу найти похожую на меня героиню и почувствовать себя не оторванной от нормального мира.

Я поняла, какая я настоящая благодаря постоянному анализу себя по ночам.

Спутанные блондинистые волосы по утрам, две кружки из-под кофе на столе, которые выпила ночью во время чтения, недописанный пейзаж на мольберте, несколько капель от слез, размывшие краску на бумаге или буквы на странице книги.

Я люблю океан, но не умею плавать. Я люблю свободу, но у меня ее недостаточно. Я люблю чувствовать, но чаще всего подавляю в себе все эмоции. Я не уважаю деньги, но трачу их, бросая в ветер, удовлетворенная этим, ведь эти бумажки только этого и стоят. Я люблю родителей, но они не понимают меня и создают так, будто я пластилин – как хотят, тем самым отталкивая от себя из-за отвращения и обиды. Я люблю быть доброй, но чаще всего я эгоистка, которую обидела жизнь.

Сверстники с разных уголков планеты мне говорят, что я обязана радоваться своей жизни, но они даже не представляют, что такое богатая жизнь. Видимо, мне и правда стоит общаться лишь с теми, кто мне по статусу и выслушивать истории о грязном сексе, темных играх, вечеринках. А когда они напьются, видеть их слезы и выслушивать жалобы, что их не понимают. Редко можно встретить нормальную богатую семью. Обычно в каждой одна и та же проблема – недопонимание, лицемерие и ненависть друг к другу.

Я – куча нереализованных амбиций, бесконечные мечты, которые никогда не станут реальностью, постоянная бессонница и стопка книг у кровати.

Я как неудачный проект, сломанная система, неспособная найти своего пристанища, словно лишняя во всей Вселенной, идея, которая слишком нереальная для воплощения.

Я одинокий странник в поисках ответов на собственные вопросы, которые способны мне дать лишь далекие звезды, когда смотрю на них по ночам и ковыряюсь в своей душе.

Я невольно начинаю жалеть себя и ощущаю, как по виску катится одинокая слеза. После стука в дверь, я быстро ее вытираю, как обычно скрывая то, что недовольна своей жизнью, и разрешаю войти.

Через дверной проем голову сует папа. Я знала, что это он, поскольку только отец не нарушает моего личного пространства, хотя бы когда я в своей спальне и деликатно стучит, выжидая разрешения войти. Мама же влетает как оса через открытое окно, не видя препятствий. Мне приходится иногда закрывать дверь, когда собираюсь удовлетворить себя хотя бы мастурбацией и в это время отстоять свои личные границы.

– Дочка, ужин на столе.

– Уже иду.

Я встаю с кровати и шаркающими шагами направляюсь за отцом.

Я занимаю свое место и вижу морепродукты. Мама точно умеет читать мои мысли и намеренно делает все, что не нравится мне, чтобы досадить и отомстить за все те моменты, когда я ее игнорировала.

– Ну что? За нашу очередную новую жизнь в новом месте, – с улыбкой говорит мама, поднимая бокал вина.

Отец берет свой стакан коньяка, а я поднимаю апельсиновый сок и чокаюсь, чтобы потом поставить стакан обратно на стол, так и не отпив из него.

– Алиса, – только и произносит мама недовольным тоном, когда видит, что я не пью после ее «грандиозного» тоста. Она всегда произносит мое имя полностью, когда недовольна мною.

– Мама, у меня аллергия на цитрусовые, – сдерживая раздражение, отвечаю я, складывая руки на столе в упор глядя на нее.

– Правда? Ой, – она издает смешок, закрывая губы ладонью в своей изящной манере, демонстрируя шикарный маникюр. – Забываю.

– Как и то, что я не люблю морепродукты, – продолжаю наседать я, поскольку уже не могу остановиться.

Чем старше я становлюсь, тем сложнее мне сдержать агрессию и раздражение на маму. Или это дело не в возрасте, а в том, что она не дает мне покоя и постоянно бесит своим нытьем и сплетнями. В особенности непониманием своей родной дочери.

– Ты даже не пробовала, – вставляет она свою коронную фразу, после которой по сценарию я должна замолкнуть и сделать так, как она хочет.

– Тогда и ты хотя бы раз попробуй понять меня! – повышаю я голос, когда во мне взрывается гнев.

Папа поднимает на меня удивленные глаза, оставляя без внимания свою красную рыбу, выпеченную в фольге с овощами. Мама поднимает одну бровь и непринужденное выражение ее лица меняется на тот самый, когда она готова обидеться. Меня это сегодня уже не пугает, и я сама в глубине души удивляюсь своему состоянию. Кажется, я действительно устала и мои внутренние убеждения послали меня, когда я долгое время их подавляла.

– Это тот момент, когда ты извиняешься, Алиса, – спокойно говорит мама, но в ее голосе можно уловить стальные нотки.

Я хмыкаю.

– Это тот момент, когда я ухожу, чтобы остудить пыл, – парирую я, снова отказываясь быть послушной и встаю со стула.