Межпланетные туристы

– Простите нас! – визжала мышь. – Мы тут все плачем, нам вас очень жалко! – послышался всхлип, которому я уже не посочувствовала. – Но если бы мы это не сделали, вам бы не понравилось на Сиусье! Вам не нужны приборы, они только портят! Здесь светло, вы увидите!

– Если мы пообещаем не надевать приборы, вы нас выпустите?! – крикнула Уби.

– Эта дверь не открывается! Ее еще дней семь чинить! – отозвалась Фа радостно. – Идите сами! Сейчас в нашем лабиринте не потеряешься!

– Они издеваются! – зарыдал кто-то.

– Не потеряешься! Мы вам не можем позволить улететь, пока вы не увидите… Нам нужно заманить как можно больше туристов… – голос Фа затих – видимо, она отошла от стены, нас обступила глухая пыльная тишина. И темнота.

Глава 10 Привычка к свету.

Меня охватила чья-то паника, и из-за этого я не успела впасть в свою собственную. Протянув руку вперед, я наткнулась на сухую шершавую стенку и кое-как встала. Рядом со мной кто-то вопил, метался и рыдал, кто-то обещал прибить представителей турфирмы, то есть нас. Кто-то стучал кулаками в стенку рядом со мной и требовал к ответу мышей, но мыши не отзывались. Мне показалось, что у меня сейчас съедет крыша…

– Тише, пожалуйста! – раздался вдруг голос Уби, который звучал напряженно, но почти спокойно.

– Попробуйте успокоиться, вас не так будут пугать эмоции друг друга! – продолжила меянка. – И посмотрите, не осталось ли у кого с собой мобильника, планшета или еще чего-то, чем можно светить?

Эмоциональный фон немного поумерился, послышалось шуршание и царапанье: видимо, люди шарили в карманах. Я тоже пошарила, но мобильный пропал, как не было.

– Они нас обобрали, – сказал дрожащий женский голос. – Мобильники отобрали и компьютеры, им же нас видно было, а нам их – нет. Мы никогда отсюда не выйдем!

– Так ведь в отеле остался Брр! – вдруг вспомнила я.

– Ну да, – согласилась Уби, переждав всплеск бурной надежды. – Но ведь они, во-первых, могут ему сказать, что мы задержимся, например, на неделю. А во-вторых, если уж они с нами справились, то с одним низери и подавно…

– Да что же они от нас хотят?! – заорал другой голос, на этот раз мужской.

– У них идея фикс, что мы должны видеть в этой их темнотище без приборов, – отозвался еще кто-то. – Конечно, после пары дней к темноте немного привыкаешь, кажется, даже ходить можно, но тут как с меня прибор сняли, такая темнота, что…

– Собаки эти мыши, – мрачно заключила Сашка, судя по источнику звука, сидящая на полу.

– Не надо сразу во всем обвинять местных жителей! – неожиданно вступился за мышей голос бабули. – Они совсем другие, чем мы. Они не хотели нас обидеть, я же чувствовала!

– Не хотели, но обидели, – заметила Уби. – И у некоторых наций не считается обидным действием даже убийство.

– Так какого же черта вы привезли нас на эту планету?! – снова завопил мужской голос, и я порадовалась, что нас все-таки не видно. Уби обиженно ответила:

– При чем здесь мы? О безопасности планеты сигнализировали обадейцы, они раньше не ошибались в своих прогнозах… Кстати, что с Вартасаром?

– Не знаю, – тут же отозвалась я, как будто она спрашивала меня. – Я видела, что Фа отор… оторвала ему височные диски.

– Мама моя, – икнула Сашка. – Прям с мясом?

– Никакого мяса там не было, по-моему, обычная кожа, – сказала я неуверенно. – Но он упал, и… Слушайте, а если мыши не забрали его сумочку?! Она же нам сможет синтезировать фонарик и вообще что угодно!

– Так, очень хорошо! – оживилась меянка. – Граждане туристы! Вы меня слышите? Потом поплачете. Встаньте, пожалуйста, вдоль стен, мы попытаемся найти Вартасара, и особенно его сумочку. Вартасар! Вы нас слышите! Отзовитесь, если можете!

Никто не ответил, и это напугало меня и еще нескольких туристов до полусмерти. По темному помещению покатился страх, ребенок завизжал, старший ребенок, то бишь противный Владик, с претензией сказал:

– Ну чего, ма, будешь теперь меня по своим тупым экскурсиям таскать?

– Как ты разговариваешь с матерью? – не осталась в долгу его боевая родительница. – А ну иди сюда! Ой! Я об кого-то споткнулась. Это не этот, которого вам надо?

– Сейчас подойдем, – поспешно отозвалась Уби. – Лиана, Саша, идите на звук…

Я снялась с места, спотыкаясь, потащилась в темноту и почти сразу же столкнулась с меянкой, а сбоку в нас влетела Сашка.

– Похоже, мы тут все довольно тесно стоим, – сопя, сделала вывод Уби. – Где вы там, голос подайте!

– Здесь, – отозвалась мама вредного сыночка почти из-под наших ног. Мы дружно присели на корточки и действительно нащупали тело. Прежде, чем меня хватила кондрашка, я поняла, что тело дышит, и немного успокоилась. Судя по гладкой одежде, это и правда был Вартасар. Дрожащими руками я похлопала по нему, пытаясь определить, где верх, а где низ, нашла плечо и по нему поднялась к голове. Виски его под жесткими волосами наощупь оказались вполне сухими и гладкими.

– Крови нет, – сообщила я. – Значит, ничего, что они оторвали пластины.

– Ни фига себе ничего, – сказал Сашка, тоже щупая обадейца. – Спорим, что он в обмороке.

– Это и так понятно… – начала Уби, но тут обадеец вдруг дернулся.

– Вартаса-ар! – дружно крикнули мы, наклонившись к нему. Никакой осмысленной реакции не последовало, а выделить эмоции обадейца из общего ужаса и страха у меня не получалось.

– Может, это у него были не глушилки, а слушалки, и теперь он оглох? – предположила Сашка.

– Вы делать что-то будете или нет?! – заорал кто-то. Я дернулась и поспешно прощупала бок обадейца. Довольно скоро мне удалось обнаружить ремешок и крепящуюся к нему сумочку!

– Ура, нашла! – воскликнула я. Тут же в сумочку вцепились руки Сашки и Уби. Общими усилиями мы извлекли ее из-под Вартасара, и тут снова возникла пауза.

– А что с ней делать? – наконец спросила Уби. – Лиана, ты видела, как она действует?

– Да. Туда насыпаешь песок, а она синтезирует предметы…

– Понятно, но как заставить ее синтезировать именно приборы ночного видения или фонарики?

– Не знаю. Может, попробовать все-таки что-то в нее насыпать и посмотреть, что будет?

– Разумно, – согласилась меянка. – Значит, так. Уважаемые туристы! Попытайтесь собрать со стен побольше песка и пыли, мы насыпем это в сумочку.

– А еще надо попытаться привести в сознание Вартасара, – предложила я. – Он-то знает, как с ней обращаться.

– Хорошо, пробуем…

Минут через пять мы поняли, что дело движется плохо. Пыли и песка было мало, и все, что люди могли собрать, проваливалось в таинственную сумочку молча и бесшумно. Сумочка никак не урчала – то ли ей было мало песка, то ли вообще сломалась. С обадейцем дело обстояло не лучше. В себя он приходить категорически отказывался. Мы с Сашкой и меянкой испробовали на нем все способы – хлопали по щекам, дули в нос, поливали пожертвованной кем-то из туристов водой, но он только отдергивался от нас, издавая бессознательные стоны.

– По ходу, у него в этих глушилках были мозги, – наконец-то сердито срезюмировала Сашка и, судя по звуку, встала. – Пойду лучше пыль собирать.

В результате рядом с обадейцем осталась одна я, не потому, что знала, что с ним делать, а потому что из-за моей странной любви к нему вроде как обязана была проявлять сострадание и беспокойство. Правда, особой любви сейчас, в темноте, мной тоже не ощущалось, и все-таки я, опершись на Вартасара рукой, чтобы не искать его, если он вдруг куда уползет, принялась размышлять, что еще можно сделать. Почему ему так плохо без глушилок? Ах да, обадейцы же телепаты – а, наверное, раз тут такая сильная ноосфера, что даже обычные люди ее чувствуют, для обадейца она должна быть невыносимой. Небось, поэтому он и морщился… Ну и что из этого? А, так, может, его и позвать по-другому?

Осененная идеей, я как могла низко наклонилась к обадейцу и изо всех сил громко подумала: «Вартасар! Эй! Вы меня слышите?!»

В ответ, на фоне уже немного утихших эмоций туристов, я уловила слабый и довольно жалобный эмоциональный всплеск. Я продолжила мысленные крики. На этот раз эмоциональный всплеск стал отчетливей, хотя жалобности в нем не убавилось: примерно такие эмоции я испытывала, когда не поступила в институт, но сам Вартасар по-прежнему не шевелился и не говорил. Устав громко думать, я отвлеклась от него и попыталась понять, что происходит с туристами. Судя по всему, теперь они щупали стены.

– Мы стоим в начале коридора, – сообщал чей-то противный голос, не иначе, любителя ночных дискотек. – Дальше там полно всяких ответвлений, а через десять шагов коридор раздваивается.

– Лабиринт, – прошептала Уби. – Нет, сейчас трогаться с места не будем, иначе вообще не найдемся. Должен быть способ ориентировки, мыши сказали, что заблудиться в лабиринте сложно. Щупайте стены – может, нащупаете какие-то стрелки или знаки! Лиана, как Вартасар?

– Пока не в себе, – уныло отозвалась я. Вокруг поднялось шуршание: туристы продолжили щупать стены…

Сколько мы провели времени в заточении, я не знала, но мне показалось, что прошло не меньше трех часов. За это время мы успели исследовать все ближайшие стены, полы и потолки и ничего не найти, а также понять, что сумочка не работает и обадеец в себя приходить не собирается. Темнота каким-то образом съедала и звуки, так что постепенно затихли все разговоры, а кто говорил, тот делал это шепотом. Эмоциональный фон тоже потух, превратившись в тоскливое ожидание чуда. Я, скрючившись, сидела на полу рядом с обадейцем и иногда вяло тыкала его пальцем или мысленно звала без большой, впрочем, надежды. Ко мне подползла Сашка и прошептала:

– Лианк, держи, твоя доля еды. Мы нашли у кого что было – шоколадки, печенье – и разделили на всех.

Я без интереса взяла дольку шоколада и полпеченьки. Есть от страха совсем не хотелось, но я принялась вяло жевать. Сашка с шорохом уползла, а я, мерно двигая челюстями, вдруг совсем расстроилась. Может быть, на меня повлиял ребенок, рыдающий в другом углу, хотя я уже успела немного привыкнуть не очень реагировать на чужие эмоции, а скорее всего, мне хотелось поплакать и самой. Уткнувшись головой в плечо неподвижного Вартасара, я заревела от жалости к себе, к нему, к туристам, и в целом от полной безвыходности. Еще у меня почему-то мелькнула мысль, что если бы было светло, наша поза была бы хорошей иллюстрацией к сказке типа «Спящая красавица», и я почти преднамеренно пролила на лицо обадейца несколько слез.

И тут моя «Спящая красавица» снова дернулась, набрала полную грудь воздуха и заорала надсадным голосом:

– Где мы?!?!

Я отпрянула, нескольких туристов, судя по эмоциям, чуть не хватил удар, по лабиринту загуляло эхо. Вартасар же начал медленно приподниматься, шурша костюмом. Он снова набрал воздуха, и я предусмотрительно закрыла уши руками.

– Кошмар! – выкрикнул Вартасар. – Как тут светло!

Глава 11 Свет

Мне стало нехорошо, так что я даже забыла вдохнуть и отнять руки от ушей. Обадеец не в себе после обморока?! Или вообще свихнулся?! Мои мысли в более скромной форме озвучил бестелесный туристический голос из тьмы:

– Вы что все тут, издеваетесь над нами? Я вас, как на Землю прилечу, по судам затаскаю!

– Вы сначала прилетите, – буркнула в ответ Уби.

– Что вы все тут сидите?! – пожелал знать Вартасар тем же громовым голосом.

– А куда нам идти в темноте!!!! – закричала я.

– Не надо кричать!! – гаркнул Вартасар с достоинством. – Я и так все пойму! Но сам я могу говорить громко, у меня нет пластин, а здесь очень шумно!!!

– Какие шумы вы имеете в виду? – послышался вопрос активной бабульки.

– Ментальные, – объяснил Вартасар уже чуть потише и вдруг спросил у меня лично:

– Лиана, что у тебя с ушами? Зачем ты их закрываешь?

– Да потому что ты громко… – начала я, опуская руки, и тут до меня дошло: – Ты что, меня видишь?!

– Я всех тут вижу, – недовольно уточнил Вартасар. – И вижу, что все сидят на корточках у стен, а Уби и Саша вообще лежат на полу, вместо того, чтобы встать и идти к выходу, раз уж сиусийцы отвязались от нас и включили свет.

– Вартасар, тут нет света, – сказала Уби. – Но я и правда лежу на полу, значит, ты каким-то образом нас видишь… Говоришь, здесь светло?

– Даже слишком, – подтвердил обадеец и чем-то зашуршал – похоже, потер глаза.

– А выход есть? – уточнила я.

– Есть, судя по указателям… Сильная тут ноосфера, особенно по сравнению с присутствием глушилок!

– А, поэтому вы в обморок шлепнулись, когда их с вас содрали! – догадалась Сашка.

– Ну да, – ответил Вартасар очень недовольно. – Это как удар чем-то тяжелым по голове. Выходить будем?

– Будем, будем! – обрадовались туристы.

– Только как? – докончила я. – Наверное, ты, как обадеец, видишь через эту… Ноосферу, а мы-то нет.

– А ведь Лиана права! – сказала Уби. – Вартасар, сильный телепат, как все обадейцы, видит мир Сиусьи глазами самих сиусийцев! Потому они и говорили, что тут светло!

– Кто-нибудь послушает, что я скажу?! – прервал ее Вартасар. – И перестаньте все так истерично радоваться, это меня сбивает… Так вот: если вы еще ничего не видите, сцепитесь руками так, чтобы получилась цепочка, и я вас проведу за собой к выходу.

– А может, воспользоваться вашей… Сумкой и произвести фонарик? – спросила Уби.

– Синтезатором? Материал надо будет очень долго собирать, здесь же везде жесткие покрытия. Просто выйти быстрее. Вставайте! Я скажу, кому с кем сцепиться!

В темноте послышались его шаги, он отошел к стене, делать паровозик из туристов. Судя по витающей в воздухе радости, все шло благополучно, так что я тоже приободрилась и кое-как поднялась с пола, стараясь не потерять равновесие. Тут послышался топот, сопение, и к моей руке прицепили чью-то безымянную конечность. За другую руку взялся, судя по всему, сам Вартасар – по крайней мере, он закричал прямо над моим ухом:

– А теперь пошли! Чтобы не падать, держитесь вдоль стен и не отрывайте ног от пола!

Невидимый лабиринт наполнился старательным шарканьем. Мы поползли за Вартасаром на первой скорости, как большая неуклюжая гусеница. По-прежнему было темно, и из-за шарканья я периодически ушибала пальцы ног об торчащие из земли камни, но обадейская и еще чья-то рука не давали мне упасть.

– Поворот! – кричал Вартасар, периодически, видимо, забывая о том, что обещал стараться говорить тише. – Так! Теперь тут лестница! Аккуратнее! – меня потащили вниз по невидимым ступенькам. – Не бойтесь потеряться, я вас вижу!

– Я тоже, – вдруг раздался какой-то молитвенный голос нашей активной бабульки. – Я тоже вижу! Ох, какая красота! А у меня фотоаппарата нет!

– Где красота? Какая красота? – тут же завистливо занервничали остальные. Я поморгала, но передо мной по-прежнему была темнота.

– Да тут все стены в росписях! И так светло! Свет как из ниоткуда идет! А, вот и стрелочки куда идти!

– Значит, сиусийская ноосфера действует на всех? – оживилась я, дернув Вартасара за руку.

– Значит, на всех, – согласился он не очень приветливо, но я, видимо, на радостях, снова почувствовала ощутимый приступ любви к нему.

Наша сцепка дрогнула – бабулька выпрыгнула из нее и затопала самостоятельно, быстро говоря:

– А у меня ведь здесь и до того бывало – засыпаю или что – и вдруг кажется, что кругом светло! А потом опять ничего не вижу!

– Да, у меня так тоже было! – радостно отозвалась я. – Пока я не начала носить прибор ночного видения…

– И я вижу! – завопил еще чей-то счастливый голос. – Ух ты-ы, красота! Ой, гляньте! Ого!

Под смесь счастья и зависти мы поползли дальше по коридору. Но процесс пошел уже быстро – то один, то другой турист выскакивал из сцепки с диким воплем «я вижу!», как будто до этого он был вообще слепым от рождения, и начинал восхвалять красоты лабиринта. Перед моими же глазами стояла прочная тьма… Мамочки, а может, я вообще ослепла?! Какая-нибудь мышь двинула меня чем-нибудь…

– Сомнительно! – вдруг гаркнул Вартасар мне в ухо так, что я споткнулась и, чуть не подвернув ногу, спросила дрожащим голосом:

– Что сомнительно?

– Что ты ослепла. Я не очень разбираюсь во всех этих научных вещах, но, скорее всего, ноосферное зрение быстрее проявляется, если пару дней провести в полной темноте. А вы все носили приборы, поэтому у вас процесс идет медленнее. Уби и Саша наверняка тоже ничего не видят.

– Точно, – подтвердила Уби мрачно под крики очередного прозревшего туриста. – Эти мыши были правы, надо было их сразу слушаться. Но могли бы и понормальнее сказать, а не темнить!

– Темнить – это точно сказано, – одобрил Вартасар и даже рассмеялся, правда не вслух, а где-то у меня в голове ближе к левому виску.

Скоро в сцепке нас осталось всего трое: туристы обрели зрение и носились по лабиринту туда-сюда, как стадо коней, восхваляя мышиные достижения. Я мрачно сопела, устав шаркать, и думала о том, что мне опять не повезло. Небось, Уби и Сашка сейчас тоже прозреют, а я останусь… И, будто в доказательство этих мыслей, я услышала радостный голос Сашки:

– Ой! Ух ты! Лианк! Представляешь – я вижу!

– Да чего вы все заладили – вижу, вижу, – проворчала я. – Как будто ты до этого не видела ничего!

– Я видела, но тут так… В общем, сама увидишь!

– А может, нет. Может, у меня мозг какой-то невосприимчивый.

– Чепуха, – сказал Вартасар и дернул меня за руку, поворачивая вправо. Тут мне в лицо повеяло слабой теплой струей воздуха.

– Дует, дует! – оживилась туристы. – Скоро выйдем?

– Похоже на то, – вдруг подтвердила Уби, и ее большая рука отцепилась от моей. – Вот теперь и я точно могу сказать, что мне все видно. А то вначале как-то рябило.

– Красиво? – спросила я уныло.

– Неплохо, – отозвалась меянка деловито. – Росписи чем-то похожи на пещеры дельты Альтаира, куда мы в том году экскурсии возили. Вот что надо фотографировать-то было, а они нам что послали? И объяснить ничего нормально не могут, сразу хватают… Одним словом – инопланетяне! Лиана, напомни мне, как придем, штрафик им начислить.

– Как бы нам самим, – пробормотала я, спотыкаясь в по-прежнему беспросветной тьме, – чего не начислили. Кто-то из туристов обещал в суд подать.

– Ой, не бери в голову, это каждый раз так, – отмахнулась меянка. – Как чего немного не понравится, сразу про суд. Вот увидишь, они уже забыли все. Брр говорит, что память среднего туриста не длиннее, чем у новорожденного низери…

Я глубоко вздохнула, выпучила глаза и усилием воли попыталась прозреть. Не получилось. Приток свежего воздуха становился все сильнее. Каким-то образом я точно поняла, что перед нами – широкий прямой коридор, а в его конце что-то очень знакомое и хорошее…

– Море!!! – завопил туристический хор. И тут у меня в голове словно кто-то повернул выключатель: все вокруг залил яркий ровный свет, который шел, кажется, со всех сторон. На миг мне показалось, что я ослепла в обратную белую сторону, но вскоре светлота начала проясняться. Я увидела фигуры туристов, скачущих впереди нас по ровному широкому коридору с каменными стенами, которые переливались крупными разноцветными узорами, переходящими друг в друга, как в бесконечном калейдоскопе. Опустив глаза, я ахнула, увидев пол, который состоял из небольших полупрозрачных розовых, синих и желтых камушков, вкрапленных в прозрачную основу типа стекла. Повернув голову, я увидела на стене огромную стрелку и нарисованную возле нее убедительную картинку, где изображался этот же коридор, в конце которого виднелось небо и блестящее на солнце море. Ну конечно, указатель на выход! Тут я посмотрела вперед и увидела ту же картинку, что и у стрелки, только воочию: ярко-розовое солнце, заходящее за фиолетовое гладкое море – все в точности, как в моем сне!

– Ура, я вижу!! – взвизгнула я и рванулась вперед, забыв выпустить руку Вартасара. Таким образом последние метры до выхода из лабиринта мы с обадейцем проскакали галопом и выкатились к покрытому розовой травой подножью горы в самой гуще туристов.

– А я-то удивлялась, когда мне Брр сказал, что Фаюк в переводе с сиусийского значит «розовая звезда», – задумчиво сказала Уби и одернула юбку. Туристы, тоже весьма взъерошенные, принялись приводить себя в порядок. Я задним числом вспомнила про обадейца, ойкнула и повернулась к нему. Но Вартасар не выглядел недовольным: он спокойно стоял рядом со мной, свободной рукой доканчивая размазывать подводку вокруг правого глаза; вокруг левого этот процесс был уже завершен. Теперь он был похож на древнего египтянина, которому поставили два фингала.

– Глаза слезятся, слишком светло, – вдруг ответил моим мыслям Вартасар, и я порадовалась, что он не обиделся на сравнение с подбитым египтянином. – Хорошо бы сиусийцы догадались не выкидывать мои диски после того, как их оторвали. Видеть я теперь буду что в них, что без…

– Какое-то знакомое место, – заметила туристка с мелкой дочкой и пощупала ногой песок пляжа, который начинался сразу за полосой травы.

– Естественно, – отозвался Вартасар. – Мы просто прошли сквозь гору и оказались на пляже, где вы все эти дни купались. Значит, вон там, справа, наш отель.

Глава 12 Настоящая Сиусья

Мы с Сашкой, обняв колени, сидели на теплом белом песочке и жмурились под лучами розового солнца. Только что мы до изнеможения накупались в море и теперь размышляли о том, чтобы вернуться в отель. Рядом с нами Уби в огромной шляпе, покачивающейся на ее оттопыренных ушах, читала что-то с мобильника. Вокруг нас свернулся тоже накупавшийся Брр, разгребая щупальцами песок: его перепонки мерно вздымались и опадали. Вартасар был в гостинице. Как только история с мышами кончилась, он снова принялся заниматься своими таинственными обадейскими делами и опять надел глушилки, которые ему вернули виноватые сиусийцы, только, по его словам, поставил их на меньшую мощность, чтобы не потерять связь с ноосферой.

…Туристы, конечно же, как и предсказывала Уби, забыли про то, что они собирались на нас жаловаться, еще на выходе из лабиринта. Теперь они в восторге носились по отелю и прилегающей территории и купались в море, периодически восклицая «Я все вижу!» – за два дня их восторг по этому поводу еще не успел улечься. К тому же они уже начали спрашивать нас, когда состоится повторная экскурсия внутрь горы, а то в тот раз они, дескать, из-за темноты не успели насладиться зрелищем.

С сиусийцами мы имели по возвращении серьезный разговор. То есть говорили, конечно, только Брр и Уби, а мы с Сашкой переминались рядом и поддакивали. Фа, которой Уби в первую очередь высказала наше «фи», конечно, тут же расстроилась и так разрыдалась, что мы чуть не заплакали с ней вместе.

– Поймите, – визжала она, обливаясь слезами. – Нам нужно было заманить туристов! Если бы они остались в своих приборах, они никогда не поняли, как здесь светло!

– Это понятно, – сердито всхлипнула в ответ Уби. – Но почему вы сразу об этом не сказали, еще до того, как мы к вам туристов привезли?!

– Я говорила! – сморкалась мышь. – Я говорила, что у нас не темно, что они привыкнут!

– Этого недостаточно! Откуда мы знали, что вы имеете в виду под этой привычкой? Мы же к вам в голову влезть не можем!

– Да? – хлюпнула Фа, и мы почувствовали ее глубокую озадаченность.

– Наверно, и правда не следует ругать сиусийцев, – булькнул наконец Брр, заплетя верхние щупальца узлом. – Они – нация эмпатов. На границе с телепатией. Из-за этого в их речи много умолчаний. То есть для нас это умолчания. А для них – и так понятно. Они всегда жили на своей планете… Которая из-за состава почвы, видимо, усиливает ноосферные поля. А поскольку сиусийцы мало контактировали с другими нациями… Вот результат.

– Да-да, вы все сказали правильно! – обдала нас Фа бурной радостью. – Мы не хотели вас обидеть! Мы ведь вам вернули ваши телефоны и все остальное! А диски у вашего обадейца старались оторвать аккуратно, чтобы ему не было больно!

– Молодцы, – буркнула Уби. – Но штрафа это не отменяет. Придется вам учиться вести дела на менее эмоциональном уровне, если вы хотите остаться в туристическом бизнесе. И фотографии своего отеля делайте теперь, пожалуйста, при свете сильных прожекторов.

Услышав про штраф, мышь снова расплакалась, мы – вместе с ней, но Уби, даже сморкающаяся и вытирающая слезы, своего решения не изменила, Брр ее поддержал, так что штраф сиусийцы все-таки заплатили.

– Эх, жалко, только неделя осталась! – вмешалась в мои мысли Сашка, распрямляясь и потягиваясь. – Хотя, конечно, стремно в этом лабиринте было. Я думала, нам копец. Как вспомню, так вздрогну. Надо же, Лианк, смотри, как мы с тобой пришли работать, так сразу такая жуть…

– А при чем тут вы? – оторвалась от экранчика меянка. – У нас каждый раз, как новый туристический маршрут, так что-нибудь стрясется. Иногда и похуже бывает. Да, Брр?

– Верно, – охотно подтвердил низери. – Такая специфика работы.