ЛюБить. Часть первая

– Ты предлагаешь схитрить? Согласиться с их выбором, даже если нравится другой?

– Что-то вроде этого. Иначе мы будем определяться до окончания школы.

– Да уж…

– Ну вот кто из них тебе нравится больше?

Чуть откинув спину назад, Димченко выглянула из-за угла и покосилась на парней. Те уже успели одеться и приступить к традиционному дурачеству. Сбрасывая друг с друга шапки, толкаясь и уворачиваясь от ударов, они радостно бесились возле раздевалки. Оба спортсмены, подающие большие надежды, биатлонисты и симпатяги. Помимо всего этого, Денис нашёл время и записался с подружками в секцию карате, а как только Костя узнал об этом, то тут же увлёкся настольным теннисом и довольно быстро достиг превосходных результатов. Внешне Костя Митин напоминал ангелочка с открыток: натуральный блондин с розовыми щёчками и игривыми голубыми глазами. Этот невысокий, в меру упитанный везунчик со смазливой мордашкой легко обращал на себя внимание других девочек, умело этим пользовался и, между тем, никогда не злоупотреблял. Денис Григорян был абсолютным антиподом Кости. Это был самый высокий мальчик в классе, темноволосый, зеленоглазый и пухлогубый. Незаносчивый, хорошо воспитанный, всегда вежливый и участливый, он мог спокойно претендовать на рыцарский орден. И как можно выбрать из них кого-то одного, если они оба совершенно разные и по-своему уникальные? Алекса стояла в нерешительности. Костя однозначно привлекал её внешним очарованием и кокетливой улыбкой, а Денису, очевидно, не было равных в характере. Вот взять бы от Григоряна его душевное тепло, отзывчивость и весёлый нрав и обернуть всё это Костиной оболочкой, тогда бы не пришлось гадать.

– Ну же, Алекса… – щёлкнула пальцами Юля, – кто тебе нравится больше?

– Оба… – безнадежно пожала она плечами.

– Тогда получается, что тебе всё равно, кого выбирать, – шепнула она. – Значит, поступим таким образом… На кого мальчишки покажут, тот с его выбором и соглашается.

– Юлька, а тебе-то самой кто нравится?

– Мне тоже оба, – вздохнула она, разведя руки в стороны.

Когда Юля с Алексой вышли из школы, мальчики терпеливо ждали их на крыльце. Было заметно, что они что-то бурно обсуждали, но как только девочки подошли ближе, они тут же затихли с загадочными улыбками на лицах.

– А это что значит?! – возмутилась Алекса, заметив красный джип, припаркованный недалеко от школьной площадки.

– Ты о чём? – не поняли мальчики.

– Не о чём, а о ком. Почему он опять здесь?

Все проследили за её взглядом и обернулись.

– Алексей Ларин собственной персоной, – грубо заметила Алекса, у которой моментально испортилось настроение.

– А с чего ты взяла, что это он? Это же машина твоей мамы, – наблюдательно заметила Юля.

– Машина, может, и мамина, а вот в машине точно не она. У неё нет лишнего времени на то, чтобы караулить меня возле школы.

– Я так понимаю, за тобой приехали? – исподлобья взглянул на неё Костя, вращая на пальце брелок.

Джип завёлся, моргнув фарами, из выхлопной трубы повалил дым.

– Эмм… Так ты сейчас с нами или нет? – переспросил Денис, видя, в какой нерешительности она стоит, испепеляя взглядом машину.

– Я с вами! – заверила она. – Только присоединюсь чуть позже.

– Ты только не расстраивайся, – поддержала Юля, видя, как Алекса закипает. – Может, сходишь и узнаешь, зачем за тобой приехали? Наверняка, ничего важного. А мы тебя пока тут подождём.

– Я думаю, вряд ли это окажется неважным. Смысл тогда этого ожидания?

– В любом случае, мы с тобой увидимся вечером. На тренировке… – заверил Денис, подбадривая её улыбкой.

Попрощавшись с ребятами, она поплелась к ожидающему её автомобилю. Как только она подошла ближе, сервис тут же заработал, и перед ней распахнулась дверь.

– Приветики! – бодро звякнул Ларин. – Запрыгивай давай, чего мёрзнешь!

Не скрывая своих чувств, которые, помимо воли, отражались на её очаровательном личике тенью негодования, она нехотя поздоровалась. Эти участившиеся в последнее время непредсказуемости и внезапности вызывали в ней злость и раздражение. Встав на подножку, она забралась на пассажирское сиденье и пристегнулась ремнём безопасности.

– Как прошёл денёк?

– Просто отлично… – кисло отозвалась в ответ Алекса.

– Здорово! – Чирик подмигнул и улыбнулся. – А у меня поручение от твоей мамы.

– Неужели?

– Да, встретить тебя.

– С чего бы это? Я с первого класса хожу в школу самостоятельно. С тех пор что-то изменилось?..

«Интересненько было бы, если бы кое-кто не ходил за мной по пятам, как за маленьким ребенком…» – подумала Алекса.

– Слушай, я тут ни при чём! – Чирик поднял вверх руки, демонстрируя свою непричастность. – Ну, а чего у тебя нового?

– День как день. Ничего особенного, – отмахнулась она, глядя на то, как он любовно поглаживает руль, обтянутый кожей.

– Точно всё путем? А то хмурая какая-то…

– После уроков у меня были немного другие планы!

– Да? – почти искренне удивился он.

– Угу. Я собиралась прогуляться со своими одноклассниками.

– Вот как? Это вон с теми ребятами? – понимающе кивнул он в сторону школы.

– Да, с ними.

– Твои ухажёры? – он потешно подмигнул и растянулся в улыбке.

Алекса ревностно глянула в окно. За зеленоватыми тонированными стеклами джипа бизнес-класса ребята её не видели, хотя она могла наблюдать за тем, как эта троица продолжала стоять на крыльце и о чём-то живо беседовать, прерываясь на весёлый смех.

– Вообще-то эти трое – мои лучшие друзья, – пояснила Алекса.

– Ну друзья, так друзья… – не оспаривал он.

– А что это у тебя с рукой?

– Это? – повращал он свой кулак с посиневшими костяшками и лопнувшей в некоторых местах кожей. – Поскользнулся. Упал. Гипс.

– Смешно… – хмыкнула Алекса, – нужно обработать и заклеить пластырем.

– Это ерунда. На мне заживает, как на кошке.

– Понятно, – отвернулась Алекса, решив зря не переживать за рану, которая не тревожит самого хозяина.

– Слушай, а я тут подумал… Коли ты не планировала после школы сразу домой, может, тогда и не поедем домой? А махнем, к примеру, в какую-нибудь кафешку?

– В какую такую кафешку? – скептически посмотрела на него Алекса.

– Ну, к примеру… в «Мороженицу»! – его бледно-серые глаза смотрели с задором. – Чур, я угощаю!

– Ну, это можно было не добавлять… – неожиданно хихикнула Алекса.

– Виноват.

– Ладно, поехали… – со вздохом одолжения сказала она и напоследок взглянула на одноклассников.

– Вот и славненько! Славненько! – радостно засуетился он, выпрямился и, сделав музыку погромче, быстро вывернул со школьной площадки.

Вряд ли Алекса протестовала бы против того, чтобы этот довольно приметный мужчина крепкого телосложения, владеющий приёмами самообороны и рукопашного боя, а также принимающий экстренные меры при малейших неприятностях или давлении со стороны конкурентов и недругов её любимой мамочки, оставался рядом просто в качестве друга. Но перспектива того, что этот люцифер с заразительной, но в то же время пугающей харизмой может в скором времени занять в жизни Марии куда более престижное место, чем просто громоотвода и бесчувственной машины по работе с должниками и предателями, сильно тревожила Алексу. Именно поэтому неожиданная новость, свалившаяся на них в середине недели о том, что мама выходит замуж, стала для младшей Димченко ударом.

Уже много лет они жили втроём и чувствовали себя абсолютно счастливыми, дружно проводили выходные, путешествовали на каникулах, весело отмечали праздники. А теперь в их доме поселится мужчина. Как будет выглядеть их новая жизнь? В доме появится новый запах, чужая энергетика, незнакомые правила и внутренний дискомфорт. Она уже представляла, как они с сестрой будут скованы в поведении и ограничены в темах разговоров и выборе одежды, в которой можно ходить при мужчине, напряжены из-за его холодного взгляда, резко обделены маминым вниманием.

Именно по этой причине в то свадебное утро она спряталась в своей комнате, не желая, чтобы день состоялся. Обхватив свои тонкие лодыжки, она раскачивалась взад и вперёд и, не зная, как предотвратить неизбежное, ощущала себя совершенно одинокой и покинутой. На кончике хлюпающего носа повисла капелька, но как только она падала, следом появлялись новые. На розовом покрывале в рюшах лежало её жемчужно-белое платье с пышной коротенькой юбкой, длинными рукавами и тончайшей серебристой вышивкой на изящном корсете. Рядом с платьем лежали колготки, усыпанные мелкой блестящей крошкой и тонкая сверкающая диадема. Стараясь одеть дочерей самым изощрённым образом, Мария за несколько дней провела ревизию их гардероба и совершила весьма затратную поездку по магазинам, подбирая дочерям не только платья, украшения и туфли, но и эксклюзивные заколки. Весь этот ритуал по подготовке к церемонии и общим сборам отнюдь не приносил Алексе удовольствия, заставляя всё больше замыкаться в себе. Изредка поглядывая на свой роскошный наряд, который мечтала бы надеть любая девочка, она опустошалась ещё больше, видя в нём серьёзную угрозу.

Единственное, что смогло вызвать у Алексы первую и последнюю в этот день улыбку, так это Мария. Подкравшись и отворив дверь маминой спальни, она буквально обомлела от её совершенно новой, ещё более завораживающей красоты. Не смея оторвать своих изумлённых глаз, она следила за каждым её движением. Мама стояла в изысканном свадебном платье из атласного белого корсета и льющегося от тонкой талии подола и, занеся белый высокий каблук плетёных туфелек на край постели, подтягивала на ножке гипюровый полупрозрачный чулок. Всё в ней – жемчужное ожерелье, длинные конусные серьги, атласная шляпка с тонкой сеточкой прозрачной вуали, скрывающая яркие зелёные глаза, и даже бантик на линии копчика – смотрелось безупречно и неотразимо. Её гранатовые гладкие губы, ровные и сдержанные, переливались от комнатного света, а сливочно-шоколадного оттенка руки, облачённые в длинные белые перчатки, ловко, словно руки фокусницы, подкручивали два завитка на забранных кверху волосах и укладывали длинный густой хвост на линию плеча. По тому, как она теребила серьги, крутила шляпку то направо, то наискосок, и пощипывала пышную юбку, чувствовалось волнение. В эти самые минуты мама походила на женщину из другой эпохи. Ослепительная. Молодая. Грациозная. Удастся ли ей самой когда-нибудь стать такой же? Алекса мечтала быть похожей на неё, но сама с трудом в это верила. Ей казалось, что такие, как она, чрезмерно худые девочки с серыми, тусклыми волосами, никогда не обретут такого лоска и шарма. Разыгравшееся воображение Алексы в эту минуту видело перед собой настоящую леди, сошедшую со страниц французского романа! Не хватало рядом лишь арабского чистокровного скакуна с огненно-рыжим хвостом и гривой. Такого, на запряжённое кожаное седло которого, эта наездница могла бы мастерски запрыгнуть, укрыв поджарые бока животного белыми складками юбки и, взяв в свою миниатюрную перчатку кожаный хлыст, помчаться куда-нибудь на ранчо, давая ветру вволю наиграться длинными прядями волос. Но это было всего лишь детское представление своей мамы в образе наездницы 19-го века и, к её великому сожалению, вместо породистого скакуна ей полагался типок приблатнённого вида.

– Доченька, ты почему ещё не одета? – заметив у двери Алексу, озадаченно спросила Мария и жестом поманила её к себе. – Как тебе твоё новое платье… Нравится?

– Угу… – кивнула она, чувствуя, как внутри всё заклокотало.

– Ты в нём ещё красивее, моя куколка. Выглядишь, как настоящая принцесса.

Мария внимательно посмотрела на дочь, и её ласковый взгляд вдруг стал обеспокоенным.

– Не понимаю, почему ты до сих пор не одета. Ты точно довольна выбором?

– Точно.

– Ты что-то очень бледная, – она прикоснулась ладошкой к её лбу и на мгновение застыла, будто прислушиваясь к ощущениям. – Лоб не горячий. Доченька, как ты себя чувствуешь?

– Нормально… – пробурчала Алекса.

Мария присела на край кровати, притянула её к себе и с присущей ей нежностью обняла.

– Ты что у меня такая хмурая? Ночью хорошо спала? Выспалась?

Поглаживая её по голове и проводя пальцами по хвостику, она молча прижимала её к пышной груди, туго захваченной корсетом, и улыбалась.

– Давай сегодня распустим волосы и заколем сзади, чтобы чёлка не лезла на глаза…

– Нет… – категорически сказала Алекса, съёжившись от напоминания безрадостного для неё предстоящего события, – я буду с простым хвостом.

– Ну, как хочешь, – не возражала она, – тогда обратись к сестре. Она тебе сделает аккуратный и высокий хвост. Договорились?

– Угу…

– Эй… – пальчиком подняв её подбородок, она посмотрела прямо в глаза. – Я тебя очень сильно люблю. Больше всех на свете.

– И я тебя… – с трудом выдавила Алекса, чувствуя ком в горле.

– Сейчас с минуты на минуту у нас будут гости, и я хочу, чтобы ты переоделась и вышла их встречать во всей красе. Обещаешь?

– Да, мама, – отрезала она, больше не в силах сдерживать слёзы, проступающие под её взглядом, переполненным любовью и нежностью. Умчавшись к себе в комнату, чтобы переодеться, как того попросил её самый любимый и родной человек, она разрыдалась…

После свадьбы…

Уже на следующее утро после свадебного торжества к ним заехали люди Ларина. Получив приглашение войти, двое парней в костюмах и галстуках молча проследовали за Линой в кухню. Сам Алексей, слегка помятый после вчерашнего веселья, стоял у плиты и жарил вторую партию блинчиков.

– Чего это вы в такую рань, господа? – поинтересовался он, следя за шипящей сковородкой и переворачивая подрумянившееся лакомство.

– Ну, кто рано встаёт…

– Знаем. Знаем. А чё такие опухшие, пацаны? Накидались вчера как следует? – бегло оценив ранних визитёров и пискляво хихикнув, он тут же вернулся к своему занятию.

До этого Алекса, остужающая горячий какао, буквально испепеляла взглядом этих молодых статных парней, но как только Чирик захлюпал лёгкими и закашлялся, тут же переключила внимание на него.

– Я вас жду вечером, – отдышавшись, продолжал он, – подъезжайте в рестик при гостинице «Арктика» часам к восьми. Вся братва будет. Погудим как следует. Всё-таки, такое событие… моя жена… сама Мария Димченко!

Рука с лопаткой застыла в воздухе, и он похотливо посмотрел на Марию.

Всё ещё продолжая топтаться на месте, парни угрюмо кивнули.

– Ну, чё застыли? Садитесь за стол. Позавтракаете с нами.

– Спасибо, – мрачно ответил жгучий брюнет, – не голодны, брат.

– Может, хотя бы чай или кофе? – предложила Мария, уже с самого утра находясь во всеоружии, как полагается деловым женщинам. Брючный костюм оливкового цвета, свежий макияж и высокая причёска, как всегда, были безупречны.

– Женушка моя, свари, пожалуйста, паханам кофейку! – опередил их Алексей. – А то, похоже, они после вчерашнего ещё не оклемались!

– Я приготовлю, мам, сиди! – тут же встала из-за стола Лина и, достав турку, приступила к магии.

– Чирик, разговор есть…

– А когда их не было? – обернулся к ним Алексей, разведя в сторону руки. – Сами отказываетесь позавтракать и другим не даёте! И вообще, чё вы припёрлись в такую рань? У нас, между прочим, ещё официально брачное утро не закончилось!

– Лёх, ты же понимаешь… – вмешался второй, – было бы не срочно, не потревожили бы!

Выражения лиц этих двоих не предвещали ничего хорошего. Алексей напрягся, а на его лбу проступила складка. Откинув несколько раз шею в стороны и добившись хруста, он сморщился и вывалил блины на большое блюдо.

– Ладно, – протянул он, выжигая их взглядом и заметно напрягаясь, – пойдемте.

Алекса прекрасно знала, что вечером планировалось продолжение свадебного банкета, а также посиделки в доме у Алексея и его матери, куда были приглашены все гости. Но отчего-то эти двое приехали к ним в семь утра, нарушая идиллию первого семейного завтрака. Теперь этот гладиатор с голым торсом и в одних только брюках, выпекавший минуту назад румяные блинчики, с особым пристрастием взял Марию за руку и, приобняв покрепче, повёл с собой в гостиную, приглашая парней идти следом.

– Мам! Что с кофе-то? – окликнула её Лина.

– Доченька, принеси, пожалуйста, кофе в гостиную.

Запихнув сладкий блинчик в рот, Алекса встала из-за стола и, прислонившись к стене возле арки, навострила уши.

– Чирик… Малого больше нет в живых… – прозвучал тихий приговор.

Воцарилась зловещая пауза. Алексе стало не по себе. Затем послышалось покашливание и взволнованный шёпот Марии.

– Нам очень жаль, что так вышло… Соболезнуем, брат!

– Когда это произошло? – голос Алексея звучал так, будто его только что хорошенько огрели по голове.

– Сегодня ночью… Около двух часов.

– Б…я! Мрази! Тварины… – прохрипел Чирик. – Это что же получается? Братишку убили в день моей свадьбы? В самый, сука, счастливый день моей жизни?

Послышались три сдавленных смешка, содержащие оттенок безумства.

Воцарилась ещё одна тяжёлая пауза, и по рукам Алексы побежали мурашки. Лина продолжала молча варить кофе и сервировать поднос, всё чаще бросая на неё строгие взгляды.

– Мне нужны подробности… – процедил сквозь зубы Алексей.

– Мы ещё мало разнюхали…

– Мне нужны… – он зарычал, но голос его сорвался и затих.

Несложно было догадаться, что эта огромная очеловеченная машина сошла с рельсов и, дав слабину, расчувствовалась. Новость об убийстве одного из его братков на некоторое время усадила его в кресло. Не взирая на присутствующих, он нечленораздельно мычал, сдавливая руками собственную голову. Эти двое молча ждали, опустив головы в пол и играя желваками. Ещё мгновение, и Алексей оказался на кухне. Он посмотрел по сторонам, взял со стола свой телефон и молча удалился. Алекса видела, как его глаза будто наполнились кровью и в одно мгновение окрасились лютой ненавистью. Видеть чью-то боль было выше её сил, и Алекса, не выдержав, удалилась в свою комнату.

Ещё вчера этот молодой худощавый парень забегал в ЗАГС, чтобы поздравить новобрачных. Опоздав на регистрацию, он, словно мотылёк, влетел в зал и, пробежав мимо гостей длинными, торопливыми шагами, остановился напротив ослепительной невесты. Чуть отдышавшись, он передал ей праздничный букет и обратился к Ларину. Возможно, Алекса не придала бы большого значения очередной сцене поздравления, но то, как изменился Алексей с приходом этого парня, привлекло её внимание. Короткое приветствие тут же перешло в диалог. После крепких рукопожатий, похлопываний и объятий жених немного пожурил опоздавшего, но как только раскрасневшийся парень смущённо сообщил ему, что категорически не сможет поехать праздновать в ресторан, Ларин буквально оторопел. Находившийся в счастливой эйфории жених сделал крепкий захват за плечи и, скрутив друга, приступил к шантажу. Всё выглядело так, будто два переростка вдруг решили вспомнить детство и подурачиться. Но как только Алексей понял, что парень не разыгрывает перед ним мелодраму, а говорит вполне серьёзно, он тут же его отпустил. «Слышь, Малой, если я узнаю, что тут замешана баба… и ты из-за этого не приехал ко мне на свадьбу… Я превращу твои колокола в бубенчики! Ты меня понял?». – «Замётано, Чирик! Никаких баб, не переживай!». – «Слушай, может, я чего-то не знаю, а? У тебя ничего не стряслось?». – «Ничего серьезного, брат! Всё нормально. Потом как-нибудь возможность будет, покумекаем». Тем временем гости продолжали атаковывать с разных сторон, поэтому парень ещё раз принёс молодоженам свои искренние извинения и, получив от главы банды пару дружеских тумаков, откланялся.

Следующие несколько дней в доме творилась суета: несмолкающий телефон, конвейер странных типов с безумными глазами и отморозков с отрешёнными лицами. Они свободно входили в дом, получали какие-то указания, уходили, потом вновь возвращались. Ларин взял машину Марии и теперь пропадал, то навещая близких погибшего, то проводя время в церкви, то занимаясь подготовкой к похоронам. Он стал редко появляться дома, а когда возвращался, Алекса испытывала странное беспокойство. Угрюмый, неожиданно сутулый, будто на него взвалили всю тяжесть мира, он мог неподвижно сидеть на одном месте и прожигать ледяным взглядом дырку в стене до тех пор, пока кто-то не выводил его из этого состояния транса звонком. Отвечая, он в дикой спешке хватал свою барсетку, пачку сигарет, фирменную зажигалку и уезжал в неизвестном направлении.

Мария старалась сохранять спокойствие, усиленно занималась коммерческой деятельностью и вела привычный образ жизни. «И как она не устаёт?» – с жалостью подумала про себя Алекса, завтракая перед школой и зная наверняка, что когда ночью она бегала в туалет, та ещё не спала и что-то обсуждала с Лариным на кухне. В силу обстоятельств именно ей, младшей из Димченко, неоднократно приходилось проводить с мамой день и бывать у неё на работе. И каждый раз Алекса поражалась тому, как такая работа может нравиться женщине. Весь её рабочий день был построен на деловых встречах, переговорах, переездах из одной части города в другую, подписании документов, нахождении в офисе и других жутко скучных и рутинных вещах, таких, как бухгалтерия, отчетность, закупки, поставки, продажи.

Алекса до сих пор помнила то морозное утро, когда на часах не было семи, а переполненный всевозможными продуктами питания грузовичок уже стоял у чёрного входа в их магазин и ждал разгрузки. Ежась от холода в своей маленькой шубке, Мария вместе с охранником кавказкой внешности принимала коробки, помогала перетаскивать их и, успевая при этом что-то конспектировать, подсчитывала, фасовала и распределяла товар по полкам. Дождавшись, когда магазин откроется и начнёт свою работу, Мария давала продавцу последние указания, захватив с собой несколько толстых папок, и брала курс на второй объект – мини-предприятие по производству рыбных консервов. Там она контролировала исправность станка, наличие тары, проверяла свежесть рыбы, трезвость рабочих и приступала к отгрузке сразу нескольких фур готовой продукции для продажи оптом. После прогулок среди живой мойвы и сайры они отправлялись на склад алкогольной продукции, где Алекса могла с пользой провести время, сидя возле тазика с тёплой водой и снимая старые этикетки с пивных бутылок для вторичного использования или сдачи их в пункт приёма стеклотары. Единственное, куда мама так ни разу и не взяла её, так это в исправительную колонию Мурманской области, на территории которой она открыла свой производственный цех, поставив там необходимые станки и оборудование не только с целью заработка и трудовой адаптации зеков, а в надежде, что сможет наладить отношения с надзирателями и начальниками казённого дома и перевести заключённого Андрея Сизова из Нижнего Тагила в Мурманск, добиваясь для него уменьшения срока и его досрочного освобождения.

Несмотря на то, что Алексей не очень жаловал маминых компаньонов по бизнесу, они всё же приехали к ним в гости для делового разговора в неформальной обстановке. И первый же приём столь чинных гостей в дорогих строгих костюмах превратился в нечто совершенно бесцеремонное. Алексей Ларин моментально превратился в Червонца или, как его нарекли люди из криминального мира, Чирика, и теперь сидел, широко раскинув ноги и властно обхватив Марию за талию, наглым, вызывающим взглядом прожигал всех присутствующих. Находя множество предлогов, Алекса крутилась на кухне и не могла не заметить, как из-за случайно обронённого кем-то слова его холодные, колючие глаза наливались кровью, а непристойное чавканье жвачкой лишь усиливалось. Его бестактное поведение и развязная манера заставили Алексу внутренне содрогнуться, как и в тот злополучный свадебный день, когда при выходе из лимузина один из его друзей, галантно подавший Марии руку, вдруг получил увесистую оплеуху, сопровождающуюся недвусмысленной угрозой о том, что он не посмотрит, кто перед ним стоит, и проломит голову любому, кто решится поухаживать за его женой…

И как на самом деле чувствует себя сейчас её мама? Счастлива ли она в этом браке? Девочка несколько минут следила за тем, как они общаются между собой. Всегда компанейская и гостеприимная Мария вела себя намного сдержаннее, чем обычно, она заметно волновалась о темах разговора, затрагиваемых за столом, не блистала красноречием и слишком часто поглядывала на его щетинистое, светлоглазое лицо, искажённое то самодовольной улыбкой, то оскалом. Он беспрерывно курил, не ослабевая своей хватки, а как только наступал общий гогот веселья, выпускал три коротких отдельных смешка, будто загонял пули в сидящих перед ним людей.

Алекса была крайне обескуражена. Наблюдая картину со стороны, она ломала голову над тем, как этот мужчина, который раньше, несмотря на свою брутальность и жёсткость, так трепетал, смущался и лебезил перед её мамой, вдруг стал хозяином положения, заставляя Марию играть по его правилам.

* * *

После школы Алекса вернулась домой в задумчивом настроении. Весь день во время занятий за окном шёл снег, и она практически не сводила глаз с белых хлопьев, медленно падающих вниз. Они напоминали ей множество лёгких перышек, умиротворяюще скользящих в воздушном вальсе. От почти сказочного голоса учительницы литературы, которым она рассказывала трактовку одной любопытной повести, ей и вовсе захотелось, чтобы с ней приключилось нечто необыкновенное.