Струны моей гитары

– Вы мне льстите, – улыбнулась Лиза, – К сожалению, мне пора домой. Спасибо за чай.

– Ну что вы, мне бы хотелось дать вам намного больше за то счастье, какое я чувствовал, когда слушал вас. Скажите, Лиза, мы можем увидеться снова? Мы можем с вами снова погулять в этом парке? А если хотите, можем сходить куда-нибудь на концерт или в кино.

– Боюсь, мы не сможем встретиться в ближайшее время, на выходных у меня много работы. Может быть, на следующих выходных, если получится…

– Давайте обменяется номерами телефонов, Лиза, – предложил Павел, – Обещаю, я не буду настойчив. Если у вас появится желание погулять или куда-нибудь сходить, и вам нужна будет компания…

– Конечно, давайте, – согласилась Лиза. Новые знакомства с мужчинами Лизе не хотелось начинать, но этот парень выглядел ненавязчивым и скромным. И ему не хотелось отказывать. К тому же, ведь он может ещё и не позвонить, передумать.

За окном идёт снег крупными хлопьями, в печи потрескивают разгоревшиеся сухие дрова. Печь обычная, какая есть в каждом деревенском доме – кирпичная, известью побеленная. И обстановка небольшой комнаты тоже обычная – старый массивный комод из дерева, покрытый уже местами потрескавшимся лаком, кровать с железной сеткой и металлической спинкой, ковёр, сотканный из кусочков разноцветной ткани, шторы на окнах из белой плотной ткани. Ангелина предпочла бы наличие платяного шкафа с плечиками для одежды и удобную двуспальную кровать с ортопедическим матрасом, но комната для гостей ничего этого не предусматривала.

– Почему здесь нет камина? Почему до сих пор печка, как в старину? – Ангелина садится на край кровати и начинает расчесывать белокурые волосы. Белоснежный кружевной халатик, не скрывающий стройные длинные ноги. Вся беленькая – кожа, волосы, бельё в тонких кружевах, девушка олицетворяет саму нежность. Белоснежка из сказки, только со светлыми волосами.

– Вадим не хочет здесь ничего менять. Его всё устраивает, – Максим снимает с себя свитер, небрежно бросает его на спинку старого деревянного стула и приближается к кровати.

– Но это же старомодно, – Ангелина забавно поморщила носик, – Вот если бы был камин, это выглядело бы стильно.

Максим лёг на кровать, растянулся как большой довольный кот. Сетка под тяжестью его тела скрипнула и прогнулась. Судя по его виду, Максима всё устраивает – и снег хлопьями и потрескивание огня в печи и даже недовольное ворчание Ангелины. Парень протянул руку и дотронулся до мягких девичьих волос.

– Ты такая невероятная… – с восхищением произносит он, – Иди ко мне, детка.

Ангелина откинула расчёску и легла рядом, сразу же оказавшись в крепких объятиях Максима.

– Геля… Давай рванём на море в самом начале лета, – вдруг неожиданно предлагает он.

– Можно, – легко соглашается девушка, – У меня три новых купальника и пять парео.

И недовольно замолкает, заметив насмешку в его глазах и в его улыбке.

– Чего ты? – с обидой спрашивает она и толкает парня бок локтем.

– Вспомнил мультик один. «Простоквашино». Там мама дяди Фёдора поехала на курорт, чтобы надеть три вечерних платья, – охотно поясняет Максим.

– Вот-вот… А я всё думаю, что мне эта деревня напоминает… И этот дом, в частности. Простоквашино и есть! Самая настоящая глухомань!– Ангелина весёлого настроения парня не поддержала.

– Ну тут ты преувеличиваешь, детка, – не согласился Максим, – Здесь очень крупное предприятие, и посёлок – довольно оживлённое место.

– Деревня и есть деревня, – не соглашается Ангелина и возвращает Максима к интересующей её теме, – Так мы едем на море?

– Решено. Едем во Владик на машине, – отвечает он.

– Куда?! – кукольное личико девушки застыло в недоумении, – Ты шутишь, как всегда. Да, Макс?

– Ну почему сразу – шутишь… У меня давно эта идея в голове крутится. Взять машину, палатку, портативную газовую плитку и красивую девушку – и рвануть на Шамору или в Ливадию. Или ещё куда на берег Уссурийского залива. Кстати, ты знаешь, что берег бухты называют Лазурным берегом? Прикольно, да?

– И близко не похоже, – категоричным тоном не согласилась Ангелина, – Не вижу ничего общего.

– Это потому, что ты там никогда не была, – возразил парень, – А вот когда поедем, сама убедишься, что место классное.

– Макс! Я не поеду! Это без меня, – испугалась Ангелина, – Я в Дубай хочу или в Испанию. Владик – это вообще отстой. И почему сразу в такой последовательности – сначала в твоём списке всего необходимого идут палатка и плитка, а уже потом я?

– Ну, детка, это же образно. Ты для меня на первом месте. Всегда, – успокаивающе заверяет Максим и сразу же возражает на предложение Ангелины, – А что делать в Дубае? Сидеть в пятизвёздочном отеле и пить русскую водку? Скучно, Гель…Ну сходим мы на пляж пару раз, обгорим в первый же день. И ты и я светлокожие, альбиносы. А потом будем сидеть в баре или ночном клубе, слушать арабскую музыку и тупо бухать.

– А что делать во Владике? – с ноткой презрения спрашивает Ангелина.

– А во Владике будем рыбачить, плитку портативную для того и возьмём, чтобы рыбу жарить.

– Нет, – резко произнесла Ангелина, отстранилась от парня, поднялась с кровати, встала и встряхнула белокурые волосы, – Я не согласна. Я там со скуки помру. Я в эту богом забытую деревню приехала только потому, что ты мне выбора не оставил. Твой брат мог бы и более комфортно здесь обустроиться. Он же всё-таки самый главный человек здесь, а жилище у него как у простого убогого деревенщины. Ну что это?! – девушка обвела широким взмахом руки окружающее их пространство, – Обычный деревенский дом! Туалет на улице. И это зимой! Ни ванны нет, ни душа хотя бы. Чтобы помыться нужно надевать валенки и топать через весь огород по сугробам, потому что по-другому просто до бани не пройдёшь!

– Я же утром тропинку в огороде до бани расчистил, – возразил Максим, на что девушка даже не отреагировала, а продолжила дальше с всё возрастающим возмущением:

– Нет, я не согласна ещё и лето проводить в таких условиях! Либо едем в Испанию, либо ты едешь во Владик один.

– Один не поеду, – возразил Максим, наблюдая, как девушка снимает с себя кружевной халатик и остаётся в одних крошечных, ничего не прикрывающих трусиках. Её грудь маленькая, Ангелина редко надевает лифчик. Девушка снова ложится рядом и ласково шепчет:

– Макс… Ну, Макс… Не упрямься. Хотя бы на пару дней свози меня в Испанию.

А во Владик можешь с кем-нибудь из своих друзей поехать. Рената возьми.

– Ладно, – миролюбиво соглашается Максим, – Но только три-четыре дня. Больше я не выдержу.

Встреча в ресторане

На лентах сейсмографов

стала видна

нервная полоса…

(Два человека –

он и она –

глядели

друг другу в глаза…)

Сплин «Двое не спят»

Сразу в первых числах января Максим уехал из посёлка Брусничное. Вадим уговаривал остаться, ведь праздники же.

– Вот именно, что праздники, – возразил Максим, – Отец зовёт присмотреть за порядком в ресторане.

– Тогда езжай, – не стал отговаривать Вадим.

«Дела, дела, для моего брата эта единственная понятная причина», – с сожалением заметил Максим.

Но в эти дни в ресторане «Седьмое небо» действительно было много народу, менеджер Кирилл Борисов даже дополнительно пригласил небольшой кордебалет, состоящий из двух пар, они танцевали уже после вокальной программы, бывало, что ресторан не закрывался до четырёх утра, заказывали корпоративы, девичники-мальчишники, дни рождения.

Седьмого января отмечали день рождения тёщи Кирилла Борисова, которая занимала почётную должность в местной администрации и занималась делами культуры. Среди её гостей были в основном женщины пятидесяти и шестидесяти лет с мужьями. Они попросили баяниста и оставляли певице и музыканту щедрые чаевые. А ещё они заказывали народные песни и романсы. У Лизы, которая уже давно не исполняла своих любимых романсов, поднялось настроение. Несколько раз просили на бис спеть «Ты не плачь, калина, над водою», заказывали «Шумел камыш», «Коробейники», « Окрасился месяц багрянцем», а потом разрешили Лизе самой выбирать репертуар, она взяла гитару и спела «В лунном сиянии» и « Ветви акации», после чего Лизу и баяниста пригласили за сто, но она отказалась, тогда ей презентовали бутылку шампанского, бутылку коньяка и полную вазу фруктов. Что делать со спиртным Лиза не знала, поэтому отдала коньяк и шампанское обрадовавшемуся баянисту.

Но на следующий вечер было всё как обычно, Лиза пела уже изрядно надоевший из вечера в вечер повторяющийся репертуар « Ветер с моря дул» из репертуара певицы Натали, «А я сяду в кабриолет» Любы Успенской, «Ориентация север» Милявской, «Музыка нас связала», из репертуара группы «Мираж», у гитариста Евгения Филатова заказывали «Владимирский централ», « Я люблю тебя до слёз» и « Лебедь на пруду».

Компания из кавказский мужчин, выбравшая столик ближе к сцене, громко хлопала и улюлюкала, каждый раз заказывая песни «Я бродяга, я кайфую», которую Лиза и Женя исполняли дуэтом, «Чёрные глаза» и «Едем, едем в соседнее село на дискотеку». В перерывах между их заказами Лизу просили исполнить «Чашку кофию» и «Серые глаза». Когда Лиза пела:

Мне говорят: «Ты сошла с ума!»

А я говорю: «Разберусь сама»

Уж как-нибудь обойдусь без вас

Раз дело касается серых глаз…

То внезапно взгляд её выхватил насмехающийся взгляд серых глаз. По её спине прошла холодная нервная дрожь. Лиза обернулась к входу, надеясь, что ей это только показалось. Но нет, обладатель ненавистных серых глаз, держа руки в кармане чёрных джинсов, медленно подходил к сцене, встал напротив демонстративно, загораживая спиной столик сзади себя, где компания кавказцев слушала её песню. Голос Лизы не дрогнул, она спокойно отвела взгляд, но потом ей снова пришлось взглянуть в сторону Максима Левицкого, так как он стоял прямо в центре. Он слушал внимательно, кончики его губ вздрагивали в насмешке, даже одну бровь приподнял. Лиза, стараясь смотреть мимо него, всё-таки хорошо рассмотрела парня, то, как стильно и элегантно он сегодня одет – в ослепительно белую рубашку с закатанными до локтей рукавами, дорогие часы на запястье, идеально чистые ботинки, даже светлые волосы, при первой встрече непокорно вьющиеся как им вздумается, аккуратно приглажены. Весь его вид вызывал оторопь и раздражение. Когда песня закончилась, Лиза вздохнула с облегчением. Ещё одна песня с подтанцовкой парней из кордебалета, и она может идти домой. Потом будет работать кордебалет, она своей песней только немного их разогреет, а дальше ребята будут танцевать латину.

Лиза вышла в служебное помещение, чтобы немного подышать прохладным воздухом, в зале было душно, сильно пахло духами, едой. Она остановилась возле лестницы в подвал и на мгновение устало прикрыла глаза. Вот бы быстрей уже очутиться дома, снять туфли на каблуках, принять холодный душ и залезть под мягкое махровое одеяло с книжкой… Внезапно за её спиной раздался голос:

– Браво, я восхищён твоим талантом, особенно эта чашка с кофию… Ресторанный шедевр прямо! Это бомба была. «Мурку» ещё не пела? Может, я закажу сейчас?

Лиза открыла глаза, с первых же звуков узнав ненавистный голос, резко развернулась. Перед ней стоял Максим Левицкий, всё так же руки в кармане джинсов, стоит, перекатывается с одной ноги на другую и смотрит в упор, насмешливо, а интонация уничижительная, каждым словом старается сделать побольнее.

– Вам петь не буду, – резко ответила девушка.

– А куда ж ты денешься? – усмехнулся парень, – В моём ресторане ты будешь петь под мою дудку, птичка.

– Твоём?.. – девушке показалось, что она ослышалась или не так поняла.

– А ты не знала, что деньги тебе плачу я? Всё-таки я плачу тебе деньги за услуги, крошка. Да, смотри, как прикольно вышло, хоть ты и не хотела.

Лиза не нашлась, чем возразить. При воспоминании о их первой встрече на щёки опять предательски выполз румянец стыда.

– Может, ты попутала чего и тебе в стриптиз идти надо? Там больше бабла дадут. А то петь-то у тебя как- то не очень получается, без души поёшь. Может, в ночнике раздеваться с душой будешь?

Стараясь сдержать слёзы, Лиза проскользнула мимо Левицкого и бросилась назад, сейчас её выступление, а у неё руки дрожат, голос дрожать будет… А надо взять себя в руки. О том, что Левицкий – хозяин «Седьмого неба» она подумает потом, завтра… И решит, что с этим делать. А сейчас её выход. Парни танцоры уже ждали её. Элегантно одетые в чёрные брючные костюмы, белые туфли, жёлтые рубашки, они готовы были к выступлению.

Максим вернулся в зал, и так, как свободных столиков не было, снова встал напротив сцены, но услышал возмущённый окрик с кавказским акцентом:

– Эй, парэнь, не загораживай! Не ты одын хочешь смотрэть!

Он отошёл немного в сторону, давая посетителям возможность видеть небольшую сцену и артистов на ней. Заиграла зажигательная мелодия, русский кавер песни Gipsy Kings «Volare», на сцене появились два парня и девушка, занявшая место между ними. Она запела первая, а парни подхватили куплет, танцуя вместе с девушкой синхронно:

Это было в одной из неведанных стран,

Где-то рядом шумел океан.

И ещё было так далеко-далеко до зари,

Только сердце шептало, шептало, шептало:

«Гори!»

Максим глядел на сцену не отрываясь, внимательно, пристально. Как только он зашёл в зал посмотреть, всё ли в порядке, сколько посетителей и как быстро их обслуживают, как увидел её. Эти огненно-рыжие локоны, сейчас распущенные, вьющиеся и падающие до самой поясницы, эта тонкая фигурка, этот яркий хрустальный голос с пронзительными интонациями, только теперь он хорошо увидел её лицо в ярком свете софитов. И оно его поразило. На бледной, как у всех рыжих, коже ярко проступала россыпь веснушек, и это было забавно. Тонкие черты этого лица были бы совершенны, если бы не эти мелкие веснушки. Тонкие чуть пухлые губы, аккуратный носик и большие немного раскосые глаза, блестящие зеленью. Длинные густые ресницы, которые девушке пришлось щедро покрасить чёрной тушью, чтобы они придавали лицу строгость и чувственность, так нарушенную россыпью веснушек. Он взгляд не мог отвести от этого лица, едва слышал, что она поёт – ерунду какую-то, но это лицо притягивало его взгляд и не отпускало…

Вот и сейчас он почти не слушал слов, только танец её смотрел. Боже, как она пластично и легко двигалась в танце! Как ему хотелось сделать так, чтобы остальные мужики перестали на неё так жадно пялиться такими голодными глазами! Смотрел и почему-то злился на то, что эти двое танцоров находятся рядом с ней, недопустимо близко. Хотя, чего уж зря обвинять девушку, одета она была ярко, но не вызывающе. Светло-розовая кофточка с рукавами-фонариками и длинная пышная разноцветная юбка как у цыганки, полностью прятала её ноги. В отличие от девочек из кордебалета, которые вышли и на заднем плане танцевали самбу. На них узкие, плотно обтягивающие маечки с тонкими бретельками и очень короткие пышные юбки. Когда песня закончилась, Максим встретил взгляд зелёных глаз. Девушка смотрела прямо на него, затем подошла к микрофону и произнесла:

– А теперь эта песня прозвучит в оригинале. Специально для уважаемого хозяина этого замечательного заведения.

Она так откровенно вызывающе смотрела на Максима, что и посетители ресторана начали оборачиваться и без слов и пояснений поняли, к кому обращается девушка.

Это было не по программе, гитарист Женя Филатов взглянул удивлённо, но свою гитару девушке отдал. Парни из кордебалета, тоже не ожидавшие изменений в программе, отошли в сторону. Девушка взяла гитару, поправила её поудобнее и подошла к микрофону. И первым же резким энергичным движением взорвала внезапно наступившую тишину. Бешеные, быстрые громкие аккорды оглушали, заставляли стучать сердце в диком барабанном ритме латиноамериканской музыки.

Volaré, oh-oh

Cantaré, oh-oh-oh-oh

Nel blu dipinto di blu

Felice di stare lassù

Максим сам умел играть на гитаре, но последние несколько лет занятие это забросил. И сейчас он был полон такого смятения, какое не умещалось в его сознании. Он узнал испанский бой – быстрый, динамичный, громкий, и знал, как сложно им научиться играть. Он видел девушек, играющих на гитаре лиричные нежные мелодии изящными движениями пальчиков. Но никогда не видел, чтобы девушка исполняла так виртуозно. Её тонкие пальцы быстро летали над струнами, казалось, что из-под её пальцев посыплются искры, так это было темпераментно, сильно, страстно. А когда она запела – в полную силу голоса, вся отдавшись настроению песни, да к тому же на хорошем испанском произношении, Максим уже не верил в реальность происходящего. Огонь. Это был огонь в её игре, в его сердце, в его сумбурных мыслях. Он не сразу понял, что её голос звучит не так, как прежде, по-другому. В её первой песне он слышал сопрано – лёгкое, нежное, звонкое, чистое и светлое, тёплое звучание. Яркий, насыщенный, хрустальным звоном поднимающийся вверх голос. Как человек, когда-то посещавший музыкальную школу, Максим без труда определил головной регистр и вокальный диапазон – конец второй, начало третьей октавы. Но сейчас он слышал совсем другой диапазон! Это звучал грудной голос с лёгкими нотками вибрации, спустившийся на середину второй октавы, с меццовыми низами. Звучание стало плотнее в середине, светлый, мягкий сопрановый верх вдруг неожиданно сменился – глубокий хороший низ в грудном регистре. Девчонка смотрела на него с вызовом, очень дерзко, демонстрируя пластичные связки, прыгая на две октавы и не теряя при этом в сочности и качестве звука.

Он не заметил, что игра закончилась. Только когда кавказцы встали и стоя же принялись громко аплодировать, выкрикивая при этом слова восхищения, он очнулся от наваждения. Публика аплодировала громко, забыв о еде и напитках, и просили ещё, не хотели отпускать гитаристку со сцены.

– Ещё! Такое же испанское! – кричали кавказцы, а один из них подошёл к менеджеру Кириллу и оставил пятитысячную купюру.

Девушка опять заиграла на гитаре. И снова с первых аккордов сердце Максима рухнуло вниз, он узнал мелодию когда-то в детстве любимого фильма «Desperado» с Антонио Бандерасом в главной роли. И эта знаменитая песня «Cancion del mariachi» в исполнении гитариста-виртуоза Роберта Родригеса. Люди притихли в немом восхищении, даже официантки остановились с подносами в руках, забыв о своих заказах.

«Отчаянный», – Максим повторял название фильма, и сам отчаянно не хотел, чтобы это наваждение закончилось. Сейчас он сам готов был выложить все деньги из своего бумажника за то, какие эмоции вызвала в нём эта девушка своим исполнением.

Me gusta tocar guitarra

Me gusta cantar el son

El mariachi me acompana

Quando canto my cancion.

Ay, ay, ay, ay

Ay, ay mi amor.

Ay mi morena,

De mi corazon.

Максим настолько увлёкся звучанием её голоса и ловкими стремительными движениями тонких изящных пальцев, что не сразу заметил, как на матово-белом корпусе гитары остаются тонкие красные дорожки крови. А когда заметил, то вздрогнул, внутри него всё похолодело – дерзкая упрямая девчонка стёрла пальцы в кровь об струны гитары и продолжает играть экспрессивно, ни на миг не снижая темп.

Зал опять аплодировал громко, но девушка, не слушая больше пылких просьб сыграть ещё, отдала гитару в руки ошарашенному Жене Филатову, весь недоумённый вид которого говорил: «И как же мне после тебя выходить на сцену? Как я смогу играть после тебя?!Когда ты ТАК играешь?!», и быстрым стремительным шагом вышла из зала.

Максим опомнился не сразу, а когда метнулся вслед за ней в служебные помещения, то девушки уже не было. Она ушла, даже не переодевшись. Догнал её только на стоянке такси, где она так и стояла в шикарной цыганской юбке, выглядывающей из дешёвого китайского пуховика.

– Подожди…, – он спохватился, что не помнит имени девушки, – Подожди, куда ты? Я сам такси вызову, – он махнул рукой охраннику у входа и крикнул ему, – Виктор! Такси служебное вызови! Пару минут подожди, – это уже обращается к девушке, а она стоит, смотрит сердито зелёными глазищами, волосы из под вязаной шапочки стелются волнами по капюшону пуховика, отсветы фонарей отражаются в них феерически, заставляя сверкать краснотой. И тут он опустил взгляд на её руки, когда она натягивала варежку на левую руку, и снова увидел, что кончики пальцев правой руки ободраны до крови.

– Тебе надо играть на нейлоновых струнах, они мягкие, – говорит Максим.

– Всё, что мне нужно, – говорит приглушённым тягуче-грудным голосом девушка, – Это никогда больше не встречаться с тобой. Ни при каких обстоятельствах.

И отходит, идёт по краю тротуара, стараясь не поскользнуться на каблуках.

– Эй, подожди! Такси подъехало! – кричит ей вслед Максим.

Но она даже не оборачивается, идёт дальше быстро стремительно, доходит до стоянки такси, что-то говорит водителю, он кивает, она садится в машину. Такси мигает передними фарами и медленно выезжает со стоянки.

Максим наблюдает, как машина уезжает, а потом достаёт смартфон и набирает номер начальника службы безопасности «Леспромтрансматериалов», и без предисловий, не здороваясь, даёт распоряжение:

– Быстро и срочно. Найти всё, что касается Костромина, как его там… Эдуарда. Завтра я уже должен всё про него знать.

– Максим Романович, вы просили докладывать вам всё лично, – менеджер Кирилл позвонил ближе к полудню, зная привычку сына хозяина спать до обеда. Но в этот раз Максим поднялся в восемь утра, потому что из ресторана вернулся относительно рано – около двенадцати ночи, сразу после того, как убежала Лиза (теперь он знал её имя, служба безопасности узнала и ему любезно напомнила). И успел прогуляться до музыкального магазина, где купил себе струны. А потом долго настраивал давно забытую гитару, которая всё это время пылилась в гараже.

– Говори, – велел Максим, прижимая смартфон щекой к плечу, так чтобы руки были свободны, и продолжил перебирать вещи в шкафу, пытаясь найти свою любимую толстовку. (Вроде, в стирку не отдавал, блин, где же она?). Может, забыл её у Ангелины, когда в последний раз ночевал в её уютной квартирке.

– Сегодня с утра приходила Елизавета Костромина, – начал Кирилл, а Максим весь обратился в слух, забыв о поисках толстовки, – Она хотела уволиться.

– Надеюсь, ты этого не позволил, – нетерпеливо перебил Максим.

– Конечно нет, Максим Романович! – обиженно возмутился менеджер, – У нас с ней подписан договор на месяц, я объяснил ей, что она должна будет заплатить неустойку. И назвал сумму, это её остановило.

– Ты всё правильно сделал, спасибо, Кирилл, – одобрил Максим.

После краткого разговора с менеджером Кириллом Максим задумался. Закрыл дверцы шкафа и сел на край дивана, сосредоточенно рассматривая узор на обоях. Да, нехорошо получилось и некрасиво. Обычно это было не в стиле Макса быть грубым с девушками, наоборот, они его обожали ещё со времён начальной школы за то, что он никогда, в отличие от других пацанов, не дразнил и не обижал одноклассниц. А с Лизой всё вышло совсем уж некрасиво. Да, он пьян был тогда, но это же не оправдание! Что его так взбесило? То, что его отца пытались обмануть, а с него потребовать денег. Да, не разобрался он тогда в ситуации. Его невесёлые раздумья были прерваны стуком в дверь. Только один человек в семье деликатно случался в комнаты домашних, прежде чем войти.

– Пашка, заходи, – отозвался Максим и, закинув руки за голову, развалился на диване в расслабленной позе.

В комнату зашёл сводный брат, как всегда, на нём надета одна из его многочисленных аккуратно поглаженных рубашек, которые он носил даже дома, не только в офисе, на брюках тщательно выглаженные стрелки. «Маньяк он что ли?», – лениво заметил Максим, наблюдая, как брат заходит в его комнату.

– Макс, одолжи мне на вечер машину, – немного смущённо начал он.

– А с твоей что?

– Не «Тойоту», «Хаммер» одолжи.

Так, это что-то вообще необычное. Чтобы Павел ездил на чём-то, кроме своей «ауди»?

– С девчонкой познакомился, да? – догадался Макс и довольно рассмеялся, – Правильно! Давно пора. Конечно, бери. Только заправь, я не успел.

– Спасибо, – на лице Павла появилась улыбка, что редко с ним происходило, но даже эта улыбка была сдержанной, вполсилы.

– А кто эта девчонка? Как её зовут? Где ознакомился? – напирал Макс на растерявшегося и смутившегося брата.

– Я просто пригласил девушку в театр. Только и всего, – нехотя ответил он.

– В театр? – заржал, не сдерживаясь Макс, но вовремя спохватился, – Да, конечно, идите в театр. Что там сегодня ставят?

– Очень хорошую пьесу «Ночь перед Рождеством», как раз на Рождество позавчера была премьера.

– Потрясающе, – Макс постарался быть убедительным, – Прекрасный выбор, брат. Хорошо провести вам время.