скачать книгу бесплатно
– Что например? – подзавис я.
– Да всё что угодно. Что тебе интересно? Ты в этом мире второй день. Неужели уже во всём разобрался?
Я задумчиво покрутил головой и, увидев статую, обрадовался. Сдвинул брови – так я понял приказ «сосредоточиться» – и мысленно спросил: «Что это за женщина?»
Огонь. Женская ипостась – Пламя, Искра, Страсть. Стихия не имеет половой соотнесённости, люди сами выбирают, чьей силой пользоваться.
– Так значит, – вырвалось у меня, – во мне живёт женская ипостась Огня?
– Не расстраивайся, – подмигнула Талли. – Некоторым девочкам такое даже нравится.
– Но это же бред! – воскликнул я. – Если вы хотите войны со всем миром, то почему не поклоняетесь мужику?!
– Во-первых, – подошла ко мне и зарядила подзатыльник Талли, – Огню не поклоняются. Ещё раз такое ляпнешь – убью. Во-вторых, – ещё один подзатыльник, – кто тебе сказал, что мужчина-воин сильнее женщины-воина? А в-третьих… – От третьего подзатыльника я уклонился. – А в-третьих, это единственная статуя, которую дяде удалось спасти из Ирмиса.
– А маги Земли, – вспомнил я статую в осквернённом мною святилище, – они, выходит, покло… э-э-э… служат мужской ипостаси?
«Служат», видимо, тоже было не совсем подходящее слово – Талли поморщилась. Но от подзатыльников воздержалась, уже успех.
– Здесь – да, – сказала она. – Но тут военная академия и гарнизон рыцарей, вот и…
– Ага! – торжествующе выпалил я. – Всё, молчу.
– Лучше бы ты раньше начал, – прошипела Талли. – Ладно, хватит трепотни. Тебе нужно открыть дерево заклинаний.
Как я и предполагал, для полноценной магии нужны были заклинания. И они, что самое интересное, были! Сложные, мудрёные слова на древнем праязыке, от которого тот язык, что во рту, мог переломиться в любую секунду. Некоторые были такой длины, что теряли всякий смысл. Пока в бою что-то такое скажешь, тебя уже десять раз убьют.
Талли же легко и непринуждённо выпаливала эти несусветные заклинания, и я, раскрыв рот, смотрел то на огненные струи дождя, то на огненные смерчи, летающие по святилищу.
– Плетение заклятий – сложный навык, – сказала она, нарезвившись. – Этому в академии обучают только на последнем курсе, и то поверхностно. Считается, что магу нет большой необходимости обращаться к первоосновам. Есть множество заклинаний, сокрытых за обычными словами. Тут просто: надо произнести эти слова, и магия высвободится. Но для начала тебе нужно их увидеть. Дай руку.
Я протянул ей руку. Печать на тыльной стороне ладони вспыхнула сама по себе. Талли накрыла её своей ладонью и зажмурилась. Я услышал её глубокое, медленное дыхание.
– Глаза закрой, – тихо сказала она. – Наши силы должны ощутить друг друга.
Я послушно опустил веки. В темноте увидел вспыхнувшую руну Тейваз, а рядом с ней загорелась другая, похожая на перевёрнутую птичью лапку. Они совместились и ослепительно вспыхнули. Мне хотелось зажмуриться, но я обнаружил, что и так стою с закрытыми глазами. Впрочем, свет быстро потускнел, и я остался в темноте.
– Я, маг третьего ранга Таллена, беру в ученики мага без ранга Мортегара, – громким шёпотом произнесла Талли. – Клянусь обучить его всему, что должен знать и уметь маг. Клянусь нести ответственность за его ошибки. Клянусь защищать его от опасностей.
Она замолчала, а у меня перед глазами вычертились огненные буквы. Кажется, мне полагалось читать вслух, что я и сделал – шёпотом, с небольшой хрипотцой.
– Я, маг без ранга Мортегар, принимаю как учителя Таллену, мага третьего ранга, и клянусь выполнять все её приказания, добросовестно учиться и тренироваться, чтобы стать достойным звания мага Огня.
Буквы исчезли, вновь вспыхнула соединённая руна. Она разделилась на две. Сначала исчезла руна Талли, потом – моя.
Новый статус – ученик мага. Дерево заклинаний доступно.
Талли отпустила мою руку и вздохнула, будто после тяжёлой работы. Впрочем, я, открыв глаза, тоже почувствовал себя вымотанным.
– Это нормально, – успокоила Талли. – В академии в день посвящения больше никаких занятий не проводят. Только пирушка и отдых. Но ты, если хочешь, можешь попробовать пару заклинаний.
Я опять закрыл глаза, слушаясь интуиции. Подумал: «Заклинания». Перед глазами тут же нарисовалось огненное дерево, большая часть которого, впрочем, выглядела тускло.
Доступен базовый набор заклинаний «Управление огнём».
Н-да, негусто. Список из едва ли десяти заклинаний поверг меня в уныние. Но с чего-то надо начинать. Так, что тут у нас… «Приручение», «Скульптор», «Умножение», «Перемещение»… Ну, например, вот…
– Умножение Огня, – произнёс я, глядя на пламя, горящее перед статуей.
Сначала показалось, будто у меня что-то со зрением. Потом я моргнул и вскрикнул: весь пол был усеян огнями, они окружали нас с Талли и горели так же ровно, как и первоначальное пламя. Нет, не просто так же. Это был тот самый огонь, просто повторенный множество раз, и движение языков всех огней было абсолютно одинаковым.
А вот интересно: они жгутся? Я наклонился, вознамерившись потрогать пальцем ближайший…
– Вот дурак, – вздохнула Талли, когда я сунул в рот обожжённый палец. – Но заклинание неплохо удалось. Только в другой раз представляй сразу, сколько хочешь копий и где они должны расположиться. А то и до пожара недалеко.
Я, опять же интуитивно, осуществил некое волевое усилие, по ощущениям напоминающее взмах рукой, и огни погасли. Все, кроме одного, конечно же.
– Да у тебя хороший потенциал, – вновь похвалила меня Талли. – Ладно, на сегодня пока хватит. Завтракать будешь?
Я кивнул и пошёл вслед за Талли прочь из святилища.
Текущая сила Огня – 8. Пиковая сила Огня – 16.
Я вздохнул. Сила росла, и это наполняло меня одновременно щенячьим восторгом и детским страхом.
Глава 9
Всю подневольность своего положения я осознал довольно скоро. Меня держали в подземном «дворце», откуда я не мог выбраться при всём желании. Мелаирим и Талли входили и выходили совершенно свободно, потому что у них были печати Земли. А у меня была только печать Огня, и стены меня не слушались. Я даже в комнате не мог закрыться! А порой хотелось психануть и хлопнуть дверью. Вот, значит, каково первозданному Пламени быть заточённым в недрах Земли. Но меня хоть кормили неплохо – чаще, чем раз в год.
Тренировки с Талли проходили всё интереснее, я осваивал новые и новые простые заклинания, прокачивая свою огненную силу. Особенно мне нравилось заклинание «Скульптор». Применив его, можно было заставить огонёк принять любую форму. Чем больше деталей вспоминалось, тем лучше получалась скульптура.
На словах просто, на деле – попробуй сделай! Сидишь, щуришься, шипишь сквозь зубы, а руки так и тянутся – поправить, разровнять… Огонь мне, конечно, вреда не причинял, но и ощущения от ожога хватало, чтобы утратить концентрацию. Пламя немедленно теряло форму, и заклинание приходилось творить заново.
Спустя неделю мне удалось изобразить вполне себе сносную ромашку (вообще хотел розу, но потом понизил планку).
– А я думала, у нас мальчик будет, – ехидно заметила Талли, как раз в этот момент заглянувшая в святилище, где я отрабатывал навыки.
Я, разумеется, дико смутился и попытался на ходу превратить ромашку в меч. Получилось нечто до такой степени несуразное, огромное и вяло фаллическое, что Талли, взвыв от смеха, выбежала прочь. Ну и Огонь с ней. Дура.
На следующий день, пытаясь нарисовать Огнем с натуры саму Талли, я спросил: какой вообще смысл в этом заклинании? В бою ведь всё равно, чем ты во врага кинешь: огненным шаром или огненным пони.
Талли в ответ посмотрела на меня, как на идиота.
– Это красиво, – сказала она.
– И всё?!
– А что ещё? Разве в твоем мире нет такого понятия, как искусство?
– Ну, есть, но… Какой смысл создавать скульптуру, если она исчезнет сразу, как ты отведёшь взгляд?
– А какой смысл в скульптуре, которая исчезнет через век или тысячу лет? Произведения искусства согревают сердца смотрящих и живут в памяти вечно. В Ирмисе был целый орден Творцов, и люди каждый день ходили смотреть на созданные ими изваяния и представления. У самых искусных изваяния двигались и разыгрывали пьесы.
– Двигались? – выдохнул я, глядя на кривого уродца, который у меня получался вместо высокой стройной девушки. Его хотелось пристрелить, чтобы не мучился. Примерно так я и сделал.
– Ты всё? – с усмешкой спросила Талли. – Продолжим завтра?
– А какой смысл? – пожал я плечами. – Мне до таких высот, как ты говоришь, лететь, пер… Ну, в общем, высоко лететь. И ради чего? Кто будет смотреть мои скульптуры? Ты и Мелаирим?
– Ты прекрасен, – без тени насмешки сказала Талли. – Ты великолепен! Именно такой и был нам нужен: жалкий слизняк без цели, без воли, без чувства прекрасного. Тем легче Огонь займёт место твоей воли. Ты ему только окрепнуть дай! А что до заклинаний, то мне лично без разницы, какое ты прокачивать будешь, лишь бы ранги поднимались, без этого от тебя толку чуть. Хочешь, найди другое. Но если вдруг поможет, я могу и голой попозировать. Так или этак, а куда-то мы продвинемся. Подумай до завтра.
И она, подмигнув, ушла. Оставила меня, униженного, раздавленного и возбуждённого до крайних пределов. Разумеется, воображение тут же заполнила голая Талли, неподвижно застывшая передо мной.
В своих чувствах к Талли я до конца не разобрался, как и в её чувствах ко мне. То, что она была самой шикарной девушкой из всех, что я видел по эту сторону смартфона, сомнению не подлежало. Когда она бывала в дурном настроении, я прикусывал язык. Стоило ей улыбнуться, и я начинал болтать без умолку.
По всем статьям я подходил под определение «влюблённый дурачок», за одним исключением: влюблённым я себя не чувствовал. Чего-то не хватало. Какого-то касания душ, что ли. А Талли, хоть и приближалась несколько раз к этой черте, переступать её не спешила, потому что ей на мою личность было, в сущности, плевать. Откуда я, в конце концов, знаю, может, у неё там, наверху, парень есть.
Мелаирима я видел редко. Видимо, студентке второго курса исчезать было проще, чем проректору, поэтому я, по сути, жил с Талли. Каждый раз, почтив меня своим присутствием, Мелаирим задавал какой-нибудь неожиданный вопрос, а ответов порой и вовсе не слушал. Просто смотрел, улыбаясь, мне в лицо и что-то там себе понимал.
– Скучаешь по родителям? – озадачил он меня однажды.
– К… конечно! – выдавил я.
На самом деле, к стыду своему, о родителях я почти не вспоминал. Они всегда присутствовали в моей жизни как данность. Рано уезжали на работу, поздно возвращались. Иногда мы целыми неделями общались исключительно при помощи записок, прилепленных к холодильнику.
Если я по кому и скучал, так это по сестрёнке, с которой мы, по сути, вдвоём и жили. Об этом я тут же, спохватившись, сообщил Мелаириму. Но он будто меня не услышал. Улыбнулся еще шире, пробормотал: «Хорошо, хорошо» – и удалился.
Что тут, спрашивается, хорошего? Но так случилось, что тем же вечером я узнал что.
Я шёл из туалета к своей комнате. Задумавшись, свернул не туда и оказался возле кабинета Мелаирима, где тот негромко разговаривал с племянницей. Проход они «зарастить» забыли, и, хотя говорили негромко, я, замерев и обратившись в слух, сумел разобрать каждое слово.
– Он ведь скоро заскучает, – холодным тоном говорила Талли. – Магия его уже не так чтобы занимает, он схватывает на лету. Ну и водить его вокруг постели целый год точно не получится. Слюни он, конечно, распускает – не отмоешься, но совсем не растекается. Ты уверен, что он подходящий кандидат?
– Огонь его выбрал, – печально отвечал Мелаирим. – И я готов спорить, что до принятия в клан всё было гладко. Но когда он выбирал печать… Мне показалось, что он взял не тот камень, на который указывал Огонь.
– Да? – оживилась внезапно Талли. – То-то мне и показалось, что Тейваз ему совсем не идёт. Значит, у него всё-таки есть хребет? Это проблема.
– Таллена, не наводи панику. – Я прямо почувствовал, как Мелаирим поморщился. – Стоит ли называть хребтом желание мальчика ковыряться в носу исключительно безымянным пальцем, а не каким-либо другим? Пусть наслаждается крохами, которые считает своими. Их с каждым днём всё меньше.
Ты заметила? Поначалу он то и дело морщился: у него болела голова, когда он пытался вспомнить что-то, чего не существует в нашем мире. Теперь перестал. Так устроен мозг: забери у человека слова, и память растает, превратится в обрывочные картинки, которые ничего не пробудят в сердце. Родителей он уже не помнит, это воспоминание поглотил Огонь. Скоро та же участь постигнет его любимую сестрёнку, имя которой он уже не пытается произносить. Он либо избавит меня от клятвы, либо пройдёт год, и возвращать будет некого.
Я попятился, широко раскрыв глаза и ощущая, как тяжело колотится сердце в груди. Мелаирим ведь прав! Прав, старый подонок! Показали мне пару фокусов, пару ещё кое-чего, и я позволил себе забыть обо всём!
Да, конечно, я думал о нашей сделке, но в мыслях не мог перешагнуть через необходимость выбрать жертву. Жертва представлялась мне хрупкой блондиночкой с жалобными голубыми глазами, которые будут сниться мне до конца дней. Но ведь мир наверху не сплошь населён голубоглазыми жалобными блондинками! Надо хотя бы попытаться, хотя бы начать, выбраться на поверхность!
А хуже всего было то, что я не мог толком вспомнить лицо сестры. Вместо него охотно всплывала Рюгу Рена с заставки на моём смартфоне (вот имена анимешных персонажей почему-то в этом мире легко вспоминались и произносились), и тут память заканчивалась. Исчезала та тонкая, необъяснимая связь между мной и моей сестрёнкой, пропали наши долгие разговоры за полночь, когда она, ещё мелкая, боялась засыпать одна и пробиралась ко мне в комнату. И всё из-за того, что я забыл родной язык?! Не верю!
Вернувшись в комнату, я включил смартфон и открыл снимок сестры. Смотрел на него долго, до рези в глазах, впитывая памятью каждую чёрточку её улыбающегося лица. Только она одна и осталась у меня от прежнего мира, где я родился и вырос. Терять эту ниточку я не собирался ни при каких обстоятельствах.
Но заряда смартфона оставалось меньше половины. А потом? Что потом? Я выключил смарт и уснул, сжав кулаки. Алая печать горела на кулаке всю ночь.
Утром я пришёл в святилище первым, до завтрака, и Таллену встретил в угрюмой позе. Я сложил на груди руки, закутался в плащ и, наклонив голову, смотрел в огонь. Минут десять эту позу отрабатывал.
Но Талли усилий не оценила.
– Ты чего нахохлился, как курица на петуха? – спросила она. – Подумал над моим интересным предложением?
– Всю ночь думал, – отважно пискнул я (голос некстати сломался).
– Мозоли не натёр? – фыркнула Талли. – Ладно, не красней, как девица, говори уже, раздеваться мне или…
– Одеваться, – перебил я, наступив на глотку своему воображению. – Мы идём наверх. Искать жертву.
Талли помолчала. Подошла ближе, заглянула мне в лицо, приподняв бровь.
– Н-да? – сказала она.
– Ага, – кивнул я. – Или я никаких больше заклинаний отрабатывать не стану.
– Запомни один хороший урок, – вздохнула Талли. – Когда требуешь, не торопись с «или», пока не спросят: теряешь возможность получить требуемое даром. Но я тебя услышала. Иди завтракать, я поговорю с дядей и присоединюсь. Устроим тебе экскурсию.
Она ушла, покачивая бёдрами, а я смотрел ей вслед, раскрыв рот, и не верил ушам. Что, серьёзно? Вот так запросто?! Я отправляюсь гулять по незнакомому миру?!
Мама, это же то, чего я боюсь едва ли не больше всего в жизни!
Глава 10
Вдобавок к плащу, Талли заставила меня надеть кожаные перчатки без пальцев.
– Чтоб печатью не светил, – пояснила она. – Силу пока ещё плохо контролируешь. На время прогулки вообще забудь, что у тебя сила есть. Понял меня?
– Понял, понял, – проворчал я.
Но Талли не отставала.
– Я хочу, чтобы ты хорошо меня понял. Что ты сделаешь, если увидишь горящий дом, из окна которого кричит маленькая девочка?
Я немедленно вспомнил подходящие заклинания. Можно просто раздвинуть огонь «Огненной ширмой», взбежать по лестнице. Или… Но Талли смотрела как-то слишком уж въедливо, и до меня дошло.
– Ни… ничего? – предположил я.
– Именно! – Она щёлкнула меня по носу. – Но ты не отчаивайся. Пожары в городе отнюдь не каждый день. Огонь всё же слишком слаб.
Почтенный Мелаирим инструктировал меня ещё жёстче:
– Помни: для всех, кроме нас, ты враг. Тебя с радостью прикончит любой житель города, даже не маг, если разберётся, кто ты есть. Поэтому трижды подумай, прежде чем бежать или заниматься ещё какими-то глупостями.
Говорил он сурово, но чувствовалось, что Мелаирим боится. Когда я подтвердил, что полностью его понял, он как-то беспомощно посмотрел на Талли и попросил упавшим голосом:
