Познакомимся?

«Как в фирме нашей любят прикрыть ж…!»

Как в фирме нашей любят прикрыть ж…!Чтоб не ругали – видоизменить отчёт.Мол, не моя вина, ну, ни на йоту!Вокруг – придурки все, лишь мне почёт!Корявым пальчиком укажет на отделы:Непрофессионалы! что с них взять?Ну, а в отделах смотрят обалделоНа руководство, что устало их ругать.Всё это – будто лебедь, рак и щука!Никак то руководство не поймёт:Что Цезаря старинная наукаДля развиванья фирмы не пойдёт!Для управленья – разделяй и властвуй!Ну, а для роста – ты сплоти и созидай!Коль хочешь – на развалах сиди, царствуй,Коль можешь – во дворце всех уважай!

05.09.2012

«Я по жизни – скромный…»

Я по жизни – скромный,А в стихах – блатую.Не судите строгоВы за жизнь такую…

4.09.2012

К И***

Я стал мелочный зануда,Я стал комнатный урод.Не пишу я вам покуда,Так как совесть не даёт.Вы меня другим знавали:Был я робок, был я смел,Чувства разные терзали,А теперь я не у дел.Постарел, размяк, сломался,Отрастил себе пузень,С трудностями отбодался,Ночь в постели, в трудах день.Обывательской отрыжкойЯ пишу себе стихи.Думаю издаться книжкой,Где страницы – лопухи.Где всё пахнет горькой мятой,Да обрыдлой лебедой,Где слова сравнимы с ватой,Вязнущей в зубах строкой.Я – не тот, того не стало,Тот теперь лишь в Ваших снах.На того похож я малоИ при свете, и впотьмах.Оттого и удаляюсь,Чтоб не разочаровать,Я по жизни – просто маюсь,Я в носу стал ковырять.Прошлое неотвратимоЗаросло всё трын-травой.Бывший друг. Бывший любимый.Низкий мой поклон земной.

07.08.2012

«Ах, как трудно быть женщиной, наверно…»

Ах, как трудно быть женщиной, наверно,Чтоб не взбрыкивать, а идти от бедра!Чтоб всё стильно, тип-топно, манерно,И с наклоном наверх голова.Чтобы бантиком губки лежали,А глаза – выраженья полны,Чтоб реснички глаза оттеняли,Поглощая во мрак глубины…

14.08.2012

Из отпуска

Я соскучился по Вам, госпожа Машина!Руки требуют руля, уши – скрежет шины.Половицу бесполезно давит босая нога,Домик всё стоит на месте, не туда и не сюда!Лицо просит ветра в харю, на 120 только свист,Попа требует сиденья, в кресле – с ужасом сидит.Где же вы, родные пробки, чайнички и тормоза?Я на вас не стану злиться и не буду слать вас на…Жизнь – в движенье, в киноленте —25-ый кадр лишний,Как в волшебном фонаре, без движенья мир – застывший.Отдохнувший, загоревший, водки выпивший немало,Жду, когда же наконец-то, вновь усядусь я к штурвалу!Как моряк по синю морю, буду бороздить асфальт я,И на трещинах и ямах снова буду слать проклятья!А пока на дачном поле кверху попом, мордом вниз,Буду я копать картошку и устраивать стриптиз!

16.08.2012

«Душа у руссичей широка…»

Душа у руссичей широка,Цыганщина у нас в крови,В попойках шумных одинокаИ ненасытная в любви.Всё время рвётся и трепещет,То во поля, то в глушь лесов,То в поножовщине зловещейС угару пьяных кабаков.То в бой кулацкий молодецкий,С присвистом «яблочко» сплясать,И помутузясь не по-детски,За «мир» по 100 на грудь принять.И я, как слышу звон гитары,Нытья протяжный перебор,Сам подвываю «тары-бары»,Вплетаясь в цыганяцкий хор.И тянет в степи, к конокрадству,И манит в табор кочевой,Влечёт к котомке и босятству,И к дикой пляске под луной.Ах, «Очи чёрные», ромалэ,Мне душу наизнанке рвут!И вкруг костра с вином в бокалахЦыгане, пригубляя, пьют.В глазах то угольков мерцанье,То пёстрых юбок перепляс,То золотой луны сиянье,То вспышки тёмно-карих глаз!

«…И на карачках, очумело…»

…И на карачках, очумело,Когда рассвет прогонит сон,Я встречу жуткое похмелье,И в голове то ль шум, то ль звон.Пустой кошель чуть в отдаленье,И гробовая тишина…А может, не было веселья,И не гостил у цыгана?И всё лишь пьяная морокаИ бред от выпитой херни?Душа у руссичей широка,Цыганщина у нас в крови!

30.08.2012

На увольнение друга

Мне и весело, и грустно,Хохочу, хотя хоть плачь!На душе сегодня блюзно,В сердце твистовый дергач.Лишь хардкоровые мысли,В пятках – диско, рэп в руках,Звон в ушах романсов чистыйИ всё тот же вальс в стихах.Вновь от фирмы отлепилсяПласт, размером в пару лет.Облик фирмы изменился?Новичкам – бесспорно, нет!Ну а мне – хватать не станетНасти смех, искристый взгляд,Оттого и лихоманитВ пёстрый музыкальный ряд.Оттого комочек в горлеПревращаю в хриплый смех,И в моей души подворьеНовый стих ложу на снег…

20.09.2012

Шаманство

Я опять сижу на даче,Тихо делаю погоду,Чтобы стало чуть пожарчеДаже в это время года.Я с барометром колдую,Навевая ветер с моря.В небе солнышко рисую,С тучами нахально споря!Я стихом пишу заклятья,Отрывая день у лета,Увлекательней занятьяНе придумать для поэта!Я стучу по сковородке.Я стою, дышу на жабу.Разжигаю трав лохмоткиИ выплясываю мамбу.Только не для развлеченьяЯ затеял клоунаду:Чтоб из летнего мгновеньяПринять осень, как награду…

15.09.2012

Lison’ke

Я б подарил Вам незабудку,Чтоб Вы меня не забывали,Да приняли б Вы то за шуткуИ оценили бы едва ли.Я б преподнёс зарю. ПодвластноТакое чудо для поэта,Чтоб вовсе не было ненастно,Чтоб лишь весна, чтоб только лето!И этот стих с зарёй влетаетВ Ваш телефон с небес Парнаса.Им с днём Рожденья поздравляетВаш друг Владимир Афанасов.

27.09.2012

От хулигана до поэта

Отступление автора

Владимир Криптонимов, В. о’Ланд, Ладимир Заснежный… Всё это я – Владимир Афанасов, поэт из подворотни. Несмотря на то, что начинал я со стихов, чаще я пишу фантастическую и околофантастическую прозу. Так в 1975 году я написал роман в жанре космической оперы «Анабиозные ванны». Писался он необыкновенно легко и быстро. Роман, к сожалению, не сохранился (а может быть к счастью) – в 1979 году он был уничтожен на крыше дома, торжественно сожжён.

Начиная с 1980 года, я не покладал своего пера. Были за это время и подъёмы и спады, был период, когда на писанину просто времени не хватало. Что ж делать? Времечко такое нам досталось. Мутное время, смутное. И кидало меня, рабочего паренька с завода, из бизнеса в бизнес, коммерцию, то бишь. Побыл я и оператором звукозаписи на студии «Соната», постепенно вырастая до её исполнительного директора. Была у меня и своя видеостудия «Ва-БанкЪ». Помогал создавать кабельное телевидение «Арбат». Некоторое время трудился инженером в Российской Государственной Библиотеке (бывш. Библиотека им. В. И. Ленина). Нас, группу инженеров, обслуживающих электронные носители, компьютеризирующих все здания хранилищ в последствии переквалифицировали в Главных Библиотекарей, присвоив даже разряды (интересно, сохранилась ли такая рабочая специализация по сей день в реестрах нашей страны?).

Поработал я и в прямых продажах – канадская компания ОСЭ (известная более в народе, как DS-Max). Долгое время я был торговым представителем компаний «Молочное дело» (бренды «Благода» и «Снеда»), НПК «Биосан» (минеральная вода с селеном «Богатырская»), «Градиент» (бренды «Раптор», «Гардекс», «Салтон», «Саламандр», «Форестер», «Шварцкопф» и многие другие), «РостАгро-Экспорт», «Балмико-Торг» (бренды «Милава» и «100 лугов»). Денег я особо не заработал, а время потерял изрядно. Поэтому в 2013 году я решил: раз вся эта коммерция не приносит никакой выгоды, не заняться ли мне своим прямым предназначением? А то, сколько же можно писать в стол, верно, господа?

Моё начальное песенное и стихотворное творчество далеко не шедеврально. Более того, некоторые стихи могут хорошо звучать только в авторском исполнении под гитару. Когда-нибудь я решусь показать вам Полное Собрание Сочинений, где не стану кривить душой и прятать неудачные стихи с сомнительной рифмой. Уж там вы найдёте всё, перед вами откроется весь мой творческий путь от первых проб пера до становления Мастера, от обыкновенного хулиганства и «барковщины» до появления Поэта Российского. Но, не сейчас, не сейчас…

Тут у читателя, по законам жанра, должен возникнуть вопрос: почему, занимаясь творчеством столько лет, обо мне мало кто знает, почему я никогда не печатался? Да, всё очень просто, дорогие мои. Я готов удовлетворить ваше любопытство и недоумение. Ну, во-первых, не все мои собратья начинают печататься смолоду. Фантаст Илья Варшавский, например, стал печататься только в пенсионном возрасте и ничуть не огорчался этим. И творчество его от этого не стало хуже. Были у меня попытки печататься в различных журналах. Например, в журнал «Техника – молодёжи» я отсылал свой рассказ «Случай в музее». Печатать его не стали лишь по одной причине: зло там оказалось не наказано, а умерло естественной смертью. Но, разве зло всегда бывает наказано? Разве в повседневной жизни не достаточно примеров обратного?

А после истории с очень уважаемым мною журналом «Вокруг света», я, вообще, перестал отсылать свои произведения куда-либо, решив, что проще будет выпустить их сразу отдельной книгой, во избежание каких-либо недоразумений. История же заключалась в следующем. Журнал, который рукописи не рецензирует и не возвращает, вдруг вернул мою рукопись и даже с рецензией. В вежливой форме мне объяснили, что я в своём рассказе «Это непонятное явление» очень интересно проникся антиалкогольной компанией, затеянной нашим генсеком М. С. Горбачёвым, но… в рассказе имеется неточность: человечество, видите ли, никогда не сможет забыть внешний вид бутылки! Как будто, сейчас уже бутылка не вытесняется пакетами и банками, кстати говоря, с тем же содержимым. Но это – полбеды! Пусть даже люди не забудут бутылку никогда, ведь существуют раскопки, и будущие археологи, конечно же, будут находить бутылки, которые мы с такой неудержимостью разбрасываем, где ни попадя! Пусть это будет неточность, хотя в юморесках такие неточности – допустимы. Месяца через четыре, открываю я новый номер журнала, и в рубрике коротких рассказов нахожу произведение, подозрительно напоминающее по смыслу, моё собственное, разумеется, написанное другими словами и совершенно под другой фамилией. Я не хочу быть несправедливым к любимому журналу, может быть всё это, действительно, просто совпадение. Но на меня этот эпизод произвёл горькое впечатление.

И ещё один вопрос предвижу я. «А не графоман ли вы?», – может спросить мой пытливый читатель. И тут уж я задумаюсь всерьёз. В самом деле: не графоман ли? И это, тоже естественно. Только нормальный человек в состоянии задумываться: нормален ли он? Любой шизофреник никогда не испытывает сомнений в своей нормальности. Соответственно, любой графоман орёт во всеуслышание: я – писатель! Милые мои, не мне судить о том, писатель я или графоман. И тем, и другим водит непреодолимое желание брать перо в руки и заниматься творчеством или бумагомаранием, писать бессмертные стихи или рифмоплётствовать. И не мне, ещё раз повторяю, судить об этом, не мне искать эту невидимую грань между разумом и безумием, писательством и графоманством. Читайте мои произведения и делайте выводы, и хорошо бы мне тоже узнать о них. Ибо, я намного более доверяю читательскому мнению, чем официальной критике.

И, наконец, последнее. Хочется верить, что мои читатели проведут время недаром и прочтут этот сборник с удовольствием, коротая вечера.

С искренним уважением

Ваш Владимир Афанасов.

1994 <ред. 07.08.2013>

Из «Юношеской лирики»

Ко мне приходит вдохновенье

Ко мне приходит вдохновенье,Когда на улице зима,И в зимний вечер непогожий,Тотчас сажусь я у окна.Ко мне приходит вдохновенье,Когда на кухне я сижу,И в час ненастья и метелиСмотрю на звёзды и луну.Ко мне приходит вдохновенье,Когда я поскользнусь на льду,И, на виду у всех прохожих,Я распластаюсь на снегу.Ко мне приходит вдохновенье,Когда я девушку люблю,И что я не скажу словами —Сейчас же сяду, напишу.И в летний час, и в вечер зимний,Когда курю я или нет,Не вижу я нигде спасенья,Ко мне приходит вдохновенье,И Муза подаёт совет…О, Муза! Тонкая натура!Твоя красивая фигураКо мне приходит без стесненья…Ко мне приходит вдохновенье.

1982

В журнале «Сельская молодёжь» в № 1 за 1982 год я встретил стихи Диомида Костюрина. Прочтя там следующие строчки, я решил написать пародию.

Свой тиран,

И свой заложник,

Весь кремень,

И весь вино —

Написал тебя художник

И ушёл за полотно.

Пародия называется

Судьба художника

Ты пришла к нему под вечер,Был он вроде сам не свой.Он схватил тебя за плечи,Ты вскричала только: ой!Свой тиран и свой заложникУ тебя знакомый был.По профессии – художник,Стул подвинул, усадил.И схватив скорей мольберт свой,Весь кремень и весь вино,Написал тебя художникИ ушёл за полотно.Ты к портрету подбежала,Посмотрела – что за чушь?Пошатнулась и упала,А художник выпил пунш.Водку выпил, выпил пиво,Поглядел на полотно,И схватил скорей огниво,Кремнем щёлкнул… О-го-го!Как огонь разбушевался,Как горело полотно,И художник растерялся…Больше он не пьёт вино.Он лежит теперь в больнице,Как кремень весь обожжён.Ты же – отдыхаешь в Ницце,И не думаешь о нём.У тебя художник новый,Весь кремень, и весь вино.Он пока ещё здоровый,Не ушёл за полотно.

1984

Капитан Блэк

Рассказ

1

После долгой холодной зимы наступило тёплое весеннее утро. За окнами щебетали воробьи и синички; капала первая весенняя капель; таяли сугробы, открывая взгляду проталины; показались на свет прошлогодние листики. А вот и грачи, – значит, весна вступила в силу. Недаром говорят: грач – птица весенняя. И ещё: грачи прилетели – на крыльях весну принесли.

Солнышко начало играть своими лучиками. Сегодня оно светило не холодом, как зимой, а теплом и лаской, как будто оно проснулось после долгой спячки и теперь удивлённо озирается по сторонам, говоря: как же можно жить в таком белом мире? Куда исчезли все краски? Я положу конец этому безобразию; всех согрею, всех развеселю! Смотрите, как я играю своими лучиками! Грейтесь, радуйтесь!

По стенам запрыгали солнечные зайчики. Сквозь приоткрытые шторы просочился озорной лучик, заплясавший на моей постели. Поплясав, он скакнул к глазам и исчез.

Как не велик был соблазн подольше понежиться в постели в выходной день – ведь сегодня воскресенье – я встал, умылся и занялся аэробикой. Ею я занимаюсь каждый день, испытывая при этом неописуемое наслаждение. Я сам выдумываю упражнения и подбираю музыку. Кстати, я открыл для себя один секрет современной зарядки: ею можно заниматься в любое время, не зависимо от настроения, и под любую музыку, даже классическую. После этого получаешь на целый день заряд ритма и бодрости. Хотя этот секрет открыл не я первым, а американская актриса, активно участвующая в борьбе за мир, Джейн Фонда, создавшая эту увлекательную гимнастику, я, по-прежнему, остаюсь довольным: секрет Фонды проник в моё существо, завладел им.

Однако простите, я ещё не представился. Я – профессор технических наук Уайт. Может, слышали моё имя? А если и нет – не мудрено. Я ещё молод. Мне – лишь тридцать пять. Удивительно моё звание? Да, признаюсь, я и сам удивляюсь. Удивляюсь тому, что в таком молодом возрасте мне удалось произвести переворот в науке: открыть загадочный механизм работы головного мозга. Я не собираюсь описывать в этом рассказе сущность моей работы (она выходила отдельной брошюрой в издательстве «Знание» и каждый интересующийся этой областью может прочитать её), а мой рассказ совершенно на другую тему.

Окончив получасовые занятия ритмической гимнастикой, я отправился на кухню. Приготовив себе жареной картошки и яичницу с помидорами, сел за стол. Я ел и вслушивался в шум пробуждающейся столицы. Где-то далеко пролаяла собака; под окном раздалось звонкое цоканье туфелек на каблуках-гвоздиках; вслед за ним прошаркал какой-то старичок. Перекрывая все эти звуки, проехала мощная машина (по-видимому, грузовик с прицепом).

Позавтракав, мне захотелось прочесть свежую газету. Я быстро натянул куртку и выскочил на улицу.

От свежего утреннего воздуха немного закружилась голова. Купив в ближайшем киоске «Московскую» и «Спорт», устроился в скверике напротив метро на скамейке под тремя старыми берёзами. Остальные лавочки были уже заняты: на одной сидела целующаяся парочка, на другой – мужчины, вроде меня, выискивающие в газетах свежие новости. На самой дальней скамейке сидели старичок со старушкой, тихо разговаривающие между собой. Иногда оттуда долетал старушечий смех и тогда старичок удовлетворённо поглаживал лысину и улыбался во весь рот.

В скверике появился ещё один человек с очень примечательной внешностью. Он направился к моей скамейке и уселся рядом. Открыв свежую газету, он углубился в чтение.

Одет он был в чёрную тройку, на голове красовалась широкополая шляпа, в уголке губ зажата лакированная трубка старинной работы. Трубка была затейливо расписана диковинным узором, в котором проглядывались цветочки с сидящими на них птичками. Всё это было так искусно выполнено, что казалось абсолютно естественным. Казалось, что цветочки раскачиваются ветром, и птички только что прилетели и, немного отдохнув от дальнего полёта, запоют сказочные трели. Это ощущение ещё больше усиливалось, когда человек вбирал в себя дым, едва заметно двигая губами.

На вид он был ещё молод (не больше двадцати семи лет). Из-под густых бровей лучился глубокомысленный и слегка озорной взгляд. Его подбородок был гладко выбрит. Над верхней губой красовались длинные чёрные усы. Раньше я тоже носил усы, но послушавшись советов друзей, ликвидировал их. Зато усы этого человека удивили меня. О таких я никогда даже не мечтал.

Когда я собрался, наконец, прочитать купленные газеты, мой сосед аккуратно притронулся к плечу.

– Простите, – сказал он, – вы, случаем, не профессор Уайт?

– Да, это я, – обрадовался я. Значит, кто-то знал меня даже в лицо!

– Я читал ваши труды, профессор, и остался очень доволен. Ваши идеи, впрочем, как и изобретения, постоянно отличались смелостью мысли. Мне, например, никогда бы не пришло в голову применить в автомобилях воздушную подушку. А, благодаря вам, при уменьшении дорожно-транспортных происшествий, скорость машин увеличилась. Несчастные случаи на дорогах, наверное, исчезли бы совсем из нашей жизни, если бы вашим изобретением снабдили весь транспорт.

Я сидел, гордо закинув голову, и с удовольствием слушал похвалы интересного собеседника.

– Однако ваша последняя статья разочаровала меня.

Эта реплика вернула меня на землю. Статьи я писал часто, и они перепутались до такой степени в голове, что я перестал помнить, какую из них написал раньше, а какую позже, поэтому, напрягая память, я изо всех сил пытался вспомнить последнюю статью. Собеседник пришёл мне на помощь.

– Эту статью поместили только сегодня, и называется она «Ещё раз о таинственном капитане Блэке».

– Ах, вот как! А чем же вам она не понравилась?

– Тем, что вы категорически отрицаете возможность существования такого человека.

– Разве вы можете доказать противное? – с усмешкой и нескрываемым удивлением спросил я.

– Могу, Уайт.

Я посмотрел на него, как на сумасшедшего, но его взгляд был вполне трезвым. Я отвёл глаза, а он спокойно продолжал:

– Капитан Блэк перед вами.

2

Первые сообщения о таинственном капитане появились в печати три года назад. Затем сообщения начали сыпаться почти ежедневно, причём, встречались они не только в нашей печати, но и в зарубежной, и везде его восхваляли. Каждый день он совершал какой-нибудь подвиг или просто благородный поступок: там он спас ребёнка из огня, здесь он разогнал целую толпу подвыпивших подростков, пытающихся избить пожилого человека; в другом месте, он обезоружил опасного бандита; на границе задержал шпиона; на Луне предотвратил взрыв ядерной станции первых космических строителей; спас первый планетолёт, летящий к Марсу с людьми на борту (этот планетолёт потерял управление и, сбившись с курса, направился прямо в солнечное пекло); умудрился поднять исследовательскую подводную лодку, провалившуюся в одну из глубоких впадин Тихого океана; спас от неизвестной болезни семилетнего мальчика; уничтожил болид, шедший навстречу нашей планете и способный устроить крупную катастрофу… И ещё много других приключений можно было встретить в периодических изданиях. Не одному смертному не под силу совершить столько поступков в столь краткое время, да ещё в разных местах нашей планеты и даже окружающей среды.

И вот, этот человек сидит передо мной и на полном серьёзе заявляет, что все описанные дела совершены его руками, что он – на самом деле живой, осязаемый человек.

– Однако не эта статья заставила меня встретиться с вами. Я хочу заключить контракт.

– Контракт? – горько усмехнулся я. – Один раз я его уже заключал.

– Да, я знаю. Но поймите, профессор, я не принадлежу к той группе людей и не имею с ней ничего общего.

Эта фраза капитана несколько насторожила меня. Он знает? Что именно? Неужели всё?

– Нам надо срочно поговорить, Володя. Ведь ваше настоящее имя – Владимир Костин, не правда ли?

Теперь я с ужасом смотрел на своего собеседника. «Значит, он знает всё», подумал я.

– Я готов.

– Только не здесь. Разговор пойдёт серьёзный, и с глазу на глаз.

3

… Есть на Южном Урале тихое местечко, которое вряд ли вам удастся обнаружить на какой-либо географической карте. Случайно я оказался в нём в расцвете своей юности, проходя службу в рядах Вооружённых сил нашей безграничной Родины. Разных людей я встречал, с разными характерами знакомился, но, пожалуй, самое неизгладимое воспоминание осталось у меня на всю жизнь лишь об одном человеке.

Здоровье у меня тогда было неважное: давали знать последствия перенесённой в глубоком детстве двусторонней пневмонии, и время от времени попадал я в пульмонологическое отделение городской больницы. Что такое пульмонолог – я до сих пор не имею определённого понятия. Терапевт – понятно, педиатр, хирург, стоматолог – тоже, а пульмонолог? В общем, что-то связанное с болезнью лёгких, но не об этом сейчас разговор.

Работала в этой горбольнице, а может и сейчас работает, одна молоденькая медсестра, с редким таким именем – Венера. Нельзя сказать, что была она красавица, но тянуло меня к ней какой-то неопределённой симпатией. Всегда приветлива, спокойна, казалось, улыбнись она – и лекарств никаких не надо! Всю хворь как рукой снимает. Во время её дежурства, я чувствовал себя самым спокойным человеком, знал, что со мной ничего не сможет случиться, если она рядом!

Стоя у распахнутого окна и глядя на звёздное небо, я старался найти в нём, в закатных или рассветных лучах солнышка, небесную красавицу Венеру, и приходил в настоящий, неописуемый восторг, если мне удавалось это сделать. На ум сразу приходила моя добрая сестрёнка Венеронька. Вот, так же и сейчас, много лет спустя, увидев на небосклоне вечную нашу близкую соседку, у меня всякий раз становится теплее на душе, как будто этот голубоватый лучистый свет проникает глубоко внутрь моего организма, и затрагивает в запрятанном музыкальном инструменте какую-то добрую струнку, и она поёт, поёт, звенит на все лады… И приходит ко мне всякий раз моё далёкое воспоминание юности, и кажется мне, как и тогда, что встают передо мной эти дорогие моему сердцу черты, и излучают они необъяснимый, спокойный свет.

В такие минуты хочется мне, если бы случилась (не дай бог, конечно!) война, и суждено мне там было бы получить серьёзное ранение, чтобы с поля боя меня вынес ни кто иной, как простая наша советская женщина, милая моя Венера Юрьевна! Хочется мне, чтоб вытирала она мою безвинно пролитую кровь, как когда-то давно, во время уколов, и говорила бы мне тихо и ласково: «Ну, успокойся, Володя. Сейчас всё пройдёт, всё будет хорошо». А тогда – и умереть было бы не страшно на её руках.

Или лучше взять другой пример: в далёкой космической экспедиции, за несколько парсеков от родной Земли, попал бы я, по своей неосмотрительности, в широкий чёрный провал, и оказалась бы рядом моя любимая медсестрёнка Венера!!! Да пускай я умер бы в тяжёлых мучениях, но её лицо, её лучезарный взгляд, её тихая, печальная улыбка, всё её существо, напомнило бы мне о далёкой и такой близкой Родине!