скачать книгу бесплатно
Раньше, когда я была частью этого многотысячного потока, не замечала его. Но, знаете, всё выглядит иначе и особенно резко бросается в глаза, когда ты сидишь в прохладе юркой машины, тонированными стеклами ограждающей тебя от нервозной истерики мегаполиса.
Тихая приятная музыка играла в салоне. Я никогда не была знатоком современной поп-культуры, что западной, что нашей, но эта мелодия меня почему-то притягивала, умело озвучивала настроение замученного города.
– А кто это поет? – спросила.
Мужчина бросил на меня короткий взгляд, улыбнулся:
– Патрисия Каас. Не узнали? Это старый диск, насколько я знаю, «Piano Bar». – поймав мое недоумение, удивился: – Неужели не слышали?
– Честно говоря, редко слушаю музыку, – созналась я, – времени мало. На работе обычно радио работает, но там такое не услышишь…
Мужчина снова кивнул. Кажется, ему эта беседа ни о чем нравилась.
– Неформатная. Я сам немного музыкант, знаю, что на популярных радиостанциях подобные композиции не ставят.
Я уставилась на него, совершенно забыв о приличиях, даже рот приоткрылся от удивления:
– Вы музыкант? А на каком инструменте играете?
– На саксофоне.
– Джазмен? – ахнула я.
Мужчина кивнул. Машина, ловко свернув на автостраду, присоединилась к тысячам страждущих свежего воздуха автомобилистов.
Тут затрещал мой телефон. От неожиданности я вздрогнула, уронила его, и по законам подлости он закатился под сиденье, продолжая вибрировать, стонать и издавать непонятные звуки, вовсе не похожие на пятую симфонию Баха. Мне пришлось сползти на пол, прежде чем я смогла его найти. Но ответить не успела. Пока я смотрела, кто звонил, телефон затрещал снова. Это была Женька.
– Ну ты, где? Папа с мамой уже успели поругаться из – за шашлыка и помириться снова, а тебя еще нет. Ты хоть с работы выехала уже?
– Я на проспекте Мира. Если повезет, то через час буду.
Молчание в трубке означало, что Женька соображает, а последовавшее затем сопение – что куда-то торопливо идет.
– Ты что, на машине едешь?! – зашипела она в трубку через мгновение. – С ума сошла, на ночь глядя! Мама узнает – тебя убьет, учти! Номер хоть и марку сбрось! И геолокацию включи!
Я же говорю, Женька у нас самая правильная. И продуманная. Я вот бы даже не подумала о геолокации, а она – сразу выдала. Она такой стала с пятого класса, когда на перемене, во время игры в прятки, оборвала в коридоре занавески вместе с карнизом и штукатуркой. Родителей тогда вызвали в школу, а ей впервые поставили за поведение в четверти «удовлетворительно».
Я понимала, что сестра права, и такие ценные сведения, как номер автомобиля незнакомца, которые везет тебя загород, надо сообщить. Но как их узнать, когда ты уже внутри? Я задумалась.
– 988 АРУ, темно-синий «Chrysler PT Cruiser», две тысячи двенадцатого года выпуска, – улыбаясь проговорил мужчина. – Хорошая у вас подруга.
– Сестра, – автоматически поправила я и покраснела до кончиков волос (хотя куда уж им еще больше краснеть). Совсем забыла, что громкость на телефоне у меня стоит на максимуме – я ведь собиралась ехать на электричке.
Незнакомец усмехнулся:
– Пишите – пишите, не надо волновать семью.
Я хотела еще что-то сказать, но на выезде из города темно-синий «Крайслер» остановили на посту ГАИ. Мужчина взял документы и вышел из машины.
Когда он стоял рядом с гаишником, мне, наконец, удалось его рассмотреть. Он оказался довольно высок, темные волосы коротко острижены и уложены. Я невольно посмотрела на себя в зеркало заднего вида – одеваясь «демократичнее», я сегодня не успела уложить волосы. Правда, присмотревшись, я решила, что всё выглядит вполне неплохо, и успокоилась.
Еще у него был приятный голос, он слушал приятную музыку.
И наверняка женат.
Нет, я, в принципе не против: семья – это очень хорошо, это очень почетно. Просто… Как-то предсказуемо. Интересный мужчина, как говорят, на дороге не валяется. Факт.
Тем временем мой добрый самаритянин вернулся в авто, снова мелодично заурчал двигатель, увлекая темно-синий «Крайслер» в жерло автомобильного потока.
– Не заскучали? – поинтересовался незнакомец.
Я пожала плечами:
– Да не особо.
– У вас в Подлипкове дача?
– Не совсем у меня, у моих родителей.
Мужчина понимающе кивнул. Разговор немного не клеился – я нервничала и смотрела на дорогу, незнакомец от чего-то не хотел ехать молча и все продолжал со мной разговаривать, пробуя комфортные для меня темы, словно вор, подбирающий отмычку.
– А зачем такой громадный баул? – спросил, кивнув в сторону багажника. И тут же спохватился: – Простите, ради Бога, не хочу вмешиваться не в свое дело, просто интересно. Да и беседа у нас с вами немного в тупик зашла, вы не находите?
Какая наблюдательность, право слово.
– Там книги и всякая мелочь вроде штопора, которую мама забыла дома, – небрежно отметила. – И велела непременно привезти.
Я снова покраснела – сейчас подумает еще, что везет алкоголичку, которой без штопора на даче ну никак не обойтись. Замолчала и прикусила губу: все лучше, чем еще что-то сболтнуть, от чего будет опять неловко.
– Так вы планируете провести там выходные?
– Не совсем, – я поправила волосы и глянула на экран сотового. – Я там отпуск планирую провести.
Незнакомец улыбнулся, сворачивая на проселочную дорогу под указатель «Подлипково»:
– Иными словами, если завтра вечером я за вами заеду, чтобы пригласить в кино, например, то я вас найду на этой самой даче, в тени дикорастущей сирени?
Далась всем эта дикорастущая сирень, отцвела она уже в этом году. У меня всё похолодело внутри и вспотели ладони:
– С чего бы это вдруг? – я нервно поглядела на дорогу. До нашего садового участка еще ехать и ехать по пустынной дороге, меж чахлого кустарника и тощих берез.
Мужчина усмехнулся. Бросил примирительно:
– Да не переживайте вы так. Это я просто, гипотетически, – он свернул в сторону широких ворот садового товарищества. – Не каждый день встречаешь на дороге симпатичную девушку, готовую окучивать грядки на родительской даче весь честно заслуженный отпуск. Кстати, какой по продолжительности: семь, четырнадцать или двадцать восемь дней?
– Семь, – отозвалась автоматически и снова покраснела: получилось, что вроде я уже дала согласие на его гипотетическое предложение.
Мы подъехали к воротам дачного поселка. Я сразу заметила Женьку, которая караулила меня и то и дело поглядывала на экран телефона. От сердца отлегло:
– Это вы просто не по тем дорогам ездите, – добавила, подмигнув Женьке через тонированное стекло. «Крайслер» проплыл вглубь товарищества, подруливая к моим родимым шести соткам. – Спасибо вам за помощь! Не знаю, что бы я без вас делала.
Я выпрыгнула из машины, подошла к багажнику. Незнакомец вытащил мой баул как раз в тот момент, когда нас догнала насупленная Женька.
Я махнула рукой незнакомцу:
– Спасибо вам! – И дернула на себя калитку.
Незнакомец, все так же улыбаясь, махнул в ответ:
– Как вас зовут хоть, скажете?
– Лида.
– Руслан, – представился он и улыбнулся еще шире. В глазах мелькнул огонек. – Лида, так как насчет завтра: кино в силе?
У калитки, глядя на наше затянувшееся прощание замерла Женька. Последние слова Руслана повергли ее в шок. Она вытаращилась на меня, искоса поглядывая в сторону синего «Крайслера».
– С чего бы это?
– Вы не любите кино?
– Да нет. Не в этом дело, – я покосилась на Женьку, уже представляя, сколько всего придется ей сейчас объяснять и заранее злясь на себя.
Руслан, между тем, мое замешательство принял на свой счет и поторопился ретировтаься:
– Ну, значит, принципиальных возражений нет. Поэтому рискну подъехать к вам завтра в шесть и услышать окончательный ответ, – и, не дожидаясь отказа, захлопнул дверцу автомобиля и двинул к выезду.
Сестра проводила его взглядом. Посмотрела на меня:
– Это вообще кто?
Я развела руками:
– Руслан. Ты же всё слышала. Саксофонист и джазмен. Любитель Патрисии Каас и шикарных тачек, – я направилась к дому.
Женька округлила глаза:
– В кино?.. Ну ты, мать, вообще! Уже с таксистами флиртуешь.
– Ты много таксистов на «Крайслерах» видела?
Я устало выдохнула и, бросив сумку на крыльцо, направилась за дом, к источнику оглушительного аромата костра и шашлыка. Отсюда распространялся восторженный писк Наташки, мамино щебетание, деловитый голос отца. Я напряглась: там, на площадке для барбекю, был кто-то еще. Я остановилась и повернулась к сестре:
– У нас, что, гости?
Женька нахмурилась, но сделала вид, что не услышала.
– Же-ень.
Домашние меня заметили, замахали руками. Сестра обреченно подтолкнула меня:
– Да иди уже.
У нас небольшая дача, я уже говорила – всего-то шесть соток. Мама много лет назад строго-настрого запретила называть ее огородом и высадила там (ясное дело, не без нашего с папой участия) сад: яблони, груши, несколько слив, шикарную вишню. Сейчас сад, конечно, был молодой, трогательно-наивный, как подросток. Но мы уже собирали мелкие, кислые до состояния «вырви глаз» яблоки, груши с нежной желто-оранжевой кожицей.
Рядом с домом установили открытую беседку с большим мангалом для барбекю – папа давно о такой мечтал. Мы с сестрами сшили пухлые разномастные подушки, чтобы было удобнее сидеть. И с тех пор беседка стала нашим любимым местом для общения.
И вот, вывернув из-за угла, я уже почувствовала, что любимое место для общения и поедания вкусностей превратилось в клоаку коварного заговора. Против меня, естественно.
В центре, прямо напротив входа в беседку, подтолкнув под пышные бока все сшитые нами подушки, раскатисто хохоча, восседала тетя Света – мамина двоюродная сестра, женщина, уверенная в себе и своей правоте настолько, что даже невинный чих во время простуды приписывала высшим магическим силам, согласившимся с ней. Мама явно нервничала, то и дело поглядывая на тропинку от дома. И, конечно, стоило мне на ней показаться, как сразу раздалось:
– А вот и наша Лидочка!
Вся компания оживилась, нарочито радостно бросилась мне в объятия. Кроме папы – он сочувственно стоял у мангала, помахивая над решеткой картонкой. И тети Светы, очевидно, она не захотела расставаться с подушками.
– Вы чего? С утра ж виделись.
Мама бросила суровый взгляд на Женьку:
– Ты ее не предупредила?
Та насупилась и покачала головой:
– Да не успела я, – и отвела взгляд.
– А зачем ты ее встречать тогда вышла! – всплеснула руками мама. – Ничего вам поручить нельзя! В такой ответственный момент!
Мне надоело на них поглядывать:
– Что за ответственный момент? – обе сразу примолкли. – Да что происходит-то?!
– Здравствуй, Лида.
Все замерли. Мама виновато потупила взгляд, Наташка сникла, словно на нее вылили ушат ледяной воды. Женька недобро прищурилась и поджала губы. Я обернулась на голос.
Передо мной, широко улыбаясь и щурясь на выглянувшее из-за облаков солнце, переминался с ноги на ногу Пашка Столбов, мой ухажер в студенчестве, и по совместительству племянник (троюродный, что ли) тети Светы. Пашка за прошедшие годы ни капли не изменился: такой же сутулый, худосочный, с невнятно выбритым подбородком и белесыми ресницами. Улыбочка и уверенный в себе вид тоже остались при нем.
К черту его. В груди зашевелилась злость, приправленная застарелой, но не забытой обидой, ядом разочарования и несбывшихся надежд.
– Привет, чего не здороваешься? – повторил Пашка, все также улыбаясь и разглядывая меня.
Жаль, что я оделась сегодня «подемократичнее». И прически нет. Но его взгляд я выдержала, поинтересовалась холодно:
– Ну, привет, пропащая душа.
Пашка еще шире улыбнулся:
– Я думал, не узнаешь?
