Красавец для чудовища

– Э-э не, так не пойдет, – молодой человек покачал головой: – Все вопросы не ко мне, я вас не травил, у меня в машине вы ничего не ели и не пили, так что вспоминайте сами, где могли травануться.

Женщина перевела дыхание, забыв о своем растрепанном виде, медленно опустилась на край кровати: Василий прав, если она и отравилась, то не в его машине. Она пила кофе утром, дома, потом перекусила в офисе тем, что нашла в холодильнике. Последний раз пила кофе с лимонными дольками в итальянском посольстве. Получается, в посольстве?

Идея показалась невероятной и дикой.

– Кофе будете?

Инга автоматически кивнула: мозг, будто шарик от пинг-понга, гулко стучал внутри черепной коробки, комната все еще «плыла», и чашка кофе внушала надежду на второе дыхание. Молодой человек сочувственно посмотрел на нее и исчез в полумраке коридора, бесшумно притворив за собой дверь. Инга слышала, как зашипел чайник, пару раз хлопнули дверцы кухонных шкафов и приглушенно звякнули чашки.

Надо собираться.

Запахнув блузку, она выскользнула из спальни. В квартире – малогабаритной хрущевке-распашонке – витал аромат свежемолотого кофе и горячих бутербродов с сыром и зеленью. Желудок простонал и расширился в размерах, явно собираясь впихнуть в себя побольше, но не зная, получится ли это «после вчерашнего».

«Что, кстати, вчера было? Надо выкинуть все из холодильника в офисе». – решила Широкова, крадясь по коридору незнакомой квартиры. Не итальянцы же ее отравить решили… хотя… Инга представила, как ее бездыханное тело очнулось бы в спальне князя Каравалли. От картинки скрутило живот и к горлу подкатила тошнота. Чтобы переждать приступ, Инга прислонилась к стене и шумно выдохнула.

Очевидно, слишком шумно – из кухни показалась взъерошенная голова «Аполлона», на плечах плескалось оранжевое солнце, а волосы на голове светились подобно нимбу.

– Вам помочь?

– Ванна где?.. Подскажите, пожалуйста.

Он понимающе кивнул, вышел из кухни в коридор, прошел мимо Инги, пощекотав ноздри тонким ароматом бергамота и иланг-иланга и распахнул дверь прямо напротив того места, где стояла Широкова.

– Чистое полотенце на тумбе. – Он указал внутрь, сделав при этом предельно вежливый приглашающий жест.

Ни тени иронии. Ни капли эмоций. Просто вышколенный дворецкий герцогини Кембриджской. Инга перевела взгляд на интерьер ванной комнаты – золотисто-бежевая плитка в античном стиле, небольшие бра, от который струился мягкий свет. Поблагодарив, просочилась мимо Швецова и, захлопнув дверь перед его носом, включила воду.

Быстро принять душ, смыть липко-навязчивые запахи, чужие и неправильные. Потом думать, что произошло и почему. Уперев ладони с края раковины, Инга с сожалением уставилась на свое отражение: еще более помятое и непривлекательное, чем обычно. Еще и в черно-серыми потеками туши размазанными тенями. Черт бы побрал эти модные «смоки-айз». Вздохнув, Инга прикинула, что из косметики с собой у нее только тушь для ресниц и палетка теней. Тональный крем и консилер сегодня бы точно не помешали: синие мешки под глазами, бледный носогубный треугольник, вид потрепанный. И будто накинули к ее тридцати восьми еще пяток лет. Инга простонала, схватилась за виски и отвернулась от зеркала: что за невезенье такое.

Наглость – второе счастье

Ей потребовалось десять минут, чтобы почувствовать себя на девяносто пять процентов в своей тарелке. Холодная, собранная, ироничная.

Стерва – одно слово. Хоть и сегодня потрепанная, будто дворовая кошка. Но кому какое дело? В конце концов – она большая девочка, чтобы не обращать внимание на то, что болтают у нее за спиной. Нацепив кривую усмешку, посмотрела с вызовом в собственное отражение и выскользнула в коридор.

Василий, уже в деловой рубашке, светло-бирюзовой, оттенявшей его кошачье-золотистые глаза, в бежевых летних брюках, пил кофе и доедал бутерброд. Прическа а-ля летний одуванчик снова приняла пижонски-аристократический вид.

При появлении Инги, Василий бегло окинул ее взглядом, встал и четко выверенными движениями налил из турки чашку ароматного и горячего кофе. Поставив его на стол напротив своего места, придвинул сливки, сахарницу и тарелку с бутербродом. Все это было проделано ловко, молчаливо и как-то буднично, словно в его квартире постоянно ночуют начальницы. Инга вздернула бровь, пока хозяин квартиры садился на свое место. В его глазах играло любопытство и немой вопрос. Инга не готова была на него ответить. Да, он оказался вчера очень кстати. Да, судя по комментариям к иску «Мерилл Консалтинг», он наверняка хороший специалист с довольно наметанным взглядом, чутьем и знанием арбитражной практики. Да, он мог бы быть полезен фирме.

И нет, Широкова не могла ему это сказать и оставить своим помощником.

Усаживаясь на предложенный стул, Инга посмотрела на Василия, прищурилась, продолжая мысленный диалог с самой собой. Она вообще иногда говорила сама с собой. Внутренний голос привык быть болезненно откровенным и сообщать без обиняков самые неудобные вещи.

«Ты не можешь взять его на работу», – упрямо подытожила, взвесив все «за» и «против».

«А почему, собственно?» – мысль не давала ей покоя, волновала и выбрасывала из прежнего, выбранного один раз и навсегда ритма.

«Потому что все скажут, что вы – любовники – вот почему».

«Идиотизм», – сама себе ответила.

«Потому что он красив, обходителен, а ты одинокая немолодая стерва».

– За «немолодую» ответишь, – пробормотала себе под нос, и, поймав удивленный взгляд молодого мужчины, поняла, что последнюю фразу произнесла вслух.

«Идиотка», – покраснела, поправила прядь волос, опустила глаза в матовую мглу напитка. Там, в коричнево-черном кружке отразился ее вздернутый нос, слишком тонкие и не капли не чувственные губы.

– Почти одиннадцать, – сообщил «Аполлон».

– Да-да, я готова, – Инга сделала пару больших глотков обжигающе-крепкого кофе и встала из-за стола.

Они вышли из панельной пятиэтажки в крохотный, убитый двор с выщербленным асфальтом и покосившимися ограждениями – Широкова и не подозревала, что в Москве еще такие встречаются. Швецов, как показалось Инге, немного нервничал: она успела заметить, как молодой человек пристально вгляделся в сидевшего в черном Мерседесе водителя. И будто бы у него изменилось лицо – стало острее, напряженнее. «Показалось», – отмахнулась Инга.

На парковке в торце дома она заметила знакомую серебристую иномарку и шагнула к ней.

– Я вызвал такси, – Швецов едва коснулся ее локтя, останавливая. Перед подъездом, действительно, их ожидал автомобиль с черно-белыми шашечками.

Инга замерла, в серых глазах мелькнуло и погасло недоумение. Вспомнилась фраза «Вас вырвало… Блузка и брюки оказались испорчены». Инга медленно перевела дух, прикрыла глаза:

– Черт, я вам химчистку салона должна, верно?

Василий неопределенно повел плечами, посмотрел в сторону, солнце золотило кожу, подчеркивало его точеный профиль. Инга почему-то думала, что он благородно и величественно откажется от оплаты химчистки салона. Людям с профилем греческого бога должно быть свойственно великодушие.

– Я думаю, это будет справедливо, – вопреки ожиданиям, произнес он. – Я принесу вам чек.

«И это будет еще одним поводом прийти в мой офис», – догадалась Инга. По улыбке, скользнувшей по губам «Аполлона», она поняла, что он подумал именно об этом.

«Идиотка, – снова резюмировала про себя. – Ты попалась, будто восьмиклассница».

– Договорились, передадите через секретаря, – поджав губы, Инга подхватила сумку и вчерашнюю папку с бумагами, направилась к такси.

С чего это она вообще о нем надумала про благородство и божественный профиль.

«Назойливый, слащавый карьерист. И еще, наверняка альфонс», – отметила, уже усаживаясь на заднее сиденье в такси. «Аполлон» распахнул дверцу с другой стороны и опустился рядом.

– Вы со мной? – Инга подобрала брошенную рядом папку и дамскую сумочку, чтобы идеальный зад «Аполлона» не раздавил ее сотовый и косметичку.

Парень чуть изогнул бровь, сообщил коротко:

– Вы же не пригласили на мое место помощника, который бы вас устраивал: мой менеджер в кадровом агентстве сообщила, что подходящей кандидатуры у них пока нет.

– Аферист…

Инга отвернулась, уставилась в окно: этот малый определенно далеко пойдет с его наглостью и бесцеремонностью. Но, в конце концов, – это его проблемы. Хочет убить время на бесперспективную работу, пусть.

«Оплачу ему эти несколько дней и химчистку салона, пусть подавится», – решила, закусив губу: у сотового села батарейка, часы показывали почти одиннадцать. Как там ее «Jus Olympic»?

Отвернувшись в окно, она не увидела, как оглянулся Швецов, проезжая мимо припаркованной у его подъезда иномарки, как та, плавно качнувшись, последовала за их такси. Тем более Инга Швецова не обратила внимание, как черный Мерседес провожал их до самого офисного центра.

Приключения начинаются

Выходя из такси, Инга отметила, что паразит дал координаты «Jus Olympic» для оплаты проезда и мысленно отминусовала эту сумму из премии, которую уже хотела было ему заплатить при расставании.

Не обращая внимание на Швецова, Инга направилась к стеклянным дверям бизнес-центра. В глаза бросилось отсутствие под разлапистой и кривой елью курильщиков из ее офиса: неужто работают? Не оглядываясь на привязчивого «Аполлона», она стремительно миновала холл, прошла к лифтам – двери словно по команде распахивались, в спину летели любопытные взгляды. Инга с силой надавила на кнопку семнадцатого этажа, отметив с удовольствием тот факт, что калужский карьерист отстал, и в кабине лифта она поднималась в одиночестве. Так, с чуть кривой и самодовольной ухмылкой она и появилась в холле собственного офиса, под эмблемой «Jus Olimpic» – золотой орел с расправленными крыльями и свитком пергамента в лапах.

Хотя Инга всегда думала, что на эмблеме орлица.

Широкову встретил привычный аромат смеси кофе со сливками, ненавязчивого и дорогого парфюма и свежей выпечки. К начальнице бросилась перепуганная, бледная до трясущихся губ и зеленых мешков под глазами Татьяна, офис-менеджер:

– Инга Павловна! Я до вас все утро не могу дозвониться! Звоню, звоню, а у вас вне зоны действия сети, – выпалила она на одном дыхании и добавила почти потусторонним шепотом: – У нас проверка!

Широкова, не замедляя шаг, кивнула:

– Хорошо, пусть проверка. Почему такой вид испуганный? Или к нам с проверкой пожаловали белые ходоки[5]?

– Не-ет, – Таня округлила глаза с выражением нечеловеческой скорби. – Налоговая!

Широкова не разделяла необоснованной паники сотрудницы, списала ее на молодость и неопытность. На памяти начальницы, это была первая налоговая проверка за трудовой стаж Татьяны.

– Налоговая так налоговая, – Инга была спокойна, как танкист в броне: давно, еще на заре своей карьеры она на собственной шкуре поняла, что кадры решают все, и планомерно избавлялась от случайных людей в «Jus Olympic». Только «повернутые» на своей работе юристы, только педантичные до тошноты бухгалтера и экономисты, только тихие и несуетливые секретари с высокой стрессоустойчивостью. Таня сейчас неприятно удивила начальницу, очевидно, она ошиблась в ней при трудоустройстве. – Полина Артемовна уже в курсе? Когда надо приехать к ним?

Таня еще больше округлила глаза и побледнела. Ловко вынырнув из-за плеча начальницы, перекрыла собой проход к кабинетам:

– Они ЗДЕСЬ.

Инга остановилась, оценивающе посмотрела на девушку:

– Выездная? – автоматически поправила сережку и пожала плечами: – Ну, выездная так выездная. Кто приехал, Василь Егорович? – Василий Егорович Темрюк был их инспектором уже лет пять, очень толковый и грамотный, спокойный и не злобствующий понапрасну специалист. Нормальный адекватный мужик.

Татьяна качнула головой:

– Пузанков.

Вот это оказалась новость. Пузанков – специалист новый, был закреплен за другими организациями. И слухи о нем ходили довольно противоречивые. Но это ладно. Главное – Инга знала это совершенно точно – он занимался валютными операциями и крупными налогоплательщиками. Ну, очень крупными. Ингина «Jus Olympic» для него – как для атомного ледокола «Якутия» Борисовские пруды.

«Что его к нам занесло? – удивилась. А потом подумала: – Может, Василь Егорович в отпуске или заболел часом?»

– Хорошо, Пузанков так Пузанков, – она пожала плечами, выровняла дыхание и, величественно отодвинув офис-менеджера, направилась к кабинету главного бухгалтера, где, очевидно и засел налоговик. Инга шла, на ходу надевая белозубую улыбку, кутаясь флером непробиваемого уверенности человека, которому нечего скрывать от контролирующий органов и нечего опасаться.

Одно было печально и заметно отравляло чувство уверенности: отсутствие тонального крема и нормального макияжа. «Надо было тормознуться у магазина косметики», – мелькнуло в голове и сразу как-то затерялось под давлением паники, выплёскивающейся из бухгалтерии.

«Да что там в самом деле происходит?».

Темные пятна

Швецов был даже рад, что, выбравшись из такси, Инга помчалась в офис, у него появилась возможность оглядеться и кое-что выяснить. Он проводил начальницу до дверей бизнес-центра, а там задержался у входа, перебросившись парой незначительных фраз с охранником.

Пожилой отставной военный отложил кроссворд, посмотрел на него с удивлением. Швецов улыбнулся:

– Что, сегодня спокойно? – спросил, кивнув на квадратики изображений с видеокамер.

Охранник неопределенно пожал плечами, отозвался уклончиво:

– Да как сказать…

– А как есть, так и говорите.

– А вы кто, собственно? – охранник прищурился.

– Помощник Широковой.

Пожилой мужчина скептически хмыкнул, оценивающе окинул Василия взглядом с ног до головы:

– Сочувствую.

– Да нет, она вполне нормальный руководитель…

– Да я не об этом. К вам товарищ из налоговой в девять ноль-ноль поднялся. Весьма в недобром расположении духа, – он выжидательно замолчал, наблюдая, как собеседник слушает его в пол-уха, поглядывая то на направившуюся к лифтам Широкову, то на парковку. Молодой щеголь с светло-сером летнем костюме явно его не слушал и чего-то ждал. Охранник проследил за его взглядом – на парковку заехала и остановилась поодаль от входа черная иномарка.

Швецов кивнул, отозвался рассеянно:

– да-да, налоговая, хорошо

– Да что ж хорошего… начал было охранник.

Молодой мужчина его не дослушал. Дождавшись, когда Инга скроется в кабине лифта, Василий развернулся и направился к выходу. Быстро спустившись по мраморным ступеням вниз, стремительно пересек парковку и остановился у капота той самой черной иномарки. Охранник успел разглядеть ее госномер – не московский. На всякий случай записал его.

Швецов остановился напротив водителя, сунул руки в карманы брюк. Посмотрел сверху вниз.

Охранник не видел – солнце падало как раз на лобовое стекло Мерседеса, – как водитель автомобиля кивнул помощнику Широковой, приветственно приподнял руку.

Швецов обошел машину, подошел к водительской двери. Дождался, когда окно опустится.

– Здравствуй, Васенька. Никак, ты нашел нового хозяина? Вернее, хозяйку…

Взгляд Швецова похолодел и застыл, на губах промелькнуло и погасло раздражение:

– С каких это пор у меня хозяин появился?

– У каждого из нас есть хозяева. И они очень обижаются, если о них забывают.

– Вы меня преследуете?

Водитель смотрел на него с издевкой, улыбался:

– Упаси боже. Мимо проезжал…

– Мимо чего? Мимо Генеральной прокуратуры?

Водитель улыбнулся еще шире, правда улыбка оказалась похожа скорее на волчий оскал:

– Хотел убедиться, что ты не наделаешь глупостей.

Василий подавил раздражение, качнулся на носках:

– Еще немного, и я просто страсть как захочу наделать глупостей.

Водитель качнул головой:

– Не стоит. Федор Борисович будет очень расстроен. А когда он расстроен, у всех начинаются проблемы, – и он выразительно кивнул на двери бизнес-центра за спиной Василия.

– Угрожаете?

– Предупреждаю.

Швецов шумно выдохнул. Вытащив руки из карманов брюк, положил их на крышу Мерседеса.

– Передай Черемисову, что все, что я хотел сказать, я уже сказал. С его «шестерками» я беседовать не желаю. И хочу предостеречь от излишней назойливости: оригиналы документов в надежном месте, но стоит мне исчезнуть, весь пакет отправится прямиком на стол Прокурора.

Водитель так сильно сжал челюсти, что Василия слышал, как скрипят зубы.

– Вот сейчас ты обидеть нас хочешь, – прошипел.

– Отвали! – рявкнул Швецов. – И чтобы я никого из ваших не видел ни здесь, ни около дома моего, ясно?

– А то что?

– А то занервничаю, и отправлю документы пол назначенному адресу!

Он оттолкнулся от машины, развернулся и направился к бизнес-центру.

Водитель зло усмехнулся, посмотрел ему в след тяжело, словно примеряясь, как вцепиться зубами покрепче и половчее.

– Вася! Балерина!

Швецов остановился, медленно развернулся к водителю Мерседеса, теперь их разделяло около пяти метров. Мужчина в салоне криво осклабился:

– Не забывай смотреть по сторонам, а то мало ли, какие несчастные случаи в Москве случаются…

Мерседес плавно тронулся к выезду с парковки. Василий долго смотрел ему в след, просчитывая риски: Черемисов не успокоится, он выяснил, где Василий живет, где работает. При чем последнее смог установить буквально на второй день после трудоустройства. Является ли пакет компромата сдерживающим фактором или станет той самой красной тряпкой для быка – ответа он не знал.

«Нужно быть осмотрительнее», – решил.

Через пару минут развернулся и направился в офис.

Главбух и другие ценности

Полина Артемовна Федорчу́к – очень грузная дама с зефирно-бледным лицом и модным «ежиком» платинового цвета на голове, недавно отметившая пятидесяти пятилетний юбилей – занимала пост главного бухгалтера «Jus Olympic» без малого семь лет. Ей было все лень, кроме цифр. Баланс был ее фетишем. Ровные ряды цифр в табличке – ее богом. Она не курила, не участвовала с девочками из финансового отдела в посиделках и чаепитиях, но при этом была в курсе всего. Она сидела за стеклянной перегородкой, отделявшей ее от команды бухгалтеров, финансистов и экономистов, словно снежная королева – в идеальном порядке, в окружении хрустальной чистоты и при этом у всех на виду.

Надо ли говорить, что Инга была уверена в ней больше, чем в себе.

Заставить паниковать Полину Артемовну – штука невозможная, нереальная, невероятная: у нее ни один мускул не дрогнул, когда в две тысячи четырнадцатом обвалился курс рубля, а у «Jus Olympic» депозиты. Она трое суток не уходила домой, выгадывая на разнице в курсах по кредитам в рублях и вкладах в валюте, позволив Инге в итоге остаться в приличном плюсе и вовремя закрыть валютные сделки.

Но сейчас Полина Артемовна оказалась краснее помидора. Напротив нее вальяжно устроился Павел Пузанков: амбициозный брюнет со взглядом бультерьера и челюстью Щелкунчика заполнял журнал проверки.

– Добрый день, Павел Игнатьевич, – пропела Инга, появляясь в «аквариуме» главбуха и ослепительно улыбаясь. Протянула налоговику руку, приветливо поздоровалась с Полиной Артемовной.

Инспектор привстал, пожал изящные пальчики, кивнул на притихшего главбуха:

– А мы тут с Полиной Артемовной уже беседуем, вас заждались. – Пузанков противно хихикнул – будто бисер рассыпал по мраморному полу. – Немного нервишки вам потреплю с вашего соизволения, Инга Павловна, дорогая. Не обессудьте – работа такая.

Инга раздраженно повела плечом: с чего, интересно, молодежь придумала оригинальничать, изъясняясь в стиле героев «Ревизора»… Хотя, подумав. она вынуждена была признать, некоторая ирония в этом была. Инга придвинула себе стул, бросила сумочку на тумбу для оргтехники и поправила воротник блузки. Вздохнула:

– Ой, да какие там нервишки… Вы же знаете, у нас все, как в аптеке. – На этой фразе Полина Артемовна икнула. Инга изогнула бровь, но в целом вида не подала. – Вы какими судьбами к нам, Павел Игнатьевич? Вроде не планировали же, – улыбнулась, излучая уверенность в собственной правоте и непогрешимости, старательно игнорируя покрасневшее, в бисеринках пота, лицо Полины Артемовны.

– Да вот, руководство направило, – он неопределенно кивнул куда-то на северо-запад Москвы.

Инга прищурилась, еще больше напомнив налоговику готовую вцепиться в глотку тигрицу:

– А предмет проверки можно узнать? Период? – указательным пальцем она подтянула к себе бланк распоряжения, вздохнула нарочито печально: – Наталью Игоревну отчего же вы не позвали к себе?

Она уколола взглядом главбуха: Наталья Тухтамыш, сотрудница Ларочкиного отдела арбитражной практики, отвечала за работу с госорганами. Пригласить юриста из соседнего кабинета при начале проверки – это первый пункт внутренней инструкции, который по неведомым Инге обстоятельствам был сейчас впервые напрочь проигнорирован главным бухгалтером.

Полина Артемовна округлила глаза:

– Как же не позвали?! Только что вышла, на пять минут.

Инга лениво подперла голову кулаком, пододвинула и развернула к себе бланк распоряжения о проведении проверки. Взгляд цеплялся за ровные буковки. Все по форме, все по порядку. Замерла на графе «основание»… Сердце оборвалось, сделало непроизвольный кульбит и вернулось на прежнее место.

«Требование прокуратуры? В самом деле?»

Пузанков между тем подсунул ей лист приказа, ткнул ручкой в строку, где следовало подписать.

Инга величественно собрала листки, улыбнулась:

– Я почитаю у себя в кабинете и все подпишу, вы же не сию секунду нас покидаете? Так что проверять-то будем?

Инспектор весело ухмылялся.

– Да так, по мелочи. Правильность исчисления налогов проверим, за прошлый год.

Инга просияла:

– Вот и отлично. В каком порядке будем работать, вы уже обсудили с Полиной Артемовной? – она исподтишка посмотрела на главбуха: та, воспользовавшись передышкой, пришла в себя, краснота с лица спала, взгляд стал изображать что-то еще, помимо испуга.

Пузанков вздохнул, уперся локтями в столешницу:

– Кабинетик мне Полина Артемовна уже любезно выделила. Реестр накладных, счетов из программы за нужный период выкатила, я сверюсь с представленными в Инспекцию данными, – инспектор всем своим видом изображал дружелюбие. Встал. – Мне будут нужны оригиналы документов. Так что увидимся еще сегодня, не будем друг друга задерживать.

Он неторопливо вышел из стеклянного аквариума, за которым работала главный бухгалтер. Инга смотрела ему в спину, оценивая неуловимый флер тревоги, перебросившийся с Полина Артемовны на нее.

– Что происходит, Полина Артемовна? – процедила сквозь зубы, продолжая лениво улыбаться. – Что за паника, суета?

Протяжный вздох разогнал по кристально чистому кабинету горький аромат «Ангела» Мюглера[6].

– Он ищет что-то конкретное, – пробасила главбух, отодвинула в сторону архивную папку.

– С чего именно вы так решили? Он так сказал?

– Назовем это интуицией.

Инга вздохнула:

– А что именно он ищет – интуиция молчит?

Полина Артемовна пожала покатыми плечами. Кажется, она уже совсем пришла в себя, или так отрезвляюще на нее подействовало появление начальницы.

– Понятия не имею, – бросила, стягивая с полных палец кольца – верный признак того, что настроение у нее окончательно испорчено. – Но он особенно тщательно собирал данные за второй квартал прошлого года.

Инга нахмурилась:

– А что у нас было во втором квартале прошлого года? Что-то крупное? – она прищурилась, вспоминая.

– Ничего особенного, это и странно, – Полина Артемовна взяла в руки гигантский, как и сама ее фигура степлер, заправила скобами. – Вы были в командировке с пятнадцатого по восемнадцатое апреля, два раза выступали по иску Rubinoff к Райффайзену. Что еще? Закрыли сделку по AFS, там страховая покрыла убытки по поврежденным контейнерам. Это уже в мае платеж был… Работа с американцами по девелоперскому контракту. В июне вообще все спокойно, как в болоте. Отпуска начались.

– Как в болоте, – Инга задумчиво расставляла по полочкам прошлогодние события, изучая носок собственной туфельки. Что-то важное было в этих числах, что привлекло внимание высокого налогового начальства. Настолько важное, что на нее натравили Пузанкова, отстранив от работы Темрюка. Но что – она не понимала. – Обратите внимание на валютные операции, курсовые разницы. И, Полина Артемовна, еще раз проверьте правильно ли исчислена налогооблагаемая база. На всякий случай. И если что, оперативно подавайте уточнение и доплачивайте, – главбух недовольно хмыкнула, но спорить не стала. Инга покосилась на нее: – И еще. Обзвоните контрагентов, с которыми мы работали в тот период, возможно, у кого-то из них недавно прошли проверки, плановые ли, внеплановые ли. Так вот узнайте, как прошли, есть ли претензии.