скачать книгу бесплатно
Он сразу узнал ее. Хотя последний раз видел совсем крохой, когда уходил в армию. Слишком уж похожа на мать.
Мортон протянул ей подписанную бумагу.
– Я говорил тебе. – На его губах опять появилась искореженная улыбка.
– Вы были правы, – отозвалась девушка.
Герберт смотрел на нее, хватая воздух ртом.
– Элис… Крошка моя…
Девушка взглянула на него почти с тем же выражением, что было у Мортона, – как на таракана. Нет, не совсем так. Кроме брезгливости и презрения, в ее взгляде было что-то еще. Куда сильнее. Куда горячее. Куда ярче.
Ненависть.
– Ты знаешь, что стало с мамой? – спросила она, еле сдерживаясь.
Герберт хотел мотнуть головой, но не смог – она была по-прежнему зафиксирована.
– Когда ты ушел тем утром, она ждала. Ждала меня. Ждала, ведь ты обещал. Обещал, что придешь к мистеру Мортону, и он вернет меня ей. Ждала каждый день. День за днем.
Элис была словно противоположностью Мортону. И если его глаза замораживали, то ее – прожигали насквозь.
– Потом ей сказали, что тебя видели в Портсмуте. Что ты уплыл. Сбежал. Мама… – Ее голос прервался, она упрямо мотнула головой, будто отгоняя слезы. – Мама пыталась повеситься. Сделала петлю, залезла в нее. Та затянулась, но не убила ее. А вылезти она уже не смогла. Врач сказал потом – она умирала четыре дня.
Глаза девушки увлажнились, и она сотряслась в беззвучном рыдании. Мортон обнял ее, и она уткнулась ему в плечо.
– Все это время, – проговорил полковник, – я учился работать с зубами. И учил Элис. Сейчас она – лучший дантист в Саутгемптоне, а может быть, и во всем королевстве. А лучшие врачи – лучшие во всем. И в том, как вылечить, и в том, как причинить боль.
Он стиснул руку Герберта, вернул ее на поручень кресла и крепко затянул ремнем.
– Ты готова, Элис? Тогда приступай.
Девушка приняла кожаный фартук, так похожий на мясницкий. Надела плотные перчатки. Оглядела инструменты:
– Расширитель челюстей. Зафиксируем. А потом, пожалуй, зубной ключ и сразу – «козью ножку».
Агния Романова
Во имя воды
Он хотел попасть сюда на практику – любой ценой.
А никто из однокурсников не хотел. Они смеялись и отговаривали: грязь, тяжелая работа, никаких знакомств на будущее.
Макс вышел из проходной на залитый солнцем асфальт. Через пять минут надо явиться к главному технологу. Лера-Леруся, чем он тебя, сволочь, приманил? Ночные смены брала, пропадала допоздна, дома только привет-пока. И напевное «Денис Никитич сказал… Денис Никитич показал!» Тьфу. Чтоб он провалился, что он, голливудская звезда?
Да, Лера старше на год и гордилась, что устроилась на работу по специальности, но, во имя всего святого, чем там гордиться?
Макс грезил о чистеньком офисе, чтобы видеть канализацию только на мониторе. Лера, куда же тебя понесло…
Ничего, он разберется. Макс на секунду зажмурился. Солнечный блеск резанул глаза.
Он на что угодно пойдет, чтобы узнать правду. Подставит, подкупит, обманет… Да мало ли способов. Он – человек-студент, у него совесть отмерла естественным путем давным-давно.
Ветер холодил затылок; Макс принюхался, но почуял только запах нагретого камня и пластика. И еще чего-то неуловимого, смутно знакомого – тревожащего.
Офисное здание походило на коробку-завод: каркас, белый пластик, синяя кайма поверху. Высаженные вдоль дорожек сосны. Газоны с торчащими тут и там крышками люков. Макс пожал плечами. Не так он представлял себе очистные сооружения канализации.
У него перед домом и газон, и люки один в один. Вот разве что…
Земля под ногами дрожала – едва ощутимо, неравномерно. Словно затухающие толчки землетрясения или проходящие поезда метро. Вибрация возникала тут и там, играла в пятнашки.
Земля внизу источена трубами, как муравейник – ходами. В них бурлит вода, грязная, вонючая, или кипяток, или холодная – питьевая. Копни неосторожно – затопит округу, снесет потоком. Трубы под любой улицей, во дворе, под каждым домом.
Холодок пополз по спине, вспотевшие ладони стали противными, липкими на ветру. Макс ускорил шаг. Надо отвлечься.
Он представил стройные ноги Леры – светлые джинсы, облегающие бедра. На работу она ходила так же. Красовалась в замшевых сапожках – интересно, здесь выдают рабочую обувь? То-то Денис Никитич на нее запал – охмурил и завлек. Макс думал, тут народ в спецовках, как на заводах, шастает, кругом нечистоты по каналам плывут, а здесь… Сосны вдоль дорожек.
Стеклянные двери разошлись в стороны. В холле сверкали зеркала и металл, плакаты на стенах демонстрировали виды с птичьего полета: то круглые озера-отстойники, то прямоугольные сооружения – с грязно-бурой водой.
Макс перешагнул порог. За шиворот капнуло – чертовы кондиционеры. Он ладонью смахнул влагу.
В холле пахло сладковато, будто сероводородом. Он поморщился: в памяти всплыл недавний разговор.
– Я не сплю с ним, Макс. Это работа, понимаешь? Он – настоящий профи, даже фанат. – Личико Леры заострилось, сделав ее похожей на лисицу. – Учиться у него – кайф. Тебе на настоящее дело пофиг, вот и не лезь в мои дела.
– Не пофиг, – отрезал он. – Устроюсь на практику и тоже вникну.
«Я тебя уведу, – мысленно добавил Макс. – Твой кумир тебя не получит».
– Денис Никитич не возьмет. – Его имя-отчество Лера выговаривала округлым, напевным голосом. С Максом она так не разговаривала.
– Возьмет, – отрезал он. – Госконторы обязаны студентов брать. Очистные – на балансе города, все получится.
Лера потускнела. Макс тогда плюнул в сердцах, хлопнул дверью.
Что за привычка? Полюбила другого – скажи прямо, зачем жилы тянуть. Нет, все отрицала, но домой возвращалась позднее и позднее. Порой целые сутки на дежурствах пропадала.
Макс представил, как швыряет Дениса Никитича в серую с пеной воду. Тот задыхается в грязных бурунах – выплыть нельзя, воздух бьет со дна как гейзер, а глубина – метров шесть. Ха.
Он вздрогнул. Мысленная картинка пробирала натуралистичностью. Откуда это? Денис Никитич – главный технолог очистной станции, считай – царь и бог здесь, так что вопрос – кто кого выкинет. Макс скривился. Наверняка мелкий человечек этот Денис Никитич, мутный, как вода в его хозяйстве.
Макс постучал в дверь.
– Заходите, – низко велели из кабинета.
Светлый пол, стулья и массивный стол были завалены чертежами. Макс пожал протянутую руку Дениса Никитича, пытаясь улыбнуться сведенными губами.
«Человечек» оказался выше на голову, жилистый, с точеным лицом и седыми стрижеными висками.
«Ясно, – промелькнуло в мозгу, – Лера влюбилась в него как кошка. На таких девчонки сами вешаются».
Ладонь заныла от зверского пожатия.
– Выпускник? – спросил Денис Никитич.
– Диплом через год, – отчитался Макс. – Нужна реальная практика. Лера очень вас хвалила как руководителя. Помните? Лера Ситникова.
Взгляд Дениса Никитича стал жестким.
– Молодой, говорю сразу. Мои очистные двадцать лет в очереди на финансирование, техника в заплатах. Работает чудом на голом энтузиазме – нашем, как понимаешь. Я тебе все покажу, но ты здесь будешь выживать. Будь осторожен. Тогда не случится, как с Лерой.
Макс стиснул зубы. Кивнул.
Денис Никитич запрокинул голову, разминая шею как боксер перед выходом на ринг.
– Еще одно, молодой. Согласишься сейчас – ты наш с потрохами. Никаких побегов в чистенький офис и к мамочке. Так что?
– Я согласен, – твердо ответил Макс. – Хочу знать, как все в реале – не на чертежах.
Под полом зародилась глухая вибрация, словно скрепляя договор, и тут же стихла.
Макс тряхнул головой.
«Век бы не видел ваши очистные».
– Ладно, – прищурился Денис Никитич. – Покажу диспетчерскую. Встречаемся через десять минут на парковке.
На слове «парковка» мозг забуксовал – что, настолько большая территория? – но Денис Никитич быстрым шагом покинул кабинет. Макс припустил следом.
Диспетчерская понравилась: просторно, окна до полу, посреди – длинный ряд терминалов, как в кино про авиацию и диспетчеров. На экранах мигали разноцветные схемы, выскакивали цифры. Место слева пустовало – не нашли нового оператора на место Леры.
Душно здесь. Странный сладковатый запах – что напоминает, не понять никак? И операторы – сплошь парни, уставились в мониторы, а отвернешься – лопатки чешутся. Ну да, привели новичка, развлечение…
– Ты постоянно тут торчишь? – спросил Макс у сидящего с краю парня. Прочитал надпись на бейдже: – Валентин?
Повисла тишина. Валентин медленно распрямился и перевел взгляд на Макса. Глаза у него были водянистые.
– Как положено, – с расстановкой сообщил он. – Наше дело – наблюдение, ясно? Контроль и управление. Ясно?
Парень демонстративно нацепил наушники.
Макс молча развернулся кругом. Чей-то взгляд уперся в спину, как отвертку воткнули.
Ни один из операторов не проронил ни слова.
Он вылетел на улицу. Сладковатый запах въелся в нос. Макс постоял, глотая ветер открытым ртом, – и не сразу понял, что воздух горчит.
– Проклятье. – Он побрел к парковке, пытаясь отвлечься от дурноты.
Солнце сверкало над зелеными лужайками, кое-где пересеченными здоровенными трубами. Стоянка обнаружилась за углом. В серебристом «Рено Логане» сидел Денис Никитич, выставив наружу длинные ноги в потертых джинсах. Он прижимал телефон к уху. Ветер сносил обрывки слов.
– Присмотришь… Он пригодится… Не сейчас! Запас пока есть. Не пускай, пока не найдем.
Макс споткнулся.
Денис Никитич в упор взглянул на него через лобовое стекло. Будто иглы вонзились в затылок, скользнули под воротник. Макс с независимым видом сунул руки в карманы. Воздух горчил на языке, мешался со знакомым сладковатым привкусом. Желудок противно сжимался.
– Эй, молодой, садись. Покажу цепочку от и до, потом ребятам сдам.
Макс осторожно кивнул.
Денис Никитич вдавил газ так, что Макса впечатало в сиденье. Он схватился за поручень, часто сглатывая. Нет, его не стошнит. Не перед этим… кумиром Леры, чтоб его. Да, уверенность прет во все стороны – девушки таких любят, но сразу видно – сволочь. Наверняка попользует девок, перешагнет и свалит обниматься к своим любезным насосам и отстойникам.
Тормоза взвизгнули. Макса бросило вперед, так что руку прострелило болью – как бы не вывихнуть.
– Приемное отделение, – объявил Денис Никитич. – Отсюда смотри, внутри ремонт. Пока что. Опасно.
Над бетонной коробкой парило облако. Оно поднималось невысоко, как туман в низине. Макс вывалился из машины, стараясь отдышаться. В голове шумело, земля под ногами мелко дрожала. Проклятье.
– Конфетку? – спросили над ухом.
Макс подскочил. Денис Никитич протягивал пачку леденцов.
– Всех мутит поначалу. Потом привыкают.
– С-спасибо, не надо.
Денис Никитич не ответил – уставился куда-то за спину Максу.
– Костян, когда запуск? – вдруг заорал он.
Макс отпрянул и залился краской – так что уши загорелись. Но Денис Никитич на него не смотрел.
Над гребнем холма появилась патлатая седая голова, широкие плечи в спецовке. Мужик взбирался по стене с той стороны, цепляясь за что-то.
– Две минуты, – прокаркал тот, вставая на ноги.
– Свезло тебе, молодой, – оскалился Денис Никитич, – сразу на песколовочку посмотришь. Механизмы старше тебя, а работают! – Он рысью потрусил по газону вверх. – Чертов город, жмоты, – долетело приглушенное.
Макс побрел следом, покачиваясь. Земля гудела, низко, угрожающе, словно внизу катился бесконечный состав метро.
Он представил, как под зеленой лужайкой, вертикально уходя вниз, под подошвами кроссовок зияет пустота, а в ней бурлит жирная сточная вода. Она собрала дрянь и мерзость со всего города и злобно клокочет, ненавидя людей за то, что они с ней сделали. За то, как изуродовали. Ей никогда, никогда не стать снова радостной, светлой – сколько ни фильтруй. Она впитала все отходы человеческие, изменилась безвозвратно и новое насилие – вторжение химических реагентов, призванных очищать, – ее не оживит.
Макс моргнул.
Это просто канализация. Вода с кусками тряпок, волос и всякой пакости. Под его пятками. Под пригорком с травинками, в подземных тоннелях… Рвется наружу из-под крышек люков. Мама в детстве одергивала: «Не наступай на люки – провалишься!» Наверное, хотела пояснить: «Поток тебя схватит за ноги и потащит, размозжит твою голову о бетон, ты задохнешься в парах метана…» – но почему-то не договаривала.
