Книга красной луны

– Любая вечность рано или поздно кончается, – Гастон похлопал его по плечу, как делал всегда, желая приободрить.

Никлас улыбнулся:

– Надеюсь, что ты прав. Ты всегда оказываешься прав. Особенно, когда говоришь о вечности.

Едва последние лучи солнца скрылись за деревьями, на кладбище появился Закари Зегда. Вернее, появилась целая процессия, возглавляемая Зегдой. За мидавом, ведя под уздцы двух осёдланных лошадей, шла Вилла, а рядом с ней вышагивала маленькая девочка в знакомом платье до пят.

– Они пойдут с вами, – сказал Зак вместо приветствия.

– Вилла?! – Никлас всё ещё не понимал, что происходит.

Гастон успел рассказать ему о спасении Хегвана и о том, что оставил детей в заброшенном доме, но, ни словом не обмолвился о принцессе.

– Мы должны попасть на площадь Справедливости. Это совсем рядом. Сейчас – самое время. Мы пройдём туда ночью, и…

– Там нечего делать! – прервал его Зак.

– Но там – наши дети!

– Их там нет!

Никлас оглянулся, ища поддержки Гастона.

– Их там нет! – повторил Зегда. – Они были в заброшенном доме, но ушли оттуда.

– Куда? – испугался Никлас. – Ты знаешь, где их теперь искать?

Зак неспешно кивнул:

– Они пойдут в Миравию.

– Пойдут?! Откуда ты знаешь, что они станут делать, Зак?

Зегда отвёл Никласа в сторону и доверительно сообщил:

– Я чуял. Они пойдут через горы и скоро будут в Миравии. Вы найдёте их там. Забирайте принцессу и уходите.

– Принцессу?! – Никлас покосился на белокурую малышку. – Это и есть младшая дочь Тира Двенадцатого?

Зегда кивнул:

– Тира Двенадцатого и королевы Эльжбетты. Если девочка останется здесь, Шамшан до неё доберётся.

Никлас отказывался верить собственным ушам:

– Как же твой долг, Зак?! Что может быть важнее для мидава?

Зегда переступил с одной лапы на другую:

– Кое-что может.

– Зебу?

– Зебу. Только ему не говори.

Никлас улыбнулся:

– Не хочу тебя расстраивать, но, думаю, он уже знает.

– Когда он вернётся, я всыплю ему как следует и отправлю в Гремундский лес, – проворчал Зегда, пряча глаза.

Никлас обнял старого друга, и маленький отряд направился в сторону Грязной дороги, чтобы незамедлительно покинуть город.

Следующий день путники провели в горах, где их и застал дождь.

Гроза ушла. Теперь лишь редкие капли напоминали о недавнем буйстве стихии. Костёр потихоньку разгорался, и принцесса Лайда придвинулась к нему почти вплотную, грея озябшие пальцы.

– Я хочу есть, – сказала она, выразительно взглянув на Виллу. Девушка вытащила из-под плаща круглую белую лепёшку.

– Этот хлеб несвежий, – поморщилась Лайда. – Вели подать что-нибудь другое.

Вилла демонстративно огляделась:

– Боюсь, что слуги бросили нас на произвол судьбы. Да и повар куда-то запропастился. Но, если хочешь, я могу поджарить эту лепёшку на костре.

Лайда высунулась из-под плаща как черепашка из панциря:

– Я хочу сама…

Насадив кусок лепёшки на прутик, Вилла протянула его девочке:

– Попробуй. Только не держи слишком долго – сгорит.

Принцесса начала увлечённо трясти прутик над огнём, а Вилла подошла к Никласу и села рядышком, прислонившись к его плечу:

– Помнишь, как вы учили меня разводить костёр? Мы тогда жили все вместе.

Никлас кивнул, слабо улыбнувшись своему воспоминанию:

– Вилма решила, что нам нужно устроить обед на берегу.

– Точно. И мы до вечера пытались приготовить цыплёнка на вертеле. А цыплёнок всё равно остался сырым.

–… и мы пообедали хлебом, – его голос неожиданно дрогнул и сделался текучим как топлёное масло. – Ты сильно по ней тоскуешь?

Девушка вздохнула:

– Я привыкла. Только иногда мне кажется, что вместе с ней я потеряла частицу самой себя.

– Так и есть, – выдохнул Никлас. – Прости.

– За что? –изумилась Вилла. – Ты сделал для меня больше, чем сделал бы родной брат. А недавно я, наконец, встретилась с Селеной. Она так похожа на Вилму!

Никлас кивнул:

– На тебя – тоже.

– Я хотела поговорить с ней в тот вечер, но она уже уснула. А ночью они сбежали.

– Я всё ей расскажу. Обещаю.

– Ну, уж нет! – рассмеялась девушка. – Теперь, когда мы официально представлены друг другу, я всё расскажу сама.

– Сюда идут! – прервал их беседу Гастон.

Никлас проследил за его взглядом и заметил внизу четыре чёрные точки, обретавшие по мере приближения человеческие черты.

– Кто эти люди? – забеспокоилась Вилла.

Некоторое время Гастон напряжённо следил за незнакомцами и, наконец, произнёс:

– Это не люди. Там, внизу, рельеф неровный, бугристый, но они движутся плавно, точно плывут по воздуху. Мы видим иллюзию.

– Мидавы! – ахнула девушка.

– Бери принцессу и уходи! – велел Гастон. – Спрячьтесь где-нибудь в расщелине. Выходите только если я или Никлас будем вас звать. Если никто из нас не появится, дождитесь темноты и пробирайтесь к Аштарскому ущелью. Вы идёте с добрыми намерениями, Эхо вас не тронет.

– Я не уйду, – заупрямилась Вилла. – Их четверо, а вас только двое.

Гастон похлопал себя по боку:

– Со мной – Ручная Молния. Учёный должен верить в своё изобретение, дорогая.

– Спасай принцессу, – кивнул Никлас. – Мы их задержим.

Несколько мгновений Вилла колебалась, переводя взгляд с одного на другого, но после вытряхнула наружу забившуюся под плащ принцессу и велела:

– Бежим!

Когда они скрылись из виду, Никлас посмотрел вниз. Четверо темноволосых мужчин двигались гуськом по узкой горной тропке. Впереди шёл широкоплечий верзила. Внезапно остановившись, он задрал голову и, конечно, разглядел дым, валивший от костра. Никлас вжался в скалу, пытаясь слиться с ней воедино, однако, брюнет заметил и его.

– Кто бы мог подумать, что мы погибнем, защищая дочь королевы Эльжбетты, – проговорил Никлас.

– Мы погибнем, защищая ребёнка, – отозвался Гастон. – И Виллу, если это послужит тебе утешением.

– Это единственное, что может меня утешить.

Сделав своим спутникам знак рукой, брюнет вдруг растворился в воздухе и мгновение спустя появился вновь в образе огромного чёрного мидава. Остальные тотчас последовали примеру предводителя.

– Рати Ривай! – выдохнул Никлас.

– Какая честь! – съязвил Гастон, вытащив из-под плаща длинную металлическую трубу.

– Что это? – удивился Никлас.

– Ручная Молния. Замечательная штука: стреляет при помощи порохового заряда.

– Ты сам её изобрёл?

– Не я – Вилла.

Гастон поджёг фитиль, и, дождавшись, когда тот начнёт тлеть, прислонил трубу к скале.

Прошло не больше четверти часа, когда из-за поворота вышли мидавы под предводительством Рати Ривая.

Глиман был совсем ещё молод – ему едва ли исполнилось сорок – однако за свою недолгую по мидавьим представлениям жизнь успел пройти впечатляющий путь от простого стакия10 из чёрного отряда до главнокомандующего Тарийской армии. Огромный даже для взрослого мидава, он был угольно-чёрным от ушей до кончика хвоста. Даже мочка носа не выделялась на фоне блестящей антрацитовой шерсти.

– Магистр Гастон! Мэтр Кариг! – воскликнул Ривай с напускным удивлением. – Какая неожиданная встреча!

– Доброй луны, господин глиман! – в тон ему отозвался Гастон. – Думается, для вас эта встреча была вполне ожидаемой.

– Уверяю вас, нет, – голос Ривая был насквозь пропитан ядом, глаза недобро сверкали. – Я искал государственных преступников, а встретил уважаемых людей, верных подданных его Величества.

– В отличие от вас мы не присягали Шамшану на верность, – ответил Никлас.

Рати Ривай вовсе не был глупцом и, конечно, всё давно понял.

– Это так, – согласился он. – Однако я не сомневаюсь, что вы готовы оказать содействие королевскому правосудию.

– В чём же оно заключается? – прищурился Гастон.

Ривай метнул высокомерный взгляд на своих подчинённых, словно призывая восхититься его победой:

– Выдайте дочь бывшего короля, господа, и мы вас не тронем.

– Вы даёте слово? – лицо Гастона сделалось загадочным.

– Разумеется!

–И это слово так же нерушимо, как та присяга на верность, которую вы дали Тиру Двенадцатому?

Ривай обнажил клыки и рявкнул:

– Убить их!

Подчиняясь приказу, мидавы двинулись вперёд. Дальнейшие события разворачивались так быстро, что Никлас едва ли успел осмыслить случившееся. Фитиль Ручной Молнии почти догорел. Гастон схватил трубу, нацелив её на одного из мидавов, и из ствола с оглушительным грохотом вырвался сноп огня в сопровождении рыжих искр. Мидав отлетел в сторону, ударился о скалу и шмякнулся на землю. Его оставшиеся в живых товарищи отскочили, испуганно озираясь. В воздухе повисли клубы вонючего белого дыма. Раздался гул, с гор посыпались камни.

– Обвал! – крикнул Гастон. – Бежим!

– Взять их! – взревел глиман.

Никлас и Гастон бросились бежать. Со всех сторон летели камни. Некоторые попадали прямиком в беглецов. Оставалось лишь надеяться, что им удастся добраться до безопасного места прежде, чем какие–нибудь булыжники навсегда покончат с их земными страданиями. Сзади неслись мидавы. Никлас обернулся, оценивая расстояние. Один из мидавов упал, получив удар в голову. Второй продолжал погоню, но не успел он сделать и двух прыжков, как огромный камень сбил его с ног, унося в пропасть.

Гастон и Никлас укрылись за скалой, прислушиваясь. Камнепад закончился, и вновь сделалось тихо, но Рати Ривая нигде не было.

– Сбежал, – предположил Гастон.

– Не думаю, – прошептал Никлас. – Я уверен, он где-то рядом.

Спрятав принцессу в расщелине, Вилла металась туда-сюда, отчаянно пытаясь найти выход. Вернуться к Гастону и Никласу означало бросить ребёнка на произвол судьбы. Остаться с Лайдой – лишить друзей помощи. Услышав грохот, девушка шумно выдохнула и прислонилась к огромному валуну. Гастон стрелял из Ручной Молнии, а, значит, мгновение назад он был жив. Не успела она перевести дух, как камень пришёл в движение. Девушка отскочила как раз вовремя – валун откатился в сторону, открывая вход в пещеру, из которой вышел огромный полосатый кот. Следом показался человек, и Вилла не смогла сдержать удивления:

– Казлай!

– Доброй луны, сударыня! – Кот отвесил изящный поклон. – Дивная нынче погода, вы не находите?

Мужчина вглядывался в её лицо, явно не понимая, кто перед ним.

– Казлай, это я, Вилла, – отчего-то девушке казалось, что он никогда её не вспомнит.

– Вилла! – лицо мужчины, наконец, просветлело. – Что ты здесь делаешь?

Девушка замахала руками, пытаясь как можно скорее объяснить, что происходит. Получалось плохо – слова цеплялись друг за друга, не желая складываться в предложения:

– Там Гастон и Никлас… Я тут… Со мной – принцесса… Мидавы… Стрелял из Ручной Молнии… Помоги!

Несмотря на сумбурное объяснение, Казлай, кажется, её понял.

– Оставайся здесь! – велел он. – Пойдём, Кот. Поздороваемся с гостями.

Ривай как в воду канул, и Никлас с Гастоном отправились на поиски Виллы. Оглядев все укромные уголки, которые встретились по пути, они, наконец, вернулись туда, где были привязаны лошади. К счастью, животные не пострадали – сосна, под которой они стояли, располагалась на открытом месте, вдалеке от скал.

– Вилла! – позвал Гастон.

– Вилла, мы здесь! – подхватил Никлас.

Никто не отвечал. Должно быть, Вилла с принцессой убежали чересчур далеко и теперь не могли их слышать. Присев на камень, Гастон принялся отмерять порох. Вновь начавшийся дождь вскоре усилился, но плотные серо-синие облака ненадолго освободили солнце, и над горами вспыхнула неяркая радуга.

– Думаешь, они вернутся? – засомневался Никлас.

– Мы видели четверых. Трое из них мертвы, но, возможно, Ривай привёл и других.

– И где же он теперь?

– Либо спустился в деревню за подкреплением, либо угодил под обвал. Второй вариант мне нравится больше, но исключать первый я тоже не стану.

– Мы должны как можно скорее найти Виллу и принцессу!

– Куда вы так спешите, господа? – послышался густой мидавий бас.

Вздрогнув от неожиданности, Никлас повернулся на звук. Рати Ривай стоял на большом камне шагах в пятнадцати от них. Гастон выхватил огниво и начал высекать искры, но влажный трут11 не желал разгораться. Ривай обнажил клыки:

– Какая незадача, магистр! Закапал дождик, и ваша игрушка сломалась!

Дождь тем временем разошёлся не на шутку. Гастон отшвырнул Молнию:

– Убивать безоружных – твоё призвание, негодяй?!

– Это моя работа! – хмыкнул мидав. – И мне за неё отлично платят. Девчонку я теперь найду и без вашей помощи. Так что вы мне больше не нужны.

Сказав это, Ривай оттолкнулся от камня и прыгнул вниз, рассекая воздух огромными лапами. Необъятная туша двигалось с поразительной грацией. Бегать так быстро и красиво могут лишь мидавы, единственные в мире существа, чьим главным занятием было и остаётся убийство себе подобных. Никлас малодушно отвернулся, чтобы не видеть, как мидавьи клыки вопьются в его тело.

В это мгновение произошло нечто удивительное. Раздался щелчок, блеснула яркая вспышка, и Ривай с визгом опрокинулся на спину.

– Довольно! – крикнул кто-то смутно знакомым голосом. – Он нужен нам живым!

Только сейчас Никлас разглядел около поверженного Ривая большого полосатого кота, хладнокровно взиравшего на свою жертву. С длинной шерсти животного струями стекала вода.

– Казлай! – ахнул Гастон.

Загорелый мужчина с острой чёрной бородкой вышел из-за уступа и торопливо приблизился. Никлас узнал его. Время почти не изменило Казлая. Лишь борода отличала его нынешнего от того юноши, с которым они были дружны в былые годы.

– Мы с Котом услыхали, что вам нужна помощь, – усмехнулся Казлай, разглядывая лежавшего на земле мидава.

Тоненько заскулив, Ривай открыл глаза.

– Живой! – обрадовался Кот. – Я уж думал, что зажарил его, мэтр Казлай!

Мидав начал медленно подниматься. Отскочив, Кот вытянул лапки. Раздался щелчок, сверкнула крошечная голубая молния.

Переводя взгляд с говорящего кота на своего давно потерянного друга, Никлас безуспешно пытался вспомнить, при каких обстоятельствах пообещал себе никогда и ничему не удивляться. Ривай тем временем встал на ноги и тут же попятился, опасливо глядя на Кота.

– Тебе лучше убираться восвояси! – предупредил тот.

Никлас мог поклясться, что в кошачьих глазах на мгновение вспыхнули голубые огоньки. Ривай сделал шаг вперёд, но тотчас отступил, недобро скалясь:

– Ты мне заплатишь, плешивая муфта!

Кот потёр нос лапой и бесстрастно изрёк:

– Забавно. Хотя и не очень.

– Убирайся! – велел Казлай. – Когда Шамшан спросит о случившемся, скажи ему, что весь твой отряд попал под обвал, а принцесса исчезла.

– Ты ведь не хочешь, чтобы все узнали, что такая огромная собака получила на орехи от маленького кота? – прищурился Кот.

– Я не собака! – прорычал Ривай, пятясь.

– Тогда я не кот! – хмыкнул Кот.

Мидав отвернулся и побрёл в сторону деревни. Остановившись на безопасном расстоянии, он вновь взглянул на Кота и утробно заворчал:

– Мы ещё встретимся!

Кот закатил глаза:

– Мне нужно записать дату встречи, чтобы не пропустить это событие!

– Как ты здесь оказался? – спросил Никлас, когда мидав пропал из виду.

Несмотря на дождь, они так и стояли втроём. Вернее, вчетвером – Кот примостился под камнем, на котором совсем недавно стоял Ривай и принялся облизывать мокрую шерсть.

– Долгая история, – отмахнулся Казлай.

– Мы думали, тебя уже нет в живых, – вмешался Гастон. – Не хотели верить слухам…

– Но всё же поверили? – в голосе Казлая звучала горечь.

– Почему ты исчез, не попрощавшись?! – едва не кричал Никлас. – Мы были друзьями, мы доверяли друг другу! Разве нет?

Казлай пожал плечами:

– Некоторые проблемы человек должен решать сам.

– Я так не думал, когда делился с тобой своими бедами.

– Надеюсь, что помог тебе. Жаль только, что всё так обернулось.

– Ты вспоминаешь её? Вилму? Ты часто о ней думаешь?

Казлай отвернулся:

– Не чаще, чем ты, друг мой. К тому же у тебя есть напоминание. Селена так похожа на мать.

– Селена?! Ты её видел?

– Она была здесь, а теперь идёт в Миравию. С ней маленький мидав, сын Тумая и немая девочка.

Закрыв глаза, Никлас шумно выдохнул. Селена, Зебу, Гараш и Риша – все они живы!

– С ними был ещё один мальчик, – задумчиво сказал Гастон.

– Он – в моей пещере. Рана не позволила ему продолжить путь, но сейчас его жизнь вне опасности.

– Ты – хороший врач, – проговорил Никлас.

Казлай улыбнулся:

– Не такой хороший, как ты. Но довольно любезностей. Вам следует поторопиться, если хотите догнать детей. Вилла ждёт вас тут неподалёку. Признаться, я не сразу её узнал. Восемь лет назад она была совсем девочкой

– А это, – Никлас указал взглядом на Кота, – тот самый котёнок? Как он научился говорить и пускать молнии?

– Терпение, усидчивость, целеустремлённость… – начал было Кот.

– Побочный результат научного эксперимента, – перебил его Казлай. – Я пытался повторить опыт, но ничего не вышло. Кот остаётся единственным существом, получившим такую способность в результате удара молнии.

Прощаясь, Гастон молча обнял Казлая.

– Мы ведь ещё увидимся? – осторожно спросил Никлас, не выпуская руки старого друга.

– Конечно, – ответил тот без тени сомнения. – Селена должна вернуть мне книгу, а это серьёзный повод для визита.

Стервятники

Миравия, ближайшая соседка Тарии, отличалась от неё так разительно, точно между ними раскинулись непроходимые леса, бескрайние моря и топкие болота, хотя в действительности путь через Аштарское ущелье занимал не больше четверти суток. Это была крошечная, в буквальном смысле цветущая страна. Цветы здесь виднелись повсюду. Они выстилали луга пёстрыми коврами, красовались в палисадниках, сползали по стенам малюсеньких домишек, отчего те напоминали жилища лесных фей. На лугах близ деревень паслись коровы, но не пёстрые, какие встречаются в Тарии, а палевые, как лежалая солома. Крестьяне занимались привычными делами: мужчины косили, женщины ловко сгребали сено в стога, ребятишки бегали от одних к другим с неведомыми поручениями, сверкая голыми пятками. Только старики праздно сидели на завалинках, взглядом провожая путников до самого горизонта.

Въехав в очередную деревню, как две капли воды похожую на все остальные, Селена сказала:

– Нужно узнать, куда ведёт эта дорога.

– В Лаков, – уверенно заявил Гараш. – Вряд ли здесь несколько дорог.

– Однажды мы уже сбились с пути, напомнила девочка. Не хотелось бы ошибиться ещё раз.

В палисаднике ближайшего дома возились дети – темноволосый мальчик лет семи и маленькая белокурая девочка. Подъехав поближе, Селена поздоровалась:

– Доброй луны!

– Да светит она всегда! – откликнулся мальчик, настороженно разглядывая путников.

Девочка спряталась за его спину, и теперь выглядывала оттуда с лукавой улыбкой. Селена вздохнула с облегчением. Отчего-то её казалось, что жители Миравии должны говорить на другом языке, но говор маленького крестьянина был удивительно похож на простонародную речь Тарии.

– Не скажешь ли, – Селена тронула коня, подходя ближе, – куда ведёт эта дорога?

– В Лаков, – ответил мальчик.

Из сарая вышла селянка с ведром. Вряд ли она была намного старше Виллы, но печать вечной усталости, так рано обезображивающая крестьянских женщин, уже лежала на её лице.

– Доброй луны! – кивнула женщина. – Чай заблудились, ребятушки.

Селена покачала головой:

– Мы только хотели узнать дорогу.

– Куда путь держите? – крестьянка опустила ведро на землю. Оказалось, что оно на треть наполнено молоком.

– Нам нужно в Лаков, – сказал Зебу. Чтобы не пугать местных жителей, он создал иллюзию, едва выйдя из ущелья, и сейчас выглядел как обыкновенный мальчик. Мидавы большая редкость в Миравии. Местная армия, и без того малочисленная, состоит только из людей, а потому крестьяне наверняка испугались бы, увидев мидава на своей земле.

– К вечеру дойдёте, – пообещала женщина. – Да вот только… Опасно это. Тут всяких полно… Не дело ребятам одним по дорогам бродить.

– Нам нужно идти, – заявил Гараш. – Задержимся – не дойдём и к ночи.

– Кого нам бояться? – насторожился Зебу.

Разбойников, – крестьянка заправила под косынку выбившуюся прядь. Руки у неё были тёмные, покрытые россыпью веснушек. – Они зовут себя стервятниками. Такие птицы, стало быть: гнёзд не вьют, не поют песен, только шакалят окрест. Где что найдут, у кого добычу отобьют тем и кормятся. А тут и новую пакость выдумали. Обложили народ навроде как данью. Налетают при красной луне оброк собирать. Кто заплатит – живи, кто нет – поминай, как звали. Теперь уж ни покоя нам, ни избавления.

– Неужели весь народ платит дань кучке бандитов?! – не поверил Гараш.

– Кучке, да не кучке, – вздохнула женщина. – Сперва-то порешили наши мужики дать отпор супостатам, да только беду на себя накликали. Самых бедовых на раз перебили. И мужа моего промеж них. Девятую луну я вдовая, детишек одна тащу.

Она замолчала, задумавшись о чём-то своём.

– Не позволите ли напиться? – вдруг спросил Гараш.

Селена удивилась внезапной смене его тона, однако женщина тотчас согласилась:

– Пойдёмте в дом. Я вас и напою, и накормлю.

Девочка была уверена, что Гараш откажется, но тот быстро спешился и махнул спутникам:

– Пойдёмте. Нам нужно передохнуть.

Крестьянку звали Мальей. Потеряв мужа, она одна воспитывала семилетнего сына Лолуса и дочку Ферулу четырёх с половиной лет от роду. Женщина не жаловалась на жизнь. С детства привыкшая к тяжёлому труду, она беспокоилась лишь о том, что не сможет прокормить детей. Прежде соседи всегда помогали друг другу, но теперь, когда Стервятники забирали большую часть их урожая, еды становилось всё меньше, и каждый старался для себя, приберегая оставшиеся крохи.

– Староста наш ездил в Лаков три луны тому, – поведала Малья, налив путникам по кружке молока. – До самого короля дошёл. Рассказал ему о нашей беде. Маршал, стало быть, прислал тогда своих гвардейцев, чтобы нечисть эту переловить. Две луны они в нашей деревне проторчали, а толку как не было, так и нет. Стервятники о том прознали и затаились, а как гвардейцы уехали – они тут как тут. Потребовали оброк больше прежнего. А где его взять, когда гвардейцы королевские за те две луны наши закрома подчистили не хуже разбойников?

– Мы видели Стервятников в Тарии, – задумался Гараш. – Как же они переходят границу? И почему Эхо их не останавливает?

– Чего не знаю – того не знаю, а врать не хочу. Только сдаётся мне, ходят они запросто. Так туда- сюда и шастают изверги.

– Много ли мужчин в деревне? – продолжал мальчик. – Таких, кто может держать оружие.

– Могут-то, могут, да никто не хочет. Помирать охотников не осталось.

С улицы донеслись голоса, и в дом тотчас вбежали дети.

– Разбойники! – закричал мальчик.

– Ах ты, нелёгкая! – Малья выглянула в окно. – Так и есть. Прискакал мерзавец! Спрячьтесь за печку и сидите тихо!

Сказав это и без того присмиревшему Лолусу, женщина торопливо вышла во двор. Гости отправились следом.

Селена ожидала увидеть на дороге целую шайку, но там был лишь один человек. Гарцуя вдоль плетня на гнедой лошади, он выкрикивал точно глашатай, повторяющий королевский указ:

– Когда солнце станет над верхушкой большой ели, мы придём за оброком! Причитается собрать с каждого хозяйства по мешку репы и брюквы, а также по мешку отборной пшеницы без трухи и плевел. Молока нынче сдаёте по десять крынок. Ежели водой разбавлять кто надумает – пеняйте на себя. Яиц принесёте по шесть десятков. Да глядите, чтоб не разбились, не то хуже будет!

– Где ж я тебе столько яиц возьму, голубчик?! – крякнула из-за плетня какая-то старуха.

Разбойник щёлкнул нагайкой, и она упала, схватившись за голову. Столпившийся народ с гулом отступил.

– Не моя забота, где вы это брать станете! А только, если к назначенному часу не соберёте, спалим вашу деревню, и дело с концом!

Сказав это, разбойник повернул коня и поскакал к лесу. Привалившись к плетню, Малья глухо зарыдала. Деревня тем временем пришла в странное оживление. Люди забегали от дома к дому с мешками и вёдрами. Десять или двенадцать юношей столпились на дороге, держа узлы и торбы. Женщины несли им хлеб и обнимали, точно провожая на войну.

Оставив плачущую Малью, Гараш направился прямиком к ним. Селена решила держаться поблизости.

– Далеко ли собрались? – спросил мальчик у рослого детины с пухлым красным лицом.

– Тебе что за дело?! – рявкнул тот. – Кто ты вообще таков?

– Я – Гараш, – ответил мальчик, глядя на него снизу вверх.

– Шёл бы ты, Гараш, по тропинке лесом! Уматывай, пока цел!