скачать книгу бесплатно
– Не знаю почему, но стоит мне оказаться рядом с вами, я тут же теряю и остроумие, и добродушие, а заодно и все остальное. Вот не везет!
Мисс Фэнхолл он оставил беспомощно стоять на большом валуне.
– Давайте быстрее! – сказала она. – Нас ждут!
Сеттер Стэнли, все время следовавший за ними, завилял хвостом, ожидая, когда они двинутся дальше либо освободят ему дорогу.
Хокер покачал головой и уныло еще раз повторил:
– Вот не везет.
– Да быстрее же! – воскликнула девушка. – Нас ждут!
За ланчем мисс Фэнхолл по большей части хранила молчание, в то время как Хокер демонстрировал чуть ли не сверхчеловеческое дружелюбие. По какой-то непонятной причине ему показалось, что все его полюбили, и он уверовал, что быть остроумным очень и очень легко. Холланден слушал его с добродушной миной на лице.
У берега к иве была привязана лодка. После ланча Холланден усадил в нее всю компанию дам и повез кататься; на лодке можно было подплыть ближе к струям водопада, с шумом низвергающегося на каменные глыбы. Стэнли героически прыгал в воду, принося палки, которые ему бросал маленький Роджер.
Хокер с мисс Фэнхолл в молчании созерцали пузыри, плавающие на поверхности черной воды.
Утомившись от этого зрелища, молодой художник тихо произнес:
– Так что вы не кто иная, как наследница.
В ответ девушка лучезарно улыбнулась, подняла на него глаза и сказала:
– Если вы сочтете за лучшее исправиться и впредь не будете таким злюкой, так и быть, я вас прощу.
Домой возвращались под вечер, в хмурой тени холмов. Стэнли неторопливо трусил рядом с коляской. Сестры Вустер попросили Холландена спеть, но в итоге только разругались с ним, и в коляске стояла тишина, пока впереди не замерцали огоньки пансионата.
Холланден пошел проводить друга до фермы.
– Ну, как тебе пикник? – спросил писатель.
– Отлично.
– Когда перекусываешь на природе, варенье, как правило, проливается на опавшие листья, а с них попадает тебе на брюки. Впрочем, на этот раз все обошлось. – Он посмотрел на Хокера: – Хотя по тебе не скажешь, что ты превосходно провел время.
Хокер трагически махнул рукой:
– Может, да, может, нет. Не знаю
– Что случилось? – спросил Холланден.
– А то ты не понимаешь! – угрюмо ответил художник. – Я же тебе говорил, что в присутствии этой девушки становлюсь совершеннейшим дураком. Меня нельзя назвать таким уж глупцом, Холли, и кому, как тебе, этого не знать. Но когда она рядом, я настолько теряю голову, что даже не могу спасти свою жизнь.
– Может, она ничего не заметила? – спросил Холланден, попыхивая трубкой.
– Не заметила! – насмешливо проворчал Хокер. – Еще как заметила! Говорю тебе, в разговоре с ней я становлюсь скучнее железного пса. Хотя даже не догадываюсь почему! – Последние слова он произнес дрогнувшим голосом.
Холланден задумчиво разглядывал его, выдыхая огромные клубы дыма.
– С некоторыми так действительно бывает, – сказал он. – Думаю, это чертовски неприятно. Странно, но я в таких обстоятельствах чувствую себя легко и свободно. Ты даже не представляешь насколько.
– Мне-то какое до этого дело? – ответил Хокер. – Все эти твои набившие оскомину амуры не имеют ничего…
– Хорошо, хорошо, не имеют, – перебил его Холланден. – То есть я хочу сказать, не имеют ничего общего с твоими возвышенными чувствами. – Потом он вдруг просиял и добавил: – Слушай, Билли, может, ты не такой уж дурак. Понимаешь, пребывая внутри ситуации, на нее нельзя взглянуть со стороны. К тому же никто и никогда не знает, о чем думает женщина. Никто и никогда, – повторил он. – В том числе и ты.
– Понятное дело, – обреченно согласился Хокер. – Так ты полагаешь, это мой единственный шанс?
– Господи, нельзя же быть таким идиотом! – в отчаянии воскликнул Холланден.
Некоторое время они шагали молча. Сосны, растущие вдоль узкой дороги, словно вели с ветром таинственный разговор, изобилующий свистящими звуками. Сеттер Стэнли, добровольно взявший на себя обязанность стеречь мужчин от опасностей, теперь крался чуть ли не на цыпочках, сверкая в разные стороны глазами и по-собачьи поругиваясь.
– А тут еще работа не ладится! – выпалил Хокер. – Лето, я приехал сюда писать, но до сих пор не сотворил ничего достойного.
– Тебе не кажется, что свалившаяся на тебя любовь убивает твой гений? – рассудительно спросил Холланден.
– Ну, нет. Было б так, я бы просто повесился.
Холланден картинно вздохнул:
– Ох, а я уж было подумал, что все эти байки по поводу кризиса творческих натур – правда. Но теперь вижу, с тобой все в порядке. Ты, вероятно, будешь сидеть тише воды ниже травы и лелеять грезы, так?
– Чтоб тебе пусто было с твоими грезами! Они мне жизнь не спасут.
– Вообще-то, я имел в виду кое-что другое.
Глава VIII
Синяя гладь ночного озера, казалось, была вышита черными силуэтами деревьев. С поднятых весел срывались серебристые капли. Где-то на берегу время от времени сиротливо тявкал на звезды пес.
– И все равно жизнь в мастерской… – начала девушка.
– Нас было шестеро, – насмешливо фыркнул Хокер. – По большей части мы курили, иногда играли в дурака или покер, причем заметьте, всегда только в долг. А когда у нас находились материалы и было чем заняться, работали. Вы когда-нибудь видели изумительный красно-зеленый дизайн обычной банки консервированных помидоров?
– Да.
– Ну так знайте, это моих рук дело. Каждый раз, когда речь заходит о помидорах, помните, что дизайн упаковки разрабатывал я. Вернувшись из Парижа, я первым делом бросился писать, беда лишь в том, что никому это не надо было. Потом мне пришлось перейти на зеленые бобы и спаржу…
– В самом деле?
– Да.
– И все равно жизнь творца…
– Нас было шестеро, да. И уж так получалось, что деньги появлялись только у кого-то одного. Остальные пятеро жили за его счет и за это себя презирали. То есть мы питали к себе презрение в пять раз чаще, чем восторгались.
– И все только потому, что у вас не было денег?
– Потому, что у нас не было денег в Нью-Йорке! – ответил Хокер.
– Но потом, вероятно, что-то случилось…
– Как бы не так! Да, в воздухе действительно вечно что-то такое носится, но когда доходит до дела – ничего не происходит.
– Но в подобных случаях настоящим благословением могут стать близкие. Сострадание…
– Близкие! – воскликнул Хокер.
– Ну да, – сказала девушка. – Близкие и друзья. Сопереживание и понимание…
– Сопереживание, понимание! – покачал головой Хокер. – Кто бы сомневался!
У него, казалось, настолько испортилось настроение, что мисс Фэнхолл умолкла. Челн скользил среди теней к заводи, где вода напоминала хрусталь. Стэнли на берегу метался в камышах и шлепал по мелководью, то и дело напоминая о себе обиженным поскуливанием. Хокер не выдержал и осадил его строгим окриком, после чего сеттер стих. Меж облаков равнодушно скользила луна.
– Мне понравилась ваша последняя картина.
– Что?
– На недавней выставке вы выставляли полотно с коровами на снегу и стогом сена. Вполне возможно, что там было и что-то еще.
– А, ну да, конечно, – ответил он. – Вам и в самом деле понравилось? Из всех моих работ эту я считаю лучшей. Неужели она вам запомнилась? – Потом его словно осенило. – Да нет же, признайтесь, что в вашей памяти ее воскресил Холланден!
– Что вы такое говорите! – опровергла девушка обвинение. – Я сама ее запомнила.
– И по какой же причине? – спросил он, словно у него был повод возмутиться.
– По какой причине? Во-первых, она мне понравилась, а во-вторых… знаете, я слышала, что ее назвали лучшим произведением на всей выставке… Около нее все стояли и обсуждали. Да, Холли мне о вас рассказал, и я…
– Впрочем, какая разница, – оборвал ее Хокер. Потом немного помолчал и добавил: – Как бы там ни было, а хорошим это полотно никак не назовешь!
– Зачем вы так говорите? – вскинулась девушка. – Оно прекрасно. Я, конечно, ничего не понимаю и не могу судить о живописи, но все говорили, что картина просто чудесна.
– Нет, в ней нет ничего хорошего, – гнул он свое, упорно качая головой.
Из темноты до них донесся плеск весел Холландена. Время от времени к нему прибавлялось повизгивание барышень Вустер; потом на лодке писателя начались ожесточенные споры, касающиеся особенностей навигации.
– Послушайте, – вдруг сказала мисс Фэнхолл, – завтра ведь приезжает мистер Оглеторп!
– Мистер Оглеторп? В самом деле? – спросил Хокер.
– Да. – Она опять уставилась на воду. – Наш старый друг. Он всегда с нами так добр, а Роджер и маленькая Элен от него просто без ума. В колледже он близко сошелся с моим братом, и, пока Герберт не умер, они были неразлучны. Мистер Оглеторп всегда дарит мне фиалки. Я знаю, он вам понравится.
– Будем надеяться, – ответил Хокер.
– Как же я буду рада его снова увидеть! Вы не знаете, в котором часу прибывает утренний дилижанс?
– Около одиннадцати.
– Мы получили от него письмо с обещанием приехать. Надеюсь, он нас не разочарует.
– Не сомневайтесь, вскоре он будет здесь, – заверил ее молодой художник.
Над гребнем горы, где в лунном свете стояли величественные сосны, пронесся порыв ветра. Где-то на озере крикнула странным, потусторонним голосом гагара. Хокер направил лодку к причалу, лицо девушки на заднем сиденье озарила полоска света, и он стал грести совсем медленно.
Мисс Фэнхолл поставила локти на коленки и опустила на ладони подбородок. Теперь она смотрела в какую-то точку отрешенным сияющим взглядом. Глядя на нее, Хокер греб как во сне. Ему было трудно оторвать от нее взгляд, и в эту минуту его переполняли надежды.
Наконец мисс Фэнхолл медленно произнесла:
– Как бы мне хотелось, чтобы он нас не разочаровал…
– Не переживайте, не разочарует, – ответил Хокер.
– Ох, от него можно ожидать чего угодно. Дети будут рады, впрочем, как и взрослые. Я знаю, он вам понравится!
Глава IX
– Да? – переспросил Холланден. – Оглеторп… Оглеторп… Вспомнил! Это же друг Фэнхоллов! Как же, как же, я его знаю! Парень что надо. Так что там с ним?
– Ничего, просто он завтра приезжает, – ответил Хокер. – Какой он, говоришь?
– Парень что надо! А что тебя так… Ах да, он же твой соперник, клянусь девятью полоумными кузнецами из Донавиру! Ну конечно! Вот черт, это же ясно как день, но сегодня я почему-то веду себя как последний болван!
– Где у тебя табак?
– Вон там, в той баночке. Трубка есть?
– Ага. Откуда ты взял, что он мой соперник?
– Ну как же, разве он не… Послушай, от этого даже дух захватывает!
Холланден вскочил на ноги, набил свою трубку, плюхнулся на стул и стал исступленно раскачиваться из стороны в сторону, выпуская клубы дыма.
Хокер стоял, лицо его скрывалось в тени.
– Ну, хорошо, думаю сейчас лучше пойти домой и лечь спать, – наконец произнес он голосом, в котором сквозила смертельная усталость.
– Постой! – воскликнул Холланден, отводя глаза от потолка, который перед этим ему пришлось долго созерцать. – Не уходи! Сейчас самое время… Кто бы мог подумать, что Джем Оглеторп встанет на твоем пути! И именно сейчас!
– Какой же ты все-таки мерзкий остолоп! – в гневе закричал Хокер. – Вместо того чтобы сидеть и нести чушь, глядя в потолок, лучше бы мне что-нибудь о нем рассказал!
– Клянусь, я…
– Да заткнись ты! Давай рассказывай о своем Оглеторпе. Я хочу все о нем знать. На остальное мне сейчас наплевать!
– Как тебе сказать… В общем, Джем Оглеторп один из лучших парней, которых я когда-либо знал. Ах, если бы он только был ослом! Если бы он был ослом, тебе не пришлось бы беспокоиться. Но он не дурак. Далеко не дурак. Среди тех, кто знаком с Джемом Оглеторпом, нет ни одного, кому бы он не нравился! Исключение из этого правила составляют лишь полные кретины!
Окно было открыто, и через него в небольшую комнатку доносились голоса сосен, напевающих свой бесконечный печальный мотив. Хокер придвинул стул ближе к окну, сел и уставился во тьму. На крыльце пансионата то и дело слышалось: «Доброй ночи! Доброй ночи!»
