Шолох. Тень разрастается

– Мы на месте, – кивнул сопровождавший меня добродушный охранник и остановился у глухой, обитой железом двери, ведущей в последнюю по счёту камеру подземелья. Он разжёг фонарь сильнее и передал его мне, а сам полез за ключами. Я вдруг поняла, что мои руки трясутся, а сердце бьется так сильно, что вот-вот проломит грудную клетку.

Я сейчас увижу его.

– Готова, красавица? – спросил охранник.

Я кивнула.

* * *

– Полынь?

Мой голос дрожал. Я шагнула в непроглядную темноту тюремной камеры. Мне никто не ответил, но я почувствовала, как сгустилась и напряглась чернота при моём появлении.

– Ты здесь? – ещё более неуверенно спросила я.

– Да.

Призрачный голос, прозвучавший где-то в дальнем от меня углу, оборвался так же резко, как и возник. Я сглотнула.

– Полынь, я… Точнее… Ты…

Я запнулась, мысленно кляня себя на чём свет стоит.

Что за внезапное косноязычие? Соберись!

Охранник в коридоре зажёг висящие на замшелых стенах факелы, и пространство за моей спиной наполнилось алыми всполохами огня. Едва различимая тень, укутанная чёрными волосами, поднялась с пола, шагнула мне навстречу и снова замерла, не выходя на опрокинутый прямоугольник света, словно приклеенный к дверному проёму. Я переминалась на этом прямоугольнике с ноги на ногу, и фонарь, качаясь, тревожно поскрипывал в моей руке.

Полынь меня видел.

Я его – нет.

Я судорожно вздохнула, натянула самую радостную из своих улыбок и подняла светильник выше, к лицу, давая Внемлющему ещё большую фору в наших неравных гляделках.

Но тут мне почему-то вспомнилось, как магистр Орлин рассказывал нам о правилах контакта с дикими зверьми. Каким надо быть осторожным – и обязательно честным, а то пиши пропало. Моя фальшивая улыбка сползла, сменившись куда более искренним выражением глубокой печали.

Темнота фыркнула в ответ на такие гримасы. Я облизнула губы.

– Полынь, тебя временно выпускают – для помощи в одном деликатном деле.

– Интересно. И зачем это я понадобился?

– Нужны твои умения Ходящего.

– Хм. Значит, живым из передряги не выбраться? – метко предположила темнота. Тень шагнула вперёд. – А то я не помню за собой какой-то другой уникальности – по мнению Сайнора, – кроме той, что меня не жалко пустить в расход.

– Ну я оцениваю наши шансы весьма оптимистично, – я пожала плечами.

Тьма будто взметнулась вихрем, когда заключённый в один шаг оказался рядом со мной:

– Что значит «наши»?

Я ахнула, разглядев его.

Руки и ноги Внемлющего были закованы в кандалы. На шее – широкая скоба. Кожа вокруг неё покрылась пузырями, как от ожогов, и была до крови расчёсана. Если мне казалось, что это я похудела на вулканическом побережье, то нет! Однозначно нет. Черты лица моего напарника стали настолько острее, чем раньше, что о скулы можно было уколоться.

Плечи Внемлющего багровели порезами и кровоподтёками, видимыми даже поверх многочисленных татуировок. Знак Ловчего на левой руке и Глазница Теневого департамента на правой не светились: их магию блокировали антимагические оковы и заклинания, наложенные на каземат.

Пока я оторопело пялилась него, Полынь обогнул меня и подошёл к выходу из камеры, насколько ему позволяла длина цепей.

– Ты вообще как? – жалобно протянула я.

Внемлющий, удовлетворившись открывшимся ему видом, обернулся и подмигнул:

– Неплохо!

Его чёрные глаза на осунувшемся лице казались огромными, как созвездия южного креста. Взгляд был всё такой же уверенно-ироничный, как и обычно. Но более грустный. И очень уставший.

«Неплохо» – это явно слегка приукрашенная правда.

– А ты как, малёк? – после паузы спросил Полынь.

Вместо ответа я неожиданно даже для самой себя бросилась ему на шею. Удивлённый выдох Внемлющего, звон кандалов, предупреждающее «Хей, я за вами слежу вообще-то!» охранника и мой тихий всхлип – череда звуков, закончившаяся растерянным смешком Полыни и мягким шёпотом мне на ухо:

– Ну ты даёшь.

Я стиснула его ещё сильнее, и он крепко обнял меня в ответ. Какое-то время мы стояли так. Запоздало я засомневалась: а рабочая этика Ловчих вообще позволяет напарникам обниматься?

Впрочем, неважно.

– От тебя пахнет кофе, выпечкой и пионами, – вдруг задумчиво сказал Внемлющий, касаясь моих волос.

– А от тебя – мокрой землёй.

– М-м-м, какой душевный комплимент, – рассмеялся он.

– Я думала, мы просто делимся наблюдениями! – придуриваясь, воскликнула я.

А потом, отстранившись, достала из сумочки купленные на фестивале коричные крендели:

– Будешь?

Полынь не сразу понял, что это за бумажный пакет я впихиваю ему в бледную руку. А поняв, закатил глаза:

– Тинави! Я тебя умоляю!

– Ну тебя же, наверное, тут не сильно потчевали… – проворчала я.

– И то верно. Разве что пинками, – он с интересом принюхался к ароматам свежей корицы, сахара и масла, деловито расползавшимся по камере. – Только я предпочитаю сначала выбраться отсюда, а потом уже наслаждаться жизнью. Чтобы уж сразу и на полную катушку.

К нам подошёл охранник, с кряхтением сел на корточки и стал отстёгивать кандалы Полыни, начав с левой ноги. Лысый затылок стража покрылся бисеринками пота.

Внемлющий стоял, скрестив руки на груди, и не собирался помогать – ногу там приподнять или ещё что. Только поблескивал глазами, с жадностью осматривая всю длину убегающего вдаль коридора, такую манящую долгую дистанцию – уж по сравнению с камерой в семь шагов.

Я вдруг ужасно испугалась этого опасного блеска:

– Полынь, только… Без фокусов, хорошо? Сделка честная.

Сидевший на корточках стражник замер, услышав мою реплику. Видимо, живо представил, какими травматичными последствиями грозят «фокусы» от Ходящего.

– Ваша магия вернётся только завтра, – «заботливо» предупредил он.

Но Полынь успокаивающе поднял ладонь и, глядя на меня, удивлённо хмыкнул:

– Это с какими безрассудными идиотами ты без меня общалась, что высказываешь такие опасения?

– Да уж был тут один… – вздохнула я.

* * *

После того как охранник надел на Полынь специальный отслеживающий браслет, мы подписали все необходимые бумаги. Затем Внемлющему разрешили помыться и вернули его одежду: любимую шёлковую хламиду, а также браслеты, амулеты, обереги и нагрудные часы.

И вот мы вышли на улицу.

– Как же я люблю июнь, – улыбнулся Полынь, с наслаждением вдыхая свежий летний воздух.

Потом осмотрелся и указал на пару качелей, сиротливо скрипящих на аллее перед тюрьмой.

– Пойдем туда? – спросил он.

– Конечно, пойдем, – одобрила я, не переставая крутить головой: обещавший ждать нас здесь Дахху куда-то запропастился.

Минуту спустя мы с Полынью сидели на слегка влажных – накрапывал дождь – качелях. Внемлющийся раскачивался с силой, высоко взмывая вверх, полностью поглощённый этим занятием. Шёлковые полы хламиды звонко хлестали по ветру. Крендельки таяли на языке.

Я качалась неспешно, исподволь наблюдая за напарником.

– Полынь, скажи… Ты не использовал своё генеральское желание, чтобы освободиться, потому что хотел сохранить его для госпожи Тишь, да?

Он кивнул.

– Верно. Я придержал его, пока не тратя, потому что моё собственное положение было слишком неопределённым. Если бы меня вдруг собрались казнить, я бы, конечно, использовал желание, чтобы выжить самому. Но в целом я решил, что дождусь, пока меня выпустят, а потом всё же обменяю генеральскую награду на амнистию для Тишь.

– А у тебя был план по своему освобождению из тюрьмы?

– Конечно.Тыбыла моим планом.

Я моргнула.

– Э-э, что?

Полынь хитро прищурился.

– Ну ты же пообещала, что вернёшься и выпустишь меня.

– И ты действительно ждал это?!

– Конечно. Ведь ты мой малёк, – Внемлющий лукаво улыбнулся краешком рта. – Или впредь мне не стоит доверять твоим словам?

Я почувствовала, как у меня внезапно осип голос. От ужаса. То ли Полынь издевается, то ли действительно верит в меня куда сильнее, чем следовало бы такому умному человеку, как он!

– Ещё как стоит! – воскликнула я. – Но, скажем прямо, тогда я ужасно самонадеянно дала тебе обещание.

– Тинави, ну раз уж ты действительно смогла меня вытащить, зачем теперь на себя наговариваешь? Плохая привычка, малёк, до пепла плохая привычка.

Не успела я ответить, как откуда-то из влажной темноты к нам вывернул Дахху.

– Приветствую, господин Полынь! – обрадовался Смеющийся. – У нас ещё не было случая пообщаться лично, но я слышал о вас много хорошего. Я Дахху.

– Я помню, – кивнул Полынь. – Я же видел вас в храме. Поздравляю со спасением.

– Ох, точно, это же вы меня и спасли! – смутился Смеющийся.

– Не я, Тинави.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Ходящие – они же теневики – шолоховская контрразведка. Два года назад Теневой департамент был расформирован, в Шолохе осталась только дюжина Ходящих в личном подчинении короля.

2

Глазницей называют эмблему Теневого департамента: рисунок в виде багрового ока, вписанного в ромб, в который летят пять кинжалов.

3

Хей, напоминаю! Ходящие обладают пятью «запредельными» способностями: Читать (мысли), Прыгать (сквозь пространство), Скользить (с большой скоростью), Созерцать (произошедшее на этом месте в течение последнего часа) и Блекнуть (становиться невидимым).

4

Шептуны – колдуны, специалисты по растениям, работающие в Лесном ведомстве.

5

Традиционно дети короля живут свободными от общественного внимания. Их имена, внешность и даже количество не разглашаются, они не участвуют в общественных мероприятиях и не ходят на дворцовые приёмы.

6

Департамент Ищеек – один из пяти департаментов в составе Иноземного ведомства. Ищейки занимаются сбором и анализом информации, патрулированием местности, подготовкой оружия, зелий и артефактов, обеспечивают коммуникацию между Ловчими и Свидетелями Смерти и так далее.

7

Тишь из Дома Внемлющих – бывшая глава расформированного Теневого ведомства. Подняла бунт, после чего была брошена в тюрьму.

8

Причём в этом году он был «только для меня» в прямом смысле слова: я встретила его всё на том же приснопамятном пляже. Ну зато было время подумать о жизни, целях, мечтах и ценностях.