скачать книгу бесплатно
Ростовщик увидел удостоверение Ловчей и округлил глаза:
– Вы точно хотите это продать?
– Да, – твердо сказала я, хотя пальцы дрогнули, инстинктивно сжимаясь вокруг значка.
Профиль ястреба на эмблеме смотрел на меня с укором. «Эх, – будто говорил этот гордый хищник, символ нашего департамента, – предательница».
Ростовщик замялся. Потом тактично объяснил:
– Ничем не могу помочь, леди. Это незаконно.
– Хорошо. Черный рынок у вас есть?
Оценщик аж подавился.
– Вот у нас в Шолохе есть, – доверительно сообщила я. – Рокочущие ряды называется. Еще есть Потаенный рынок, но это так, несерьезно. Для туристов в основном, чтобы пищали от радости, «чувствуя опасность».
Подслеповатый ростовщик сгорбился еще сильнее и понизил голос:
– Я прошу прощения, но у нас не принято обсуждать такие темы вслух…
– Могу написать на бумажке. – Я развела руками. – Я ведь не от хорошей жизни значок продавать собралась. Мне позарез нужны деньги. Так сильно, что сейчас я даже не могу вам заплатить за информацию, хоть и хочу.
Оценщик суетливо замахал рукой, мол, что вы такое говорите, девушка! Потом обеспокоенно заглянул мне в глаза:
– Он хотя бы ваш?
Я задрала левый рукав летяги, демонстрируя татуировку Ловчей. Это была точная копия значка: две эмблемы одна над другой – полуразвернутая карта мира и голова птицы в профиль. Татуировка не светилась, потому что я не могу колдовать в классическом смысле слова, но иностранца-шэрхен все устроило.
– Хорошо, – вздохнул горбун.
Он покопался под прилавком и вылез обратно с грязно-серой визиткой:
– Отправляйтесь в портовый квартал и отдайте это уборщику в баре «Тридцать три селедки». Он проведет вас.
Я горячо поблагодарила его и пошла к выходу из ломбарда.
– Но я бы все-таки не продавал! – крикнул мне в спину ростовщик.
– Это всего лишь значок, пустая формальность, – соврала я и вышла в стылый башенный подъезд.
* * *
Центральная часть Пика Волн поражала архитектурой.
Помимо витых башен, тут были диковинные деревянные домики с многочисленными балкончиками, фонарями, свисающими с крыш на длинных цепях, с угловатыми лесенками и переходами, которые могли связывать поверху целые кварталы. Некоторые дома стояли на берегу на сваях, под ними плескалась морская вода и гулко стукались лодки.
Это было красиво. Но из-за темного цвета, главенствующего в городе, он казался мрачным даже в солнечный летний день.
Я поежилась. Чернота вокруг давила на психику, и без того ослабленную одиночеством. Единственное, что ободряло меня, – это мысль о том, что Полынь прожил тут пятнадцать лет.
Пятнадцать лет! Получается, все детство? Все подростковые годы куратора прошли здесь, за изучением запредельной магии Ходящих? Я представила себе маленького, насупленного, лохматого Полынь, уворачивающегося из-под лошадиных копыт на оживленных улицах острова, и мне полегчало. Хоть что-то общее у нас с этим городом есть. Жить можно.
И вот наконец я пришла в портовый квартал.
Он встретил меня запахами дыма, моря, сосновой коры. В Пике Волн вечерело, и толпы моряцкого народа косяками плыли туда и сюда. От общего потока отделялись ручейки посетителей, вливающихся в кабаки. Всюду зажигались оранжевые огни, в руках ночной стражи появились факелы.
Таверну «Тридцать три селедки» я нашла легко. Она пользовалась бешеной популярностью: железная вывеска, изображавшая стайку рыб, призывно блестела, ко входу тянулась очередь, а на витрине помадой было написано плотное расписание барных конкурсов. Судя по нему, сейчас шла игра «Кто выпьет быстрее».
Когда пришел мой черед заходить, охранник попросил к осмотру мою сумку, да вот беда – сумкой-то и не пахло! Равно как и платежеспособностью, вследствие чего я лишилась традиционного «хорошего вечера, леди».
Внутри было негде протолкнуться. В свете синеватых магических сфер немногое можно разобрать, но я уж постаралась. Все столики заняты, в углах обжимаются, возле бара царит безумие поднятых рук. Несколько мужчин с огромными кружками сидели на стойке и на скорость хлестали брагу, а толпа горячо их поддерживала.
Грохотала музыка – страшный хаос духовых инструментов. Публике, впрочем, нравилось: матерые бандюганы, обнявшись и рыдая, раскачивались под исступленный рев кларнета.
– Небо голубое… – подивилась я вполголоса.
– О, отличная песня! – басовито заорали сбоку. – Лишка, понеслась! «Не-е-е-ебо голубо-о-о-ое, что ж меня так кро-о-о-оет…»
– «Что ж меня так кроо-о-о-оет, мне бы да на во-о-о-олю…» – с чувством подхватили слева.
Я пискнула, пригнулась и ужом ввинтилась в толпу, подальше от запевалы, который, кажется, уже видел во мне свою лучшую подругу, если не любовь всей жизни.
Впереди мелькнула серая фигура с метлой. Вот он, мой уборщик, моя путеводная звезда сегодняшнего вечера! Сжимая в ладони грязную визитку, я мелкими перебежками рванула за ним.
У барной стойки меж тем начался новый раунд конкурса – уже с другими участниками. Гул болельщиков нарастал, и внезапно в их дружных воплях я расслышала словосочетание, которое заставило меня споткнуться.
– Кадий Мчун! Кадий Мчун! – скандировали зрители.
– Ка-а-а-дий Мчу-у-у-ун! – высокой трелью вывела красотка-официантка.
Я резко развернулась на сто восемьдесят градусов.
Что, галлюцинация?
Оранжевика оказалась ядовитой?
Зрители сорвались в аплодисменты и одобрительный свист. Кое-как прорвав ряды плотно сбитых моряков, я вынырнула точно у стойки.
– И первое место занимает наш иноземный гость! – взревел хозяин притона, надевая картонную корону на пшеничные волосы победителя.
Тот улыбался во все тридцать два и махал поклонникам широкой ладонью. Его загорелое лицо светилось гордостью, пустая кружка бликовала, а голубые глаза щурились, как у объевшегося рыбками кота. Он в упор не замечал меня, поглощенный своим триумфом.
– Ах! – восторгалась официантка. – Кади, ты мой герой!
– А ну-ка объяснись! – зашипела я, дергая его за штанину.
Звезда вечера, пронырливый Мелисандр Кес, псевдоисторик, саусбериец и авантюрист, только ойкнул в ответ и съехал с барной стойки.
Кадий Мчун
Никто так не меняет историю, как историки.
Орбис из Дома Крадущихся, Глава кафедры источниковедения в Шолоховской Академии
Попросите меня охарактеризовать Мелисандра Кеса одним словом, и я скажу – самоуверенный.
Мы были знакомы недолго, но я уже знала: он из тех людей, кто живет так, будто у него в кошельке лежит официальное разрешение творить что вздумается – с личной подписью Отца Небесного.
Сокрушительная харизма, беспощадная. Полный бесповоротный каюк.
Еще в начале весны Мелисандр Кес служил патологоанатомом в жандармерии Саусборна. Но потом случилась трагедия: погиб его брат, который писал диплом о шести старинных амулетах. Увидев тело брата в морге, Мелисандр чуть не свихнулся от горя и… Решил продолжить его исследование.
Что на деле оказалось не столько научной работой, сколько авантюрными поисками артефактов. Да еще и с большим криминальным уклоном.
Меня саусбериец сделал невольной пособницей в одной из своих краж, что обернулось грандиозными проблемами на работе. А сам Мелисандр тогда просто сбежал. С тех пор мы не виделись.
– Какого праха?! – бушевала я, за рукав вытягивая его из бара.
– М-м, а как насчет приветствий?.. Нет?.. Это для тебя слишком традиционно?.. Что ж! Тогда давай уточним: что именно «какого праха»? – беспечно хохотнул Мелисандр.
– Для начала: почему они называют тебя Кадием Мчуном?
– Потому что я так записался на границе.
– Зачем?!
– Кадия из Дома Мчащихся достойна уважения и всяческого восхваления. Я как мог способствовал ее популярности.
– Так нельзя, Мел!
Бум! Мы все-таки вырвались из духоты таверны и теперь на улице стояли друг напротив друга, как бойцы на ринге. Точнее, как один боец – я. И его развеселенький и слегка отлетевший приятель с блаженной улыб- кой.
– Фью! – присвистнул Мел. – Такая гневная. Ревнуешь, потому что я не использовал твое имя?
Я в ответ зарычала, да так, что Кес отшатнулся и звонко захлопнул рот.
– Ты бросил меня, Мелисандр! – рявкнула я даже громче, чем собиралась. – Оставил на растерзание иджикаянцам! Ты правда считаешь, что это нормально? Ты хоть понимаешь, каково мне было?!
– Детка, только не говори, что ты в таком состоянии из-за меня… – опешил Кес, который наконец-то хорошенько меня разглядел. Он неверяще коснулся пальцем длинной царапины на моей щеке, и глаза его наполнились искренним ужасом.
– Нет. Это другое, – вынужденно признала я. – Была еще одна порция приключений. Но…
Ох, зря я это сказала.
– Ага! – тотчас взбодрился Мел и по той же щеке триумфально меня потрепал. – Значит, мой проступок не так уж серьезен, раз ты не только вывернулась, да еще и успела вляпаться во что-то новое! Хм, а что ты делаешь?..
– Готовлюсь тебя придушить, – объяснила я, закатывая рукава.
– Эй-эй! – Кес перехватил мои запястья. – Мне правда жаль, Стражди.
Я посмотрела на саусберийца исподлобья.
– Правда! – Он молитвенно сложил руки на груди.
Вот умеет он скорчить трагичную рожу, ничего не скажешь. Прямо-таки эксперт в сожалениях, воплощенные стыд и совесть.
Я поджала губы, потом отвернулась и молча побрела по улице. Мелисандр шел рядом, подстраиваясь под мой шаг.
Островная ночь привечала нас, как куртизанка – любимого клиента. Звезды на небе светили ярко, даже чересчур. Залив тихо блестел под луной, что-то шепча переливами: громче, тише, снова громче… Плеск прохладной воды приносил запах соли и далеких странствий. Люди вокруг послушно разбивались по парочкам, но мы с Кесом, хоть и были в том же интимном количестве, носили куда более угрюмый характер.
– Тинави, как я могу загладить свою вину? – пару кварталов спустя спросил саусбериец.
«Никак», – хотела ответить я, но вместо этого резко остановилась.
– Ты хочешь прощения?
Мел по инерции сделал еще шаг вперед, потом с интересом качнулся обратно.
– Конечно, хочу. А почему ты так покраснела? – протянул он загадочно.
«Загадошшшно», – как сказал бы кентавр Патрициус, любитель местечковых сплетен.
Я действительно залилась краской. Ибо просьба моя была так себе:
– Дай мне денег, а?
Глаза Мелисандра полезли на лоб.
Я присела на каменную скамью набережной, подобрала плоский булыжник и с размаху пустила его прыгать по воде. Тихий плеск успокаивал… Всех, но не чаек, прикорнувших на парапете: с нецензурной чаячьей бранью они взлетели и раскрасили свое отступление авангардными белыми кляксами.
– Я оказалась тут случайно, настоящей бродягой, и теперь хочу вернуться домой. Я собиралась продать значок Ловчей, но этого все равно не хватит на билет до Шолоха, и… – Я махнула рукой. – Короче, если у тебя найдется десять золотых – считай, мы в расчете.
– Десятка?! Дешево же ты оценила мое предательство, – обескураженно пробормотал Мел.
– Значит, ты все-таки понимаешь, насколько это было отстойно, да? – Я криво усмехнулась.
Он вернул мне усмешку и развел руками.
– Прости, – повторил опять, теперь безо всяких ужимок.
На сей раз я поверила.
Потом Мел тоже опустился на скамейку. Удивленно покачал головой, будто отвечая каким-то своим мыслям, и наконец хлопнул в ладоши:
– Будут тебе деньги, Ловчая. Сколько понадобится. И билет на корабль – он отплывает через три дня. А пока хочешь интересную историю? Или, может, хорошо прожаренный стейк для начала?
Я даже не успела ответить. Желудок предательски и восторженно заурчал на всю улицу, тем самым ясно расставив приоритеты. Мелисандр заржал и жестом поманил меня обратно к косым рядам кабаков.