скачать книгу бесплатно
– Ну ты иди на работу, раз он так беснуется. Я сообщу, если что изменится.
– Ага, щаззз. – Кад блеснула глазами. – Ничего, это он только угрожает. Посуду мыть не заставит – я при всем желании на ведомственную кухню не влезу, она под гномий рост сделана.
Так наше добровольное дежурство продолжилось.
Знахари приходили каждый час, по двое, что-то замеряли, тихонько колдовали, радовались прекрасным симптомам и вводили Смеющемуся лечебные растворы посредством длинных тонких трубок, неприятно напомнивших мне Рамблу.
– Не верится, – вздохнула Кадия. – Не верится, что Карл и Анте – хранители…
– Нужно время, чтобы привыкнуть, – согласилась я. – Дахху, кстати, в курсе. Ему об этом бокки-с-фонарями рассказали. Пока пытались его убить.
– Мда-а-а… – протянула Кад. – Нашел себе братьев по разуму.
Вдруг со стороны кровати раздался глубокий шипящий вдох. Мы так и подпрыгнули. Все четверо: Кад, я, Снежок на подстилке и Марах, который все-таки соизволил меня простить и теперь привычно сидел на плече.
– Дахху! – хором возопили мы, кидаясь друг к другу.
– Книгу, – невнятно произнес Дахху, не открывая глаз. Его правая рука с усилием поднялась.
– Что? Кто?
– Книгу. «Доронах». Дайте.
Нижняя губа Кадии мгновенно надулась, как у маленькой девочки. Я тоже не обрадовалась такому приветствию, но все же исполнила первую волю оживающего… Когда стопка черновых бумаг оказалась на груди у Дахху, он открыл глаза. И сразу же увидел мой выдающийся нос.
– Тинави! Небеса-хранители! Что с тобой? – Друг сипло ахнул.
– Конспирация, – буркнула я. – Ты вообще как?
– Нормально. – Дахху улыбнулся уголком рта и начал увлеченно копаться в своих листочках.
Я же с ужасом следила за Кадией.
Глаза ее налились кровью, губы сомкнулись в одну узкую трясущуюся линию. Кажется, Смеющийся никогда не был так близок к смерти, как в этот момент. Я всерьез испугалась, что сейчас мы потеряем его по-настоящему, и приготовилась грудью защищать его от рассвирепевшей стражницы.
Но она сдержалась.
– Что ж, Дахху, мы очень рады, что ты очнулся, да еще и такой бодрый, – отчеканила Кадия, сжав кулаки так сильно, что побелели косточки пальцев. – Пойду на работу, а ты приходи в себя. Тинави тебе расскажет, что тут творилось в последние три недели.
Подруга наклонилась, рывком схватила свою брошенную на пол сумку и твердым шагом направилась к выходу из палаты. Снежок попробовал потереться о ее ноги, но Мчащаяся проигнорировала волка. Хорошо хоть не пнула!
Дахху осоловело заморгал:
– Три недели, что?
Дверь за Кад хлопнула, едва не развалившись. Марах ехидно захлопал крыльями. Дахху схватил со столика карандаш и уже что-то черкал в бумагах своим идеально ровным почерком…
Я помедлила, глядя на друга.
Потом, пожав плечами, заварила чая ему и себе. Выждала еще минуту для приличия и лишь тогда, поняв, что «с той стороны» соображалка не включится, деликатно откашлялась:
– Дахху, боюсь, ты не очень-то хорошо повел себя сейчас с Кадией, ведь она так заботи…
Но меня перебила почта: в открытое окно влетела ярко-лиловая ташени, с яростью врезалась мне в грудь, упала и раскрылась в послание – «ДАЖЕ НЕ ВЗДУМАЙ НИЧЕГО ЕМУ ГОВОРИТЬ!!!».
Я сокрушенно покачала головой. Снова-здорово.
Дахху, впрочем, не сильно-то заинтересовался. Он, восторженно приборматывая, заполнял уже третью страницу кряду. Кровавое пятно, коричневой корочкой слепившее стопку бумаг, его совсем не смущало.
– Слушай, – протянула я. – А ты вообще что-то помнишь?
– Помню, – кивнул он, не отрываясь от работы. – Потому и записываю. Обряд «Ночная пляска» был прекрасен. Но неужели я потом так долго лежал без сознания? – Он изумленно покачал головой, не поднимая глаз. – Кошмар.
– Да уж…
– Тинави, мне очень нужна твоя помощь. – Дахху поднял на меня свои умные фисташковые глаза. – Ты можешь пригласить сюда Карла и Анте Давьера?
Я поперхнулась чаем, на радость Мараху.
– Анте Давьера?!
– Пожалуйста, – как ни в чем не бывало попросил Смеющийся, чуть ли не носом водя по страницам будущей энциклопедии.
Я только и могла, что протянуть:
– Э-э-э…
– Просто то, что я узнал от бокки-с-фонарями, касается и Карла, и господина Анте, и будет лучше, если мы сразу проведем общее собрание, – пояснил Дахху и педантично поправил вязаную шапочку.
– Ну, э-э-э…
– Понимаю, что ты спешишь поделиться со мной новостями. – Он вел себя так, будто разговаривал с неразумной пятиклашкой. – И да, я тоже не откажусь обладать информацией о том, что происходило в эти дни, но работа – работа прежде всего. Надеюсь, вы не расстроились, что я сразу заговорил о «Доронахе»? Неловко вышло, да? – Он нахмурился, такой серьезный, интеллигентный и отчужденный, что хоть плачь.
Я потрясла головой. Да так сильно, что фальшивый нос чуть не отвалился.
– Дахху, – смущенно сказала я. – Но ведь Анте Давьер – он же Теннет, я в курсе – чуть не убил тебя! Это он – шолоховский маньяк! Ты из-за него был в отключке, не из-за обряда!
Кажется, впервые в жизни я увидела, как челюсть Дахху из Дома Смеющихся отправляется в вольное путешествие к груди друга.
– Прости, что ты сказала? – переспросил он растерянно.
Я вздохнула и начала очередное повествование.
Мда. Хоть из Рамблы я и сбежала, а вот высокое звание рассказчицы, кажется, последовало за мной.
* * *
Смеркалось.
От Кадии больше не было новостей.
Мы с Дахху продолжали сидеть в Лазарете. Вернее, он – лежать, погребенный под рукописями. А я – играть в парикмахера, устроившись в кресле-качалке. «Клиентом» был Марах, вдруг вообразивший, что он – птица, которая любит ласку. Я уже несколько раз разгладила все его перышки, а филин все кудахтал и кудахтал, требуя дальнейшей услады, и, стоило мне отдернуть руку, лапкой цеплялся за мое запястье. Мол, продолжай! А то не прощу!
Дахху вздохнул и потянулся. Потом ойкнул, схватился за сердце, замер – рановато что-то начал физкультурой заниматься!
Опять вздохнул:
– Признаться, я в смятении.
– Из-за чего именно? – полюбопытствовала я. – Из-за того, что Карл вызвал Зверя? Или из-за того, что хранитель Теннет деградировал?
– Из-за всего и сразу… – кисло протянул Дахху.
Потом он оценивающе посмотрел на меня. Почесал затылок под шапкой. И спросил тоном университетского профессора на экзамене:
– Тинави, как ты думаешь, из чего сделаны фонари бокки?
– Хм. Из стекла, наверное. Деревянной рамы. Ну пара пружинок еще есть… В общем, обычные фонари.
– А внутри?
– Огонь.
– Откуда у потусторонних духов огонь?
– Да прах его знает.
– Ниоткуда. Это не огонь, Тинави.
Дахху приподнялся на локтях. Глаза его сверкали, и я вдруг прониклась ощущением того, что в мою грешную жизнь сейчас припрется, незваная, еще одна тайна…
Смеющийся улыбнулся:
– Это искры. В фонарях бокки носят искры.
– Искры как души? – обалдела я. – Души живых существ?
– Некогда живых. Бокки-с-фонарями – это… наши предки.
– Так-так-так! – Я навострила уши.
– Бокки – это призраки срединников. Тех, что жили здесь и работали в Прибрежном легионе. Это их кости под курганом. А их искры бродят по городу дважды в месяц.
Я так опешила, что перестала чесать филина – и тотчас получила укол острым клювом.
Ссадив недовольного Мараха на подлокотник кресла, я подошла к кровати Дахху и села подле друга:
– Ты хочешь сказать, что после гибели срединников их искры не потухли, а остались тут? И… Хм… Живут в окрестностях кургана уже тысячу лет?
– Именно так. И поэтому они возвращаются в некрополь между полнолуниями и новолуниями – стараются быть поближе к костям. И вся память срединников, все чувства, все надежды – при бокки. И некоторые из них даже были готовы поделиться ими с нами, молодыми дураками, – глаза Дахху наполнились вековой грустью, – но мы всегда прятались от них, запирали двери своих домов. Только изредка бокки-с-фонарями удавалось дотронуться до какого-нибудь шолоховца и, наладив контакт, потом пытаться рассказать ему свою историю с помощью снов. Но упрямые граждане в таких случаях шли в Лазарет и «лечили» странные дремы. Так делали все. Кроме меня. Только я дослушал историю бокки. – Он развел руками.
– Это действительно круто, – искренне сказала я.
– Ох, поверь, это еще далеко не круто… Но мне надо подумать, как быть с остальной информацией. Она местами шокирует. – Друг прикусил губу. – Ты не расстроишься, если я пока придержу ее?
Я прижала руку к сердцу:
– Вообще не расстроюсь! У меня сейчас столько насущных проблем, ты бы знал. И кстати, об этом: ты можешь отправить ташени одной леди в Иноземном ведомстве?
– Легко. И давай заодно решим, что будем делать в понедельник.
– В смысле?
– День цветов, ты забыла? Я бы хотел поучаствовать в фестивале. Предлагаю составить расписание.
Я помотала головой. Небо голубое, праздники же…
– Ладно, Дахху. Расписание так расписание.
Рокочущие ряды
Мы сами решаем, как реагировать на те или иные стимулы. Ничто не может заставить вас расстроиться, или обрадоваться, или разозлиться – это все лишь ваш выбор. Только вы выбираете то, каким видите мир.
Пайветри из Дома Созерцающих, мастер Легких Мыслей
Весь следующий день я изящно балансировала между депрессией и эйфорией.
С одной стороны, мне было горько и странно из-за Полыни. Я не понимала, почему Ловчий до сих пор в тюрьме, и мне самой не удалось ничего узнать об этом. Кое-какая информация должна была появиться вечером, но до тех пор у меня не получалось отвлечься и выдохнуть.
– Ты сказала «Полынь» двадцать раз за последние полчаса. Мне кажется, у меня вот-вот начнется аллергия на это слово, – проворчала Кадия, расставляя лимонад и ягоды на садовом столике.
– Аллергия не так появляется, – рассеянно бросил Дахху из гамака и схлопотал лимонадной соломинкой по макушке.
Да, за мою эйфорию отвечали эти двое. Сам факт их наличия, их шуточек и перебранок, искреннего смеха и не менее честной тоски. Я прямо чувствовала, как окончательно исцеляется моя издерганная в Шэрхенмисте душа, как сердце вновь наполняется светом: я дома.
Кадия, как всегда, в одночасье простила Смеющегося (он, как обычно, не понял, что у них вообще был конфликт), и мы весь день провели втроем в поместье Мчащихся. Из Лазарета Дахху выставили еще с утра пораньше: ох и долгий же это был переезд! На прощанье ему выдали костыли и огромный набор обезболивающих – теперь друг лежал в гамаке, бледный и благостный, в обнимку, конечно же, с «Доронахом».
А когда на город спустилась ночь, я вновь нацепила свой нос и отправилась на Невероятно Тайную Встречу.
Провожал меня – вернее, подвозил – Патрициус. Я почему-то была уверена, что кентавр – из племени жаворонков, а нет… Оказалось, он донельзя болтлив в любое время суток.
Я тихонько сцеживала зевоту в кулак, пока Патрициус Цокет заходился трепом:
– «Ухо и Копыта»… «Ловкость и Перевозки»… «Езжай и Стражди»… О. «Езжай и Стражди»! Как вам, мадам? – Патрициус ухватился за это словосочетание, покатал его на языке так и эдак. – Прекрасное название для нашей команды!
Я не разделяла его восторга:
– Немного упадническое, как считаешь? Куда езжай? Почему стражди?
