Записки следователя

В общеземном государстве должны учитываться в основном все национальные особенности, должно быть организовано всестороннее гармоническое развитие каждого человека, необходимо каждому обеспечить здоровый образ жизни в духовном и материальном понимании. Всё необходимое для этого есть. Нужна только добрая воля людей, прежде всего сильных мира сего. Огромный потенциал военно-промышленного комплекса всех ныне существующих государств будет использован не на вред, а на благо человечества. Армия не нужна, а ее самый здоровый человеческий ресурс будет использоваться в народном хозяйстве, которое должно быть организовано так, чтобы мог работать каждый трудоспособный человек. Появится возможность работать по три – четыре часа в сутки, а остальное время можно использовать для занятий физической культурой, спортом, оздоровительными процедурами, для повышения общеобразовательного уровня, занятия любимым делом, для отдыха.

Вооруженные формирования (милиция, полиция), хорошо оснащенные передовой техникой, потребуются только для борьбы с преступностью и для охраны общественного порядка. Получит хорошее техническое оснащение служба по чрезвычайным происшествиям, медицинская служба.

Намного сократится загрязнение окружающей среды и уничтожение ее обитателей, разрушение памятников истории и культуры всех народов.

Первостепенным для человечества должно стать глубокое изучение самого себя, чтобы узнать, почему рождаются добрые, миролюбивые люди, неспособные никому причинить зло, и их антиподы – злые, коварные, жестокие, агрессивные, алчные, честолюбивые, хладнокровно убивающие других, которые и развязывают войны. Какие внутренние, земные, вселенские, временны́е факторы этому способствуют? Как влияет на это совместимость мужчины и женщины, время зачатия и время рождения по астрономическому календарю, биологические и другие факторы? Тщательно изучив и проанализировав их, можно определить условия, при которых будут рождаться только гармоничные люди, и этих условий будут придерживаться все. Только тогда наступит библейский рай на земле (коммунизм). Когда это произойдет, никто не знает. Но вера в добропорядочное устройство человеческого общества должна присутствовать всегда. Без веры ничего не достичь в жизни.

Приемлемые для той или иной местности формы организации общества и народного хозяйства должны выбираться населением этой местности (территории) на демократической основе и свободно изменяться ради блага людей в зависимости от обстоятельств. Не должно быть заранее установленных догм и шаблонов. На одних территориях могут преобладать коллективистские формы ведения народного хозяйства; на других – частнособственнические; на третьих – смешанные. Люди сами должны определить, что им более подходит. Сама жизнь без насилия подскажет, когда и что им надо менять в лучшую сторону. При свободном перемещении людей по всей Земле человек или группа людей сами найдут подходящий регион для проживания и работы. Помощь в таком выборе окажут правдивые средства массовой информации (пресса, радио, телевидение, Интернет, телефоны) и туристические путешествия. Человек не будет замыкаться в своей национальной скорлупе. Культуры разных народов будут всё больше обогащать друг друга; чаще заключаться смешанные браки. В конечном счете понятие «национальность» не будет играть особой роли во взаимоотношениях между людьми. И в наше время можно избежать многих конфликтов, если оценивать людей не по национальному признаку, а по их человеческим достоинствам. Каждый народ имеет личности, делающие добро, и личности, порождающие зло на Земле.

Глава 3

Школьные годы. Неурожаи в 1946–1947 годах. Физическая культура и спорт в моей жизни. Решение поступать в горный техникум. Поездка «зайцем» из Лисичанска в Чистяково

После победы над фашизмом советским людям предстояло проявить мужество и героизм на мирном фронте, при восстановлении разрушенного войной народного хозяйства. Предстояло преодолеть еще одно выпавшее им испытание – голод в 1946–1947 годах из-за неурожаев: первый год из-за засухи, второй – из-за проливных дождей. Были случаи, когда люди пухли и умирали от голода. Весной 1947 года у нас закончились все продукты. Есть было нечего. Отец начал пухнуть. Спасло нас то, что у дяди Романа в Шумиловке оказались небольшие запасы муки. Он дал нам десять – пятнадцать килограммов, когда к нему обратилась мать. Из нее мать понемногу выпекала хлеб, и мы смогли дожить до момента, когда налились зерна ржи нового урожая. Люди с облегчением вздохнули. Все стали срывать колосья ржи, вязать их в пучки, обжигать на костре, тереть (выбивать) руками молодое зерно и питаться им с превеликим удовольствием. Казалось, это самая вкусная пища на свете. Зерно готовили взрослые и дети. Это тогда спасло нас от смерти. Но в Кирилловке произошел трагический случай. Двое мужчин на голодные желудки съели молодого зерна больше нормы. Оно разбухло и порвало им желудки. Спасти их не удалось. С таким нетерпением они ждали нового урожая, от которого и погибли. Какой печальный урок…

С третьего класса я продолжил учебу в кирилловской семилетней школе, в пяти километрах от нашего поселка. Все учащиеся первых – седьмых классов в школу ходили в сапогах или валенках, изготовленных местными мастерами. Осенью и весной, когда по утрам были заморозки, родители заставляли нас обувать сапоги. Но все ученики, выйдя за поселок, снимали обувь, прятали ее в скирде соломы и по замерзшей земле бежали в школу босыми. Зато обратно по прогретой солнышком земле идти легко и приятно. Домой возвращались с сапогами в руках. С собой в школу брали по небольшой краюхе домашнего ржаного хлеба, которым подкреплялись с большим аппетитом. Осенью по пути из школы заходили на колхозное поле турнепса (сочного корма для скота), вырывали клубни пожелтее (они слаще) и с удовольствием съедали их, предварительно очистив от кожуры. Иногда лакомились и морковкой.

Зимой в школу часто ходили на самодельных лыжах по белоснежному полю. Это и быстро, и приятно. Все условия и обстановка того времени способствовали более тесному единению человека с природой. Мы постоянно находились в чистой окружающей среде. Чистый воздух, чистая вода, не засоренная химией земля и выращенная на ней экологически чистая пищевая продукция – эликсир здоровья для человека, животных, птиц, рыб, пресмыкающихся, насекомых и растений.

Предпосылки духовного здоровья – добрые народные традиции, коллективизм и хорошее советское воспитание в направлении добропорядочности и справедливости. С благодарностью всё время вспоминаю учительницу начальных классов Веру Силовну Смеловскую и директора кирилловской семилетней школы Ивана Ивановича Мазепу, одновременно преподававшего алгебру, геометрию и физику. Наши учителя с большой любовью относились к своему делу, давали хорошие знания учащимся, были замечательными воспитателями, простыми и доступными людьми. Их всегда уважали учащиеся и родители. Конечно же, были и не совсем добросовестные учителя, но о них и вспоминать не хочется. Кроме, пожалуй, одного – учителя немецкого языка и физкультуры. Немецкий язык он преподавал профессионально, а вот на уроке физкультуры мы заметили одну особенность. По команде «смирно» он всегда стоял с вытянутыми по швам руками и вытягивал пальцы рук, то есть по немецкому армейскому образцу. В Советской Армии по этой команде пальцы рук полусогнуты. Тогда мы не придавали этому особого значения, связывали с тем, что он был учителем немецкого языка. Но спустя два года выяснилось, что он немецкий шпион, а все его документы фальшивые. Его арестовали.

Важную роль в укреплении моего здоровья сыграла физическая культура и спорт. Мы с раннего детства постоянно находились в движении. В школьный период я давал себе дополнительную нагрузку на турнике, который сделал у себя во дворе; плавал, ходил на лыжах, упражнялся с двадцатикилограммовой гирей. Зимой по пояс обтирался снегом. Всё это дало положительный результат. Если в начальных классах меня в борьбе свободно одолевали младшие по возрасту ребята, то в шестом, седьмом классах уже я побеждал ребят старше меня на два-три года. Узнав об этом, мои родители очень обрадовались; при необходимости я уже мог постоять сам за себя.

Окрепнув физически, я решил, что мне надо укрепить силу воли. Для этого заставлял себя делать то, что иногда мне не хотелось делать. Например, сделать уборку в доме, возле двора, нарубить дров, выучить стихотворение, которое не задавали в школе. Для преодоления страха поздно ночью мысленно определял место в лесу, доходил до него и возвращался домой. Конечно же, было страшно: у нас водились волки, дикие свиньи, змеи, а взрослые рассказывали разные страшные истории, происходившие с людьми. Но для воспитания в себе смелости и целеустремленности это требовалось делать. С раннего детства приходилось сталкиваться с реальными опасностями. Однажды летом, когда во время сбора грибов в лесу всё мое внимание сосредоточилось на поиске, я проходил через узкую, но густую полосу молодых деревьев. Вдруг примерно в пяти метрах от себя увидел стоявшего и смотревшего на меня большого волка. Конечно же, он гораздо раньше увидел меня. Инстинктивно моя правая рука сильнее стиснула кухонный нож, а левая – лукошко для грибов. С криком: «Ты что!», собрав все силы, я моментально приготовился к обороне и битве с хищником. Волк проворнее и сильнее меня, поэтому схватка с ним была бы не в мою пользу. Но зверь почему-то медленно и лениво повернул и ушел в сторону от меня. Какая сила (небесная или внутренняя энергетическая) защитила меня, сказать невозможно. А может быть, просто волк был не голоден или пожалел меня. Кто знает!

А вот в случае с колхозным агрессивным быком-производителем причина победы над ним для меня ясна. Этот бык нападал на всех взрослых и детей, кроме пастуха с длинным кнутом, и все от него со страхом убегали во двор или в любое ближайшее укрытие. Мне пришла в голову мысль проверить свою смелость на этом быке, используя момент внезапного нападения. Вечером стадо коров с этим быком возвращалось с пастбища на ферму. Я с двухметровой палкой в руке ждал его на улице. Когда бык еще не дошел до меня, я быстро подбежал к нему и начал с криком бить его палкой. Не ожидая такого нападения, бык с испугом побежал от меня, но продолжал получать удар за ударом. Убедившись, что воля животного подчинена, я остановился. На следующий день я получил подтверждение этому. Увидев меня с палкой идущим навстречу, агрессивный бык заранее начал убегать. На других же, как и прежде, он нападал. Так и в человеческом обществе – агрессору вовремя и смело надо давать отпор, чтобы он не наглел и не подчинял своей воле честных и порядочных людей. Сила таких людей только в тесном сплочении и объединении против агрессора. Разобщенность равносильна их поражению.

Был и необдуманный поступок с моей стороны. На летние каникулы учителя ботаники и зоологии дали задание собрать, засушить и принести в школу растения и насекомых. Во время уборки сена на лугу кто-то из взрослых убил змею длиной больше метра. После работы я решил забрать эту змею и засушить для наглядного пособия по зоологии. По пути домой я сзади подошел поближе к девушкам и одной из них – Ирине Скок (на три-четыре года старше меня) через плечо на грудь начал опускать змею. В то время моя голова работала односторонне – остро подшутить, зная, что мертвая змея не укусит. Но не подумал, какой большой вред человеку (даже непоправимый) может причинить испуг. Увидев змею, Ирина с пронзительным визгом и с моментально побледневшим лицом отскочила в сторону. К ней подбежали колхозники и постепенно успокоили. А мне вместо ожидаемого шуточного смеха досталось сполна. Пришлось выслушать в свой адрес много нелестных, но справедливых слов. Перед людьми мне стало очень неудобно и стыдно за свой поступок. У Ирины плохих последствий не было, но для меня это урок навсегда. Сделал положительный для дальнейшей жизни вывод: прежде чем что-либо сделать, надо тщательно и всесторонне обдумать, чтобы не причинить вреда ни себе, ни другим. Справедлива народная мудрость: «Семь раз отмерь, один раз отрежь». Такая черта характера должна всегда (наряду с другими положительными качествами) присутствовать у людей, от действий которых зависят жизнь, здоровье, судьба других (у врачей, работников правоохранительных органов, военнослужащих, властных чиновников всех уровней, руководителей всех уровней, лиц опасных профессий) – по сути дела у всех.

Что касается змеи, то из-за нее мне досталось еще и дома от родителей. Они заставили меня отнести ее в лес и закопать. Экспоната не получилось.

Необдуманные детские шалости приводили и к печальным последствиям. Дети соседнего села нашли в поле неразорвавшуюся бомбу, развели возле нее костер, отчего она взорвалась. Все дети погибли. Возле своего поселка мы нашли неразорвавшийся снаряд и пытались отвинтить его головку, но это заметили взрослые, что нас и спасло.

Прошло более шестидесяти лет после Отечественной войны, но на полях сражений до сих пор находят много мин и снарядов, и теперь уносящих жизни людей, что подтверждают регулярные милицейские и армейские сводки. Война еще долго будет напоминать о себе людям, как бы говоря: «Люди, задумайтесь о последствиях войн, остепенитесь! Ибо можете своими необузданными делами погубить себя, всё живое на Земле».

После окончания семи классов (как теперь девяти классов) молодежь нашего поселка, как и всего Кирилловского сельского совета, выбирала один из трех путей в своей дальнейшей жизни. Одни прекращали дальнейшую учебу и шли работать в колхоз – вблизи промышленного производства не было. Другие продолжали учебу в Чуровичской или Каменской средней школе, в пятнадцати километрах от нашего поселка. Но там надо было снимать квартиру и жить. Оплачивать квартиру в то время редко кто мог из-за бедности. Труд колхозников тогда оплачивался не деньгами, а продукцией колхоза на начисленные трудодни. Часть своего урожая или выращенных животных и кур люди продавали на рынке в райцентре, но этих денег было крайне мало. У моих родителей тоже не было денег для моей учебы в средней школе, а учиться дальше очень хотелось. Поэтому после окончания в 1950 году седьмого класса я решил продолжить учебу в училище или техникуме. Хотел поступить в лесной техникум или речное (мореходное) гражданское училище, но там малая стипендия; по расчетам ее не хватало на питание даже при самой скромной пище. На родительскую помощь я не рассчитывал: хотя бы они сами себя могли обеспечить. Но мне повезло. В начале лета в поселок приехал в отпуск мой двоюродный брат Филипп – сын дяди Парфена, работавшего в одной из угольных шахт Донбасса. От него я узнал, что в Лисичанске Ворошиловградской (теперь Луганской) области есть горный техникум, где стипендия в два раза больше и выдают бесплатную форму. Срок учебы после семи классов – четыре года. Я решил поступить в этот техникум. Родители сначала колебались, боялись, что мне придется работать в шахте, под землей, но потом согласились с моими аргументами. На запрос мне вскоре прислали условия поступления в этот техникум.

Поступать в этот техникум согласился и мой одноклассник из села Ново-Кирилловка – Николай Гладышко. Мы сразу же выслали в техникум нужные документы и стали усердно готовиться к вступительным экзаменам по алгебре, геометрии, русскому языку и Конституции СССР. Вызов в техникум пришел на июль.

Родители, как смогли, подготовили нас в дорогу. Кое-что из хозяйства продали на рынке, а все вырученные деньги отдали нам. В случае поступления мы не собирались ехать домой на месяц до начала занятий, чтобы не расходовать деньги на дорогу. Вместо яловых мне купили хромовые сапоги. В дорогу положили домашнего хлеба, вареных яиц, соленого сала, топленого масла, которые могли дольше храниться при летней жаре.

До ближайшей железнодорожной станции в городе Щорс Черниговской области от нас было тридцать километров. В Брянской области до ближайшей станции в Климове – сорок. Нас решили отправить через Щорс.

Итак, в пятнадцатилетнем возрасте начался мой самостоятельный жизненный путь, живя и двигаясь которым надо всё время в основном надеяться только на самого себя, всё добывать и всего добиваться только своим упорным трудом с надеждой на лучшее, помня народную мудрость: «На Бога надейся, но сам не плошай».

С родителями мы на лодке переправились через Сновь, пришли в село Гута к дочери отца Устинье. Родители возвратились домой, а Устинья на подводе отвезла меня и Николая Гладышко с чемоданами на станцию Щорс. Там мы с ней распрощались. Тогда мы впервые увидели поезд. Железную дорогу впервые я увидел летом 1949 года, когда в числе других школьников на возах в упряжках волов везли в заготконтору в Климове для сдачи колхозное зерно и переезжали колею этой дороги.

До поезда нам надо было ждать полдня и всю ночь. На станцию он прибывал в пять часов утра, стоял три минуты и отправлялся дальше. Чтобы не прозевать поезд, мы решили не спать ночью. Ходили, читали, разговаривали. Но после четырех часов, когда мы в здании вокзала сидели возле своих чемоданов, нами незаметно овладел сон. Разбудил нас гудок паровоза. Мы вскочили, выбежала из вокзала, но было поздно: последний вагон поезда прошел перед нами. Других поездов в нашем направлении не было, поэтому мы еще сутки находились на этой станции. За это время мы выспались заранее и вовремя сели в поезд, и благополучно прибыли в Лисичанск. По направлению приемной комиссии нас бесплатно разместили в двухэтажном общежитии техникума, выдали нам постели. Всё для нас было новым в жизни: промышленный город с многоэтажными домами, асфальтированными дорогами, вымощенными тротуарами, легковыми и грузовыми автомобилями, магазинами, столовыми, кафе, потоками людей, электрическим светом в домах, учреждениях и на улицах и многим другим.

Лето было жарким. Ходить в сапогах в такое время для нас было непривычно и неудобно. Мы оставили сапоги в общежитии и по городу пошли босыми, как всё время ходили у себя дома. В таком виде зашли в техникум. Нас сразу же остановила дежурная с вопросом: «А вы что тут делаете?» Мы ответили, что поступаем учиться. Дежурная разъяснила, что в здание техникума заходить разрешается только в обуви. В дальнейшем, несмотря на неудобство, мы приходили в сапогах. Наши деньги не были рассчитаны на покупку туфель или другой летней обуви.

Все экзамены сдали хорошо, но ввиду большого конкурса – десять человек на место – нас в техникум не приняли. В это время в техникум прибыл представитель Чистяковского (теперь – Торезского) горного техникума Сталинской (теперь – Донецкой) области, где в тот год был недобор учащихся. Из числа успешно сдавших, но не прошедших по конкурсу абитуриентов, которые желали учиться в этом техникуме, он набрал группу. В нее попал и я. Несмотря на уговоры, Николай Гладышко не пожелал записаться в эту группу, сказал, что очень соскучился по дому, поэтому поедет домой. В тот же день распрощались и разъехались в противоположные стороны. Больше мы никогда не встречались. Одноклассники потом рассказали, что он окончил среднюю школу, потом какой-то технический вуз и работал на оборонном объекте.

Из Лисичанска в Чистяково поехал «зайцем», без билета; на оставшиеся деньги до первой стипендии предстояло жить больше месяца. Деньги спрятал в сапог под стельку и с чемоданом в руках то на подножке вагона (тогда были выступающие подножки), то на буфере между вагонами, то в тамбуре доехал до места своей учебы. В пути, когда я ехал на подножке, вдруг открылась дверь вагона. Над моей головой появились три взрослых парня. Они с угрозой потребовали у меня деньги. Я им ответил, что будь деньги, я бы «зайцем» не ехал, что кроме учебников ничего нет, могут сами посмотреть мой чемодан и карманы. Обыскивать меня они не стали, вероятно, поверили мне, но один из них сказал: «Ну что, столкнем его?» Другой снисходительно ответил: «Да ладно, пусть едет». Они закрыли дверь и ушли. Первая серьезная опасность на моем самостоятельном жизненном пути миновала.

Горный техникум располагался не в городе, а на окраине поселка шахты «Красная Звезда» Чистяковского района, куда пришлось еще ехать пригородным поездом до станции Дроново и пару километров пройти пешком. Всех отобранных в Лисичанске зачислили на учебу в Чистяковский горный техникум со стипендией на первом курсе сто пятьдесят рублей. По желанию меня зачислили на отделение «Подземная разработка угольных месторождений» (ПРУМ). Было еще одно отделение – «Горная электромеханика» (ГЭМ).

Возле техникума располагались два двухэтажных общежития для иногородних учащихся, куда меня, как и других прибывших ребят, сразу же поселили. Выдали металлическую кровать с панцирной сеткой, матрас, две простыни, байковое одеяло, подушку, наволочку и полотенце. В каждую комнату в среднем селили по четыре человека. В техникуме учились ребята и девушки; местные жили дома.

До начала занятий оставался месяц. Прежде всего я написал письмо родителям. Сообщил о причине и месте своего нового нахождения; успокоил, чтобы они обо мне не беспокоились. Освоившись с окружающей обстановкой, я и другие ребята из общежитий ходили на овощную базу разгружать овощи и фрукты за небольшую плату деньгами. Кроме того, мы могли взять с собой немного продуктов – хорошее подспорье в нашем питании. Вблизи от техникума находился большой лесной массив, который часто посещали во время прогулок, находили там дикорастущие груши, яблоки, терн и приносили в общежитие, ели и варили компот. В четырех километрах от техникума в лесу располагался профсоюзный дом отдыха, возле него – большой ставок, куда в теплое время года часто ходили купаться. На обратном пути, если попадалось кукурузное поле, посещали его, а дома (в общежитии) лакомились сваренными початками.

Глава 4

Студенческие годы. Четырехлетний период в моей жизни – с 1-го сентября 1950 года

С 1 сентября 1950 года начался новый четырехлетний период в моей жизни. В училищах, техникумах и вузах его называют студенческим. Это период трудностей и радостей, новых познаний, анализа, осмысления и переосмысления многих явлений и событий в жизни, романтики и озорства, взросления и формирования личности.

Учебная программа техникума была довольно обширной. Кроме школьной программы для среднего образования, добавлялись предметы по специальности: черчение, теоретическая механика, сопротивление материалов, детали машин, электротехника, машиноведение, технология металлов, геология, горные машины, рудничный транспорт, горная механика, горная электротехника, основы обогащения угля, экономика, организация и планирование производства, учет, калькуляция и отчетность, правила технической эксплуатации. Кроме русского языка и литературы преподавали украинский язык и украинскую литературу. Поэтому теперь противно слышать вранье украинских националистов, нагло убеждающих современную молодежь, что советская власть, русские, коммунисты ущемляли и запрещали украинский язык и культуру. Фактически же создавались все условия для их развития (как и для всех других многочисленных народов СССР) и взаимообогащения. Каждый имел право и возможность получить образование на своем родном языке. А от того, что русский язык остается языком межнационального общения, выигрывают все и во всём, чего не хотят или не могут в силу своей ограниченности понять оголтелые националисты бывших республик Советского Союза. Многомиллионное русскоязычное население этих республик возмущено действиями националистических правительств, направленными на вытеснение русского языка из всех сфер жизни: в школе, быту, средствах массовой информации, правоохранительных органах, во всех ветвях власти. Нагло и грубо нарушаются законные конституционные и человеческие права этих граждан. Мирное возмущение может обернуться серьезным конфликтом между населением и властью. Чтобы избежать такого разворота событий, необходимо срочно русскому языку придать статус второго государственного, создать все условия для свободного развития других языков.

На первом курсе для меня было очень неудобно готовиться к занятиям на следующий день; в общежитии всегда шумно; дома привык готовить уроки в тишине. Приходилось заданный материал учить ночью, когда все ложились спать. Поэтому не всегда высыпался; слушать и записывать лекции было тяжеловато. К тому же приходилось преодолевать не только сон, но и чувство голода. Первый год стипендия составляла сто пятьдесят рублей в месяц. На день приходилось пять рублей, которые я делил: утром – один рубль пятьдесят копеек, на них мог купить только три пирожка с картошкой или с рисом; на обед – два рубля, на которые брал в столовой тарелку постного супа или борща, порцию каши, стакан чая и кусочек хлеба; на ужин приходилось один рубль пятьдесят копеек, это порция каши и стакан чая с хлебом. Иногда из-за сильного чувства голода приходилось на еду расходовать по шесть-семь рублей в сутки, но потом несколько дней перед стипендией питался на два рубля в сутки, покупая в магазине только хлеб и дешевую соленую хамсу. Так питалось большинство первокурсников, не ждавших помощи из дома. В письмах родителям я всегда писал, что мне хватает денег на питание, высылать ничего не надо. Не хотел ущемлять их.