скачать книгу бесплатно
– Ты бываешь такой юморной, оказывается, – она ласково погладила его по щеке и пытливо сощурилась. – Ну, а всё-таки?
– Дырка у меня в башке, понимаешь, да и контуженный я, – просто, но выразительно сказал Ронин, глядя в оторопелые глаза девушки, – поэтому проблемы со здоровьем бывают… разные.
– Как это?!. – она недоумённо и растерянно уставилась на его голову, после чего стала её ощупывать, пока пальцы не наткнулись на плотные рубцы кожи, возвышающиеся на волосистой части его затылка.
– Боже мой, – тихо прошептала она и заплакала.
– Вот, видишь, ты больше и не смеёшься, а говорила: всегда смеюсь, даже, когда плачу. Эх, ты, вруша, – Ронин взял руками её голову и нежно поцеловал в заплаканные глаза. Ира снова попыталась улыбнуться, но теперь это уже получилось у неё с трудом.
– Так, ты, что, воевал?!
– Да, так, пришлось немного повозиться.
– И людей убивал? – невзначай вырвалось у неё.
– Смотря кого считать людьми, – серьёзно ответил он и приложил к её губам два пальца, что означало: разговор на эту тему окончен.
– Теперь моя очередь спрашивать, – сказал Сергей после непродолжительной паузы. – Готова? – Ира утвердительно кивнула.
– Где твоя родня? У тебя есть кто-нибудь?
– Нет. Мама умерла уже давно, а отца никогда не было. Дяди и тёти с моими двоюродными братьями отсюда далеко. Связь мы не поддерживали. Так, что, я живу одна.
– А трудишься где и кем, если не секрет?
– Поваром в столовой, через дорогу от дома – общепитовская столовка. Её даже из окна видать.
– Поваром – это хорошо, – шутливо произнёс Сергей, поглаживая живот.
– Да ну тебя! – засмеялась Ритка.
– Сама – то почему не замужем?
– Была уже один раз. По будням – носки и трусы стирать, по выходным зуботычины получать? С меня хватит.
– Так, ладно, ясно. Тогда последний вопрос: ты почему, когда открываешь дверь, не спрашиваешь: «кто?» Вот, ты мне нынче, вечером, открыла и даже не спросила. А, вдруг, – за дверью грабители или ещё кто?.. Не знаешь, что ли, где и в какое время живём?
– Во-первых, я точно знала, что это ты, я это чувствовала. А, во-вторых, что у меня тут грабить? И, вообще, – кому я нужна?..
Последнее прозвучало, как гром в его ушах. Ронин растерянно посмотрел на этот маленький, весёлый и ласковый комочек живого, человеческого тепла, который сейчас прижимался к нему, ища взаимной любви и ласки, и подумал, что родней и ближе её у него никого не было, и нет. От этих, новых для него и таких высоких, словно звенящая струна, чувств, сердце больно затрепетало и сжалось, а к глазам подступили слёзы.
– Мне нужна, – быстро проговорил он и крепко обхватил девушку своими здоровенными ручищами, покрывая поцелуями её лицо и шею, её счастливые, ещё не просохшие от слёз глаза и полуоткрытые губы.
– Ой, осторожней, осторожней, медведь! Совсем раздавишь меня! – запричитала Ритка, притворно пытаясь ослабить его железные путы, и, заливаясь, при этом, своим рассыпчатым, непритворным смехом.
– А всё-таки, они сегодня лают не так, как всегда – вдруг произнесла она, совершенно нелепую, и неподобающюю обстановке фразу, – как-то уж очень громко и грозно.
– Кто они? – рассеянно пробормотал Ронин, продолжая её целовать.
– Как кто? – Собаки, конечно же, – опять засмеялась Ритка, но, на этот раз, уже с головой погрузилась в захлестнувшие её волны Серёжкиных поцелуев, не отвлекаясь более ни на лай собак, ни на шум просыпающихся улиц, ни на будильник, взорвавшийся дребезжащим звоном на прикроватном, журнальном столике, возвестив тем самым, о начале нового, трудового дня.
Глава 5
Визит старого друга
Начальник городского управления полиции полковник Друзь придвинул к себе массивную гранёную пепельницу, сработанную из цельного куска горного хрусталя, и жёлтыми пальцами заядлого курильщика утопил в ней очередной окурок.
– Чёрт знает, что делается! – вслух посетовал он, глядя, как целые вереницы уличных, разномастных и разнопородных псов, словно стайки лёгкой кавалерии, скорым аллюром пересекают центральную улицу города, прямо под окнами мэрии и полицейского управления.
– Чёрт знает, что! – с чувством повторил он и полез в пачку за новой порцией никотина. Всего два дня назад начальники муниципальных структур, в том числе и он, собирались у главы города. Говорили только об одном: как навести порядок на улицах, очистив их от грязи, пьяных хулиганов и бездомных собак. И что в итоге?! За два дня телефоны районных отделов полиции, прокуратур и коммунальных служб раскалились добела, а канцелярии распухли от входящих жалоб и заявлений. Подумать только: число покусанных увеличилось в разы. Дошло до того, что собаки перекусали самих сотрудников спецавтохозяйств, занимающихся их отловом! Теперь уже медики били тревогу: вакцины для прививок от бешенства на всех не хватит. Роберт Маркович прервал свои грустные размышления, машинально вставив в угол рта новую сигарету, и щёлкнул зажигалкой. Затянувшись, он по старой привычке выпустил несколько аккуратных колечек дыма, которые плавно поплыли вверх, постепенно источаясь рваными, белесыми краями и, всё больше расползаясь по окружности. Постояв так с минуту, и, полюбовавшись своим произведением, он достал из ящика стола связку ключей. Суетливо погремев ею, выбрал из неё один ключ, и тотчас вставил его в замочную скважину рабочего сейфа, в котором, по обыкновению, на всякий случай, была всегда припасена бутылочка – другая, как он выражался «дежурных огнетушителей» с красивыми названиями «Хеннесси» или «Реми Мартен». Но не успел он довершить начатое, как на столе задрожал телефон, заставивший его от неожиданности вздрогнуть и испытать внутреннее напряжение.
– Роберт Маркович, – залепетал в нём голосок секретарши, – к Вам – посетитель: Мендинский, такой. Говорит, по личному вопросу, и, якобы, его визит согласован. Примите?
– Мендинский… Мендинский… – забормотал он про себя – Какой ещё… Ах, Мендинский! – воскликнул Друзь, досадливо морщась, – Пусть войдёт. И полчаса меня нет ни для кого. Ни для кого, понятно! – закричал он. Через пару секунд на пороге кабинета выросла фигура директора ЧОПа, почти заполнившая собой весь дверной проём.
– Опять на'гушаем Феде'гальный закон о ку'гении, до'гогой Г'обег'т Маг'кович, – слащавым голосом пропел Мендинский, устремляясь сразу на середину кабинета с разведёнными для объятий руками.
– Ну, давай, ещё ты поучи меня, законник, – Друзь, натянуто улыбнулся, и вышел из-за стола навстречу гостю. Приятели обнялись.
– Коньяк будешь? – сразу и без предисловий предложил Друзь.
Мендинский отрицательно покачал головой.
– А я буду, – сказал Друзь и налил себе треть бокала.
– Тебе ничего не показалось странным, пока ты шёл сюда? – спросил он, быстро осушив бокал и, тыча в рот очередную сигарету.
– Я сюда ехал, – ответил Мендинский.
– Ну, хотя бы и так. Тебе ничего не показалось необычным?
– Как не показалось. Ещё как показалось… Словно на выставку собак попал, – кг'угом эти тваг'и бегают. Одна – чуть мне под колёса не угодила. Что, вообще, пг'оисходит, Г'обег'т?
– Сам бы хотел знать. Они, словно, с цепей посрывались и наводнили весь город. Служба очистки, коммунальные хозяйства, спецавтохозяйство, – всё парализовано! Всё! Люди боятся идти на работу, родители детей в школу не пускают. Какая-то природная аномалия, да и только! Никто ничего толком объяснить не может. И всё это – в преддверии международной экологической конференции, – Друзь нервно рассмеялся, – Представляешь, – продолжал он, – в наш город через пару недель понаедет с десяток-другой мировых светил экологии: немцы, там, голландцы, ну и разные прочие шведы, а тут такое творится. А, вдруг, не дай бог, конечно, какая-нибудь шавка, благо, если не бешеная, укусит пару профессоров за задницу. Что, тогда, а?! Политический скандал? Ну, разумеется. Наши либералы сразу заподозрят провокацию, а то и диверсию, а в иностранных СМИ раструбят о новом, блин, зоологическом оружии русских. Оно мне надо? – И полковник снова потянулся к красивому, гранёному квадрату, который Мендинский уже мысленно окрестил «штофчиком».
– Будешь? – он выжидающе глянул на директора, занося «штофчик» над жерлом бокала. Мендинский вновь отрицательно мотнул головой.
– А я буду, – снова сказал Друзь и наполнил бокал до половины.
– Я к тебе, Г'обег'т Маг'кович, собственно, вот по какому делу… – начал было Мендинский, желая прервать затянувшееся виночерпие, но его сановитый собеседник упреждающе поднял вверх указательный палец. – Всё знаю, Сёма, всё знаю… Ты, ведь, ко мне тоже по «собачьему вопросу», не так ли? – Это прозвучало весьма комично и неожиданно. Мендинский, не сдержав смеха, сразу же поперхнулся табачным дымом, висевшим в кабинете плотным смогом, и, размахивая руками, словно пловец, преодолевающий бурное течение, знаками запросил воды.
– Воды нет, есть только коньяк, – по-дружески и безо всякой издёвки констатировал Друзь, довольный произведённым эффектом, и спешно пододвинул ему фужер, плеснув туда пару глотков замечательного французского зелья.
– Так вот, – сказал он после того, как Мендинский, поневоле продегустировав угощение, прокашлялся и отдышался, – Уж не знаю, назвать ли это твоим везеньем, – он выдержал многозначительную паузу, – или ещё как, но дело это попало в разряд резонансных, и взято на особый контроль областью. Так что, теперь, хочешь, – не хочешь, а ловить этого щегла, как, бишь, его…
– Ронин.
– Точно. Ловить его придётся в кратчайшие сроки. А, знаешь, почему? – Он вопросительно уставился на Мендинского и, не дождавшись ответа, продолжал. – Да потому, что директор нашего спецавтохозяйства Ковальский, то бишь, главный истребитель всякой безнадзорной твари в нашем городе, звонит начальнику ГУВД по сотовому, а дверь в его кабинете ногой открывает. Он его брат, понял! Вот и позвонил, сукин сын. Кстати, тебя ещё не допрашивали? Ты, ведь, у нас теперь тоже потерпевший, – Роберт Маркович, который уже заметно обмяк и подобрел от выпитого, был теперь не прочь поговорить. Его лицо, с характерными следами далеко не спортивного образа жизни, приобрело багровый оттенок, выгодно тонирующий его землисто – жёлтую, от непомерного курения, кожу.
– Мне, тут, доложили на оперативке, как проходила операция по задержанию, – начал он с некоторой ехидцей в голосе, – Ну, просто стыд и срам! Как же ты так оплошал, голубчик? Не смог со щенком справиться. Ты же мастер спорта целого Советского Союза по дзюдо! – добродушно рассмеялся Друзь.
– Где тепег'ь этот Советский Союз?..
– Где, где… хм… сам знаешь…
– Вот и мой масте'г, там же. А этот… он, оказывается, вовсе и не щенок. Двоих вег'зил под ог'ех г'азделал, и у меня башка до сих пог, звенит. Видать, он пег'чатки – то свои на гвоздь не повесил, как я своё дзюдоги, и с боксом до сих пог, на «ты», – Мендинский поморщился от неприятных ощущений и воспоминаний. – В следующий г'аз гг'уппе захвата надлежит пг'инять более жёсткие мег'ы пг'едостог'ожности. Надеюсь, ты понимаешь, о чём я?
– Понимаю. Только следующего раза не будет. – Полковник торжествующим взглядом стратега уставился на директора, и, желая придать дополнительную значимость моменту, смело плеснул из «штофчика» в бокал, до его верхней, позолоченной риски. Затем, молча, приготовив на закуску вожделенную сигаретку, разом осушил его содержимое. Мендинский изобразил на лице удивление, но спрашивать ничего не стал.
– Мы пробили его по всем базам, – между тем, продолжал главный полицейский города, и вот, какая получилась картина: этот Ронин, он действительно классный боец и стрелок, но у него не всё в порядке с мозгами из-за контузии. На контакт он не пойдёт и сдаваться не будет. Есть также сведения, что у него может быть при себе ствол. У меня в гарнизоне итак, знаешь ли, большой некомплект людей, чтобы рисковать ими из-за этого придурка.
– Ну, и?..
– Наши ребята из Собра, то бишь, новоявленные Росгвардейцы, завалят его при попытке вооружённого сопротивления, вот и всё. На месте при нём будет обнаружен ствол с отпечатками его пальцев, – полковник посмотрел на Мендинского пронзительным испытывающим взглядом. – Ты, хоть, понимаешь, что эти сведения носят более, чем конфиденциальный характер? – спросил он. Мендинский понимающе кивнул.
– Но ты ещё не знаешь главного, – загадочно произнёс Роберт Маркович, – Один из пострадавших по этому делу «санитаров», молодой пацан, вчера вечером умер в реанимации.
– Умер?! То есть как?! – чуть не сорвался с места Мендинский, – это, ведь, уже тяжкие телесные, повлекшие по неосторожности смерть, то есть до пятнадцати лет.
– Вот именно, – подтвердил Друзь, – Это нам и развязывает руки. Однако, я сегодня утром разговаривал по телефону с прокурором, на предмет возможной квалификации. Так вот, он говорит, что можно при желании и определённом старании вменить и убийство, если правильно разрулить умысел, характер и локализацию причинения телесных повреждений, а также специальные познания Ронина в единоборствах.
– А что по этому поводу думают в следственном комитете? – осторожно поинтересовался Мендинский, на что Друзь махнул рукой и самодовольно улыбнулся.
– Договорились же с прокурором, договоримся и с этими. Что, у нас, нужных рычагов нет в комитете, что ли? А, Сёма? Роберт Маркович вылил в бокал остатки содержимого из «штофчика» и, к явному неудовольствию Мендинского, опять закурил, не забыв, при этом, пустить в потолок несколько своих фирменных колец. – Понимаешь, – продолжал он, у меня на носу отчётный период, и комиссия из Москвы. Мне позарез нужны раскрытые особо тяжкие, и убийства в том числе, поэтому, да простит нас, грешных, господь Бог, – с этими словами Друзь неумело и неправильно перекрестился наоборот, то есть – слева направо, и многозначительно посмотрел на товарища – не мне тебе объяснять, как это делается. Пришлось маленько «схимичить».
– В каком смысле? – Мендинский улыбнулся и слегка приподнял брови.
– А в том смысле, что тому «санитару» всё равно уже нельзя было ничем помочь. Он был обречён. Да, и надо ли. Та ещё мразь была: наркоман и садист. Ковальский специально таких набирает для своего спецавтохозяйства. Кто бы ещё стал возиться в собачьем говне за такие деньги. А, так, у него случился самый обычный «передоз». Что ты хочешь, – человек с четырнадцати лет на игле сидит, дозы-то растут, а, тут ещё этот горе-боксёр… Короче, стряс он ему кукушку и, фактически, просто ускорил летальный исход, вот и всё.
– Ты хочешь сказать, Г'оберт, что… – Да, ты всё правильно понимаешь, – перебил его Друзь, – не было никакого убийства, но какое это теперь имеет значение? Пусть хоть посмертно этот «нарик» нам послужит, хоть один добрый поступок совершит…
– Но экспертиза… – начал было изумлённый директор, но собеседник опять нетерпеливо перебил его:
– Сёма, я тебя умоляю!.. Не ты ли для меня нагрел это кресло? Будь-то, сам не знаешь, как в таких случаях договариваются с экспертами? – В кабинете повисла напряжённая тишина. Мендинский уже почти пожалел, что стал невольным свидетелем этой пьяной болтовни своего приемника, но этот расклад, сам по себе, его вполне устраивал. Во-первых, он предоставлял ему моральные дивиденты, так как теперь и у него самого были личные счёты с Рониным, а, во-вторых, он мог реально и навсегда спрятать в воду концы всех тайных, финансовых сделок с Ковальским по вопросам договоров об отлове и утилизации собак на территории комбината. А, будь, Ронин жив, и, дойди дело до суда, неизвестно, куда бы эта кривая ещё могла вывести.
– Ну, тогда дело за малым, – наконец, произнёс он, – нужно только найти этого парня и разобраться с ним.
– Вот именно! – обрадовано воскликнул Друзь и поднял трубку селекторной связи.
– Анжелика, соедините меня… или нет, – лучше срочно пригласите сюда майора Габова, с полным отчётом о всех розыскных мероприятиях по делу об убийстве того парня, из отдела очистки. Срочно!
– Слышишь, как они лают, – нервно заметил Друзь, глядя в окно. Этот лай опять вернул его к той кошмарной действительности, с которой началось утро.
– Ох, чувствую я, что скоро моих парней бросят на разгон этих собачьих демонстраций, – горько усмехнулся он. Минуты две спустя, в дверь кабинета постучали, и в него быстрой походкой вошёл энергичный молодой человек, который держал в руке увесистую папку.
– Вызывали, товарищ полковник.
– Так, папку положи на стол, она сейчас нам не нужна, и чётко, в двух словах, доложи, есть результаты по розыску или нет?
– Так точно, товарищ полковник!
– Что, так точно?! – закричал Друзь, – так точно – есть или – так точно, нет?!
– Так точно, есть, – отчеканил Габов. Мы установили и отработали все связи Ронина за последние несколько лет по базе военкомата, отдела кадров УВД и его последнего места работы в охране. Потенциальный интерес в настоящий момент представляют только две персоны. Это его напарник по работе, охранник Рюмин Василий Петрович, который присутствовал на месте преступления, с ним сейчас уже работают, и его старая подружка, вернее одноклассница, с которой его несколько раз видели на улице и у неё дома, когда он ещё служил кинологом на нашем питомнике, – Маргарита Мухина. Её соседи показали, что к ней, на днях, приходил ночевать какой-то пьяный мужик, на вид, лет сорока или чуть больше… По времени совпадает с происшествием, по описанию походит на Ронина. С ней, правда небольшая заковырочка вышла, товарищ полковник.
– Какая ещё, к чёрту, заковырочка? – насторожился Друзь.
– Мы установили её адрес и место работы. По месту жительства никто не открыл, приехали на работу, в муниципальную, общепитовскую столовую, – там беседовать неудобно: кругом всё лязгает, гремит, шипит. Пригласили проехать с нами, – наотрез отказалась. Вызывайте, говорит повесткой. Тогда лейтенант Шковорода ей заявил, что повестками ему заниматься некогда, и она всё равно поедет в отдел, так как подозревается в укрывательстве преступника. А когда она спросила: какого, ещё, мол, преступника, то Шковорода ответил, что её любовника Ронина, который совершил убийство и теперь прячется у неё. Так вот, она, эта девка, дала ему пощёчину, а когда её потащили в машину, ещё и укусила за руку капитана Скрипку. Кусачая оказалась сучка. – Габов продолжал ещё что-то говорить, но Друзь и Мендинский уже тихо оба смеялись в кулак, глядя на молодое, круглое и, пятнистое от волнения, лицо майора.
– Сковорода, говоришь, – задыхаясь от смеха, выдавил из себя полковник. Ты видишь, Семён, с кем приходиться работать? Сковородки, скрипки, кто угодно, – только не люди! Вот, дать бы этому лейтенанту по башке настоящей сковородой, да и тебе, как наставнику, в придачу! Кто же так разговаривает с дамой? Друзь ещё с минуту смеялся, затем постепенно стал успокаиваться, заправляя в угол рта очередную сигарету, и уже вскоре на Габова смотрели совсем другие, хмельные и злые глаза начальника управления.
– Значит, так. Бабу закрывайте и оформляйте по мелкому хулиганству. В камере и прокачаете её по Ронину. Я уверен, что он у неё или она его прячет где-то, ему больше идти некуда. Одновременно начинайте собирать на неё материал по триста восемнадцатой, – насилие в отношении представителей власти. С комитетом и прокурором я договорюсь. А потом уже, в рамках убойной статьи по Ронину, это будет, скорей всего, завтра – послезавтра, будем производить задержание. Пока что, в камуфляжах и в форме по её адресу не суйтесь, и вообще не суйтесь туда без особого распоряжения, ясно? Пошлите какого-нибудь сантехника или почтальона, пусть попасут немного. И, учти, майор, дело на контроле в области, лично у начальника ГУВД. Если с меня за него погоны снимут, я с тебя до этого времени башку твою сниму. Ты понял?!
– Так точно, товарищ полковник!
– Свободен! Папку свою на столе не оставь.
После ухода майора, оба с минуту сидели молча, погруженные каждый в свои мысли, пока полковник Друзь не вернулся в своё привычное русло и не полез в сейф за бутылкой.
– Будешь, – спросил он без особой надежды, чтоб только соблюсти вежливую формальность.
– Ты меня уже в тг'етий г'аз спг'ашиваешь, – спокойно ответил Мендинский.
– А я буду, – последовал традиционный ответ, и Друзь привычным способом вновь обслужил себя. Мендинский тем временем не спеша поднялся с кресла, всем видом показывая, что намеревается уйти, но старался это делать, как можно деликатнее.
– Ну, что, Г'обе'гт Маг'кович, мне пог'а, – сказал он, расплываясь в доброжелательной, искусственной улыбке, да и у тебя дел по гог'ло. – Спасибо тебе огг'омное, это, ведь, тепег'ь и моё дело тоже, – он резко подался корпусом вперёд, протягивая руки для прощальных объятий. Друзь также шагнул навстречу, и они снова обнялись, похлопав друг друга по плечам, как в начале встречи.
– С меня, г'азумеется, пг'ичитается, – сказал Мендинский.
– Разумеется, – согласился Роберт Маркович. – Но только ты имей в виду, Сёма: я всякое говно не пью.
– Я это заметил, – усмехнулся Мендинский и вышел из кабинета.
Глава 6
Розыскивается опасный преступник
К обеду Рита не пришла, как обещала, что было совсем на неё не похоже. Не появилась она и позже, почти три часа спустя после обеденного перерыва. За это время в дверь несколько раз постучали, но это не могла быть Рита, потому что у неё был с собой ключ. Ронин осторожно, сквозь дымку капронового тюля, выглянул в окно. Из подъезда дома в это время выходили совершенно ничем не примечательные люди. Какая-то легковая, машина с почтовыми логотипами на дверях подобрала вышедшего разносчика газет и сразу укатила в неизвестном направлении. Позднее вышла пара тружеников коммунальной службы, в грязных, хэбэшных комбинезонах, с кожаными ранцами на плечах, из которых торчали нехитрые слесарные аксессуары. Во дворе топтались ещё какие-то люди, но никто их них не проявлял особого внимания ни к окнам квартир, ни к дверям подъезда, ни к жильцам дома. «Жаль, что с ней нет сотовой связи, – подумал Ронин, – хотя, нет, наверное, сейчас так лучше. Безопаснее. Но что же мне теперь делать, и что с Риткой? Где она?» – мысли роились в голове, как стая диких пчёл, больно жаля и не давая сосредоточиться, а сердце уже тихонько поднывало от дурных предчувствий. – Похоже, она была права, тогда, утром – вдруг, вспомнил Ронин, услышав за окном громкий, непрекращающийся лай – они сегодня, действительно, лают не так, как всегда. – Он снова выглянул через дымчатую завесу шторы на улицу. Там, время от времени, проносились небольшие, но организованные стайки собак, которые, словно спешили на какое-то своё построение, назначенное в условленном месте и в условленное время.
Всё это выглядело необъяснимо и пугающе странно. – Может быть, её покусали эти стайные дворняжки, там у столовой, где их всегда полно? – пришло ему в голову, но он тут же отогнал эту мысль, – нет, стайные не нападут зря, если, их не задирать и не лезть в их кормушки, гораздо опаснее одиночки или хозяйские, без поводков. – В нём проснулся опытный кинолог, хорошо знавший повадки и психологию этих умнейших и высокоорганизованных животных. «Надо что-то делать, надо что-то делать! – дрелью жужжала в мозгу одна и та же назойливая мысль. – Надо искать её! Бежать к ней на работу! Но, как?! Во-первых, дверь квартиры незапертой не оставишь. Значит, просто выйти из подъезда или через чердачный люк, на крышу, а затем вниз по лестнице, – не получится. Во-вторых, балкон выходит во двор, примыкающий к оживлённой улице и проезжей части. Слишком приметно, а значит, опасно. Остаётся только одно, – это окно с обратной стороны дома, то есть в спальной, – и Ронин прошёл туда, где ещё недавно сжимал в объятиях и целовал женщину, которая так неожиданно стала для него самым близким и горячо любимым человеком на свете. Сердце при мысли о ней больно сжалось и гулко застучало, а в голову вступила, уже привычная, тупая, звенящая боль. К счастью, окно спальни выходило в глухой, неприметный дворик, густо утыканный давно не стриженными и непомерно разросшимися тополями, под которыми ещё не успели растаять высокие, точно белые ватные пуфики, сугробы, наметённые недавними снегопадами. «Слава Богу, что хоть этаж у неё второй, а не пятый» – мелькнуло в голове. – Сергей вспомнил, как в пору детдомовского детства он с пацанами без страха и каких-либо последствий для здоровья частенько прыгал со второго этажа, из окна своей группы, да и не только группы. Это могло бы длиться дольше, если бы учитель физкультуры Виктор Петрович Бороздин не направил его энергию в нужное русло, определив в секцию бокса, где он самоотверженно избивал грушу и своих соперников почти целых семь лет, порядком получая при этом и сам. Между тем, пространство в оконной раме было представлено, отнюдь, не современным стеклопакетом, а обычными оконными створками с проржавевшим напрочь шпингалетом, с которым пришлось изрядно повозиться. Открыв, наконец, окно, Сергей внимательно осмотрел двор, и, выбрав наиболее подходящий момент, когда он был почти совсем безлюдным, протиснулся боком в небольшой, образовавшийся проём и встал одной ногой на подоконник. Дальше уже было дело техники, и, успев напоследок максимально прикрыть окно, что было похоже на акробатический этюд в исполнении участника любительского кружка, он сгруппировался и расслабленно прыгнул вниз, на хрустнувший и осевший под ним сугроб. До столовой, где работала Рита, было минут пять быстрого шага. Преодолев это расстояние за три минуты, Ронин наткнулся на закрытую дверь, хотя вывеска с графиком работы столовой свидетельствовала о том, что до её закрытия ещё, как минимум, полтора часа. Он постучал, сначала тихо и неуверенно, так как никогда не любил ломиться в закрытые двери, но потом его стук стал уверенней и громче, и, наконец, превратился почти в удары колокола, которые сотрясали уже не только двери, но и сами стены этого скромного заведения общественного питания. Через какое-то время изнутри послышались чьи-то, еле различимые, шаркающие шаги, и раздался грохочущий лязг отодвигающейся щеколды.
– Ну, что ты так колошматишь по двери, самый голодный, что ли?! – раздался низкий и грудной, почти оперный контральто, так не вязавшийся с образом пожилой и очень полной женщины, появившейся на пороге. – Ты, что, слепой или пьяный, что не видишь объявления? А если бы я на «сигналку» поставила? Сейчас сюда бы уже давно примчалась вневедомственная. В полицию захотел?! Смотри, а, то, ведь, я, сейчас быстро позвоню. – Она сделала вид, что собирается звонить по сотовому. Ронин растерянно посмотрел на дверь, где, рядом с рабочим графиком, действительно, висел листок объявления, на котором жирным, чёрным шрифтом было напечатано: «ЗАКРЫТО НА КАРАНТИН».
– Не надо никому звонить, прошу Вас. Я не голодный и не пьяный. Я просто ищу одного человека. – Женщина, успокоившись, критически осмотрела его с ног до головы, и, не найдя ничего предосудительного в его внешности, уже доверительным тоном сообщила следующее:
– Нам позвонили из санэпидемстанции и приказали закрыться на карантин в связи с неожиданной эпидемией бешенства. В городе творится что-то невообразимое: его наводнили собаки, и теперь они кусают всех подряд. Об этом уже вчера сообщили во всех СМИ, а также по радио и телевиденью. Рекомендовали не выходить из дома. Вы, что, разве не в курсе? – Женщина с удивлением и, уже почти с сочувствием продолжала рассматривать симпатичного незнакомца, который, несмотря на свою вполне адекватную речь, выглядел и вёл себя весьма странно.
– Я ищу Риту. Риту Мухину. Она работает поваром в вашей столовой, – не отвечая на её предыдущий вопрос, сказал Ронин. Вы можете мне помочь?
