скачать книгу бесплатно
Холодный страх сковал все мышцы. Горло пересохло. В реальность происходящего верилось все труднее.
– У тебя пять ночей, или «снов», как ты их называешь, в течение которых ты должен сделать свой выбор. Бла-бла-бла… зачем я рассказываю это тому, кто знает комнату лучше всех на свете?
– Почему пять?
Незнакомец не спешил с ответом, обратив свой взор на монету, которую все это время продолжал перекатывать между пальцами.
– Если вы утверждаете, что я в своей же книге, то там было шесть попыток, – не унимался Кирилл. В его голосе сквозило подозрение.
– Сейчас тебе об этом лучше не знать, поверь моему опыту! – Незнакомец сказал это между делом, сосредоточившись на монетке, кажущейся невесомой.
Кирилл расхохотался, да так, что из глаз потекли слезы. Все напряжение, весь страх выплеснулись наружу через истеричный смех, который терзал его легкие и горло так нещадно, что местами переходил в неприятный свистящий хрип.
– Все, стоп! Тайм-аут! – немного успокоившись, хоть и продолжая время от времени всхлипывать, Кирилл вытер глаза от слез и поднял вверх обе руки. – Давайте прекратим. Где эти шутники? Эй… Выходите. Розыгрыш удался. Вот ведь! Чуть не поверил. И вы неплохо играете. Видимо, актер, да? Простите, не помню вас… вроде видел где-то в фильме, но не помню в каком.
Незнакомец ничего не ответил. Он серьезно и пристально смотрел на Кирилла.
– Ой, да бросьте вы! Я же уже все понял, хватит этих игр.
В ответ Кириллу была тишина.
– Ну хорошо! Вам ведь заплатили, надо доиграть до конца. Отлично! Я подыграю. Итак, – Кирилл опустил голову и посмотрел на фотографии, словно вросшие в прозрачный пол. – Кто тут у нас?
Кирилл быстро пробежался взглядом по первым попавшимся фотографиям и остановился на портрете мужчины среднего возраста, с грустными глазами и печальной улыбкой.
– Вот, скажем, неплохой выбор. Сережка Решетников. Одноклассник мой. Я уже и забыл о нем. Если бы не ваш дурацкий розыгрыш, то и не вспомнил бы. И где вы только фото его достали? – вопрос Кирилл адресовал неведомым «кому-то», кто обязательно должен был присутствовать там, за стенами, поэтому спросил нарочито громко. – Так вот! Сережка… Я помню, что мы как-то стекла разбили в кабинете директора. Меня поймали, его нет. А я все на Серегу свалил. Ему тогда сильно досталось. Мы и не дружим с тех пор. С класса восьмого, когда все и произошло!
Кирилл ткнул пальцем в пол, указывая на фотографию, и встал на ноги. Его лицо сияло в немом восторге. Он явно был доволен своей проницательностью.
Незнакомец грустно улыбнулся и прекратил играться с монетой. Он медленно встал, отряхнув и поправив свою одежду. Затем так же не спеша подошел к Кириллу вплотную и, опустив голову вниз, взглянул на портрет Сергея Решетникова.
В этот момент произошло то, чего Кирилл не ожидал. Пол вновь подернуло мелкой рябью. Выбранная фотография вспыхнула ярким, пронзительным светом, который резал глаза. Незнакомец, казалось, не боялся ослепнуть. Он стоял не шелохнувшись, продолжая неотрывно смотреть на фотографию. Словно парафин, от огненного тепла невидимой свечи пол в радиусе двадцати сантиметров очень быстро расплавился. Незнакомец опустил руку в образовавшуюся жидкость, кожа его немного зашипела от соприкосновения с расплавленной субстанцией.
Кирилл скривился. Незнакомец вытащил фотографию, которая оказалась, как ни странно, сухой, внимательно осмотрел.
Кирилл старался даже не дышать. Увиденное поставило его в тупик. Рационализм заметно проиграл в битве с допущениями существования неведомого.
Незнакомец медленно поднес фотографию к лицу Кирилла так, чтобы тот видел изображение на ней. Вслед за этим их накрыла темнота.
* * *
Кирилл резко открыл глаза. Ему показалось, что он даже вскрикнул при этом.
Несколько секунд потребовалось, чтобы понять, что он проснулся в своей постели. Яркое солнце врывалось полуденной жарой сквозь окно, освещая стоящий под ним стол, на котором мирно дремала уже остывшая чашка кофе. Солнце отражалось от полированной поверхности белого фарфора и зайчиками играло на подушке Кирилла.
Кирилл еще пару минут повалялся в постели, приходя в себя. Перед тем как встать с кровати, он заметил на стене ходики, маятник которых висел в молчаливом бездействии.
Кирилл поднялся с постели и снял часы. Он внимательно осмотрел ходики, потрогал пружину, завел их, но ничего починить так и не смог.
В какой-то момент Кирилл ощутил, что не один в спальне. Он увидел Варю и улыбнулся, немного застенчиво, словно его застукали за неподобающим занятием. В оправдание только и смог выговорить:
– Встали… что-то…
– Да, я заметила! – Варя улыбалась своей искрометной и такой по-детски чистой, искренней улыбкой. – Иди умывайся, соня…
…За завтраком, который, впрочем, можно было назвать не иначе как обедом, Кирилл и Варя выглядели счастливыми молодоженами. В каждом движении читалась нежность и любовь.
Варя приготовила бутерброд и подала его Кириллу.
– Так что это ты сегодня разоспался?
– Сам не знаю… Такого за мной никогда не водилось, – Кирилл пожал плечами.
– Наверное, сон приятный видел? – в голосе Вари не было и нотки серьезности, лишь одно озорство.
Кирилл прекратил жевать, задумавшись. Бутерброд замер в его руке. Варя вопросительно посмотрела на Кирилла.
– С тобой все в порядке?
– Сон… точно! Мне сон снился. Не сон, а бред какой-то. Я словно в свою книгу попал. Только там героя встречал слуга Властелина Смерти, готовый проводить его в чистилище, а у меня во сне – обычный мужчина. Вроде бы… Но все равно… странно это.
– Давай подробности! Заинтриговал…
Кирилл пересказал сон. Варя выслушала и заявила, что это все понятно, ведь Кирилл провел последние полгода в огромном напряжении. Он написал самую успешную книгу за свою карьеру. Далась она тяжело, никак не хотела получаться, складываться во что-то единое и интересное. Но в конце концов Кирилл нашел подход к этой истории и написал ее. Книга всколыхнула читательский интерес. Все это не могло пройти без последствий.
– Я считаю, что этот сон – психологическое зеркало твоих переживаний во время написания книги. Ты вкладывал в нее всего себя, вот и отдается эхом.
– Уверен, ты права! В любом случае сон закончен, ура реальности!
Кирилл встал и вновь обнял Варю.
– Я в издательство, переговорю с Джереми по поводу контракта на новую книгу.
– Передавай Джерри привет!
– Вот еще! Пусть сам за приветами приезжает, много чести!
Они поцеловались, и Кирилл ушел. Варя еще некоторое время посидела, задумавшись над словами Кирилла, потом махнула рукой и встала мыть посуду.
* * *
Джереми встречал Кирилла на пороге своего кабинета. Главный редактор издательства, Джереми Рассел, родом из Америки. Его семья приехала в страну, когда молодому Джереми не было и семи лет. Приехали они по работе, помогали в техническом оснащении спортивных объектов. С тех пор неведомым для самого Джереми способом они остались тут жить. Он помнил все тяготы, с которыми столкнулась его семья, преодолевая сопротивление Штатов их отпускать, но в конце концов все улеглось. Джереми окончил русскую школу, затем поступил в институт и успешно получил диплом о высшем филологическом образовании. Обладающий ярким поэтическим талантом, Джереми поступил в литературный институт, где они и познакомились с Кириллом, который учился там же, уже имея к тому времени высшее математическое образование. Их дружба растянулась на долгие годы, несмотря на серьезную проблему личного характера: они не смогли поделить девушку. Из-за этого их дружба разрушилась, но лишь на несколько лет. Потом их вновь свела судьба. Сначала работа, сотрудничество, общие цели, потом возвращение прежних отношений и гармония. Кирилл гордился своим другом и был многим ему обязан. Взлет на самые высоты читательского рейтинга – это во многом дело рук Джереми. Оба это знали. Один не подавал виду, а другой никогда не забывал.
– Приветствую тебя, гений! – Джереми распахнул руки в объятия.
– Мне так часто говорят схожие слова, что скоро придется в это поверить, – Кирилл обнял Джереми, постучав ладонью ему по спине.
Большой, просторный кабинет с витражными окнами казался залитым светом. Белые стены и в тон им мебель только подчеркивали воздушность и чистоту помещения. Это место всегда ассоциировалось у Кирилла с маленьким, локально выстроенным раем в его сугубо атеистическом понимании.
Джереми усадил Кирилла в мягкое кресло, а сам уселся на краешек стола. Хоть они и были друзьями, Джереми всегда находил моменты, детали и нюансы, чтобы показать, кто из них есть босс. Делал он это автоматически, не специально, и было всегда забавно наблюдать, как он краснеет и теряется, когда ему об этом говорят.
– Кофе?
– Спасибо, но… Меня Варя уже им напоила, а ты ведь понимаешь разницу между ее волшебным напитком и вашим офисным энергетиком, который ты по недоразумению называешь «кофе»?
Джереми улыбнулся и кивнул, поднимая вверх руки, указывая этим, что спорить он не собирается.
– Кстати, привет тебе от нее! Забегал бы к нам почаще!
– Очень мило с ее стороны! Заскочу на днях, – Джереми расплылся в улыбке, затем хлопнул в ладоши, словно в предвкушении чего-то захватывающего. – А теперь, когда с церемониями покончено, давай нырнем в наши дела.
* * *
Кирилл неспешно бродил по магазину между стеллажами, заполненными соленьями и консервами, и задумчиво смотрел на товар. Возле банок с корнишонами он задержался. Рассмотрев несколько производителей и отбраковав большинство, Кирилл взял в руки две банки и уставился на них.
Кирилл не любил выбирать. У него с детства опускались руки, когда возникала такая необходимость. Само слово «выбор» ему ужасно не нравилось: грубое, обязывающее что-то сделать. Не любил Кирилл и сам процесс. Когда-то в школе его ловили старшие пацаны и утаскивали за гаражи. Трое держали по ногам и рукам, а один, самый крупный и наглый, по кличке Боб, с мерзкой, ехидной улыбкой давал ему выбор: «В живот или по чайнику». «Чайником» в данном случае называли его голову, которую родители всегда просили беречь. Поэтому Кирилл выбирал живот. Он помнил ту боль и унижение. Когда воздух в горле сжимался, становился острым, разрезающим легкие, а боль, пронизывающая живот, распространялась по всему телу и отдавалась в голову. Помнил он и смех. Слезы обиды солеными ручейками на щеках на долгие годы просочились в память отвращением к этому слову и процессу – выбору. Хотя, когда Кирилл подрос, он осознал, что, по сути, ему тогда вовсе не давали выбора. Но это уже мало что могло исправить.
Кирилл встряхнул головой, отгоняя воспоминания, и вновь уставился на банки с огурцами. Новая марка, появившаяся тут впервые, была отправлена на полку, а выбрал Кирилл старую, проверенную годами. Все-таки в продуктах и в некоторых других вещах – таких как одежда, автомобили, музыка – он был консерватором. Во всем другом – предпочитал новое и неизведанное. А еще он консерватор в любви – жуткий однолюб. Так уж бывает.
Кирилл подошел к кассе. Небольшая очередь из трех покупателей не очень понравилась ему. Не любил Кирилл стоять в бездействии. Очереди вызывали в нем тоску. Ощущение, словно жизнь съедала у него время, потраченное ни на что. А так хочется тратить его на пользу. Поэтому Кирилл всегда избегал любых бюрократических дел, неизменно влекущих за собой стояние в очереди. Ожидание – не его конек.
Кирилл рассеяно огляделся. Среди стеллажей промелькнуло знакомое лицо. Кирилл не успел осознать, кто это был. Он просто понял, что лицо знакомое – и все. И тут же отбросил любые мысли по этому поводу. Но уже на кассе его вдруг осенило: это лицо он видел сегодня во сне.
Незнакомец! Именно его глаза и тяжелый, немного грустный взгляд зацепили Кирилла между стеллажами.
Он повертел головой в поисках Незнакомца, но того нигде не было.
«Бред какой-то! Все еще отголоски психологического напряжения…» – подумал Кирилл, вздохнул, взял пакет и вышел из супермаркета.
* * *
В искусственной тишине больницы его голос рождал странные, немного пугающие ассоциации. Словно прикосновение чего-то потустороннего, неживого, нечеловеческого.
Он уже не шептал, а говорил. Не часто, изредка, но в полный голос. Без надрыва, спокойным тоном, но с эмоциями, вырванными из контекста всей фразы.
Анна слушала, затаив дыхание. И записывала. Ей представлялось, что она время от времени включает звук на радиоприемнике, где читают какую-нибудь пьесу или рассказ, и тут же его выключает. А услышанное слово спешит зафиксировать на уже почти полностью исписанном листе бумаги.
Может, так оно и было. Общее тягостное ощущение от психиатрической клиники передалось Анне, прошло сквозь каждую клетку организма. Теперь она была полна страхов, мнимых и настоящих, фобий, навязчивых идей.
Анна, конечно, понимала, что с нею играет излишне восприимчивый к таким местам разум, но бороться с ним было бессмысленно, особенно находясь один на один с изредка говорящим бред пациентом.
Анна слушала и записывала. В ее блокноте набралось уже много бреда от лежащего мужчины. По большей части из его уст вырывались не вызывающие интереса разговорные слова, такие как «привет», «завтрак», «комната», «работа». Единственно интересная деталь – частота повторения некоторых слов, а вернее, одного – «комната». Оно встречалось чаще других. На листке оно было запечатлено уже восемь раз. Но что это означало (и означало ли вообще), Анна не могла знать.
Просидев тут целый день и ничего толком не добившись, она немного злилась за свое упрямство.
– И с чего это я решила, что должна сидеть и выслушивать весь этот бред? – бубнила она под нос, глядя на записи.
Мужчина на кровати тут же отозвался.
Словно передразнивая Анну, он тоже выпалил:
– Бред…
Анна недоверчиво взглянула на мужчину, но здраво предположила, что это всего лишь совпадение. А между тем Анна чувствовала, что этот неопознанный мужчина был симпатичен ей. Внешне – ее тип: высокий блондин, статный, красивый. Читалось в его чертах лица что-то гордое, величественное, умное. С такими она иногда встречалась. Но человека, которого она впустила бы в свое сердце, не было. Лишь парни для классического времяпрепровождения: ресторан, его квартира или отель, секс – и прощай до следующего раза, если он вообще будет.
Она жестко поступала с мужчинами; открыто, не стесняясь, пользовалась ими. Почему-то такой стиль не отпугивал мужиков, а наоборот, заводил их. Как и ее последнего, которого видел Лестрейд, Григория или Георгия…
Анна не запомнила, потому что почти не слушала своего вчерашнего кавалера. Было понятно, чем закончится вечер, и хотелось его быстрее завершить. Что, впрочем, Анна и сделала в его шикарной, огромной квартире в центре города. Но лишь только ей позвонили, чтобы вызвать в психушку, она тут же оставила своего ночного кавалера, сразу же забыв его телефон и адрес.
– Ты как самка богомола! – часто сетовала ее мать, когда еще была жива.
Это злило Анну, но сейчас она бы с ней не спорила. Именно самка и именно богомола!
Из-за того что заняться тут было нечем, Анна пыталась угадать, кем работает лежащий в кровати мужчина, чтобы потом сравнить, когда идентифицируют его. Косметический хирург или артист – два варианта, которые, по мнению Анны, могли оказаться наиболее близкими к истине.
Да… пожалуй, все-таки хирург, и не абы какой, а именно пластический, – наиболее верный вариант.
Мужчина вновь «ожил». Он напрягся и произнес только одно слово – «редактор», после чего вновь расслабился и затих.
Анна вписала его в тетрадь и перечитала несколько раз. Это слово она записала впервые. Редактор! Не общеупотребительное слово. Это то, что говорят немногие, возможно и знают не все.
– Редактор… – Анна привычно проговаривала вслух то, о чем размышляла. – Что это? Его работа? Или он знает кого-то? Постой!
Выполнив свой же приказ и остановившись, Анна пристально взглянула на пациента.
– Редактор… Комната… Где же я это все…
Договорить она не успела. Предположение, догадка пронзила ее мозг, да так, что она вздрогнула, вышла из ступора и бросилась к двери палаты.
* * *
Анна вихрем ворвалась в свою квартиру. Через секунду она уже сидела на краешке дивана. Рядом, на журнальном столике, аккуратной стопкой лежали с десяток новых, недавно купленных книг.
Анна взглянула на заднюю обложку первой и отбросила на диван. Следующую постигла та же участь. Ее интересовала только информация об авторе.
Когда в ее руках оказалась предпоследняя книга из стопки, Анна замерла. Удивление сменилось восторгом, а восторг облегчением.
Анна аккуратно положила книгу на столик, задней обложкой вверх, и откинулась на спинку дивана. Она набрала номер на мобильном.
– Леонид… Мы нашли его. Это писатель. Артем Лавров. Он печатается в «Новой Эре». Свяжитесь с издательством. Узнайте, настоящее ли это имя.
Анна взяла книгу и повертела ее в руках. Цветная обложка, твердый переплет. На черном фоне нарисовано помещение, с верхнего ракурса, из четырех стен, но без окон, дверей и крыши. Внутри этого помещения нарисован человек, смотрящий вверх, откуда на него льется свет. Название книги, напечатанное горящими буквами, расположилось в верхней части обложки: «КОМНАТА». Внизу – едва заметные имя и фамилия: Артем Лавров. На тыльной стороне обложки напечатаны восторженные отзывы критиков. В левом верхнем углу красовалась фотография улыбающегося писателя. Лицо, как две капли воды похожее на безымянного до этого момента пациента психиатрической клиники.
Анна открыла книгу на первой странице и пробежалась глазами по тексту. Ей стало интересно, она даже устроилась поудобнее.
Звонок по телефону вывел ее из читательского транса. Недовольно поморщившись, она выслушала собеседника, все еще цепляясь глазами за текст, затем кивнула.
– Хорошо, Леонид, я поняла, настоящее… Да… тогда вы в издательство, узнайте адрес Лаврова и его данные. Встречаемся завтра утром у дома… Не у моего же… Лаврова, конечно… Все, до завтра! И не забудьте скинуть мне его адрес!
