скачать книгу бесплатно
День 424
Записывают воспоминание Леноры. Утро 28 января 1986 года. Ей восемь, и она пришла к зубному. В приемной стоит телевизор, который администратор принесла из дома. Ленора с мамой ждут своей очереди и смотрят репортаж с исторического запуска шаттла «Челленджер», когда тот у них на глазах взрывается над Атлантическим океаном.
Что сильнее всего запечатлелось в ее памяти – этот маленький телевизор на подставке с колесиками. Кадры белого облачка на месте шаттла через мгновение после взрыва. Возглас матери: «О, господи!» Озабоченно-строгий взгляд доктора Хантера. И одна из медсестер, вышедшая посмотреть репортаж, – по щекам у нее текут слезы, скрываясь под маской, которую она так и не сняла.
День 448
Раджеш вспоминает свою последнюю встречу с отцом перед переездом в Америку. Они отправились тогда вдвоем в поход по долине Спити высоко в Гималаях.
Запах яков. Яркий, пронзительный солнечный свет в горах. Кусачий холод речной воды. Постоянное головокружение, начиная с четырех тысяч метров, от бедного кислородом воздуха. Вокруг бурые пустоши, расцвеченные бледно-голубыми глазами озер, разноцветьем молитвенных флагов у храмов и белоснежно сверкающими вершинами высочайших пиков.
Однако самое главное – вечер, когда, сидя возле затухающего костра, отец в минуту откровенности поделился с Раджем своими истинным отношением к жизни и к семье.
День 452
В кресле сидит Сергей, вспоминая, как в его машину врезался сзади мотоцикл. Удар металла о металл. Мотоцикл летит кувырком по дороге. Смятение, ужас, время замедляется, во рту противный привкус железа…
Сергей останавливает машину посреди оживленной московской улицы и выскакивает наружу. Вонь бензина и масла, текущих из развороченного байка. Мотоциклист сидит на асфальте, кожаные штаны в лоскуты, и тупо смотрит на свои руки – половины пальцев как не бывало. Увидев Сергея, с руганью пытается встать, готовый лезть в драку, гневная тирада переходит в крик боли – нога, вывернутая под немыслимым углом, отказывается повиноваться.
День 500
Один из первых тихих дней в году. Всю зиму на вышку обрушивался шторм за штормом. Даже Хелене, привыкшей к работе в четырех стенах, подобное испытание на клаустрофобию далось нелегко. Однако сегодня тепло и безоблачно, океан мирно расстилается под платформой, поблескивая на солнце. Хелена и Слейд лениво прогуливаются по беговой дорожке.
– Какого ты мнения о ходе исследования? – интересуется он.
– Все отлично. Мы продвигаемся куда быстрее, чем я ожидала. Думаю, пора опубликовать какие-нибудь результаты.
– Вот как.
– Полагаю, с тем, что есть, мы готовы начать изменять жизнь людей к лучшему.
Слейд пристально смотрит на Хелену. Сейчас, почти полтора года спустя после их первой встречи, он выглядит более подтянутым и крепким. Однако и сама Хелена тоже изменилась. Никогда в жизни она не была в лучшей физической форме и не занималась делом интересней.
Степень вовлеченности Слейда в проект намного превзошла ее ожидания. За все время он покидал платформу лишь раз и глубоко вникал в каждый этап исследования. И он, и Чжи Ун посещали все общие совещания группы и участвовали в обсуждении важных решений. Хелена думала, что такой занятой человек будет лишь время от времени спускаться к ним из своих заоблачных высот, однако на деле одержимость Слейда могла посоперничать с ее собственной.
– Ты говоришь, что пора публиковать результаты, – произносит он наконец, когда они достигают северо-восточного угла дорожки и сворачивают на запад, – а вот у меня ощущение, что мы уперлись в стену. Реактивация обернулась разочарованием.
– Что ты такое говоришь?! Все, кто прошел через процедуру, свидетельствуют, что воспоминания были ярче и насыщеннее, чем те, которые они воспроизводили в памяти самостоятельно. Ты видел медицинские карты – все основные показатели во время реактивации резко возрастают, вплоть до уровня стресса. Сам же участвовал в испытаниях – разве ты не согласен со всем этим?
– Не буду спорить, наведенные воспоминания сильнее, но они гораздо менее живые, чем я надеялся.
Хелена вспыхивает от гнева:
– Мы движемся невероятными темпами. Открытия, которые мы сделали в области памяти, изменят мир, если только ты позволишь мне опубликовать их. Я хочу начать картирование памяти на испытуемых с третьей стадией болезни Альцгеймера и затем подвергнуть их реактивации, когда они дойдут до пятой или шестой. Что, если это путь к исцелению, к регенерации синапсов? Или, по крайней мере, средство сохранить важнейшие воспоминания для тех, чей мозг больше не может удерживать их.
– Это из-за твоей мамы?
– Конечно, из-за нее! Через год она будет в таком состоянии, что записывать станет уже нечего. Почему еще, по-твоему, я здесь? Почему я решила посвятить этому свою жизнь?
– Я разделяю твою страсть и тоже хочу уничтожить эту болезнь. Однако в первую очередь я желаю получить «Систему для проецирования долговременных всеобъемлющих воспоминаний с эффектом погружения», – цитирует он точное заглавие заявки на патент, которую Хелена заполняла только в своих мечтах.
– Как ты узнал?!
Вместо ответа Слейд сам задает вопрос:
– По-твоему, созданное тобой тянет на «эффект погружения»?
– Я отдала проекту все силы!
– Пожалуйста, не надо воспринимать мои слова как личную обиду. Технология, которую ты разработала, совершенна. Я просто хочу помочь тебе выжать из нее максимум.
Они доходят до северо-западного угла и сворачивают к югу. Визуализаторы и картографы сражаются в волейбол. Раджеш пишет акварель на пленэре возле накрытого брезентом бассейна. Сергей кидает мяч в корзину на баскетбольной площадке.
Слейд останавливается.
– Скажи производственному отделу, что нужно соорудить капсулу сенсорной депривации[11 - Депривация – лишение органов чувств возможности воспринимать внешние раздражители.]. Пусть скоординируются с Сергеем – надо сделать ее герметичной, а также найти способ закрепить реактивирующее устройство на испытуемом, который будет находиться внутри, погруженный в воду.
– Зачем?
– Так мы получим то, чего я хочу добиться – сверхсильную версию реактивации памяти.
– Но откуда ты можешь знать?..
– Когда закончите, придумайте, как в этот момент остановить сердце испытуемого.
Хелена смотрит на него как на сумасшедшего.
– Чем больший стресс испытает организм в процессе, тем острее будет восприятие воспоминаний. Внутри мозга есть орган размером с рисинку – шишковидная железа. Она играет важную роль в выработке вещества под названием диметилтриптамин, или ДМТ. Слышала о таком?
– Один из самых сильных известных психоделиков.
– В микроскопических дозах, поступающих в мозг ночью, ДМТ создает наши сны. Однако в момент смерти шишковидная железа выбрасывает целый его поток – лавочка прикрывается, полная распродажа. Поэтому люди видят разные вещи, когда умирают – бег через туннель к свету или вся жизнь, проносящаяся перед глазами. Чтобы внедрить воспоминания с эффектом погружения, как во сне, нам понадобится больше, чем просто сон. Или, если хочешь, больше ДМТ.
– Никому точно не известно, что происходит с нашим разумом в момент смерти. Ты не знаешь, как это повлияет на внедрение воспоминаний. Люди могут погибнуть напрасно.
– С каких пор ты стала такой пессимисткой?
– Кто, по-твоему, по своей воле согласится рисковать жизнью ради проекта?
– Мы не дадим им умереть. Спроси у ребят, кто готов пойти на это. Я хорошо заплачу, учитывая риск. Если на платформе не найдется достаточно добровольцев, отыщем их в другом месте.
– Ты сам готов залезть в эту капсулу и позволить остановить свое сердце?
Слейд мрачно улыбается.
– Когда процедура будет доведена до совершенства – безусловно. Тогда, и только тогда, ты сможешь доставить сюда свою мать и использовать все мое оборудование и все свое умение, чтобы каталогизировать и записать ее воспоминания.
– Маркус, прошу тебя…
– Тогда, и только тогда.
– Мы можем не успеть.
– Значит, поспеши.
Он уходит. Хелена смотрит ему вслед. До сих пор это не всплывало так явно, и она просто не обращала внимания. Однако теперь игнорировать происходящее уже нельзя. Откуда Слейду известны вещи, которые он не должен, да и не может знать? Полное, во всех деталях, представление Хелены о своем детище, вплоть до названия заявки на патент, которую она однажды собиралась подать. То, что решить проблему с картированием памяти помогут квантовые процессоры. А теперь вдобавок эта безумная идея с остановкой сердца для усиления эффекта погружения. И еще более тревожно, как Слейд роняет эти маленькие намеки – почти демонстративно, напоказ. Будто хочет запугать Хелену своим всезнанием и всесилием. И если трения между ними не прекратятся, он ведь, пожалуй, может лишить ее доступа к креслу… Надо попробовать уговорить Раджа создать для нее второй, секретный пароль – на всякий случай.
Впервые за все время, проведенное на платформе, Хелена не уверена, что она здесь в безопасности.
Барри
5–6 ноября 2018 г.
– Извините, сэр? Сэр?
Разбуженный Барри открывает глаза. Сфокусировать зрение получается не сразу, и секунд пять он даже не понимает, где находится. Потом ощущает покачивание вагона, замечает пролетающих за окном напротив фонари, склонившееся лицо пожилого кондуктора.
– Разрешите ваш билет? – говорит тот с учтивостью, усвоенной в другое время и в другую эпоху.
Барри роется в карманах пальто. Телефон отыскивается во внутреннем, на самом дне. Открыв нужное приложение, протягивает кондуктору, чтобы тот мог отсканировать штрих-код.
– Благодарю вас, мистер Саттон. Простите, что разбудил.
Когда старик переходит в следующий вагон, Барри замечает на экране уведомление о четырех пропущенных звонках – все с одного и того же номера. И сообщение голосовой почты. Нажимает «Воспроизвести» и подносит телефон к уху.
– Э-э, это Джо… Джо Берман. Эм-м… не могли бы вы перезвонить сразу, как сможете? Мне очень нужно поговорить с вами.
Барри тут же набирает номер. Джо берет трубку после первого же гудка.
– Детектив Саттон?
– Да.
– Где вы?
– Еду на поезде обратно в Нью-Йорк.
– Поймите, я даже не думал, что кто-нибудь может дознаться. Мне обещали, что ничего никогда…
– О чем вы говорите?
– Я был напуган. – В голосе мужчины слышны слезы. – Вы можете вернуться?
– Джо, я в поезде. Расскажите мне все по телефону.
Какое-то время в трубке раздается лишь тяжелое дыхание. Кажется, на заднем плане слышен и женский плач, однако Барри не может сказать наверняка.
– Я не должен был так поступать, – произносит наконец Джо. – Теперь я понимаю. У меня была прекрасная жизнь, замечательный сын, но я просто не мог смотреть на себя в зеркало.
– Почему?
– Потому что меня не оказалось тогда рядом, и она спрыгнула. Я не мог себе простить…
– Кто спрыгнул?
– Фрэнни.
– О чем вы? Она не спрыгнула. Я только что видел ее у вас дома.
Сквозь помехи на линии до Барри доносятся рыдания.
– Джо, вы знали Энн Восс Питерс?
– Да.
– Откуда?
– Мы были женаты.
– Что?!
– Это из-за меня она покончила с собой. Я увидел рекламу в газете: «Хотите все исправить?» – и позвонил по номеру… Энн сказала вам, что у нее синдром ложной памяти?
– Да.
И у меня тоже.
– Похоже, теперь и вы им страдаете. Говорят, он передается через общение…
Джо смеется. Звук полон сожаления и ненависти к самому себе.
– СЛП – вовсе не то, что о нем думают.
– А вы знаете, что это?
– Еще бы.
– Тогда расскажите мне.
В трубке повисает тишина. На секунду Барри кажется, что связь прервалась.
– Джо, вы там? Вы слышите?
– Да, я здесь.
– Что такое СЛП, по-вашему?
– Это из-за таких, как я. Из-за людей, которые сделали то же, что и я. И чем дальше, тем будет только хуже.
