Объединяя времена

Эпидемия

В то лето эпидемия кишечных инфекций приняла угрожающие масштабы. Нетронутыми этой заразой оставалась только ближайшая площадка «Орион» и сам гарнизон, располагавшийся на окраине города атомщиков. Наверное, Игнат в какой-то момент пожалел о том, что согласился оставить свою часть, расквартированную на базе, и на какой-то срок прибыть на «Орион», вместо убывшего оттуда врача. Все строительные части работали напряженно и нервно. Нужно было выполнять план по вводу объектов. За срывы графика командиры сразу же лишались должностей.

– Доктор, говори, что еще надо сделать, чтобы не было вспышки?

Вечером в кабинете подполковника Самусева были все его заместители, политработники, командиры рот. Санитарное состояние в столовой и казарменных помещениях было доведено до идеального, мытье рук солдатами перед приемом пищи лично контролировали офицеры. Стекла окон были покрашены синькой. В помещениях были развешены липучки для случайно залетевших мух. Доктор Камский на утреннем построении объявил, что все у кого имеются хоть малейшие подозрения на расстройство пищеварения, должны прибыть в медицинский пункт для осмотра. Таких набралось пятнадцать человек. У семерых своей хирургической рукой Камский выявил урчание слепой кишки и повышенную чувствительность при надавливании. Затем, приказав санитару взять лопату, он вывел всех обратившихся к туалетам и предложил справить нужду. Подозрительным стул оказался у двоих. Все же лейтенант Камский решил изолировать всю семерку. Возвратившись в медицинский пункт, он заметил своего фельдшера куда-то направляющегося с набором медикаментов.

– Ты куда?

– Подполковник Самусев приказал дать лекарство, у кого подозрение на дизентерию.

– Отставить! Медицинскими вопросами здесь занимаюсь я, а не командир части.

– Где медицинский уазик? Водитель?

– Возле третьей роты хлорную известь разгружает.

– Давай его и всех семерых из изолятора сюда. Сколько у нас пустых чашек Петри?

– Много.

– Упаковывай все, что есть. Быстро. Нет времени.

В полевом инфекционном госпитале лейтенант Камский оставил несчастную семерку, а сам направился в санитарно-эпидемиологический отряд, где после краткой беседы с начальником, убедил его выдать триста чашек Петри со специальной средой для тотального обследования личного состава части. Взамен были оставлено такое же количество пустых чашек, привезенных с собой. Игнат на своем медицинском уазике тут же отправился обратно в часть, не имея времени заглянуть к жене с дочкой, которых не видел уже неделю.

Едва Камский открыл дверь медицинского пункта, как примчался посыльный от командира части с распоряжением немедленно прибыть в штаб части.

– Давай, доктор, доложи обстановку, – сказал ему командир части, когда Камский вошел в его кабинет.

Внимательно выслушав медицину, Самусев сокрушенно произнес:

– А вообще зря ты сразу семерых отвез. Возил бы по одному или по двое. В гарнизоне все на ушах: «На „Орионе“ вспышка кишечных инфекций!». Было масса звонков от начальства всех родов и видов. В общем, завтра нас приедут пытать. Тебе, доктор, тоже мало не покажется, хоть ты и прикомандированный. Ладно, говори, что ты там еще надумал.

– В дополнение к тому, что мы делаем, нужно провести полное обследование личного состава части на предмет бактериального носительства. Офицеров тоже.

– А ты, доктор, себя будешь обследовать? – поинтересовался заместитель по снабжению.

– Я регулярно контролирую состояние своего здоровья.

Наступила напряженная тишина.

– А когда начнем? – нарушил молчание Самусев.

– В медпункте все готово.

Представители Центрального военно-медицинского управления прибыли на армейском вездеходе. Их было двое. Оба в звании подполковников. Один высокий и худощавый с флегматичным выражением лица, второй маленький, быстрый, подвижный. Они решительно приближались к входу в медицинский пункт части, где в это время лейтенант Камский проводил обследование личного состава. Прошло уже более двухсот человек.

– Лейтенант медицинской службы Камский! – представился Игнат высокой проверяющей комиссии.

Инспектор, шагавший первым, ростом с циркового «Карандаша», с элегантной высокой фуражкой на голове, по осьминожьи побагровел. Видимо это соответствовало историческому моменту.

– Как ты посмел допустить эпидемию кишечных инфекций в части! – грубо закричал он на стоящего перед ним лейтенанта Камского.

– Эпидемии… – попытался было возразить доктор.

– Это должностное преступление. Ты понимаешь, что ваша площадка последняя перед гарнизоном и городом. Чем вы тут все занимаетесь? – и он обвел взглядом вышедших из штаба части командира и его замов. – Погоны оборву!

Московский инспектор подпрыгнул, словно взлетел, и вцепился правой рукой в левый погон лейтенанта медицинской службы. Рубашка затрещала, но погон не отпустила. Вторую попытку, обещавшей быть более успешной, маленькому воинственному ревизору не дал осуществить высокий подполковник. Он произнес нечто неуловимое слухом, и шустрый штурмовик, сразу же заглушил мотор и повернулся назад. Игнат уловил только последнее: «… шем счету». Штурмовик неожиданно стал дирижаблем. Совершенно спокойно, как будто ничего и не было, он спросил.

– Ну, ладно! Расскажи подробно, что сделали и что делаете.

Чтобы поддержать своего врача в один из драматических моментов его жизни, офицеры, даже те, кто поначалу отказывался, прошли, поборов сомнения, обследование.

Уезжая, маленький инспектирующий подошел к доктору Камскому и сказал:

– Мне стало известно, что ты собираешься остаться в Вооруженных силах. Желаю успехов.

Через трое суток были получены результаты анализов. Было выявлено несколько бациллоносителей и направлено на санацию. Воинская часть до следующего сезона забыла о слове эпидемия. Лейтенант Камский вскоре возвратился к прежнему месту службы.

Глава четвертая

Учеба, наука, интерес

Как пчелы собирают нектар, так и люди науки добывают драгоценные крупицы знаний, исследуя «расцветшее» природное проявление, стараясь извлечь из него всю возможную информацию. На полигоне и в самом городке были открытые и замаскированные, доступные и засекреченные исследовательские лаборатории. В первый год службы лейтенант Камский не имел намерений задерживаться на военной службе, хотя ему о такой возможности уже несколько раз настойчиво намекал командир части. Переворот в жизненных планах Камского произошел после одного знакомства. К нему в медицинский кабинет однажды вошел высокий под два метра старший лейтенант с эмблемами инженерных войск на петлицах представился и попросил лекарственный препарат для лечения заболеваний печени. Таковой оказался в наличии. Фамилия военного инженера была Руднев, имя Михаил. Он сообщил Игнату, что тоже был призван на два года, что в институте занимался исследовательской работой. Уже служа в армии, узнал, что есть инженерная адъюнктура. Отправил туда документы и результаты своих изысканий. Пришел положительный ответ. Он сдал вступительные экзамены на удовлетворительно, но после собеседования был принят в инженерную академию, где ему предложили продолжить свои разработки и защитить кандидатскую. Сейчас он готовился к отъезду.

У Камского интереса к чистой науке не было. Научные поиски ему были любопытны только в увязке с хирургией. «На данный момент я занимаюсь совершенно не тем, о чем мечтал, и чему посвятил столько лет подготовки», – почти с отчаянием в душе подумал Игнат. Он с семьей жил в общежитии, но командир части сказал, что, если будет рапорт о дальнейшей службе в армии, сразу дадут квартиру, на первых порах однокомнатную. В беседе с женой Камский рассказал о возможных перспективах и получил уклончивый ответ, мол, решай сам. Игнат представил, как они возвратятся в родные места. Снова придется снимать квартиру, подыскивать место работы…

– Знаешь, Сильвия, я решил остаться на военной службе, – однажды во время разговора в обеденный перерыв осторожно с ожиданием ответной реакции сказал Камский.

Игнат увидел, как на мгновение просветлело лицо спутницы его жизни. В этом, едва уловимом движении чувств, он заметил сдержанную радость перспективы покинуть общежитие и устроиться на работу в городке, где требовались врачи. Река жизни несла вперед миллионы судеб и все старались пристать к ее берегам. Для Камских первым причалом оказался городок атомщиков в окружении бескрайней казахской степи.

Вечером того же дня лейтенант Камский принес командиру части подполковнику Шустову Ивану Дмитриевичу рапорт о желании продолжить службу в вооруженных силах. Командир прочел бумагу и, не скрывая своего удовлетворения, подписал ее, затем, вызвав начальника штаба, передал ему документ, приказав заняться оформлением. Через несколько дней семье Камских предложили однокомнатную квартиру в одном из домов на первом этаже. Семейное трио было радо этому известию, а особенно маленькая Даша, еще не умевшая говорить, но хорошо ловившая общее настроение. В квартире, которую предложили Камским, проживал их однокурсник Марченко, решивший связать свою судьбу с армией одним из первых. Он нашел себе в городке спутницу жизни с маленьким ребенком и после женитьбы получил право на передислокацию в жилье уже из двух комнат.

Гарнизонное общежитие, где проживали молодые семьи и вновь прибывающие офицеры после училищ, было четырехэтажным типовым зданием. На каждом этаже имелось по двадцать комнат, по десять с каждой стороны, разделенных длинным коридором, кухня и туалет. Душ был только один общий на все здание, рядом прачечная с сушилкой. Эти помещения располагались в подвале. Комендант общежития, дородная средних лет женщина с пухлыми щеками, отечными верхними веками глаз и толстыми губами, покрытыми яркой кирпично-красной помадой, назначала женские и мужские банные дни для своих постояльцев. На первом этаже также был небольшой читальный зал.

Еще одной примечательной особенностью дома совместного проживания было множество тараканов в нем, точнее несметное их число, одним словом «тьматаракань». Они лезли во все щели, и особенно любили накапливаться в бытовых приборах. Однажды Игнат, еще до приезда Сильвии, придя в свою комнату со службы, открыл чехол электробритвы. Неожиданно оттуда выскочил коричнево-черный живой шевелящийся, разбегающийся во все стороны тараканий клубок. От неожиданности Игнат отпрянул и выронил бритву на пол. К такому соседству приходилось привыкать, потому что на этих насекомых ничего не действовало. Жильцы тщательно заделывали все щели в полу, плинтусах, везде, где только было возможно, но неудержимые насекомые преодолевали все преграды. Проще было примириться с существованием этой параллельной жизни, чем постоянно дышать средствами для дезинсекции.

Семейный осмотр предложенной квартиры показал необходимость ремонта, и Камский в обеденные перерывы стал шпаклевать, красить и белить новое жилье. После приведения в порядок потолка, стен и окон тараканьи усики рядами торчавшие через щели в дощатом полу были успешно закрашены. Оставалось только подождать, пока выветрится запах краски.

В городке подразумевалось московское снабжение, поэтому дефицита мяса, рыбы и круп не было, но с молочными продуктами дело было туго, поэтому семьи с детьми заблаговременно в отпусках запасались сухим молоком на весь срок его годности. Не хватало также овощей и фруктов. Игнату родные регулярно присылали в посылках чеснок, лук, морковку, сушеные яблоки, тыквенные семечки, сало, варенье…

Жизнь Камских постепенно налаживалась. Игнат купил велосипед, и появилась возможность ездить по вечерам за молоком в соседнее казахское селение, или аул, как называли его местные жители.

Комсомол и дерзания молодости

А сейчас несколько подробнее о сомнениях, которые пришлось преодолеть действующему лицу данного повествования. Итак, после привоза семьи перед лейтенантом медицинской службы Камским Игнатом Павловичем возникла сложная проблема выбора. Через год можно было возвратиться на родину. В городской больнице, где он проходил интернатуру на должности хирурга, обязаны были сохранить для него место, или предложить другое равнозначное. Кроме того на хирургической кафедре в институте ему обещали зачисление в клиническую ординатуру, а также рекомендательное содействие для принятия в аспирантуру при наличии документов о сдаче кандидатского минимума. К минусам при таком развитии событий относилось отсутствие собственного жилья. Пришлось бы снова искать съемную квартиру и становиться в очередь на получение собственной. В семидесятые годы практиковалось кооперативное строительство, но сбережений у семьи молодых медиков не было.

Здесь же командир части обещал решение жилищного вопроса в течение короткого времени после подачи рапорта о продлении службы и ходатайство о внеочередном звании старшего лейтенанта. И что немаловажно было для Камского – степной сухой континентальный климат положительно сказался на здоровье дочери. В городке имелись также свободные рабочие места для гражданских врачей, и его жена могла занять одно из них. Короче говоря, герой этих повествований не стал ловить журавля в небе и взял в ладони маленькую птичку синичку.

После возвращения с площадки «Орион», где в сложной эпидемиологической обстановке Камский не допустил роста заболеваемости, он продолжил службу в своей части. Спустя всего несколько дней после написания рапорта командир части вызвал доктора в кабинет и вручил ему бумагу, подтверждающую выделение однокомнатной квартиры. После необходимого косметического ремонта, который Игнат проделал своими руками, его семья переместила на свою жилплощадь немногочисленные вещи, главными из которых были холодильник минского производства и детская коляска. Две кровати Игнат временно позаимствовал в хозяйственной службе части. В августе он получил звание старшего лейтенанта медицинской службы. Третью звездочку на погоны сослуживцы заставили достать губами из стакана с водкой. Такова была традиция.

В апреле Камский сдал кандидатский минимум по немецкому языку и сейчас имел свидетельство, где значилась оценка «хорошо». Уже, когда наступили зимние холода, он прочел в газете «Красная звезда» сообщение об объявлении конкурса в адъюнктуру при Военно-медицинской академии. Это его заинтересовало. Повторно внимательно перечитав текст, Игнат понял, что он также мог быть допущен к экзаменам, однако препятствием для приема было отсутствие двухлетнего стажа и должности по хирургической учетной специальности. Для освобождения от сдачи экзамена по иностранному языку в представлявшемся документе должна была красоваться запись «отлично». «Замечательно, – подумал Камский, – еще раз перечитаю купленные книги по медицине, улучшу теоретическую подготовку, одновременно напишу рапорт о переводе на хирургическую должность, пересдам иностранный, а если допустят к экзаменам, познакомлюсь с академическими преподавателями». И его журавлик снова мелькнул в поднебесье.

В начале лета доктор встал на учет в комсомольской организации части, заплатив взносы за просроченные месяцы. Задолженность образовалась в связи с переездом к месту службы и большой загруженностью работой. Накануне ему исполнилось двадцать семь лет. С комсомолом приходилось расставаться. Когда, начальник штаба капитан Фомин узнал, что Камский собирается оформлять документы для участия в академическом конкурсе, он предложил ему сдать «корочки» молодости и перейти в другую общественную весовую категорию. Творческая работа закипела. «Не отрываясь от производства», Игнат сделал запросы знакомым и в институт, собрал материалы о своих студенческих работах, оформил их должным образом, получил рекомендации и стал кандидатом в члены компартии, начал перечитывать все имевшиеся у него учебники и монографии. Одновременно стал усиленно готовиться к пересдаче немецкого языка.