скачать книгу бесплатно
Джонатан нашёл старшую сестру на кладбище у самой старой могилы. Там был похоронен младший сын Эдварда Мэррила, безвременно почивший всего в семьдесят девять лет. Как сообщали семейные хроники, произошел несчастный случай. Крепкий и полный сил старик сломал шею, свалившись с лошади на охоте. Его отец, между прочим, пережил младшего сына на добрые четверть века. Раньше Анна считала, что мастер, выбивавший даты на надгробии, плохо считал. Или плохо видел. Или ошибся. Или пошутил. Но теперь она сомневалась.
– Мне иногда кажется, что ты приёмная, – сказал Джонатан сестре.
– Давай так и решим, – обрадовалась женщина. – Будем считать, что меня подменили в роддоме. Ты выделяешь мою долю и оставляешь меня в покое. Вы можете уходить хоть в преисподнюю, а я не хочу.
– Увы, я за тебя отвечаю. Я не могу оставить свою единственную сестру.
– Уверяю, ты можешь куда больше, чем думаешь.
– Нет, Анна, это не обсуждается. Я уже заблокировал все твои счета.
– Спасибо, братец, ты невероятно заботлив.
– Ты мне ещё спасибо скажешь.
– Весьма в этом сомневаюсь.
Она поднялась с почти утонувшей в земле старинной скамейки, гневно откинула ногой цветущую лозу и удалилась. Джонатан задумчиво глядел вслед сестре. Как часто ему казалось, что Анна – куда больше Мэррил, чем все остальные члены семьи! Упрямее ее он людей не встречал. А ещё у неё удивительное терпение и достоинство. Любая из его тёток, кузин и племянниц уже давно устроила бы истерику, но только не Анна. Кажется, он никогда не слышал, как сестра повышала голос или хотя бы ругалась. Нет, она могла выразить своё негодование одним только взглядом или даже походкой, вот как сейчас.
– Ты мне ещё спасибо скажешь, – пробормотал мужчина. Но ему самому эти слова уже не казались убедительными.
Анна вернулась в “свой” замок, с которым ей теперь грозила разлука. Подумала немного и пошла не в мастерскую, а к бабуле Евгени, матери своего отца. Она заняла правую спальню на втором этаже – вместе со своей старшей дочерью. Бабуля еще не спала. Она сидела и молча смотрела в окно, что для нее было довольно-таки странно. Даже не поглядев на внучку, Евгени тихо сказала:
– Мне рассказывала моя бабушка, а ей рассказывала ее бабушка про волшебную страну, где люди вечно молоды и прекрасны. Разве это не чудо, Анна?
– Бабуль, тебе восемьдесят девять лет. Ты уже прожила больше, чем большинство людей этого мира. И, скорее всего, проживешь еще лет десять, причем в здравом уме и без старческих болезней. Это ли не чудо?
– Дней лет наших – семьдесят лет, а при большей крепости – восемьдесят лет; и самая лучшая пора их – труд и болезнь, ибо проходят быстро, и мы летим, – процитировала Евгени. – Мало. Как этого безнадежно мало, если ты любишь жизнь!
– Достаточно.
– Ты говоришь так, потому что не прожила и половины. К тому же ты какая-то замороженная, Энн. А мы, Мэррилы, всегда чувствовали, что нам мало человеческого века, оттого и пили свою жизнь жадными огромными глотками, стремясь вместить в себя как можно больше. Некоторые подавились, некоторые захлебнулись, но многие умерли в своих постелях, проклиная Эдварда Мэррила, который лишил их бессмертия. Нет ничего страшнее, девочка, чем ждать своей смерти.
– Поэтому ты веришь Джонатану, – кивнула Анна.
– Мы все ему верим потому, что хотим жить.
– А может быть, ваша жизнь пролетает, как птица, лишь потому, что вы сами гоните ее вперед? – спросила Анна. – Вам бы остановиться и не мчаться за закатами и рассветами через расстояния и часовые пояса, а просто сесть на берегу озера и подождать? А может быть, есть только единственный рассвет, самый красивый, самый тихий?
– Может быть и так, маленькая черепашка Энн. Но тот, у кого в груди лед и туман, никогда не поймет того, у кого в жилах течет жидкий огонь.
– Тот, у кого лед и туман, обычно идет по следам пламени, – проворчала Анна, довольная этой бессмысленной философской перепалкой. – И тушит лесные пожары. И заключает договора с озеленителями. И копает противопожарные рвы.
Как давно она ни с кем вот так свободно не разговаривала? Переписки в социальных сетях не в счет. Пожалуй, Анна даже немного успокоилась и позволила себе расслабиться. Даже несмотря на то что развитие событий ей категорически не нравилось, у нее есть Семья. И она никогда не останется одна. Ее спасут даже вопреки желанию. Это умиротворяло.
– Ты же не думаешь, что бабушка слепая, бабушка не понимает того, что ты делаешь, крошка Анна? – усмехнулась старуха. – Иди сюда, я тебя обниму. Слава небесам, никогда в жизни я не оплачивала счета за коммунальные услуги. Никогда не вызывала сантехника. Ни дня не работала уборщицей или официанткой. Смело уходила с нелюбимой работы, четыре раза разводилась и не счесть сколько раз сбегала из больницы. А уж сколько раз меня вытаскивал из полицейских участков кто-то такой, как ты, – я и сосчитать уже не могу. Кто-то должен делать черную работу, детка. Сейчас этим занимаешься ты, дай Бог тебе здоровья.
Анна хмыкнула, обнимая бабулю за хрупкие плечи. Черная работа? С чего бы? Да, все счета семьи обычно приходили на почту к Анне. Всеми налогами занималась она. Именно ей звонили, когда требовался адвокат, специалист по травмам или ремонтная бригада. Она знала, сколько денег тратит тетя Августина в месяц и при желании могла бы вычислить, сколько у нее любовников. Она знала, в каких школах учатся племянники и кузены. Да Анна могла за полчаса посчитать стоимость горнолыжной амуниции и даже подсказать, где заказать ее дешевле, и это при том, что она никогда не бывала в горах!
Но правда заключалась в том, что ей нравилось копаться в бумагах. Те дела, что для остальных членов семьи были немыслимой пыткой, ее умиротворяли, успокаивали. Она ощущала себя нужной.
А что дальше?
А дальше – неизвестность. Анна терпеть не могла того, на что не имела возможности повлиять и к чему не могла подготовиться. И теперь ее крайне угнетало все происходящее.
Глава 4. Ещё один Мэррил
Проклятое кладбище не просто цвело, оно благоухало так, что туристы, никогда сюда не заглядывающие, начали задавать вопросы. Анна наглухо закрыла окна мастерской. Ее раздражало многоцветье за окном (кажется, всё, что когда-то было воткнуто в могильную землю, вздумало именно сейчас выбросить бутоны). Ее раздражали родственники, вот уже неделю живущие у нее на голове. Ее раздражали детские визги, бардак в гостиной и вечно занятые уборные. Если этот проклятый новый-старый мир не откроет свои двери в ближайшие дни, то она уедет сама. Возможно, в психиатрическую лечебницу.
Кладбище цвело. Джонатан заметно нервничал. Мужчины пили, и много. Женщины ссорились и галдели. Подростки втихаря курили, прячась за склепом Адама и Елизаветы Мэррил, даже не подозревая, что из окон третьего этажа их отлично видно. Пятнадцатилетняя Джоанна попыталась угнать мотоцикл Элен. Ей это почти удалось. Жаль, что доехала девушка аккурат до кладбищенского забора. Отделалась легко, всего лишь сломанной рукой. Анна догадывалась, что это была первая травма, но далеко не последняя. Мэррилы на месте сидеть не могли. Совсем скоро мальчишки найдут люк на крышу замка или сеть тайных ходов, по которым нынче проложили трубы отопления и электрические кабели. Как быстро в замке что-нибудь взорвется?
По иронии судьбы, именно Анна, которая наотрез отказывалась верить во все эти бредни, снова приняла на себя удар. Розы, что распустились возле склепа, были столь хороши, а ее настроение – столь отвратительно, что на рассвете Анна, облачившись в садовое платье и перчатки, вооружилась большими ножницами и отправилась на охоту. Розы были избраны невинной жертвой. Однако ее планы снова рассыпались прахом, как, впрочем, и прежняя безмятежная жизнь. Она уже начала привыкать.
Плетистая роза, опутавшая мраморный склеп, пала невинной жертвой на рыхлую землю. Тяжелая дубовая дверь, которую никто и никогда не пытался открыть, была распахнута. Возле склепа стоял незнакомый юноша, одетый в маскарадный костюм: белоснежный фрак, расшитый золотом, бежевые шелковые панталоны и туфли с серебряными пряжками. У юноши было лицо архангела и золотые кудри.
Анна пожалела, что у нее нет пистолета, а еще лучше – ружья. Незваных гостей она не любила даже больше, чем своих родственников. Но у нее имелись огромные садовые ножницы, принадлежащие еще прабабушке. Антиквариат, конечно, но если вещь функционирует, то, что же – ее, выбрасывать, что ли? К примеру, у Анны стояла старинная ручная швейная машинка Зингер. Она прекрасно работала, и женщина ее любила гораздо больше, чем французскую электрическую.
Зловеще щелкнув ножницами, Анна решительно приблизилась к незнакомцу, на лице которого отразилось некоторое беспокойство.
– Здесь частная собственность, – сказала ему Анна. – Как вы сюда попали? Через забор?
Юноша поглядел на высокую каменную ограду и приподнял брови.
– У меня, конечно, есть крылья, – сказал он. – Но не в этом мире.
Анна была женщиной неглупой, поэтому она тут же прикинула, сможет она незнакомца убить садовыми ножницами и спрятать его тело в том самом склепе или нет. Опыта у нее не было, конечно, зато ножницы – очень тяжелые и острые. Видимо, в ее улыбке отразилось нечто кровожадное, потому что юноша сделал два шага назад и спросил:
– Вы – Мэррил?
– Нет, – сказала Анна. – Меня в роддоме подменили. Я приемная.
– Замечательно. А не могли бы вы позвать кого-то из господ?
– Нет, – снова сказала женщина. – А давайте заключим сделку. Вы сейчас уходите обратно в склеп, запираете за собой дверь и еще триста лет про Мэррилов не вспоминаете.
– А что с вашей стороны? – заинтересовался юноша. – Сделка должна быть двусторонней.
– А с моей стороны я не убиваю вас прямо сейчас.
Условия юноше явно не понравились, потому что очень быстрым, смазанным движением он скользнул Анне за спину и обхватил ее шею холодными пальцами. Выкрутил руку, отбирая и отбрасывая в сторону ее оружие. Анна слышала его дыхание и ощущала, как вздымается грудь, прижимающаяся к ее спине. Страшно не было.
– Можно просто сказать, что вас не устраивают условия. Совершенно необязательно меня душить, молодой человек.
– Вы угрожали мне убийством.
– А вы всегда безоговорочно верите незнакомым женщинам?
“Серафим” рассмеялся и выпустил Анну из довольно-таки крепких объятий.
– Истинный Мэррил, – с восторгом поглядел он на нее. – Нет, не выветрилась за триста лет огненная кровь крылатых! Мне будет приятно представить вас высочайшему, леди.
Анна вздохнула. Притвориться приемной не вышло, впрочем, брат все равно бы не позволил.
– Так кто вы такой?
– Прошу прощения за невежество, – юноша заложил левую руку за спину, правую прижал к сердцу и легко поклонился. – Адам Мэррил к вашим услугам. Посланник от высочайшего. Я полагаю, меня ждут?
– К сожалению, это так. Мы с вами точно не сможем договориться?
– Вы не хотите возвращаться домой, леди? Почему?
– Не люблю перемены.
Юноша откинул назад свои кудри, оценивающе оглядел Северную башню и как-то криво усмехнулся.
– Уверяю вас, вы оцените. Вы – старшая в роду? Единственная, оставшаяся в живых?
– К сожалению, нет. В семье Мэррилов – тридцать две живые души.
– Однако! – Адам впечатлился. – Это много больше, чем осталось в Эйлеране. Старина Эдвард был проклятым везунчиком, верно? Даже не удивлюсь, если он еще жив. Вы его дочь? Внучка?
…
– Вы видите это кладбище, Адам? – покачала головой Анна. – Посчитайте надгробия. Это все – Мэррилы. Склеп, между прочим, принадлежит вашему тезке, старшему сыну Эдварда, он прожил девяносто восемь лет.
– Так мало?
– Это очень много по здешним меркам.
– Я даже не подозревал, что наказание столь страшно, – помрачнел Адам. – Девяносто восемь! Я разменял этот срок почти двести лет назад. Сколько же вам, леди?
– Сорок пять.
– Это ужасно.
Анна благоразумно не стала уточнять, что именно его так пугает.
– И вы, зная, что срок вашей жизни сократился во много раз, что юность ваша облетит, как листва с деревьев, все равно хотите тут остаться? – Адам тряхнул золотыми кудрями и снисходительно улыбнулся. – Поверьте, у вас будет много времени привыкнуть к родному миру. Хоть у вас кровь и не такая густая, как у чистокровных крылатых, но уверяю: Эйлеран вернет вам молодость и красоту.
Анна выразительно закатила глаза. Серафим был не слишком-то вежлив. Он, кажется, только что намекнул, что она старая уродина?
– Ладно, Адам, ваша взяла. Сейчас я позову главу семьи. Только потом не говорите, что я вас не предупреждала.
Анна достала из кармана платья свой кнопочный телефон и набрала номер брата.
– Восстань, спящий, – сказала она. – Кто хочет сдвинуть мир, пусть сдвинет сначала себя*. (* цитата, Сократ)
– Анна, – простонал Джонатан. – Половина восьмого утра! Прошу меня не торопить: тот падает, кто мчится во всю прыть**. (** Шекспир, "Ромео и Джульетта")
Анна на миг задумалась, вспоминая подходящую цитату, и, довольная собой, сообщила:
– Путь, усыпанный цветами, никогда не приводит к славе. Однако в нашем случае Лафонтен, пожалуй, ошибся.
В трубке послышалось мычание, потом звук упавшего с постели тела. У Джонатана больше не было настроения соревноваться с сестрой в знании мировой литературы.
– Проход открылся? – закричал он в трубку. – Я сейчас, я уже бегу!
Анна спрятала телефончик в карман и вежливо улыбнулась Адаму Мэррилу. Тот смотрел на нее с удивлением и, пожалуй, с восхищением. Зачем-то снова поклонился:
– Леди не только обладает магией, но и весьма начитанна и остроумна. Приятно знать, что даже в изгнании Мэррилы не посрамили честь своего рода.
– Это не магия, – сказала Анна. – Хотя неважно. Благодарю за комплимент.
Ей было приятно. Она и в самом деле хотела произвести впечатление, хотя подобные пикировки с братом были в порядке вещей. Тут Адам все понял правильно: все до единого Мэррилы получили блестящее образование. На память или недостаток ума в их семье никто не жаловался.
Спустя пару минут в саду появился Джо. Он оделся в парадные брюки и белую рубашку с галстуком. Если бы не вчерашняя щетина и не мешки под глазами (кто-то слишком много выпил накануне), то его вид бы был безупречен.
– Джонатан Мэррил, шестой глава семьи, если считать от Эдварда.
– Адам Мэррил, племянник Эдварда.
Сорокалетний мужчина и юноша, которому на вид едва ли больше двадцати, смерили друг друга пытливыми взглядами. Анна видела, как дрогнула у брата верхняя губа, когда он разглядел наряд своего дальнего родича. Да-да. А у нас тут сотовые телефоны, интернет и антибиотики. А что там, по ту сторону? Махровый патриархат, дуэли на шпагах, эпидемии оспы и холеры? Кони и свечное освещение? Да откуда ты вообще знаешь, что этот… юноша говорит правду? А вдруг ему девятнадцать, и он все врет про годы жизни, про крылья, про магию?
Анне хотелось закричать, что без доказательств она никуда не пойдет, что нужно в начале обсудить хотя бы то положение, которое она займет в новом мире. Получить обещание, что ее не продадут замуж, что не запрут на женской половине замка, что не заставят носить корсет и штопать чужие портки. А еще – что в Эйлеране есть водопровод, шампунь и прокладки. Но когда мужчин волновали подобные мелочи?
Тем более, Джонатан и в самом деле уже закрыл все семейные счета и купил золото.
– Сколько у нас времени? – деловито спросил брат. – Что мы можем взять с собой?
– До заката. С собой – все, что сможете унести в руках, но уверяю вас, в этом нет никакой необходимости. Вы возвращаетесь домой, а не идете в неизвестность.
– Золото, документы, техника?
– Рекомендую взять смену белья. Остальное вам предоставит семья.
– В каком мы окажемся положении? – брат все же был не совсем безнадежен.
– В том же, что и мы – такие же Мэррилы. Наказание окончено, больше никаких последствий. Вы будете пользоваться всеми привилегиями старшего рода и семейными ресурсами. Не волнуйтесь, вы не окажетесь на улице или в опале. Мой отец ожидает вас с нетерпением и любовью.
– Ваш отец? Кто он?
– Старший брат Эдварда Мэррила – Эммануэль. Глава нашего рода.
– А каково положение незамужней женщины в вашей семье? – не утерпела Анна.
Джо скривился.
– Любая женщина находится под защитой рода, – туманно ответил Адам. – И на полном его обеспечении.
