скачать книгу бесплатно
ИРИНА. Одна из них. (Женщине, резко.) Что вы тут делаете? Я же сказала вам – не входить!
ЖЕНЩИНА. Но я жду уже два часа.
РОМАН. Черт с ней, я ее приму.
ИРИНА. Роман Анатольевич, посмотрите на себя. Ведь вы, наверное, больны.
РОМАН. Я не болен, я просто устал. Я старая рабочая лошадь, у которой нет больше сил. Копыта стерлись. Все думают, что моя профессия – это давать интервью и красоваться на экране. Но вы-то знаете, что все мое время и силы уходят на войну. С актерами, художниками, костюмерами, администраторами, с директором, вахтером и пожарником, с рабочими сцены и уборщицами, со всем этим ленивым, сумбурным, шумным, пьяным и очень нервным сбродом, с тем, что все вместе называется театром. И в этом бедламе я должен еще придумывать и ставить спектакли… А кончается тем, что люди, которых я создал и в которых вложил всю душу, меня бросают. Остается выть на луну.
ИРИНА. Поезжайте домой, Роман Анатольевич. Я вызову сейчас машину. (Женщине.) А вы что тут стоите? Выйдите!
ЖЕНЩИНА. Я вас очень прошу…
ИРИНА. (Женщине, резко) Идите домой!
РОМАН. Ладно, пусть остается.
ИРИНА. Роман Анатольевич…
РОМАН. Я же сказал – пусть остается. Но чтобы она была последняя. И включи здесь транслятор. Я хочу слышать, что делается на сцене.
ИРИНА, заметно расстроенная, выходит. Включается динамик, через него со сцены доносятся голоса артистов, временами смех публики, аплодисменты. РОМАН слушает некоторое время, потом убавляет звук и допивает коньяк. На вошедшую женщину он почти не обращает внимания, мысли его заняты совсем другим. Пауза.
ЖЕНЩИНА. Ну что, раздеваться?
РОМАН. Как хочешь.
ЖЕНЩИНА. А я, как скажете.
РОМАН. Ты профессионалка?
ЖЕНЩИНА. А что?
РОМАН. Имей в виду, что я не беру профессионалок.
ЖЕНЩИНА. Нет, я занимаюсь этим только для удовольствия.
РОМАН. Очень хорошо… Постой, чем «этим»?
ЖЕНЩИНА. (Застеснявшись.) Ну, «этим»…Я денег за это не беру.
РОМАН. Черт побери, я спросил только, ты профессиональная актриса или нет?
ЖЕНЩИНА. А я думала, что под профессионалкой вы имеете в виду… ну… это…
РОМАН. Разница, может быть, и не такая большая, но я все же имел в виду именно профессию актрисы. (Включает транслятор.)
ЖЕНЩИНА. Так что мне делать?
РОМАН. Бог с тобой, раздевайся.
ГОЛОС АННЫ. (Со сцены.) «Нет, Цезарь. Пока мы прислушиваемся к шумихе вздорных криков, манящих нас к заблуждениям, жизнь проходит мимо, а она коротка даже в том случае, если мы день и ночь заботимся о своем духовном развитии».
РОМАН. (Про себя.) Жизнь проходит мимо… (Женщине.) А ты задумывалась о том, что жизнь проходит мимо? Наверное, как всякая женщина, ты встала утром и долго занималась собой: смывала и наносила кремы, красила губы, веки, брови и ресницы, пудрилась, причесывалась, и так далее. Но если бы женщина занималась своей душой столько же, сколько своим лицом, представляешь, насколько совершеннее стал бы наш мир?
ЖЕНЩИНА. Но он бы стал скучнее. И зачем мне заниматься душой? От этого я не стану счастливее.
РОМАН. Хороший ответ. Женщина инстинктивно чувствует, что ей важнее.
ЖЕНЩИНА. Я не пойму – чего вы от меня хотите?
РОМАН. Извини, я немного не в себе и не держу тему. На чем мы остановились?
ЖЕНЩИНА. Мы еще не начали. А вообще-то, чтобы я разделась.
РОМАН. Что же ты не раздеваешься? Ты знаешь, кто я?
ЖЕНЩИНА. Да. Знаменитый режиссер.
РОМАН. Может быть, и знаменитый, но износившийся. Я через все прошел и во всем разочаровался. Я перепробовал в театре все мыслимые приемы и трюки. Мигалки, зонтики, качели, велосипеды, тазы с водой, лестницы вместо мебели, Шекспир в гимнастерках и живые козлы на сцене – все это у меня уже было. Мои актеры шептали текст, повернувшись к зрителю спиной. Никто ничего не слышал, зато это было ново. Обнаженные женщины тоже были. Все уже было. Пора закрывать лавочку. Это искусство исчерпало себя. Или я исчерпал себя.
ЖЕНЩИНА. Я ничего не понимаю. С кем вы говорите?
РОМАН. Дура, ты и не должна ничего понимать. Твое дело снять платье и ни о чем не думать. Вернее, сделать так, чтобы я ни о чем не думал. И вообще, я вовсе не с тобой разговариваю.
ЖЕНЩИНА. А с кем же тогда?
РОМАН не отвечает.
Здесь же никого нет, кроме меня.
РОМАН. Тебя как раз и нет.
ЖЕНЩИНА. Чего вы маетесь? Вы сыты, одеты, обуты, у вас интересная работа, положение, известность, зарплата… Если бы вы знали, что значит по-настоящему быть одиноким, нищим… Жить без опоры, без надежды… И без любви…
РОМАН. (Не слушая.) Жизнь проходит мимо… А ведь старость близко – что значит «близко»? – она не «близко», она уже наступила.
ЖЕНЩИНА. Нет, вы еще вполне…
РОМАН. Милая, старость – это не обязательно седые волосы и трясущиеся руки. Старость – это возраст, у которого нет будущего. Зачем планы, к чему замыслы? Зачем к чему-то стремиться, чего-то хотеть, чего-то добиваться, если впереди пустота? Ведь счет пошел уже не на десятки лет, и даже, быть может, не на годы, а на месяцы. Семь, шесть, пять, четыре, три… Сколько еще осталось? Чем и как я их заполню? Мой срок кончается, а я все еще ищу смысл жизни, все еще не могу понять, что ничего уже не вернуть и ничего не исправить…
ЖЕНЩИНА. А, думаешь, нам, молодым, легче? Знать, что с самого начала что-то пошло не так, и что надо маяться не пять лет, и не четыре, и не три, а пятьдесят, сорок, тридцать…
РОМАН. (Возвращаясь к реальности.) Кто ты? Зачем ты здесь? Я же сказал: сиди и молчи. Твое дело – снять платье.
ЖЕНЩИНА. Но я же давно его сняла.
РОМАН. Да? Верно. Тогда снова надень его и уходи. Ты мне не нужна.
ЖЕНЩИНА. Но мне нужна работа.
РОМАН. Иди.
ЖЕНЩИНА. Куда?
РОМАН. Куда хочешь.
ЖЕНЩИНА. (Надевает платье, потом подходит к Роману и обнимает его.) Пойдем вместе.
РОМАН. Иди, мне не до тебя. Мне нужна трава забвения. (Сжимает в руках пустой стакан.)
ЖЕНЩИНА. (Прижимает его голову к своей груди.) Успокойся. Пойдем со мной. Я дам тебе траву забвения. И заодно себе. Пусть на одну ночь, пусть на несколько часов или даже минут, но забудемся. Забудемся вместе. Идем… (Уводит Романа.)
Входит ИРИНА, приводит комнату в порядок: убирает записи Романа, прячет пустую бутылку и пр. Она очень расстроена. Входит Виктор.
ВИКТОР. Роман Анатольевич еще в театре?
ИРИНА. Нет, ушел.
ВИКТОР. Как он?
ИРИНА. Не спрашивайте. (Покидая комнату.) Вы останетесь здесь или вернетесь в зал?
ВИКТОР. Пожалуй, дослушаю здесь. Спектакль уже кончается
ИРИНА уходит. ВИКТОР прибавляет звук в ретрансляторе.
ГОЛОС АННЫ. «Я знаю, Цезарь, что рукоплескания толпы прельщают тебя больше, чем любовь стареющей женщины. Тебе, быть может, совсем не нужна моя любовь, но она нужна мне. Я бы разлюбила тебя, если бы могла, но я не могу. И не хочу».
Аплодисменты. Спектакль близится к концу. Анна произносит финальную реплику.
ГОЛОС АННЫ. «Многие преклоняются перед тобой, многие восхищаются, многие добиваются твоей дружбы, но люблю тебя я одна. И это счастье у меня никто не отнимет. Прощай».
Гром аплодисментов, крики «браво». ВИКТОР поднимается в ожидании Анны с букетом белых роз в руках. Вызовы и поклоны продолжаются. ВИКТОР с нетерпением ждет ее. Наконец появляется АННА. Она в театральном костюме. Ст?ла – одеяние знатной римлянки – красивыми складками струится вдоль ее тела. В руках охапка цветов. АННА бросает цветы и обнимает Виктора.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
