скачать книгу бесплатно
– Я гляжу, неплохую крепость отгрохали… Когда успели? И кто же сей зодчий, позвольте поинтересоваться?
Правда, широкий круговой жест рукой в сторону крепостных стен, которым сей ценитель плотницких талантов Сучка сопровождал свою похвалу, делать ему не следовало, так как это резкое движение едва не привело к катастрофе – пришелец пошатнулся и только чудом сохранил вертикальное положение. Утвердившись на ногах, иностранный гость – при ближайшем рассмотрении у Мишки почти не осталось сомнений, что перед ними грек, – перешел к вопросу, который волновал его сейчас более всего:
– Я полагаю, постройку обмыть надо? – И вдруг облегченно выдохнул и даже легонько стукнул себя ладонью по лбу с видом человека, который нашел, наконец, решение сложной головоломки. – А-а-а, так это у вас сегодня наливают? То-то Медведь ещё говорил… А, кстати, где Медведь? Спит? Будите! Я пришел!
«Классика, блин! “Сова, отворяй! Медведь пришел!”» – машинально прокомментировал про себя Мишка набирающий обороты балаган, кусая губы, чтобы сохранить хотя бы видимость серьезности.
Вокруг уже собралась умеренная толпа зрителей. Разведчики, доставившие это сокровище, выглядели как рыбаки, которые добыли редкий экземпляр говорящей рыбы и теперь демонстрировали его восхищенным ценителям; Макар же рассматривал пришельца, как кот, с которым пойманная мышь мало того что внезапно начала разговаривать человеческим голосом, так ещё и потребовала адвоката. Впрочем, при последних словах он резко посерьезнел и решительно прервал представление, обернувшись к разведчикам.
– Тащите-ка его… – Макар задумался, соображая, где лучше всего допросить пленника, и посмотрел на Мишку. – Михайла, не обессудь, но я в твоей светлице в тереме с ним побеседую, – не спросил, а скорее сообщил он. – Там удобнее всего…
И, не дожидаясь Мишкиного разрешения, кивнул отрокам:
– Вон, в ка… в кабинет к бояричу его. Нечего тут…
«Твою ж мать! Это что тут происходит, позвольте вас спросить, господин сотник? Макар никогда не лез выше головы, а тут он незатейливо норовит вас из вашего же кабинета плечом выставить? С чего бы? Отвык, пока вас не было, что ли? И ведь спорить сейчас не станешь при всех… Ну, положим, фиг он угадал, но придется и тут свое право доказывать и все по местам расставлять, тудыть его! Как же надоели все эти танцы с бубнами… Ну да ладно, Макар – не Егор, и даже не дядюшка, разберемся…»
Впрочем, додумать свою мысль Мишка не успел, да и разведчики выполнить указания наставника – тоже. Всю мизансцену им поломал радостный мальчишеский вопль:
– Фифан! Дядька Макар, не надо его в темницу, это ж Фифан!
По крепостному двору вприпрыжку мчался какой-то незнакомый Мишке темноволосый мальчонка без шапки и в наспех накинутом на плечи тулупчике, с виду ровесник Сеньки. Проскочив мимо зрителей, он подлетел к пришельцу и радостно повторил:
– Фифан! Ты тоже к нам, да? У-у-у-у, ну и правильно, только тут строго – заарестовать могут… Хорошо, я тебя увидел! – и он опять обернулся к Макару. – Это же Фифан! – причем сказано это было с таким выражением, словно иных пояснений и не требовалось.
– Тимка, не лезь! – Мальчонку сзади за тулуп ухватила Верка Говоруха, которая материализовалась в толпе зевак одной из первых и уже несколько минут вовсю наслаждалась происходящим, а теперь пыталась отправить невесть откуда взявшегося мальчонку себе за спину, но тот упрямо мотнул головой.
– Мам Вер! Ну это ж Фифан!
«Это ещё что за явление, прости Господи? Тимка… Ах да, это тот самый змеевед и змеедел Тимка-Кузнечик, надо полагать… Стоп! А Верка тут при чем? Какая мама, мать их так?! Да что тут происходит?! Или я уже повторяюсь?»
На этом феерия не закончилась. Макар сурово зыркнул на мальчишку и, кажется, собрался его шугануть, но тут взял слово Тимкин подзащитный.
– Не Фифан, а Феофан, юноша! – с достоинством проговорил он, гордо оглядел присутствующих пока ещё мутным взглядом и сообщил: – Фе-о-фан, попрошу запомнить!
– Феофан Грек? – брякнул Мишка прежде, чем успел остановиться.
– Да что вы все заладили – грек да грек! Кстати, откуда вы знаете про грека? Хотя ясно, Журавль отметился. Тоже мне, зубоскал.
«Это что же я пропустил-то? И кто у нас следующий? Эль-Греко или Айвазовский, с передвижниками на подтанцовке? Не-е, похоже, Босх».
Пытаясь хоть как-то собрать в кучу разбегающиеся тараканами мысли, Мишка потряс головой. Прежде всего требовалось решить ряд вопросов: каким попутным ветром занесло к ним это греческое чудо и откуда? Причем тут медведь и сова? Или нет, сова потом сама пришла… И вообще, не является ли все это коллективной галлюцинацией с особо тяжелыми последствиями в результате диверсионной деятельности обиженной Юльки, добавившей Плаве в котел грибочков, или его персональным сном после потрясения основ мироздания вчерашним полетом змея над крепостью?
Мелькнула даже дурная мысль, а не случился ли какой сбой программы у дражайшего Максима Леонидовича в результате перехода количества в качество его экспериментов с переброской попаданцев во времени и пространстве, вследствие чего какое-нибудь подпространство начало сворачиваться в ужасе от содеянного? Впрочем, эту мысль из головы он выкинул сразу по причине не столько ее бредовости, сколько бесполезности в данной ситуации, а также собственной некомпетентности в теории физики переносов, и, как следствие, отсутствия у него данных для любых предположений в этой области.
Феофан-грек тем временем чуточку церемонно поклонился перед аудиторией и вдруг вытаращился на Тимку, словно только что его заметил.
– Тимофей?! Ты? Нашелся! А Медведь уже знает? Там же… Мирон ищет! Сказал – всех на кол, если боярыча не найдут… Кха-кха… Ой…
Он закашлялся, суматошно повозил руками по застежкам тулупа, не глядя на мальчонку, и вдруг махнул рукой:
– Да чего уж теперь! Все уже знают… Ты где шататься изволил, боярыч?
– Че-го?! – Макар поперхнулся и замер с поднятой рукой, Тимка, приоткрыв рот, захлопал глазами, с искренним недоумением уставившись на своего знакомца, стоявшие вокруг зрители, включая разведчиков и отроков из караула, тоже обалдело пялились на участников сцены.
Мишка вдруг понял, что вспоминает в мельчайших нюансах и подробностях давно, казалось, забытую речь их старшины Барбашова, произнесенную тем в каптерке после того, как свалившаяся снегом на голову комиссия из штаба округа, войдя в казарму, попала на генеральную репетицию тремя пьяными, за-ради раскрепощения творческого начала, дембелями танца маленьких лебедей. При этом из обмундирования на героях сцены имелись только сапоги и казенные наволочки, изображавшие балетные пачки. Поскольку Ратников, как пристало мальчику из хорошей ленинградской семьи, посещал в детстве балетную студию, то он закономерно оказался в этом трио центральной «лебедью», и речь предназначалась во многом ему.
Тогда, да и вообще по жизни, он наслушался подобных филологических откровений во множестве, но именно старшина запомнился тем, что умудрился, не умолкая в течение получаса, ни разу не повториться и не произнести ни одного цензурного слова, кроме междометий.
Впрочем, тишина долго не продержалась. Верка, которая так и стояла возле Тимки, видимо, интерпретировала услышанное по-своему, а посему решительно задвинула мальчишку себе за спину и поперла грудью на Феофана.
– Ты чего несешь, лягух болотный? Грек он… Видали мы таких греков!
Но ее атака имела несколько неожиданные последствия. Пришелец, обнаружив напротив себя разъяренную бабу, вместо того чтобы испугаться ее напора, восторженно распахнул глаза, оценив по достоинству стати Тимкиной защитницы.
– Ух ты какая! – причмокнул он, с откровенным одобрением окинув взглядом ладную фигуру Макаровой жены, и поинтересовался: – Это ж кто такая? Тимофей, представь!
– Мама Вера это! – гордо сообщил Тимка, выбираясь из-за Веркиной спины, и похвастался: – У меня теперь матушка есть!
– Матушка? Тогда другое дело, раз матушка…
Грек икнул, испуганно закрыл рот рукой и ещё раз, уже совсем иначе, оглядел обалдевшую от такой наглости Верку. В не до конца проясненных мозгах что-то переклинило, и Феофан, поправив сползшую на ухо шапку, вдруг отвесил Верке поясной поклон:
– Прости уж меня… – Подумал и добавил прочувствованно: – Матушка-боярыня. Не знал…
Он выпрямился, вздохнул и печально посетовал:
– Вот оно как, значит…
Верка замерла с открытым ртом – впервые, наверное, за всю жизнь у Говорухи не нашлось что ответить, только глаза выдавали усиленную работу мысли. Наконец она беспомощно развела руками и обратилась за помощью к мужу.
– Макар? Да что же это деется-то?!
Мишка понял, что пора брать дело в свои руки.
– Так, циркус прекратить! Караульные, почему не на посту? Этого, – кивнул он разведчикам на продолжавшего что-то мучительно соображать грека, до которого только-только стало доходить, что попал он не совсем туда, куда собирался, – этого тащите пока в терем – найдите горницу свободную недалеко от моего кабинета. Там разберемся, – и тут встретился глазами с Андреем.
Немой, незаметно появившийся неведомо откуда – при начале представления его рядом не было – сейчас стоял рядом с Тимкой, по-хозяйски положив руку мальчишке на плечо. Мишке он кивнул одобрительно и подтвердил его последние слова, обращенные к присутствующим, таким взглядом, что все собравшиеся у ворот зрители явственно обозначили потерю интереса к происходящему и стремительно рассосались по своим делам. Остались на месте только Макар, Верка, Андрей, выглядывающая из-за его плеча Арина и сам герой торжества – Кузнечик. Феофана, безуспешно пытавшегося ещё что-то сказать, вспомнившие свои обязанности конвоиры уже волокли к терему.
Мишка посмотрел на Тимку. Тот в ответ выжидающе уставился на сотника широко распахнутыми темными глазищами с длинными, почти девичьими ресницами и плохо скрытым пацанячьим любопытством. Малец как малец. Разве что слегка смуглявее, чем остальные, да скулы намекали на некоторую примесь восточных кровей. И вихры темные. Не черноволосый, скорее, темный шатен, если Мишка не ошибался в названии масти.
– Ты чего без шапки-то бегаешь?
– Так торопился я… – Тимка смущенно шмыгнул носом. – Меня Сенька там послал… А тут вижу – Фифан.
Неожиданно Немой, привычно замерший памятником самому себе, отмер, полез за пазуху, вытащил оттуда шапку и нахлобучил ее на голову мальца.
– Спасибо, дядька Андрей! – поблагодарил его Тимка и снова повернулся к Мишке. – Ну так не мог же я мимо, раз Фифан…
– Ага, не мог, – усмехнулся Мишка. – Так что, ты, оказывается, тоже боярич?
– Наверное… – Тимка неуверенно пожал плечами. – Фифан говорит…
– Что значит, Фифан говорит? – от общего идиотизма происходящего Мишка уже не знал, морочит им голову мальчишка или и вправду не знает.
– Ну, вообще-то мой отец дядьке Журавлю родич, – Тимка почесал нос и вздохнул. – Пока не пропал, за него сколько раз оставался. Но он себя боярином звать не велел, говорил: я – Мастер, это никаким боярством не дается… Вот его и не звали…
Тимка ещё подумал и добавил:
– А бояричем и Юрку никто не зовет.
– Какого Юрку?
– Так сына же дядьки Журавля! – удивился Кузнечик Мишкиной непонятливости. – Но он калеченый, из дома редко выходит.
– А дядьку Журавля ты бы, как и грека, спасать кинулся?
– Так я ж и не… – и замолчал, встретившись с Мишкиным взглядом. Оглянулся на Андрея, потом на Макара, в поисках защиты, но потом решительно вздохнул и признался:
– Ага… Только он бы сюда не прибежал. Мирон его сам боится.
– А грек, значит, боится Мирона?
– Наверное… Мирона все боятся. Кроме Медведя. А грек – он свой! Он хороший и учил нас всему! Ты не гляди, что пьяный – он все-все знает. Даже чего дед не знал…
– А что ж дядька Журавль вас с дедом не защитил, раз вы в побег пошли?
– Так нету его! Как уехал, так, наверное, и не вернулся, раз Фифан сказал, что Мирон нас с дедом ищет… – Тимка снова вздохнул. – Деда говорил, боярин приедет – Мирона точно убьет.
– Значит, Фифан свой, говоришь?
Мальчишка поспешно кивнул.
– Змея он тебя делать научил?
– Не… Папка. Фифан сам удивлялся, когда запустили первый раз, – ухмыльнулся во весь рот Тимка. – Мы с пацанами в слободе часто запускали. Разных. А что образ – это уже тут боярыня Анна велела намалевать. Там волхв изругался бы… И боярыня звать змеем не велела, раз образ христианский, – не пожаловался, а скорее проинформировал он. – А что? Понравилось? Это мы все делали… Для вас…
– Мирон – волхв?
– Да не… – мальчишка скривился. – Мирон с боярином. А волхв – так. Он сам по себе. Да и не боится его никто – он в слободу только по кузнечным делам приходит, когда пускают. Просто кричит много. А грек с ним спорит…
– Грек христианин?
– Ну да… И волхва он как-то раз вообще побил.
– А Мирон?
– Да кто его знает! – задумался Тимка. – Крест нательный ему дед делал, а потом ругался, что он его надевает только когда с боярином куда едет, а сам с волхвом на их праздники в храм ходит, Сварога славить.
– А вы ходили?
– На праздники – нет. Но в храме работали. Дед потом поститься велел и молился.
– А отец Моисей у вас бывал?
– Это священник, что ль? Не-а… Я про него и не знал – тут уже сказали, что есть у нас там такой. Он к нам не ходил, в слободу только своих мастеров пускают или по делу кто. И слободским без охраны не выйти. Мы сами молитвы читали, – пояснил он и, не удержавшись, похвастался. – А зато меня здесь крестили! И теперь дядька Макар и тетка Арина у меня крестные!
Теперь Мишке стал немного понятнее интерес Андрея к отроку, да и с «мамой Верой» прояснилось.
«Усыновили Макар с Веркой, значит, сироту, у них-то одна дочь. Логично… Блин, а ведь придется им теперь боярство давать! И не отвертишься… Стоп, сэр! Но это выходит, они теперь и ваши родичи? И Макар с Веркой, и боярич этот новоявленный, который Журавлю родня… М-да-а… По-сравнению со всеми остальными новостями, это уже пустяки между делом.
Ну что ж, сэр, должен признать, увертюра впечатлила. Пошли слушать арию».
Предчувствия Ратникова не обманули: подтверждение этому он получил немедленно в качестве ответа на свой же следующий вопрос:
– Не выйти, говоришь? Так вы же с дедом вышли? И грек.
– Нас дядька Медведь провел. И Фифана он тоже, видать… – Тимка почесал в затылке. – Иначе бы никак…
– А Медведь?
– Что Медведь?
– Он кто?
– А он у лешаков главный. С ним дядька Аристарх говорил…
«Какие ещё лешаки?!»
Мишка посмотрел на Андрея, стоявшего рядом с мальчишкой. Немой утвердительно коротко прикрыл глаза, а потом показал взглядом на Макара. Наставник до этого момента внимательно наблюдал за происходящим, но не вмешивался, только слушал разговор молодого сотника со своим крестником и, похоже, что-то решал про себя. В ответ на вопросительный взгляд Мишки кивнул утвердительно.
– Все так, Михайла. Только негоже тут разговаривать. Пойдём в терем, – и повернулся к Верке с Ариной. – Чего смотрите? Тимку никто не обидит – идите себе…
Верка было открыла рот, но ее опередила Арина.
– Так и не было нас тут, Макар, – спокойно сообщила она. – Мы с Верой о своих делах говорили, недосуг нам слушать, что и где… – и, подхватив подругу за рукав, потянула ее прочь. Верка, против обыкновения, так и не издав ни звука, пару раз открыла и тут же закрыла рот, кивнула Макару и поспешила за Ариной.
Мишка снова посмотрел на Тимку.
– Выручить своего грека хочешь?
– А чего его выручать… – попробовал было тот непонимающе захлопать глазищами и сделать невинно-наивную физиономию, но Мишка смотрел серьезно – прямо в глаза.
– Так хочешь или нет?
– Хочу… – вздохнул Тимка, признавая свое «поражение» и кивнул уже по-деловому. – Чего делать надо?
– Пока ничего. Пока ты все правильно делаешь. А на будущее – хитрить не надо, сразу говори, если что. А где надо схитрить – я тебе сам скажу. Понял?
