Примат воли

скачать книгу бесплатно


– Погоди, Доктор, не части, – прервал его Сократ. – С нами все понятно было и прежде. Ты мне про эти сегменты объясни. Кто управляет происходящими там процессами? Если не Великие, то – кто?

– Никто, – раздраженно сказал Доктор. – Когда ты играешь в кости, кто управляет количеством очков, которые ты выбрасываешь? Сегменты – это просто механизм жизнедеятельности вселенной. Они существуют, в них постоянно что-то происходит, но хаотично и без всякой логики.

– Либо просто Великие не знают, что есть некто более Великий, чем они, – хмыкнул Сократ. – Например, Бог.

Доктор в растерянности уставился на него и с минуту молчал. Потом проговорил, с трудом подбирая слова:

– Ты выдвигаешь гипотезы, которые в данный момент ни подтвердить, ни опровергнуть нельзя. И сбиваешь меня с толку. У нас осталось очень мало времени. Позволь, я продолжу свой рассказ.

– Извини, – сказал Сократ.

– Кажется, я остановился на том, что, зная место и время очередного обновления ленты, а так же позаботившись о щите, который прикроет человечество – то есть о вас четверых, – Великие поставили у Врат, ведущих в Узилище…

– Что за Врата? – вытаращился на него Лонгви. – Ты же сказал, что сегменты – понятие эфемерное?

– Врата тоже понятие эфемерное до поры, до времени! – раздраженно прохрипел Доктор, едва не закашлявшись при этом. – Это то место, где человечество должно сойти с ленты и вступить в прямой контакт с действительностью, свойственной данному сегменту! Хватит глупых вопросов, а то мы проболтаем тут до наступления Сроков и вы, как щит, никому уже не понадобитесь!

У Врат были поставлены Вестники. Они должны появиться среди людей до прихода гронов и Адских Призраков, чтобы предупредить нас о том, что Сроки вышли и время Битвы близится. Уф! Черт бы меня побрал! Как же я устал. По одному с вами было куда проще общаться – внушишь, что травма головы, что амнезия, расскажешь вкратце, какой сейчас год, что в мире делается – и точка. А тут – всем четверым… Да еще и обо всем сразу. Но, кажется, я справился.

– Кто такие гроны? – спросил Леонид.

– Материальные жители сектора. Жуткие твари. Впрочем, как и большинство других.

– А Адские Призраки – это та дрянь, которая шлялась вокруг нас, пока вы тащили меня сюда? – спросил я.

– Нет. То были обычные призраки. Они тоже опасны, но довольно спокойные. Адские Призраки с виду пострашнее Вестников будут.

– А Вестники почему такие страшные?

– Они страшные, но безобидные, – возразил Доктор. – Питаются эмоциями, неважно какими – плохими или хорошими. А страшные – потому что вам нужно показать заранее, с кем придется иметь дело. Я не знаю, какова была задумка Великих, но на деле получается, что в вашей команде два тактика и два стратега. Тактики, они же бойцы – это Леонид и Амадеус. Стратеги, они же мозговые центры – это Сократ и Лонгви. Леонид, как он сам верно заметил, видимо, возьмет на себя материально оформленных жителей сектора, а Амадеус – нематериальных. Что вы предложите Сократу и Лонгви – я не знаю.

– Я тоже не знаю, что там задумывали Великие, – сказал Леонид, – но думаю, мы сами разберемся, кто, кого, и в какой позиции. У меня уже руки чешутся. Ох, чувствую, такой славной рубки я за все мои триста жизней не видывал.

– Что ж, полагаю, ты прав, – согласился Доктор. – Такой рубки ты действительно еще не видел. Пойдем к Вратам?

– Голыми? – уточнил Лонгви.

– Какая разница? – Доктор пожал плечами. – Людей в округе нет, а в бою одежда вряд ли поможет. Вот если бы Хранитель оружие принес – другое дело. Но Лента перехлестнулась, Сроки вышли раньше положенного. Он, если и прибудет, то только через пару дней.

– Иллюзорная лента неиллюзорно перехлестнулась! – расхохотался Сократ. – Оксюморон, братец Доктор. Ты умеешь делать простые вещи очень сложными. Браво.

– Черт! – выругался доктор. – Черт! Да, лента нематериальна. Но она обладает многими свойствами материальных объектов. Я не знаю, как это объяснить, не-зна-ю! Я не Великий, я не изучал их науки. Мне известно лишь то, что они сочли нужным сообщить.

– Что и требовалось доказать, – удовлетворенно заметил Лонгви. – Великие – те еще прохиндеи и знатные эгоисты. Зачем вооружать подопытных кроликов знаниями, когда знание – это оружие? А вдруг возникнет критическая ситуация, и кролики взбунтуются? Вооруженный кролик – это ведь страшный зверь, грызун-убийца. Ладно, коль пришла пора идти – пошли, – и Игрок первым поднялся на ноги. За ним – все мы.

– Вы идите, – сказал Копер. – Я останусь. Удачи вам, не смотря на все наши размолвки.

– На одну нашу размолвку, – поправил Сократ.

– Удачи, – повторил Копер и отвернулся. Он был уже не с нами. Он стал зрителем. Даже не особенно заинтересованным.

У входной двери все так же стоял Страж. В углу его рта тлела традиционная самокрутка. Окинув нас внимательным взглядом, он обронил:

– Пошли? Что ж. Время.

– Здесь все спокойно? – спросил Доктор.

– Какое там! – отмахнулся Страж. – Крысуны озверели совсем. Два раза пытались дверь штурмом брать. Пришлось Амулет доставать.

– Не рано ли? – нахмурился Доктор. – У него время перезарядки почти сутки. Смотри, останешься без защиты.

– Если бы я его не достал, они бы меня съели, – усмехнулся Страж. – Ежели судьба помереть, то все равно я свою жизнь на часок-другой длиннее сделал. Но все-таки постараюсь пережить эту неприятность. Веришь, не веришь – хочется помереть от старости. Уже три тысячи лет об этом мечтаю.

– Ты идешь с нами? – спросил Доктор. – А то Копер отказался. Ребята с ним повздорили, и он обиделся. Рванет, наверное, сейчас к себе, на Вегу, будет доносы Великим сочинять.

– Соглядатай, чего ты хочешь. С ним всегда нужно быть осмотрительным.

– Они-то этого не знали, – Доктор кивнул в нашу сторону.

– Да им все равно терять нечего, – усмехнулся Страж. – Если победят – то победителей не судят. Если полягут – то кому какое дело, о чем они перед Битвой болтали? А Копер бы на Вегу рванул, даже если бы с ним не ругался никто. Я, пожалуй, с вами пойду. Чего тут одному торчать? Опять прискачут крысуны, устроят мне веселую жизнь. Нет уж.

И мы пошли. Доктор – впереди, за ним – наша четверка, замыкающим – страж.

Странно же, наверное, выглядела наша бредущая сквозь издыхающую ночь процессия. Белый призрак, четверо абсолютно голых мужиков и сутулый великан, не расстающийся с самокруткой.

Я слегка приотстал и, оказавшись рядом со Стражем, спросил:

– Слушай, а почему ты не убил розового бегемота и ту крылатую тварь, что хотела мне глаза выклевать?

– Их сейчас лучше не убивать, – Страж выпустил особо огромное облако табачного дыма. – Понимаешь, пока еще Врата не открылись. Лазейки есть, вот сквозь них и просочилась кое-какая мелочевка. Она, в принципе, не опасна. Но ее много. Пока сохраняется шаткое равновесие, это «много» нас не трогает, занимается своими делами. А вот если убить кого-нибудь, остальные сразу бросятся мстить за собрата. Мне одному от них не отмахаться, даже если я полностью разряжу Амулет. А никого из вас Доктор к тому времени еще не оживил.

– Что это за Амулет?

– Вроде твоих магических побрякушек, работает на той же энергии. Только во много раз мощнее, потому что на аккумуляторах. Подзаряжает сам себя, но это долгий процесс. Великие каждому из Сопровождающих выдали такой в начале работы.

– Сопровождающих? – не понял я. Похоже, Доктор рассказал отнюдь не все, что знал сам. Понятно – с одной стороны, времени было в обрез, а с другой – такие подробности нас не касались.

– Сопровождающие – это те, кто три с половиной тысячи лет ждали сегодняшнего дня, как дня завершения их миссии. Это Хранитель, это Доктор, это Копер, это я. Тоже четверо, как и вас.

– Великие выдали? – я не заметил, как к нам присоединился Лонгви. – Выходит, вы с ними общались?

– Конечно. Как и вы. Нас всех забирали туда, чтобы мы прошли обработку в лаборатории. Только из вашей памяти это время было стерто, как и воспоминание о самой первой жизни, когда вы еще не были Избранными. Это бы вам только мешало.

– А что за обработка?

– Наши организмы сделали практически неизнашиваемыми. А вам что-то наколдовали с мозгом, чтобы он смог работать и воспринимать информацию в полную силу, а не на двадцать процентов, как у всех. Неужели сам не мог догадаться?

– Что-то такое подозревал, – кивнул Лонгви. – А какие они – Великие?

– Знаешь, странно – практически такие же, как мы. Но об этом лучше у Доктора спросить – он там даже роман закрутил, за что и поплатился.

– Что за роман? Чем поплатился?

– Спросишь у Доктора, – Страж отбросил в сторону окурок и принялся сворачивать очередную самокрутку. – Если захочет – ответит. А не захочет – перебьешься. Я в чужие дела не лезу.

– Хороший человек, – уныло сказал Лонгви. – Правильный такой. А я, значит, должен от любопытства подыхать, да?

– Не самая плохая смерть, – заметил Страж. – Гораздо лучше той, которую ты принял шестьсот лет назад в Дамаске.

Лонгви внезапно закашлялся. Приступ был неожиданным и настолько сильным, что тело Игрока сложилось втрое, и он остался сидеть на дороге, давясь кашлем.

– Ему там золота расплавленного в глотку залили. Приметили, что мухлюет за игрой, и залили, – пояснил мне, удивленному, Страж. – А сейчас, я так понимаю, ему те ощущения припомнились.

– Да уж, – потрясенно сказал я и поспешил вперед. За Лонгви не беспокоился – прокашляется и догонит. А вот мировоззрение Сопровождающих меня в который раз удивило. Их юмор был жестким и даже жестоким, и при этом они обвинили того же Лонгви в излишнем цинизме. Странно, не правда ли?

А впереди тоже разговаривали. Сократ приставал к Доктору, как я понял, на тему перерождения. Начало беседы от меня ускользнуло, но общий смысл стал понятен уже после первых фраз.

– … почему тогда в мои прежние приходы во мне оставались частички живших ранее «я»? Все равно ведь память стиралась, вернее, заменялась на совершенно чистую. Так что логичнее было возвращать меня, как младенца – чистым и непорочным.

– Вот ты Мудрец, а одну простую вещь понять не смог. Нельзя было так делать, – с глубоким убеждением возразил Доктор. – Любая мудрость есть результат накопленного жизненного опыта и знаний. Тебе каждый раз пришлось бы набивать одни и те же шишки, чтобы приходить к одним и тем же умозаключениям. А задача стояла другая. Твои шишки, по возможности, должны были быть новыми, и умозаключения ты должен был сделать по тем вопросам, которых раньше не касался.

Это, кстати, не только к тебе относится. И Леонид, и Маг, и Лонгви возвращались, оснащенные базовыми знаниями каждый в своей области. Для того, чтобы каждый из вас мог по приходу сказать о себе: я – Мастер. А не жалкое подобие подмастерья.

– В таком случае не проще было возвращать меня и других целиком? – спросил Сократ, и в голосе его была насмешка.

– Хитер, – усмехнулся и Доктор. – Это было бы проще для тебя. Может, для меня тоже. Но это никак не соответствовало общему замыслу. Вернись ты к жизни с той суммой знаний, какую накопил к моменту смерти, и вряд ли стал бы всерьез заниматься своим развитием. А именно это от тебя и требовалось. И ты это делал.

Пыхтя, как загнанная лошадь, нас нагнал Лонгви. Пристроился справа и пробормотал – так, чтобы слышал только я:

– Вот уж воистину, Спакх – сволочь! Просили его напоминать, как мне в глотку расплавленный металл лили? Ничего, я ему тоже какую-нибудь каверзу подстрою. Я ему ногтей в табак накрошу – пусть наслаждается. Вот.

Я усмехнулся. Наш поход мне сильно что-то напоминал. И сейчас, собранный воедино, я легко мог припомнить – что именно.

* * *

Ты все перепутала, государыня —
Я жизнь тебе обещал, но не честь.
Я выжег бы душу свою пожарами,
Но ей бы не смог тебя предпочесть.

Не надо сулить мне каменья богатые
За право немилых любовных забав.
Пускай попаду в без вины виноватые,
Но чистой любви никому не отдав.

Не надо грозить мне суровой расправою —
Сердцам ли влюбленным бояться ее?
Я с радостью выберу плаху кровавую,
Но не разменяюсь на ложе твое.

Прости, государыня…

…Молчали все. Двигались вперед, освещаемые лишь тусклым светом трех факелов, и молчали. Даже большой и шумный по определению Стебловский нынче имел насупленный вид и стал много меньше в размерах. Каждый из двадцати понимал, на что идем, что нам грозит, если затея провалится. Не было даже бравады, обычно появляющейся от водки. Слишком серьезным было предприятие.

Когда я вызвал их с постов час назад, они имели вид до крайности встревоженный. Еще бы – сам фельдмаршал вызывает. Неспроста. И неважно, что они с этим фельдмаршалом всю Турецкую кампанию бок о бок прошли, брали Перекоп и Очаков, знаменитым каре шагали по молдавским холмам, и в разы превышавшая их турецкая армия ничего с этим каре поделать не смогла, хоть и пыталась неоднократно.

Два десятка офицеров-преображенцев стояли передо мной, глядя исподлобья и переминались с ноги на ногу. Я – немец. Это настораживало само по себе. Я – начальство, и это удваивало чувство опасности. Но я и в мыслях не держал их отчитывать. Я сказал только: