скачать книгу бесплатно
– Да придется. Надо сделать так: ты будешь наблюдать за Емельяновым, а я за Третьяковой.
– Ага, себе, что полегче оставил, – усмехнулся Цыганков.
– Хочешь, давай поменяемся! – великодушно предложил Сергей.
– Ладно уж, займусь Емельяновым.
– Я буду рядом. Думаю, что вдвоем мы справимся, как в старые добрые времена.
– Твоими бы устами да мед пить!..
Фирменный поезд «Буревестник», Москва – Нижний Новгород, 29 февраля, 23:40
В Нижний Новгород Шумилов не полетел самолетом. От Москвы до города было примерно семь часов езды наземным транспортом и он, удобно устроившись в спальном вагоне, выехал на вечернем поезде, оправлявшимся с вокзала в половину одиннадцатого. Он выложил на столик купе футляр с очками, том Юлиана Семенова – очередные приключения Штирлица. В последнее время он задался целью перечитать заново всю многотомную эпопею о легендарном разведчике, придуманном талантливым писателем, и в поезд взял книгу «Майор Вихрь».
Напротив него разместился молодой парень, чья физиономия показалась Шумилову смутно знакомой. Проводница несколько раз заглянула в их купе, предлагая чай, кофе, печенье и при этом, все время улыбалась, не отрывая восторженных глаз от молодого человека. Тот принимал чужое внимание как должное, сдержанно улыбался в ответ, несколько покровительственно кивал головой.
– Спасибо, спасибо, не надо! – пару раз произнес он.
– Какие любезные здесь проводницы! – заметил попутчик, повернувшись к Шумилову, едва дверь в купе закрылась.
– Мне показалось или я вас где-то видел? – спросил Николай Поликарпович.
– Возможно на ТиВи. Я Стас Мишин, журналист, веду аналитическую программу «Криминал недели».
– На канале?
– На ТВ-6. Вероятно, там вы меня и видели. Вообще-то я раньше работал с Невзоровым. Мы делали шестьсот секунд с ним и Светой Сорокиной, потом я ушел, так сказать, в свободное плавание.
– Вспомнил. Я видел вашу передачу, – сказал Шумилов, поблагодарив перед этим проводницу, которая принесла стакан с чаем. Стакан, как в старые добрые времена, был в подстаканнике из нержавеющей стали. Проводница в этом время, засмотревшись на соседа Шумилова, чуть не пролила чай на брюки Николаю Поликарповичу.
– Ой, извините! – виновато обронила она, – поезд сильно качает.
– Ничего-ничего! – ответил Шумилов. – Бывает.
Проводница вышла.
– А вы пользуетесь успехом у слабого пола, – заметил Шумилов.
– Есть немного, – усмехнулся телеведущий. – Честно говоря, этих поклонниц столько, что я на них не обращаю внимание. Они как трава у дороги, вернее, как полевые цветы. Когда захотелось, тогда и сорвал. С одной стороны, притупляется инстинкт охотника, самца, а с другой…
– В смысле, не царское это дело? – засмеялся Шумилов.
– Типа того…
Мишин открыл кейс и извлек оттуда небольшую плоскую бутылку коньяка, на которой Николай Поликарпович прочитал надпись: «Хеннесси ХО». Коньяк был достаточно дорогим и Шумилов пил его только раз, года два назад, когда их угощал один предприниматель в Уральске. Они тогда предотвратили покушение на владельца сети ювелирных магазинов.
– Прошу! За дорожное знакомство! – предложил Мишин, разлив коньяк в небольшие складные железные стаканчики, которые телескопически удлинялись. – Посуда не бог весть какая, но в дороге удобно. Извините, а вас как зовут?
– Николай Поликарпович.
– Редкое отчество, – хмыкнул Стас.
Шумилов не стал изображать из себя зануду и педанта, принял предложение Мишина и выпил. Коньяк, действительно, был хорош. Он закусил шоколадкой, любезно предложенной журналистом, сделал несколько глотков чая и почувствовал, как приятное, расслабляющее тепло обволокло все тело.
– Что мы все обо мне, да обо мне. А вы? Работник, какого фронта? – поинтересовался Мишин.
Шумилов не хотел раскрывать место своей настоящей работы – начнутся ненужные расспросы, проявление профессионального любопытства со стороны соседа и в его голове возникло несколько вариантов ответа.
– Знаете, – улыбнулся Шумилов, – моя работа не представляет особого интереса. Я тружусь, как говориться, на чиновничьей ниве, а именно в пенсионном Фонде.
– Так это вы не платите пенсии нашим бедным старикам? – с деланным негодованием поинтересовался Мишин.
– Что вы, Стас! Мы всего лишь передаточное, промежуточное звено между бизнесом и карманами пенсионеров. Нет денег от предпринимателей, нет и пенсий. Все очень просто. Вы может, помните, года три назад Чубайс, будучи вице-премьером, создавал ВЧК – чрезвычайные комиссии по контролю за сбором налогов? Так вот, положение с того времени только ухудшилось.
– Но тогда, как же ваше учреждение выходит из положения? – удивился Мишин.
– Государство выручает. Оно сейчас разбогатело на нефти. Впрочем, эти проблемы для вас, наверное, неинтересны. Давайте поговорим лучше о вас.
Как всякие публичные лица, телезвезды, Мишин привык быть в центре внимания, и другие люди интересовали его постольку поскольку. Он и спросил-то о работе Шумилова, чтобы соблюсти вежливость, неписаный кодекс дорожного знакомства. На самом деле его всегда привлекали разговоры только о своей собственной персоне, и Шумилов без труда это понял.
– Вам нравится моя аналитическая передача? – спросил Стас, снова наливая коньяк.
– Аналитическая? Разве «Криминал недели» аналитическая передача? Мне казалось, скорее, информационная.
– Ну что вы, что вы! – не согласился Стас, чуть пригубив коньяк. – Самая что ни на есть аналитическая.
– Чтобы называться аналитической, нужно анализировать. А вы лишь информируете о преступлениях, не более того.
– Какой вы, однако, жесткий! Настоящая аналитика стоит дорого. Привлечь ведущих типа Киселева или Доренко наш канал не может, а рейтинг, для нас вопрос престижа. Его надо поддерживать. Поэтому отчасти вы правы. С другой стороны, мы проводим журналистские расследования и в любом расследовании всегда есть элемент аналитики.
– Согласен, однако, ни одного расследования в ваших передачах я не видел. Только выезд на место происшествия и кучи трупов. Не кажется ли вам, что на экране и так слишком много насилия?
– Окей, на это я отвечу так: народ любит, когда ему щекочут нервы. Древнеримский слоган насчет хлеба и зрелищ актуален и сейчас. И тут ничего не поделаешь! Если вы посмотрите западное телевидение, то увидите нечто похожее.
– А как же насчет того, чтобы сеять разумное, доброе, вечное?
– Это неформат, на ТиВи не катит. Скорее, сеять ужасное, страшное, глупое…
– Чем же вас сейчас привлек Нижний Новгород? Сахарова там давно нет, да и на Немцове сенсаций не сделаешь, ведь пора его губернаторства безвозвратно прошла.
Мишину не понравились намеки Шумилова.
– В ваших словах слышится сарказм, Николай Поликарпович, – заметил он, криво усмехнувшись. – Сарказм, всего лишь управляемый гнев. Не думал, что у работников вашего фонда есть на него право и что вы столь плохо относятся к нам, телевизионщикам.
– У меня есть свое частное мнение, как у любого человека и оно не зависит от директивных указаний сверху. Но если я вас чем-то обидел, то ради бога, прошу извинить!
– Ничего, пустяки! – миролюбиво заметил Стас. – Мы будем в Нижнем снимать рекламные предвыборные ролики.
– В поддержку нового президента?
– Естественно, я думаю, народ его выберет. Особенно после Ельцина. А насчет расследований… – Мишин задумался, – у нас было несколько тем. Вероятно, вы их пропустили.
Он замолчал, стараясь припомнить какую-нибудь нашумевшую передачу, в которой был подан сенсационный материал, но с ходу вспомнить ничего не смог. Его взгляд скользнул по стеклу вагонного окна. Шумилов следом тоже посмотрел в окно, наполовину задернутое белыми занавесками с вышитым на них голубым буревестником. Мимо в сумраке проплывали едва различимые огоньки. Земля во многих местах укрытая снегом, отсвечивала бледным светом луны, и потому было довольно светло. Вагон чуть заметно покачивало, ложечка в опустевшем стакане слегка позвякивала под стук колес. Обычные дорожные звуки.
– Любите Семенова? – спросил Стас, переведя взгляд от окна на столик.
– Решил перечитать, – ответил Шумилов. – Мне нравится, когда писатель пишет умно, дает пищу для размышлений. Раньше весь Союз им зачитывался. Его книге были в списке дефицитных вещей.
– Да, один из лучших певцов Советской империи!
– Если в моих словах вам слышится сарказм, то в ваших словах определенно иронический подтекст. Семенов жил в то время, писал о нем, но не воспевал. И потом, откуда вы взяли, что СССР был империей? – удивился Шумилов.
– Это расхожее определение. Между прочим, никем из политологов не оспаривается, – Стас многозначительно поднял брови. – А что, в пенсионном фонде думают не так?
– Не знаю, как думают в фонде, а я вам скажу свое мнение. Есть несколько признаков, по которым ту или иную страну можно отнести к империи. Первый, как создавалось государство: силой или добровольно. Вы, наверное, из истории знаете, что в СССР национальные республики вошли добровольно.
– Так уж? – хмыкнул Мишин.
– Ну, например, Польша, Финляндия и страны Прибалтики не захотели входить. И никто их не заставил.
– Кишка у большевиков была тонка, силенок не хватило!
– Тем не менее, были созданы революционные правительства этих стран. Я знаю о польском во главе с Дзержинским, было эстонское, но… население не поддержало революционный пыл. Эти государства остались суверенными. По иронии судьбы, именно им надо было ставить памятники Ленину, как человеку, предоставившему независимость.
– Хорошо, с определенными поправками я готов согласиться на добровольность. Но имперская идеология, подкрепленная мощной армией? Вы же это отрицать не будете?
– Идеология была, отрицать не буду. Но что эта идеология дала коренному населению, что дала русским? Известно, что все империи жили и развивались за счет приращенных территорий, колоний. Жители метрополии жили намного лучше, чем захваченные аборигены. А у нас все было наоборот. Что это за империя, если русские жили хуже, чем в союзных республиках? Получается, по логике вещей, их захватили и эксплуатировали кавказцы, среднеазиаты, прибалты, украинцы. С территории России вывозили нефть, газ, уголь, лес, мясо и все это отправлялось в братские республики. Получается вроде как империя наоборот.
– Не знаю, не знаю! – пробормотал Стас. – Я не силен в истории. Если так говорят знатоки, ученые, то я им верю.
– Они просто тупо повторяют западное клише, потому, что западные империи строились как раз так, по тем принципам, о котором мы говорим. Насилие и обогащение. Поэтому, возвращаясь к Семенову, – Шумилов положил ладонь на его книгу, словно на Библию, – я не считаю его певцом Советской империи. Он просто хороший писатель.
– Нет. Здесь вам меня не убедить. Мне он кажется тяжеловесным. Читаешь и, словно едешь по дороге с лежащими полицейскими, только разогнался, но уже надо тормозить. Не люблю! Разве в жизни говорят такими словами, как его герои? В жизни обычно говорят просто, обыденно, редко используют цветастые эпитеты, необычные сравнения. Сейчас в моду входит стиль одежды casual, то есть повседневный, простой. Вот и наша речь такая. А у Семенова? Выражение типа «алогичность логики». Ну что это такое? Над фразой надо думать полдня и то не поймешь, о чем речь.
Мишин пожал плечами, словно удивляясь, что этот писатель может кому-то нравиться. Он вышел из купе в коридор, а Шумилов начал укладываться спать. Поезд приезжал на станцию рано утром.
Оперативные документы
Исх. ШТ 1598 от 29.02.2000г.
Начальнику УФСБ РФ по Нижегородской области
генерал-лейтенанту Булавину В. И.
О командировании
В соответствии с указанием заместителя Директора ФСБ РФ вице-адмирала Угрюмова Г. А. для оказания помощи в проведении поисковых мероприятий в отношении членов группы – участников антитеррористических учений, к Вам направлен полковник Шумилов Н. П.
Прошу оказать ему всяческое содействие и помощь в случае необходимости.
Начальник УБТ ДЗКСиБТ ФСБ РФ
генерал-майор Васильев А. А.
Москва, ночной клуб «Екатерина», 29 февраля, 23:55 – 02:48
Самошин все-таки собрался в ночной клуб и потащил с собой Чайку. Зимние дни – такие скучные и нудные. Солнце садится рано, вроде, настает ночная жизнь, но приходится торчать на работе. Новогодние праздники прошли, будто их и не было, а до лета еще далеко и что же остается делать? Только развлекать себя чем-нибудь. Например, зажигать в кабаках.
Ночной клуб «Екатерина» открылся на Садовом кольце в середине 1999 года без особой помпы и рекламы. Однако он быстро обрел популярность у разного рода тусовщиков. Здесь бывали гламурные светские львицы вместе с богемными писателями, известные столичные актеры и олигархические магнаты, всякие состоятельные люди. В «Екатерину» частенько захаживали приезжие иностранные знаменитости. Как-то раз Самошин столкнулся там с Гаррисоном Фордом – постаревший Индиана Джонс, посетил первопрестольную со своим новым проектом.
У дверей заведения Юрия с приятелем встретило народоскопление – как поется в известной песне «Машины времени». Очередь, правда, оказалась небольшой. Стремясь придать определенный имидж своему клубу, некий имперский дух, хозяева нарядили всю обслугу, в том числе и охрану, в одежду времен императрицы Екатерины. Поэтому, когда Самошин с Чайкой приблизились ко входу, их встретили два крепких высоких охранника, одетые в форму екатерининских гвардейских офицеров. На груди псевдогвардейцев, среди бутафорских орденов странно прилепились бейджики, на которых один секьюрити был обозначен как Григорий Орлов, а второй – как Алексей Орлов.
Увидев надписи, Самошин не смог сдержать смешка.
– Не слабо они прикололись! – сказал он Чайке, подразумевая хозяев. – Если на входе братья Орловы, то Потемкин должен исполнять мужской стриптиз на танцполе.
Иван Чайка на его реплику не ответил, но осторожно покосился на секьюрити, боясь, что их не пропустят внутрь и они только зря сюда прикатили. Но охранник с бейджиком «Григорий Орлов» скользнул по их лицам безразличным взглядом и без лишних разговоров пропустил двух приятелей внутрь.
Ночной клуб был двухуровневым. Наверху находился ресторан с европейской кухней, внизу большой танцпол и ресторан, с вошедшей в моду японской пищей. Ролы, суши и прочая восточная фигня, в которой Самошин не находил никакого вкуса, активно завоевывали Москву.
Выдерживая общий стиль, рестораторы украсили стены зеркалами и позолотой, повсюду висели канделябры с плафонами, стилизованными под свечи. В углу зала, на небольшом подиуме с шестами, в искусстве раздевания упражнялись стриптизерши. По залу расхаживал еще один господин в форме гвардейского офицера с бейджиком «Григорий Потемкин» и оказалось, что он был не стриптизером, а распорядителем зала. Он показал приятелям свободные места, после чего те удобно пристроились между танцполом и баром.
Звучали классические мелодии в современной обработке, но было видно, что местные диджеи работают вяло. Для полного улета не хватало забойной музыки и, как потом выяснилось, организовать этот улетный сет должен был известный диджей-резидент Goodwin, он же Егор Веселов.
Юрий заказал пару коктейлей: себе и Чайке, огляделся.
– Ну что, есть телки на горизонте? – спросил он Ивана. – Только учти, нам нужны простые, беспонтовые. Чтобы бабок много не стрясли и были веселые.
Чайка, привычным жестом поправив очки, тоже посмотрел по сторонам. Его взгляд остановился на баре.
– Видишь, у стойки две девчонки? – спросил он.
– Где, где? – заинтересовался Самошин и тоже посмотрел в сторону бара.
Там с бокалами в руках стояли и громко разговаривали две смазливые девицы. По тому, с каким любопытством они поглядывали вокруг, было видно, что это не постоянные посетительницы «Екатерины», что они, как и Юрий с Чайкой, зашли сюда впервые. Одеты девушки были в яркие кофточки, темно-синие джинсы.
– Ну, что, снимем? Они по ходу одни, без парней, и к тому же не курят. – Самошин терпеть не мог курящих особей женского пола. Вокруг и так хватало сигаретного дыма. За многими столиками сидели компании с зажженными сигаретами и смолили вовсю, хотя кондиционеры неплохо освежали воздух.
Он поднялся и раскованной походкой подошел к девушкам. Как оказалось, те тоже были не прочь познакомиться. Блондинку небольшого роста, звали Ксения, а вторую – брюнетку, которая была чуть повыше, звали Алена. Это была симпатичная девушка с голубыми глазами. Брюнетка, да еще с голубыми глазами, такое сочетание нравилось Самошину, и он, как говориться, запал на нее. Юрий пригласил девушек за столик, познакомил с Иваном, заказал коктейли и легкие закуски.
– Девчонки, чем занимаетесь? – поинтересовался он.
– Мы работаем в банке, – дружно ответили те. – А вы?
– О, а мы в министерстве экономики, – засмеялся Юрий. – У нас с вами родственные занятия, сплошные финансовые дебри. Будем дружить домами?
В ответ девушки тоже заулыбались, и потекла непроизвольная беседа на самые разнообразные темы. Самошин подсел ближе к Алене.
